Избранная небесами Глава 23

Мирослава лежала в своей постели, подняв подушку повыше, и разглядывала через открытые шторы чистое звездное небо. Они со Светой предполагали, что после громкого судебного дела все газеты будут трещать по швам от статей на эту тему. Но, увы, писали очень мало, вскользь. Старший Прохоров приложил все усилия, чтобы не разглашать этот ужас. Лихие деньги были пущены в ход. Прошло время, но Светлана, прячась за маской веселости, лишь делала вид, что ею все пережито, но все ее тайные мысли были понятны. Иногда она обвиняла подругу за то, что так поздно согласилась ей помочь раскусить Виктора. Мирослава не обижалась.
Размышляя о жизни, девушка встала с постели, подошла к окну и распахнула его. В комнату ворвался майский свежий ветерок. Не спалось по двум причинам: но если одна новость радовала, то другая тяготила душу. Сегодня вечером, когда она вернулась домой с работы, застала скандалящих родителей. Мать стояла в коридоре с наспех собранными чемоданами в руках и кричала:
– Как ты мне надоел! Я хочу жить своей жизнью! Все! Ухожу! И не ищите меня!
Она выскочила из квартиры, не попрощавшись даже с плачущей Аленой и растерянной дочерью. До смерти стало жаль отца: его руки повисли вдоль тела, и он смотрел на захлопнувшуюся дверь с растерянным видом. Не мог принять того, что она ушла навсегда – в неизвестность, бросив его. Он снял очки и стал протирать платочком, хотя в этом не было необходимости. Мирослава знала – он всегда так делал, когда был сильно чем-то расстроен. Аленушка тихонько всхлипывала. Дочь обняла отца и повела на кухню – не нужно было никаких слов, она и без них понимала, что творилось у него на душе. Он тоже знал, как ей и внучке сейчас плохо – все трое были похожи на роботов, молча сидевших за столом. Алексей Николаевич, не глядя, нащупал руки дочери и внучки, похлопал их, пытаясь успокоить. Мирослава подала ему таблетки, увела в спальню, уложила в постель. Тот безвольно подчинялся.
– Она вернется! Ей не прожить без нас! – сказала для успокоения, выходя из комнаты, но сердцем чувствовала, что этого не произойдет. Душа в этот момент завыла, словно одинокий голодный волк. Не так переживала она за мать, как боялась за здоровье отца – как вынесет он долгую разлуку с любимой женщиной?
Через час Мирослава опять заглянула к нему – отец спал, очки криво висели на носу. Она подошла, сняла с него очки, поправила одеяло и на цыпочках вышла. Аленушка долго не могла заснуть, все говорила о бабушке, задавала множество вопросов, на которые Мирослава не знала ответов.
Второе событие, которое произошло уже после того, как она уложила отца спать, радовало. Оно ворвалось стремительно, и теперь мысли о хорошем и плохом перемешались: отец терял, а дочь находила в одно и то же время. Черное и белое, да и нет, потеря и приобретение – это так несовместимо! А произошло вот что. Раздался телефонный звонок, и, поднеся трубку к уху, она услышала голос, и сердце стало учащённо биться. Так четко было его слышно, будто он был рядом.
– Слава, это ты?
– Да.
– Это я, Вовка.
– Поняла.
– Ты правда была у меня дома?
– Значит, твоя дочь ничего тебе обо мне не говорила?
– А когда ты была?
– В тот день, когда ты разбил раковину и порезался.
– Как стыдно! Я был в дупель пьян!
– Я это заметила.
– Но как ты узнала, где я живу?
– Тома воспользовалась моей визиткой. Скорая долго не приезжала, а соседей дома не оказалось, и она испугалась за тебя – позвонила на первый попавшийся номер и позвала на помощь.
– Я знаю, почему она ничего не рассказала мне о твоем приезде. Тамара надеется, что ее мать вернется, и снова будет жить с нами. Лиза ушла от нас, и живет только ей понятной жизнью. Иногда появляется, но не для того чтобы дочь повидать, а выпросить денег. Я ее жалею, даю, если у самого есть.
