Марсианская эпопея в двух словах

 И был день и был час, когда нечто заставило Машу вновь сесть за стол. Реалии древней жизни так обескуражили её, что она постоянно оттягивала время нового общения с Великой Субстанцией. Ей просто уже страшно было записывать про свою собственную цивилизацию людей такие страшные вещи, как войны и глобальные катаклизмы.., что там ещё может быть? Неужели все эти страшные вещи с нами происходили в действительности, думалось ей неоднократно. Нет, не то что у неё были сомнения в правдивости информации, выданной Великой Субстанцией, но в действительности было страшно ощутить, что такое с нами было, что люди всё это пережили и, как ни в чём ни бывало, продолжают дальше мельчить, не понимая, что ведь есть Жизнь! И прожить её нужно... достойно, по крайней мере.
    
 — Как же сложно, да как тяжко, Маша, не работать, — начала свой новый разговор Великая Субстанция. — Я так привыкла к постоянному творческому процессу, что трудно было смириться с необходимостью прозябать в бездействии после того, как все мы потеряли свою землю и перебрались жить в Пространство. Да ведь я ещё, в отличии от многих людей, понимала — насколько долго этот незапланированный отдых затянется. И у меня в результате этих дум и рассуждений возникла идея: найти хоть какую-то твердь, какую-то близлежащую, может быть, планету, на которой мы могли бы жить и творить. Ведь наша Земля бурлила и кипела, не понимая, где у неё верх, а где низ, где — лево, а где — право?

 Вот так я занялась разработкой и подсчётом и смогла найти лучшее место, куда нам следовало бы отправиться. Кому, спросишь для начала — нам? Вот, проблема. Есть мы, сколько-то нас, кого бы я смогла взять с собой и имеется пять человек людей Корнелиуса, с которым мы ещё только вчера как будто вели на Земле войну и строили против него серьёзное заграждение. А что же сейчас? И решили мы всё-таки под давлением одного из наших сотрудников поступить так: я нашла космолёт Корнелиуса и перенесла туда их всех — каждого из пяти по отдельности. А для нас я обнаружила возможность перебраться на Марс...

 — Ну а как же вы могли туда перебраться, Великая, ведь у вас же не было космолёта?

 — Но мне и до их космолёта было непросто добираться. Это было то самое умение, с помощью которого я когда-то ещё добиралась до Луны, а позже и перепрыгнула уже на Землю. Только раньше я пользовалась дополнительной мощью электрического потенциала Сатана, а на сегодня уже вполне развила в себе такую способность. В моём Тонком Теле это было возможно. В потенциале она у меня и так была, но я её тогда ещё не понимала. И вот поступила я так: укрепилась мысленно за поверхность Марса, скрепила между собой всех своих одиннадцать человек и верёвочкой так струила их к новому месту обитания. И вышло! Мы же были все в своём разряжённом, Тонком Теле. Вот мы и на Марсе очутились!

 — Великая, это сказка или что? — заинтересованно молвила Маша.
 
 — Сказка, Маша, сказка... Вот мы и стали жить дальше по-сказочному. А, собственно, так, как привыкли на Земле. И не важно, что мы были в разряжённом состоянии. Наши мыслительные способности, наша психическая деятельность оставалась такой же, какой она и была. А желание творить и работать только укрепляло эти наши задатки. И мы просто там стали жить, как будто находились на Земле — строили дома, растили сады, сооружали всё, что хотели и так жили... около полумиллиона лет.

 — Что!? Великая Субстанция, неужели нужно было так долго там оставаться? Земля-то уже в это время успела восстановиться? Ну просто непостижимо понять такие большие сроки... да ещё и на Марсе. Ведь там ничего нет! — упорствовала Маша.

 — Что значит — нет! Так вот мы и создавали всё чего нет и что мы-то знали: как и что должно быть! И так старались, что всё запланированное получалось. Создавали мыслительными образами, а затем уплотняли до возможного уровня видимости из марсианских элементов... и наслаждались вкусом и яблок, и слив, и ароматом цветов. У нас же всё это было в памяти. Нужно сказать, что все наши плоды и цветы походили и вкусом, и запахом на свои земные аналоги.., — улыбнулась Великая Субстанция. — Дома строили и даже сооружали некоторые памятники символизма, которые могут напомнить, может быть, людям о том, что мы были на этой планете.

