Maiden and Sea. Девочка и Море. 201

Илья задумался и потом странно поглядел на Кона, но тут подошла дамочка средних лет, мило улыбаясь Илье и сказала, мол пошли гулять раз обещал. Кон встал тоже и извинился но по-английски и ушёл.
– «Погоди уважаемый хоть минуту. Ты можешь мне оставить свои координаты, мы потом поговорим. Я бы очень хотел вспомнить», - догнал Кона, Илья и Кон внимательно поглядел на Илью и сказал, - «Ты вроде крутой парень был, а ты теперь не боишься неприятностей по рангу? Наш рейд списали в покойники, поголовно. А я вот приехал из Англии, вспомнить родные места молодости»;
– «Всё в порядке моряк, я тебя прекрасно понял, но и ты запомни, я не из сук, что побежит докладывать. Поверь мне, прошу тебя!», - уверовал Кона, Илья и Кон оставил ему номер своего порта. На том пока и расстались. Илья позвонил ему не сразу, а пока и уже на шестые сутки пребывания в городе, когда Кон пытался провоцировать транс своей памяти и пока безрезультатно, он заметил типа слежки. Вернее почувствовал спиной. Кон принял все меры предосторожности и ушёл от преследования. Но гуляя по городу поутру седьмых суток, услышал стук каблучков за спиной и запыхавшееся дамское дыхание и обернулся. Перед ним стояла дама лет тридцати и глазела.
– «Господи! Неужели это правда? Нет, я не могу ошибиться...», - сказала она полушёпотом и со слезами на глазах бросилась ему на шею и только теперь Кон с трудом её узнал – это была Валерия.
– «Кондратий, ты живой!? Пойдём со мной я прошу тебя. Я ждала вас все эти годы. Я не смогла забыть тебя. И Илонку помнишь? Она всё ещё убивается что потеряла Толика. Пойдём же!», - наконец отвела душу Лера обретя вновь дар речи и буквально за руку потащила Кона на собой. Это была другая квартира, ни там где впервые их тройку приютили девчонки, обрабатывая синяки и ранки.
– «Ты должна прежде понять, что нас списали в покойники и тебе может и ныне грозить из-за меня опасность от спецслужб. И потом, извини Лера, я сам хоронил в море и Аксёна Гука и Толика Тюленя. Я единственный, кто остался в живых и ещё есть старшина наш, но он в реанимации и без памяти. Мы попали в аномалию. Ты не поверишь – шесть лет в море и никто нас из своих не искал. Я тут узнавал как-то осторожно и слышал, что нас объявили предателями и списали в покойники. Нас предало командование и не искало нас все эти годы. Дело о нашем рейде, так как он был засекреченным, сразу передали спецслужбам флота. На лодке вышло из строя почти всё оборудование и связь почти не работала. Мы не имели права выходить в открытый эфир, но позывные для штаба посылали все эти годы. Потом в Европе я узнал от атташе России, что спутник который держал с нами связь был уничтожен на орбите в первый же год. Но они могли нас хотя бы искать. Я тебе говорю всю горькую правду. Ребята погибали геройски один за одним и никто родину не предал. И это было всё на моих глазах. Но хоть умирали без мук и то хорошо. Просто засыпали и всё. Не печалься подруга, я ещё живу в том экипаже и у меня проблемы с памятью из-за аномалии. Аксён часто вспоминал про тебя и много рассказывал нам. Ребята все делились о своих подругах. Наверное кроме меня. Ты же помнишь наверное, я правдолюб. А таких девчонки не любят... да и парни тоже. Но вот незадача – я выжил. А от них осталась только память и они всё живут в моей душе», - рассказал сразу Кон, упредив Леру об опасности спецслужб. И по её щекам опять потекли слёзы. Она села на колени к Кону, обняла его и положила голову ему на плечо. Кон поглаживал её по спине, утешая, -
– «Не плачь Лерочка! Им нужна наша лодка и я сам. Я им ничего не отдам, пока они не признают что ребята погибли героями и чтоб дали родне проститься с сыновьями, хотя бы, посетив лодку. Я по всем законам ещё не вернулся из рейда и наш рейд не завершён и мой святой долг воина и россиянина, завершить этот рейд до финала. Но прежде мне надо кровь из носу восстановить память. Я уже был на родине Аксёна в Карелии и говорил с его матерью. Но вынужден был опять уехать в Европу. Я готов выступить за каждого нашего парня и признать его достойным парнем не предавшим родины. Нас просто подставили не сообщив истинных целей рейда»;
– «Спасибо милый, что ты приехал и нашёлся и теперь утешил мою душу весточкой об его кончине. Ибо я была все эти годы в неведении. Крысы бункерные эти спецы и я их ненавижу. Но ты не бойся, я не полезу сломя голову искать правду. И учти я не одна. У нас тут как союз родни от всех, кто был в твоём рейде. Я не стану поднимать никакого шума, но сообщу им правду тоже. И теперь ты можешь полностью рассчитывать на нас и мы сделаем всё, чтоб завершить этот рейд и проститься с моряками по достоинству. Меня уже дважды выдавали замуж, но я всё никак не могла забыть Аксёна и того обещания ждать, что ему давала. Я честная девчонка. Теперь я смогу получить свободу душе и выйти замуж. Ты ведь подтвердишь, что я сохранила верность. Мы теперь твоя команда, а ты капитан. Родня тоже не предала своих моряков. Хотя может и есть те, кто отреклись от памяти о них», - утешилась Лера и пошла готовить кофе на стол. Кон пока попросил фотоальбом Леры, где были снимки моряков с их экипажа. И Аксён...