– У тебя сложности с работой?
– В последнее время мне не везет.
– Тебя уволили?
– Дочка рассказала? – и, не дождавшись ответа, продолжил, – ты меня искала?
– Да.
– Разве ты не замужем?
– Нет.
– Тогда кто тот мужчина, который был с тобой в зале суда? По-моему он страшно приревновал. Слава, мы можем встретиться? Может мне прямо сейчас к тебе приехать?
Этот долгожданный вопрос услаждал ее слух, но сейчас, когда отцу так плохо, привести домой мужчину казалось совсем дикой идеей.
– Сегодня уже поздно, а я не одна живу. В квартире еще мой отец и дочь. Давай завтра встретимся в Ногинске, после обеда.
– Где?
– Можно около нашей гимназии. Скажем в 15.00.
– Хорошо, отлично. Буду вовремя. Ты тоже не опаздывай.
Она повесила трубку, еще не веря своему счастью. Назавтра весь день был расписан, так что придется отложить некоторые дела. Но ради встречи с ним Мирослава была готова пожертвовать чем угодно. Ее совершенно не беспокоило, что у него однокомнатная квартира без ремонта, со старой сантехникой и разваливающейся мебелью. Сейчас ее будоражила надежда, стук сердца, чувства, которые она обязана беречь. И не было в ее мыслях сомнения.
На следующий день с утра и до самой поездки в Ногинск все нервные окончания в организме словно играли на каком-то струнном инструменте. Работа не шла. Пришлось все взвалить на Светлану. Она впервые решила скрыть, куда собирается – боялась сглазить, подсознательно чувствуя, что Светлана от этого будет не в восторге. Та целиком и полностью была уверена, что Мирославе в мужья подходит только Милан. Светка смотрела на нее с опаской, все же не выдержала и спросила:
– Что тебя с утра тревожит?
– От нас мама ушла, – нашлась, что сказать она, – поеду, поищу ее, – но от слов своих покраснела. Не о матери и не об отце ей хотелось думать – фантазия рисовала предстоящую встречу. Гадала, с какой стороны он подойдет? Может быть, со стороны вокзала. Пройдет мимо старой каланчи, рядом с которой много маленьких магазинчиков. Нет. Скорее всего, он приедет на машине и припаркуется напротив здания городской администрации. Почему-то непременно хотелось приехать на встречу первой, и увидеть его еще издалека. Как будет стоять, смотреть? И что станет говорить? От мыслей слегка бросало в дрожь. Собственное тело казалось рябью на воде. Мысленно она подгоняла время, ожидая встречи, и тут же боялась ее.
На место она приехала на 20 минут раньше. Ждала, беспокойно поглядывая на часы, несколько раз заглянула в зеркальце, рассматривая свое лицо. Хотелось очаровать. Вот уже стрелки показали три, но он не появлялся. Она уже в который раз прошла вокруг спортивной площадки, когда в три двадцать пять сработал телефон. «Слава, прости, ты уже у школы? Я спешу, тут пробка. Ты только дождись меня».
Через полчаса, наконец, подъехала синяя шестерка. Вопреки ее ожиданиям, он припарковался у самой ограды гимназии. Обида сразу же прошла – как только она увидела его глаза, то сразу обо всем забыла и безмерно радовалась его приезду. И лишь ради игры надула свои красивые губки и сделала обиженные глазки.
– Еще раз прости, – сказал он, и протянул букет цветов. Не желая обидеть, она все же решила слегка его поучить:
– Кто хотел, тот не опоздал! Любой москвич всегда заблаговременно выезжает, чтобы не опоздать из-за пробок. Ты не маленький мальчик!
– Учту и больше так не буду! Если хочешь, накажи меня, как тебе вздумается!
– Жаль, что некуда, а то бы поставила в угол!
Володя обвел взглядом знакомый двор: кругом ярко зеленели нарядные елочки, пестрели цветы. Огромные окна на втором этаже старинного здания в стиле модерн ярко блестели в лучах солнца. Прозвенел звонок, и детвора повалила внутрь. Мирослава вспомнила просторный класс с необыкновенно высокими потолками, шумных одноклассников. Наверное, так было и сто лет назад, но тогда здесь учились только девочки – когда-то это была женская гимназия.
