Дыбанутые!

Природе – природное,
А нам - инородное               

Когда он увидел их рано утром на пешеходной тропе, - мурашки пробежали табуном по вспотевшему телу: вдобавок к округлённым лицам, традиционно узкие глаза почтенной семейки азиатов были круглы и безумны.
- Там, - они взволнованно указывали куда-то назад откуда они пришли и куда он обычно устремлялся, - большой и мохнатый медведь. Туда не ходи – он на тебя нападёт, он, наверно, голодный!
- Неизвестно кто голоднее, - запыхавшись после бега и внезапной остановки,
ответил Клифф, - завтрак ему ещё предстоял. - Вы позвонили куда надо?
– А куда? - пытаясь ещё более округлить глаза, дуэтом выпалили азиаты.
- В неотложку.
- А разве с такими проблемами туда звонят?
– А куда, если не туда. У вас мобильный с собой?
- Вот он, - протянули они ему его с нетерпением.
Клифф многозначительно набрал 911 и началась обычная в таких случаях вступительная  процедура; и, наконец, на долгожданный  вопрос в чём проблема, он многозначительно выложил: топтыгин вышел на тропу войны с притеснителями, а может быть - развлечений.
- А он на вас напал? – полюбопытствовала диспетчерша.
- Ели бы он напал, то вряд ли я смог бы вам позвонить, - выпалил он довольный своей находчивостью.
- Ну и вы его не трогайте, - не менее находчиво предложила диспетчерша, - а то ведь настало время, когда люди обижают зверей. - И вздохнув добавила, - бедные, бедные звери, люди-то совсем озверели, точнее огуманели.
Азиаты, прослышав весь разговор из-за включённого динамика, округлили и рот, но ухитрились выдать, - получается, что это медведь нас должен бояться?
- Конечно! И вы ему это должны доходчиво объяснить.
Тут Клиффу показалось, что и уши у них округлились от услышанного.
Видя, что они исчерпали все возможности лицевого округления, он улыбнулся и успокоил их, - расслабьтесь - это шутка!
Азиаты мгновенно приобрели традиционные формы лица, но с признаками порицания за подобные подковырки.
Заметив это, он тут же почувствовал стимул скорейшего возврата к остатку своего утреннего моциона и рванул дальше.
Медведя он увидел уже не на тропе, а возле реки. Тот сошёл с неё не желая иметь дело с этими - постоянно прибывающими на дыбах облезлыми сородичами.
Они всегда выглядели и вели себя странно, - это отпугивало его от них; и этот вот тоже, шёл бы себе, ан нет, - на дыбы и пялится, видно драться полезет. Нет, подальше от них, - агрессивны аж жуть. Как много их развелось... и теснят, и теснят меня ... - они явно отбились от природы и вышли на тропу войны; даже там где я “пометил” - всё затоптали, зверских правил совсем не соблюдают! А сорят-то, так сорят, как будто я тут поставлен дворником  для них. Хоть я и санитар леса, но не ихних же бутылок и пакетов! Всю живность загубили или отпугнули! Ну, и на что мне жить?! Вот и ковыряюсь в их мусорных вонючих ящиках терпя их угрозы и унижения.
Клифф разглядывал мишку с такой любовью и тоской, что казалось готов подойти и обнять его, как старого доброго друга. Но нет, инстинкты не позволяли, и даже требовали убраться подальше: что общего у нас с природой, - да уже ничего; мы её враги, - мелькнуло у него; всё прекрасно в ней без нас, а с нашим появлением всё захламляется.
Чувство вины вдруг достигла такого апогея, что забыв инстинкты, Клифф вдруг развёл руки и направился к мишке. Тот встал на дыбы и двинулся навстречу.
Стороны сближались, но только с разными намерениями: одна - со своей навязчивой любовью к природе, а другая - для защиты себя и уставшей, от любви дыбанутых, природы.
Чуть позже, азиатам вновь пришлось европеизироваться глазами, наблюдая погоню топтыгина за таки очнувшимся любителем шуток и нетронутых ландшафтов.