– «Всё в порядке. Это так скажем сеанс памяти. Я впадаю в состояние некоего транса и оказываюсь в том моменте времени, когда было сделано это фото. Право это срабатывает не на каждое фото и не каждый раз. Я словно погружаюсь, как в некую машину времени и вижу всё как сон наяву, порой до мелких подробностей. И тебя Лера узнал, только потому, что уже бывал у матери Аксёна в Карелии и также бывал в таком трансе, связанным с фото», - пояснил Кон, когда Лера встревожилась, что он словно уснул с приоткрытыми глазами, думая что это последствие какого психического шока. И Лера спросила, что он вспомнил на сей раз и что с памятью.
– «Как тебе пояснить? Аномалия была выражена в непостоянной магнитной амплитуде – это мне уже потом пояснили, когда нашли в море полуживого, со старшиной на руках. А ты знаешь как магнитное поле влияет на память и сознание? Я не хочу тебя тут пугать, но это не только делает в провалы в памяти, а и нарушает некий порядок в воспоминаниях и ты может спутать события скажем вчерашнего дня с позавчерашним, не говоря уже о месяцах. У меня память потеряна частично и это меня спасло. Но может дело в том, что я занимался памятью мало, а жил текущими заботами по лодке и там не было времени на память. Лодка управлялась почти двадцатью пятью моряками включая офицеров, а теперь представь, что я остался один и надо проверять все функции и все отсеки. Я выжил благодаря нашему старшине, ибо я то всего лишь был торпедистом и понятия не имел как управлять лодкой в целом. А теперь если ты не будешь впадать в кошмар, то я расскажу тебе, что происходило в плане смерти других ребят», - пояснил для начала Кон и стал спокойно попивать кофе с печеньем.
– «Ничего страшного Лера. Смерть была к нашим ребятам гуманна. Дело в том, что сознание напрямую связано с памятью. Представь что ты училась скажем на швею-мотористку и вот вдруг всё стала быстро забывать и теперь вообще смотришь на это дело как баран на новые ворота ничего не соображая. Но это первая часть пьянки. Затем начинают отмирать все воспоминания связанные с данной профессией и пропадают в памяти все люди с которыми ты трудилась. Но главное, представь, что это было твоё любимое дело в жизни и ты начинаешь с этим терять интерес к жизни и к себе. Потом ты теряешь все чувства и переживания за этот период и с этим ты начинаешь терять свою личность. Сознание всегда зиждется на личности, на твоём я. И ты уже начинаешь теряться в догадках, кто ты есть вообще такая. А на лодке – это не просто там какая-то гордость моряка и его долг и честь жизни, это выживание. С потерей памяти начинает умирать твоё сознание. И потом человек начинает быстро утомляться от малого умственного напряжения и его начинает клонить в сон. Он не понимает кто он зачем вообще живёт, но это не страшно, поверь мне Лера. К примеру он, смотря на фото матери может спутать её с какой-то когда-то знакомой посторонней тёткой или соседкой по дому. А любовницу спутать с сестрой. Но пока есть хоть какое-то дело на лодке, что надо делать, моряк ещё живёт ради этого. Я не могу тебе объяснить всех нюансов, ибо и сам в этом мало что понимаю, но с потерей вкусов и интересов, приходит некое состояние апатии – зачем всё это? Не плачь Лера, моряк спокоен, ибо у него уже почти атрофированы чувства и переживания. Ты не знаешь какая смерть гуманная вещь, ибо лучше умереть сразу, чем жить так, угасая сознанием месяцами. Но и это не пытки, а только утомление и апатия. И вот однажды он засыпает и всё. Здесь первым умирает сознание, а потом уже тело. Вот это самое страшное для меня Лера, когда я сижу рядом с ещё живым другом, а он не просто спит, а уже сознательно покойник. Это что-то типа зомби, живого трупа. И в таком состоянии он может находится до недели и более. Но как личность – ибо в этом и выражен любой человек, он уже мог умереть за неделю или месяц, до этого мёртвого сна. И всё это последнее время уже фактически был живым трупом, он уже почти ничего не соображал и мало и вяло на что реагировал. Но мне было не страшно, а ужасно из-за надежды, последней и бесполезной, что вдруг он очнётся от этой прострации, оживёт и станет каким был и ранее парнем. И убить я его не смогу, ибо не облегчение его участи. Парень может сидеть часами с пустым взором уставившись в одну точку. Нам последним из ещё живых приходилось быть няньками», - Кон сделал небольшой перерыв, попивая кофе...