– Последние деньки до каникул доучиваются! Представляешь, как им хочется поскорее освободиться? Как нам в детстве, – ответил он сам себе.
– Я каждый год, как и все дети, с нетерпением ждала школьных каникул, но только однажды не хотела, чтобы май заканчивался.
– Почему?
– Знала, что не увижу тебя все лето.
Он промолчал, а ей так хотелось услышать хотя бы одно-два слова о том, что она тоже ему нравилась. Но вместо этого он вспомнил случай произошедший с ней:
– Помнишь, как на уроке физкультуры тебе Зяблин волейбольным мячом в лицо заехал? Честно, мне стало жаль тебя! Все засмеялись, когда ты свалилась.
– При этом задрав ноги?
– Да! Удар был сильный! Сначала на лице появилось красное пятно, а потом проявился синяк на щеке.
– Я с тех пор боюсь мячей. Помню, как физрук злился на меня, даже мать вызывал в школу.
– Сам слышал, как та его отпесочила! – припомнил он.
– Конечно, ведь я панически боялась летящего мяча, вплоть до истерик. Родители за меня вступились, но после этого до самого окончания школы я, ни разу не смогла участвовать в состязаниях, где присутствовал мяч. Даже не болела за свою команду – мне казалось, что мяч обязательно прилетит и ударит меня на скамье. Теперь это все в прошлом, – Мира немного помолчала, потом спросила. – Ты раньше ездил на БМВ? Мне кажется, я тебя видела на шоссе Энтузиастов в пробке.
– Значит, это была точно ты! Я думал – ошибся. Столько лет прошло. В моей памяти ты осталась маленькой девочкой.
– Я узнала тебя по глазам.
– На тебе были темные очки. Я несколько раз в пробке догонял тебя, пытался разглядеть. Ты, наверное, удивлена, что тогда видела меня на БМВ, а теперь на латаной шестерке? Я ведь окончил медицинский – так хотели родители, но сам я не тяготел к этому, и работать по профессии не стал. Обрадовался, когда товарищ предложил на двоих открыть ресторан. Родители с деньгами помогли, плюс кредит взял, дело пошло как по маслу. Жене все нравилось. Да что греха таить, и меня захватило эйфорическое ощущение обеспеченности. Денег было достаточно для спокойной жизни, но ведь их хочется все больше и больше – я влез в авантюру, этим подставив друга, после чего тот разорвал со мной отношения и дела. Я попытался построить бизнес в одиночку, но не получилось, оказалось, что без его хватки в предпринимательских делах я просто слабак. В конце концов, продал все, вплоть до квартиры и дома, расплатился с оставшимися долгами и переехал с семьей сюда. В тот раз, когда ты видела меня на БМВ – это я в последний раз на ней прокатился, благо, на старую шестерку хватило денег. Жену теперь такая жизнь не устраивает – она нашла себе другого, ушла от нас с дочкой и теперь не хочет возвращаться. Этот другой не богаче меня. В общем, шило на мыло променяла. Ты не подумай, я не жалуюсь – сам все испортил в своей жизни.
Она слушала его, а между слов улавливала, что тоска по жене в нем еще жива. Ему необходим секс с этой женщиной. Червячок ревности зашевелился в душе Миры, но нужно было срочно побороть это чувство. После ухода жены прошло совсем немного времени и, конечно, он еще помнит её тепло.
– А почему у тебя такая взрослая дочь?
– Женился рано. Трудно было начинать семейную жизнь. Учился, да и Лизке, жене моей, 16 только-только исполнилось. Когда появилась Тамара, родители были в ужасе, но помогали нам, как могли. Построили хороший дом, сначала жили дружно, а потом все завертелось, закружилось. Она на медсестру выучилась, стала гулять с врачами, ночные «дежурства» – тут и разлад в семье пошел.
– Ты любил ее?
