Гл. 23 Аалаада

Гл. 23 Аалаада

Аалаада стояла на носу легкого торгового судна. Добрая рыбачка выстирала ее одежду и даже дала в дорогу легкую накидку, которая оказалась весьма кстати – дул сильный восточный ветер, пробирая до костей и хищно слизывая с лица девушки горячие слезы.
Да, она плакала. От того, что он сделал. И от того – что ушел. Она бы смогла простить, прояви он хоть немного ласки потом. Но Реса просто исчез. Наверное, отправился в свою башню. Увидит ли она его еще когда-нибудь. А если увидит – то что это изменит. Он купил ее, и, видимо, решил, что деньгам не стоит пропадать даром. Он взял ее, как будто имел на это безоговорочное право. Сознание этого наполняло горечью душу Аалаады и слезы с новой силой вскипали в глазах.

Она злилась на Ресу, а еще больше на себя. Потому что до сих пор на губах горели его поцелуи – требовательные, страстные, лишенные нежности. А ведь они мечтали с Милой о любви, сколько раз делились своими надеждами и ожиданиями, в которых возлюбленный был трепетным и благородным, завоевывая свою даму сердца подвигами, щедрыми дарами и ласковыми словами. Но разве Реса не совершил ради нее подвига? Она вспомнила, как он сражался с охраной Веселого дома, как звенела под его легкими ловкими движениями крыша, и звук мечей вторил ей оглушающей канонадой. Как он был быстр – неуловим, какими волшебными, красивыми казались все его движения. Она тогда остановилась – не могла двинуться с места, несмотря на просьбы Милы и гнев Ясты. И не потому, что боялась за него. Страха не было. Она любовалась этим смертоносным танцем, центром которого стал Реса.

Девушка вспомнила ощущение его тела – из мышц и энергии, которая, чудилось, исходила от него плотными осязаемыми волнами. И поняла, что хочет еще. В ней нарастало холодом и пустотой незнакомое до это чувство потери. «Где же ты? Где ты?» - думала она, и ветер уже не справлялся с потоком слез, ловя их на щеках, на губах, на подбородке.
Девушку на носу входящего в маленький порт судна первой увидела Яста и с радостным криком: «Аалаада вернулась!» понеслась по острову. Когда крепкий матрос перенес ее на берег, там уже собрались все обитатели Дариса, кроме Миры и младенца. Ее обнимали, покрывали поцелуями, подбрасывали вверх. Она слышала бесчисленное количество вопросов и слов радости. И сердце ее вспыхивало ответными чувствами. Не считая укромного уголка, который теперь навсегда был отдан непонятному воину, за которым она бросилась в море. И бросилась бы опять, не смотря на все, что он сделал.

Ее уже вели в дом, вернее – несли. Ресан подхватил названную дочку на руки и теперь не хотел отпускать. А еще – ему не терпелось задать ей главный вопрос, который теперь заговорил в нем новой болью – о том парне, о котором рассказала Яста.
И, едва усадив девочку в плетенное из лиан асаи кресло, он спросил срывающимся голосом, очень удивив Аалааду:

- Дочка, тот раненый парень, которого сбросил Ржавый, он…
- Реса? С ним все нормально, - быстро ответила Аалаада, пряча глаза, чтобы отец ничего не смог прочесть по ним.

- Он жив? – Ресан говорил с радостью, с облегчением, с восторгом.
- Жив. И даже здоров, - с грустью проговорила девушка, вспомнив, как быстро тот ушел. Видимо рана его уже совсем не беспокоила.
Ресан повернул счастливое лицо к Малане, и та ответила ему теплым взглядом. Но вдруг вскрикнула:

- Ржавый! Раст!
И муж все понял. Как он мог забыть о Ржавом! В следующее мгновение он уже мчался к берегу, на ходу созывая матросов. Не прошло и нескольких минут, как ялик сорвался с якоря и в небо взмыли белые паруса – сразу все. Дул сильный попутный ветер, но стремительный бег кораблика казался Ресану  шагом черепахи.  Когда судно приблизилось к острову, мужчина прыгнул в воду и поплыл сильными бросками, а потом побежал, выкрикивая:

- Господин! Господин Раст! Ржавый!
Раст вышел из-за скалы, и Ресан, падая к его ногам, срывающимся голосом спросил:
- Где… Ржавый?
- Вчера я забрал его душу… - равнодушно проговорил бывший Великий Летон.