 — Великая, а астрономы ведь и сейчас там что-то рукотворное видят. Может быть такое? Что, это и есть ваши памятники и дома? — спросила Маша.

 — Всё может быть. Видимо мы на это сколько-то и рассчитывали тогда. Тебе, наверное, известно, что и на Земле имеются такие... как бы бесполезные, не функциональные, сооружения или изображения, рассчитанные именно на память для потомков. Я привила людям любовь к искусству, чтобы они учились во всём видеть и красоту, и высший её смысл.

 — Я думаю, что знаю про некоторые такие памятники. Египетские пирамиды, сфинкс? Да? — вспомнила Маша.

 — Верно, но не только. Вот ещё и в Африке имеется громадное женское изображение в скале и памятники Будд в Азии были, которые недавно у вас уже разрушили. Будды показывали, к примеру, реальный рост первых людей ещё в астральном теле, а потом и в физическом. Ещё имеется и памятник Стоунхенджа.

 — А что это за памятник? — Маша на ходу проводила сравнительный анализ их всех. — С фигурами всё понятно.., ну почти. Всё таки фигуры человеческие, а что там за нагромождение в Стоунхендже? Там ведь просто камни гигантские стоят. А что они выражают собой... что-то вроде древней обсерватории? Или нет?

 — Милая Маша! Вот нагромождение, как ты говоришь, ведь и действительно.., ну почти нагромождение, если бы не являлось целенаправленной укладкой этих камней именно в таком виде как они и есть... Тут Великая Субстанция задумалась.

 — То есть, ты хочешь сказать, что кто-то укладывал эти громадные камни именно так, как они стоят теперь для каких-то целей? — допытывалась Маша.

 — Именно так. Для памяти потомкам.., что именно в этом месте стоял прежде настоящий прекрасный жреческий Храм, в котором служила я сама когда-то. Понимаешь, Маша, иногда, когда в какой-то жизни у меня складывались особые обстоятельства, накапливались особые запомнившиеся сильные эмоции, тогда я не могла долго забыть об этом и моя память притягивалась к таким местам. Так и эта земля. И вот я поэтому дала задание одному человеку, имеющему сильный магнетизм мысли: сложить эти камни так, как он и сделал, на месте того славного Храма. Этот человек, Маша, работал совсем один и складывал камень за камнем в том порядке, как мы видим; сначала он поставил все вертикальные части, а потом уже приподнимал, очищал от земли и ставил наверх и горизонтальные блоки. Это мощь энергии мысли особых людей. Не каждый, конечно, на это способен. Может ты слышала: не так давно в Америке, во Флориде, жил человек, сложивший коралловый замок и сад из громадных монолитов в одиночку?

 — Что-то слышала, — ответила Маша и приготовилась слушать дальше.

 — А его построил тот же самый человек, который когда-то в древности по моему распоряжению сложил и камни Стоунхенджа. Ты, Маша, чувствуешь силу мысли человека? Потому и не следует удивляться, что мы могли, будучи в тонком невидимом теле, строить физически плотные объекты на Марсе. Вот, к примеру, ещё один монумент, относящийся лишь к моему эмоциональному всплеску, как месту одной трагедии — гигантская пирамида в Сербии. Сегодня она выглядит просто как гора, хотя с гранями. А до этого на этом самом месте стоял наш громадный Дом, который был похож на пирамиду, и такую же пирамиду, подобную нашему разрушенному Дому, я воздвигла лично уже находясь на Небе из остаточного материала. В память о жизни в нём.

 — У меня нет слов, Великая... А ты не хочешь сказать, что случилось тогда с этим Домом?

 — Нет, Маша, об этом я не буду рассказывать тебе, это не тема для сказок. Да.., хотя я раньше говорила и о прочих страшных вещах, которые происходили у нас, верно? Но об этом — не буду... Да и вообще, нам пора уже вернуть всех на Землю. Давай вернёмся уже с Марса!

 А этот путь мы проделали точно также и с таким же успехом — все вернулись в Пространство Земли и я принялась за его исследование — что же там происходит сейчас на нашей Земельке?