– Вроде любил. Да и она меня тоже любила.
– Тогда почему люди изменяют друг другу?
Он задумался, прокручивая между пальцами травинку, а потом, пожав плечами, спросил:
– А ты была замужем? Ах, да, глупо спрашивать. У тебя ведь тоже дочь. Давно разошлись?
– Мы с ее отцом не жили. У нас с ним был студенческий роман, но… В общем – это его дочь.
– Не понял?
– Я удочерила ее.
– Он что, от нее отказался?
– Не по своей воле. Он очень любит ее, но он умирает, – она не стала объяснять от какой болезни, сейчас не хотелось говорить о грустном.
– Ты помнишь, как я подарил тебе бусы?
– Конечно, помню. Это правда, что ты должен был дарить подарок Галине?
– Да. Ты мне нравилась, но всегда казалась такой серьезной и недоступной. Не смел в этом признаться. Рад был сделать подарок именно тебе.
Сколько лет ей хотелось услышать это признание. Наконец-то она это слышит! Сердце заволновалось.
– Хочешь, кое-что тебе покажу? – она не стала дожидаться ответа, скомандовала, – иди, садись в свою машину и поезжай за мной.
Мирославе очень хотелось снова попасть к любимой иве – так давно она там не была. Столько раз мечтала когда-нибудь привести любимого к заветному месту, и эти мечты вот-вот исполнятся. Сейчас было неважно, какие чувства он к ней испытывает – ведь она всем сердцем надеялась, что ее большая и светлая любовь поможет ему полюбить так же сильно. Она точно знала, что именно сегодня отдастся любимому мужчине и, наконец, расстанется со своей девственностью. Уже представлялась жизнь с ненаглядным человеком: по вечерам они будут пить чай с лимоном у камина собственного дома – впереди бесконечные поцелуи, ласки, объятия. Они будут подавать друг другу тапочки, и по утрам нежно шептать «проснись, любимый», или «проснись, любимая». Пить кофе в постели, валяться часами на шелковых простынях, смотреть забавные фильмы. Ждать долгожданного ребенка или даже двоих.
Быстрым шагом Мирослава вела его, недоумевающего, за собой. Ей казалось, что из этой точки на земле начнет разворачиваться их совместная лента жизни. Он несколько раз спрашивал, куда они идут. Вот она, ивушка, дождалась ее – так и хотелось заговорить с деревом, как в детстве. Владимир стоял на шаг позади и наблюдал, как взрослая девушка обняла дерево и что-то нашептывает.
– Слава, что ты там шепчешь? Колдуешь что ли?
Прочитав его не очень приятные мысли, поспешила объясниться:
– Эта ива непростая! Она берегла все мои тайны с детских лет, все сносила от меня. Здесь я просила помощи и защиты, но есть еще кое-что, самое главное.
– Ты говоришь о ней как о живом существе?
– Это так и есть! Она живая! Нет на земле неживых вещей! Даже камни несут свою энергетику. Земля под ногами тоже живая. Разве ты этого не знаешь?
– Знаю. Только, может быть, не так близко принимаю к сердцу, как ты. Хотя может так и надо делать. Кто знает, как природа воздействует на нашу судьбу?
Он зашел с другой стороны ивы и обхватил ствол. Поманил Мирославу и захватил ее руки. Они стояли, обняв дерево, и смотрели друг другу в глаза. Владимир прислонил свою голову к стволу и разглядывал ее лицо, совсем не догадываясь, что все его мысли считываются как с листа бумаги. Некоторые вещи расстраивали ее, но она старалась успокаивать себя и не быть такой пристрастной.
– Я хочу показать тебе самое главное, что хранила моя ива!
Владимир не без любопытства наблюдал за действиями Мирославы. Та подтянулась и сняла с ветки небольшой железный совочек, подошла к возвышению в двух шагах от дерева и начала копать. Получалось не очень быстро. Но вскоре перед его взором показалось стекло. Она осторожно двумя руками разгребла слегка еще влажную землю. Только теперь он разглядел, что под стеклом лежат бусинки – те самые, которые он когда-то подарил ей.
