Пермский этап. Судьбу выбирают

        Командировка была противная.  Во- первых, – внезапная (основной исполнитель заболел), поэтому о никаком предварителном заказе билета и разговоров не было. Досталось Барсукову место в плацкартном вагоне на верхней, боковой полке у туалета. Кто ездил тот знает.

     Во-вторых, -- под самый Новый год. Понятно, что ряд мероприятий личного плана был сорван.

      В-третьих, нужно было ехать в Курган, в зачуханный по мнению Барсукова город, где развлечений раз-два и обчелся.

     В-червертых, цель  командировки была очень уж непривлекательная.

      Каждый год училище направляло в близлежащие города офицеров-агитаторов, которые проводили среди юношей, выпускников средних школ, беседы-завлекухи, красочно расписывая прелести учебы в Пермском высшем ракетном училище и службы в Ракетных войсках. Такие кампании были необходиы, поскольку собственные пермяки-выпускники не очень-то охотно стремились в ракетчики, а училищу план по набору выподниять было нужно.     Это был настоящий охмуреж.  Никаких особых прелестей ни в процессе обучения, ни при прохождении службы в войсках не было.
 
     Представте: домашний мальчик и вдруг сапоги, казарма, наряды, строевые, караулы, марш-броски, простая пища, отрыв от семьи и т.п.

     А и на службе радостей мало. Основное предназначение офицеров-ракетчиков, выпускников училища, состояло  в том, чтобы сидеть под землей на деджурстве в бетонном бункере, и ждать  поступления  команды свыше на запуск баллистической ракеты с ядерной боеголовкой. Главное – запустить, а дальше ракета сама знала, куда ей лететь.

   Такое регулярное сидение провоцировало возникновение гипертонии, сердечных заболеванией, ну и с головушкой иногда случались нелады.

       Последнее очень напрягает несведущих людей: вдруг псих возьмет и запустит ракету самостоятельно, без команды свыше.  Успокойтесь друзья. Это исключено. Один человек запустить ракету физически не в состоянии. Её запускают двое, поскольку для запуска небходимо одновременно  использовать два ключа пуска, которые расположены на таком расстоянии друг от друга, которое исключает возможность одновременного манипулирования обоими ключами одним человеком.


      В вагоне было холодно, постельное белье у проводницы отсутствовало, поэтому Барсуков, прямо в шинели, взгромоздился на свою полку и промаялся на ней до утра.
      На перрон курганского вокзала он выкатился хмурый с помятым лицом и в изжеванной шиинели, в общем не гусар. Первым делом этот не гусар  занялся обеспечением себя пристанищем не ночь, поскольку предварительной договоренности  по данному вопросу с местным военкоматом не было.
 
     Барсукову не повезло. В городе проходила областная партийная конференция. Все гостиницы были забиты делегатами и гостями конференции. С большим трудом ценой унижений и презентов удалось ему выбить койку в четырехместном номере.

     Барсуков боросил портфель на кровать, означая сваое присутствие, а сам отправился в военкомат доложиться и заручиться помощью военкома в деле организации встреч со школьниками.

    Центр города удивил Барсукова своей аккуратностью, явно спланираванным урбанизмом, белыми зданиями сталинского ампира и какой-то уютностью. На главной площади стояла разнаряженная елка. Еще был не вечер, а огонички на елке уже мерцали. Над площадью негромко звучало: «Катится, катится голубой вагон».

     Все это заметно приподняло настроение командированного, тем более, что военкоматовские быстро созвонились со школами и разработали график встреч.

      Барсуков прогулялся по городу. Зашел в кинотеатр. Заглянул в магазины. Появившись в номере он увидел трех мужичков, накрывавших на стол.

    Познакомились. Мужички оказались охранниками большой московской шишки, прибывшей на конференцию. Барсукова пригласили присоединится. Тот не отказался.

      Утром следующего дня, с трудом поднявшись, он заставил себя энергично размяться и принять холодный душ.  Затем наш командированный спустился в ресторан, выпил рюмку коньяка с лимоном и две чашки крепкого кофе.

      Немного отдохнув, он отправился в школу №18.  Когда Барсуков в сопровождении школьного военрука вошел в актовый зал, он удивился: зал был полностью заполнен  не только десятиклассниками, но и младшими школьниками и не только мальчиками, но и девочками. При их появлении все встали.

     Барсуков обратился к военруку:

     -- Девочки-то зачем?

    -- А захотели послушать куда будут сманивать их мальчиков.

    Военрук представил Барсукова залу. Барсуков поздоровался. Видать военрук в школе был крепкий: зал дружно ответил: «Здравия желаем товарищ майор!»

      Барсуков встал за пюпитр и начал охмурять детей. Ну не совсем охмурять. Все, что он говорил было чистой правдой. И красавица Кама, и деревянные боги, и классный балет – все это имело место быть, как и передовая техника, доктора наук, высокая зарплата, перспективы роста.  Но, говоря о положительных аспектах ракетной профессии, Барсуков не раскрывал её теневые стороны. А это было нечестно.

     Успешно выполнив план камандировки, Барсуков стал собираться домой. Прежде всего он купил гостинцы. В связи с проведением партконференции и приездом на неё крупной московской шишики на город излилось изобилие. В магазигах появились продукты, которых раньше никода не было на прилавках.  Этим воспользовался Барсуков. Он купил  копченую тушку молочного поросенка, десять пачек «индюшкии» (индийский чай со слоником), половину головки голландского сыра и конфеты для детей.

      Осенью Барсукову была объявлена благодарность с вручением ценного подарка за хорошую работу в деле привлечения абитуриентов в училище. Оказалось, что из Кургана приехало поступать в училище в  два раза больше школьников, чем из какого-либо другого города.   

 
     Барсуков уже давно был на пенсии. Он регулярно мотался то в Берлин к дочке, то в Кишинев к сыну. Вот и сейчас он в аэропорту «Пулково» ожидал регистрации пассажиров на берлинский борт. И тут у нему подошел пьяненький гражданин:

    -- Здравия желаю. Извините, не знаю в каком вы теперь звании.

    -- Звание мое – пенсионер. И меня извините. Я не знаю с кем имею честь...

     -- Юрьев, бывший курсант Пермского ракетного училища. Вы нам преподавали гидравлику и газовую динамику.

     -- Ах, вот оно что...

     -- Но не это главное.
   
     На лице Юрьева, как показалось Барсукову, появилась кривая, злобная улыбка.

     -- Главное то, что это вы приезжали к нам в Курган и агитировали поступать  в ваше училище. Ну я наслушался ваших речей и поступил.
     Юрьев придвинулся ближе.

     «Как бы в пятак не получить!» -- подумал Барсуков.

     -- Позвольте вас угостить за то, что благодаря вам я вышел на хорошую жизненную линию.

    Юрьев расплылся в еще более широкой и совсем не злой улыбке.     У Барсукова отлегло. От угощения  он отказался, сославшись на сердце. А Юрьев стал рассказывать о своих успехах на службе и в жизни.

      -- А, как на семейном фронте?, -- поинтересовался Барсуков.

    -- Нормально. Сын растет. Тоже пойдет по ракетной части.

    И тут объявили регистрацию на берлинский рейс.  Как говорится: хорошо то, что хорошо кончается.