Про море

Кисситата



Столб есть средоточие. Если вдруг кому непонятно, это необъяснимо. Вы смотрите и ощущаете, а оно приходит или нет, если не приходит, не смотрите. Можно темные очки надеть. Плюсов два и оба положительные.
Есть и минусы, тогда нужно голову повернуть. Не совсем – чтобы отпала, вовсе нет, просто набок чуть…
Повернули? Вот теперь столб — это минус. Не дай бог таким образом встретится.
И на скорости не стоит штурмовать действительность. Пожалейте, ей и так несладко.
Килограмм сахару не жалко? Тогда сыпьте, всё не так кисло морда лица выглядит.

Соседка прогуляться вышла и песика тащит, хотя нет, вру – он её тащит, с её фейсом сами не ходят, их либо возят, либо тащат.
Хочет что-то спросить у меня, делаю соответствующую погоде рожицу и мысленно свищу или свистаю? На ближайший куст, у нас их два, но они не дружат. За это мы их стрижем постоянно.
Знаю точно – соседке моя юбка не нравится, впрочем, ей бы нравилось, но только дату рождения сменить. С прошлого века на этот.
По-русски еле лепечет. Не песик, соседка из прошлого века. Есть такие люди, они вроде бы и тут, но все в прошлом остались, одни эманации бродят на поводке.

Что-то я не туда заехала… Я вам хотела про море нарисовать.
Итак, море.

Ежегодно тысячи тонн нефти загрязняют мировой океан. Выйду и сразу слышу – океан загрязнен.
Чайки делают книксен и втыкаются в песок, не в силах совладать с нефтью, которая кипит у них внутри.

А бензин теперь стоит!!!
На заправки выгодно совсем без юбки заезжать. Два в одном. И дешевле и круг знакомых шире.
Мне как-то бантик подарили, большущий, розовый. Иногда ношу, когда этот не смотрит, ну который в мониторе носом. У него рога под пять футов, а все в монитор косит, наверное, тяжело ходить с ними. Интересно, как оно в туалете поворачивает? Опасно, наверное.

Шоколадки чавкаю в супермаркете, назло всем. У них камера смотрит куда-то в угол. Очень даже симпатично. Она смотрит, я – ем. Я ем – она смотрит. Дружим.
Но она стесняется, не сама камера, а торчальщик супермаркетовый. Тоже у монитора сиднем.
Думаю, что влюблен, иначе бы пристал давно.

Ах, да, - про море же…

Пароход плывет, или как там их теперь называют, - теплоход, что ли?
Вот представляете, - землю расковыривают и из нее руду копают. Тьма народу мучается. Цветов не нюхают, красот не видят, - роют все. Грязные – страсть!
И все в мышцах, накачанные такие, брутальные, только постирать и пальчики оближешь. Негигиенично.
Потом руду эту сволокут в цеха, там тоже порядочная грязюка и шумно. Жарко тоже, там плавка идет. Никогда не была.

Да, море…
Над морем умирает солнце. Не совсем чтобы, просто закат.
Красиво и самолет ревет, не то чтобы я слышала, но догадаться можно. Ревет и летит, а из него коптит, длинными полосами такими. Вредные испарения в атмосферу.
Шоколад мне выйдет боком.

В Париж летит. А в Париже мартышки. Не в смысле – разбежались, просто сами люди такие.
Прыгают по эскалаторам и арондисманам и любовь крутят. Шансон всякий.
Вот представляете, - Эйфелева башня вся железная?

Интересный был человек, Эйфель. Наверное, мог не тырить шоколадки.
А вот самолеты эти, они на чем летают? Тоже дорого получается?
А экономить как, если кончится, что у них там может кончится, что тогда?
Тогда по телевизору скажут чего-нибудь торжественно, а этот будет ныть про бейсбол.
Еще одну и пойду.

Надо же вам про море рассказать!