– Тебе так дороги были эти бусы? Ты хранила их столько лет?
– Да.
– Неужели ты все эти годы помнила меня?
– Не только помнила, но и надеялась, что мы непременно встретимся.
– Вот я олух! Правда, одно время я хотел тебя найти. Встретил одноклассника. Он сказал, что вы куда-то переехали из Ногинска, но обещал достать твой адрес, а потом его посадили и… Все равно тогда бы я не смог бросить Лизу. Все что ни делается – все к лучшему.
– Ты прав, всему свое время.
– Лизку воспитывал дядька по линии матери. Пока мои родичи рядом жили, здорово нам помогали, но потом, когда отец вышел на пенсию, уехали на Сахалин: там вся наша родня, да и отец оттуда родом, там и умереть хочет. Родители не знают, что мы расстались. Мне стыдно им сообщить, в каком я сейчас положении – расстраивать не хочу.
– А моя мама вчера бросила папу – свободной жизни захотела. Отец с нее всю жизнь пылинки сдувал, а она видишь, как поступила?
– Печально!
– Давай не будем сегодня грустить. Я предлагаю поехать ко мне в ногинскую квартиру.
– В ту самую, до которой я тебя тогда провожал?
– Да. Мы ее не продали. Я обожаю в ней бывать. Там так хорошо!
– Двухкомнатная?
– Четырехкомнатная – есть, где развернуться.
– Ничего себе! Тебе везет!
– Надо по дороге заехать в магазин купить продуктов. Я там давненько не была.
Уловила его мысли: «Как стыдно – в кармане почти пусто! Не надо было брать дорогой букет, да еще на бензин деньги нужны. Может отказаться? Если только на бутылку вина недорогого хватит и все. Что она там надумала покупать? Может, пока не поздно, сознаться честно, что я на мели?» Он молча шел к машинам, оставленным на пригорке, мучаясь из-за отсутствия денег. Мирослава понимала его, и попыталась разрядить ситуацию:
– Давай договоримся, пока ты ищешь работу, угощать буду я.
Подъезжая к дому, она протянула ключи, назвав номер кода и квартиры. Попросила открыть форточки для проветривания. Пообещала быстро вернуться и умчалась в супермаркет. Он не стал с ней спорить и зашел в подъезд. Войдя в квартиру, удивился резкому стойкому запаху перегара. Вся кухня была завалена пустыми бутылками, продукты вперемешку с окурками были навалены везде, где можно, грязная посуда наставлена горами. «По всей видимости, здесь отдыхала большая компания! Неужели сама Мирослава так бурно тут гуляла? Может, лишь прикидывается такой благонравной?» – мысленно разговаривал сам с собой. Прошелся по всем комнатам, поражаясь безупречно подобранной, дорогой мебели. Обнаружил в одной из спален кровать, на которой, по всей видимости, недавно была оргия. Все было разбросано и скомкано: одеяло свисает на пол, везде разбросаны какие-то вещи, одна подушка примостилась на дужке кресла, другая – у самого порога. Множество мелких красивых подушечек и подголовных валиков валялось в разных уголках спальни. Он прикрыл дверь и столкнулся с Мирославой.
– Боже! – воскликнула она, – значит, мама прихватила с собой запасные ключи. Посмотри, наверняка только вчера тут была грандиозная попойка. Ты извини за такой кавардак! Надо посуду уложить в посудомойку.
Они еще около получаса наводили порядок в кухне и готовили себе столик в гостиной.
– Как хорошо, что придумали микроволновку! – сказал Володя. – Кстати, как ты эти сумки дотащила до лифта? Набрала всего! Они же килограмм двадцать весят!
– Я очень голодная! А когда я хочу есть, мне лучше в магазин не заходить – начинаю все подряд скупать. Глаза все бы съели! Когда выбирала продукты, подруга позвонила, так я ей и говорю – не мучай меня вопросами, я такая голодная, если не отстанешь, с голоду телефон сгрызу.
– Ха-ха-ха – задорно засмеялся он.
– Люблю рыбу и мясо. Никогда от этих продуктов не откажусь. Даже если растолстею до неимоверных размеров!
– Представляю тебя лет в шестьдесят! – подтрунивал Вова.
– Скорее всего, меня трудно будет обхватить двумя руками, – пошутила она. Он наблюдал за ее быстрыми движениями, разглядывал ее стройную фигуру и не мог вообразить ее толстой, даже в старости. Она знала, какие мысли у него в голове – ему не терпелось увидеть ее в неглиже. Тогда она подумала о том, как ему повезет, если он женится на ней. Ведь все его желания и фантазии она сможет исполнять, ничего не спрашивая. Представила, как он будет этому удивляться и в душе хвалить жену за внимательность и чуткость. Она подошла к нему и предложила посмотреть комнату ее детства. Внутри его взгляд привлек портрет юной девочки с наивной улыбкой. Сейчас перед ним стояла взрослая закаленная жизнью женщина. Там, на фото, глаза выражали неуверенность и страх перед предстоящей самостоятельной жизнью, но теперь все было иначе.
– Эта комната, как и ива, знает все мои тайны. Если ты будешь с ней мил, она сможет рассказать тебе многое, – она взяла в руки коричневого старенького медведя и повернула мордочкой к Владимиру. – Посмотри в его глазки. Ему известно, что ты тот, кого я ждала все эти годы. Не раз мои слезки капали на его шерстку, – и она гладила медведя и разговаривала с ним так, будто он и правда может заговорить, подтверждая ее слова.
– Удивительная ты девушка, а ведь я редко о тебе думал. Мне казалось, что ты даже не вспоминаешь о мальчишке с веснушками, который всего несколько месяцев проучился в вашем классе.
– Нас ждет вино и вкусная еда! –напомнила она.
Они поспешили к столику, который был уставлен различной едой. Мирослава успела даже приготовить «торту». Это мексиканское блюдо для нее очень любил готовить отец. Впрочем, что-то подобное готовят в любых странах. Из булочек была удалена мякоть, и в поджаренные корки укладывалась всякая всячина. На этот раз туда вошла ветчина, обжаренная с луком, сыр, мякоть авокадо, майонез и острый чили. Она любила добавлять еще рубленые листья салата, но забыла их купить. Владимир откупорил вино и разлил по фужерам. Мирослава включила ночную лампу и зажгла свечи. Примерно так она и мечтала провести с ним первую интимную ночь. Он поднял фужер и сказал:
– Давай выпьем за нашу встречу и за то, чтобы в следующее наше свидание мне не пришлось краснеть из-за того, что стол накрыла ты, чтобы я не сидел перед такой великолепной девушкой в дешевой рубашке, потому что мне очень стыдно!
Мирослава улыбнулась, и они выпили вино до дна. Он подцепил ложечкой клубничку со сливками и поднес к ее губам. Она взяла ягоду в рот и прочитала его желания – он так хотел поцеловать ее! Мирослава проглотила клубнику и придвинулась к нему ближе, глаза их встретились. Она провела пальцем по его тщательно выбритой щеке. Он обнял ее за талию и впился в ее губы. Когда он оторвался от них, она обхватила его голову, посмотрела на него преданными глазами и принялась целовать лицо, глаза, виски, лоб, волосы. Он в ответ притянул ее к себе еще плотнее, нежно нашептывая что-то на ухо. Она не могла разобрать слова из-за жаркой, страстной волны, разливавшейся по всему телу. Сама не знала, от чего это происходит – от возбуждения или от вина? Даже не поняла, понравился ли ей первый поцелуй с ним, хотя раньше столько о нем мечтала и боялась разочароваться. А потом решила не думать об этом и окунулась в совершенно незнакомый ей мир сладостной любви и восторженных ощущений, до тех пор, пока не почувствовала боль, когда он стал входить в нее. Он приподнялся над ее лицом, удивленно посмотрел – в глазах угадывался страх, перемешанный с любопытством:
– Что это такое? Как ты это объяснишь?
Вопрос остался без ответа. Она рывком прижала его к себе, и тут же боль пронзила все ее внутренности. Он вошел в нее, не отводя взгляда от ее болезненно искривившегося лица.
– У-у-м! – застонала она и сбросила его с себя.
– Ты девственна? Почему не созналась раньше?
– Стыдно сознаваться в двадцать семь лет, – сквозь не угасшую до конца боль созналась Мирослава, а потом продолжила, – получается, в книгах пишут неправду? Я множество страниц об этом прочла. Девушка впервые отдается и испытывает удовольствие? Я в это теперь не верю!
– У всех происходит по-разному! Лично у меня в этом большого опыта нет: за всю жизнь ты у меня вторая девственница. Лизка, например, все легко вынесла. Сначала было немного больно, но потом все стало нормально. Давай еще попробуем. Может теперь станет легче, и ты сможешь испытать оргазм?!
Но до фейерверков дело опять не дошло – боль не уходила. Совсем замучив его и смертельно устав сама, Мирослава заснула, отвернувшись к стене со слезами на глазах. Проснулась от шампанского, брызнувшего в лицо. Перед ней стоял Владимир с большим полотенцем, обернутым на бедрах. На теле еще оставались капельки от воды.
– Просыпайся, моя красавица! Я умираю с голоду – мы так вчера с тобой ничего и не поели. Давай я тебя накормлю, я уже разогрел тут кое-что.
Зазвонил телефон. Светлана ругала Мирославу за то, что та совсем забыла о работе. Та попросила Свету провести встречу без нее, пообещав все позже объяснить. Мирослава чувствовала, что стыдится поднять глаза на Владимира.
– Прости, Вова, я не принесла тебе ночью удовлетворения, только замучила. Стыдно! Позорище!
– Это мне позор, что не имею опыта с девственницами! Ты ни с кем не встречалась?
– Почему? Встречалась, и очень даже со многими, но, наверное, я так себя веду, что на первом свидании никто не пристает, а на второе меня, как правило, не хватает. Один раз уже почти дошло до дела, но когда я сообщила о том, что еще не тронута никем, парень отказался. Сказал, чтоб позвонила, после того как кто-нибудь другой раскупорит бутыль.
– Так и сказал, бутыль? С трудом верится, что никто не приставал. Обычно мужики норовят в первый же день завалить в койку!
– Ты прав. Просто не очень приятно вспоминать о некоторых вещах.
– Например?
– Какой ты любопытный! – она немного помолчала, словно раздумывая, стоит ли мужчине рассказывать о том, о чем и самой тошно вспоминать. Потом решила, что нет ничего такого, что можно было бы утаить от любимого, – одному симпатичному молодому человеку чуть нижнюю губу не откусила. Он был моложе меня года на два. Стали с ним целоваться, а он за грудь больно уцепился – я и впилась зубками. Насквозь прокусила.
– А он что?
– Он, подлец, ударил меня по щеке и удрал, обзывая ненормальной, и сам знаешь еще кем.
– Понятно!
– Да, больше мы с ним не виделись. После этого еще дважды на таких наталкивалась! Одному пришлось заехать между ног, потом быстрее вскочить в авто, а то не миновать бы мне беды. Он не давал мне уехать, корчился прямо перед машиной и страшно матерился – сам был виноват. Третий случай вообще на долгое время оттолкнул от мужчин. Это произошло на море, в Сочи. Зато он меня кое-чему научил.
– Чему?
– Головой думать! Этот урод буквально нож к горлу приставил! Хотя казался порядочным мужиком. Ухаживал за мной целых полтора дня и посчитал, что пора лезть под юбку. Завалил на морские булыжники, при этом говоря, что страстно влюблен, даже не спрашивая о моих чувствах. Меня это страшно возмутило и я, как умная, попыталась объяснить, что еще девственна и кому попало не могу подарить свою девичью драгоценность. Но это только еще больше распалило гада. Возбужденный, как бык, мычал что-то. Купальник на мне рвал. Глазищи красные, ноздри раздуваются, б-р-р-р. Я ему кричу, что больно спине от камней и не романтично, а тому плевать на мои просьбы. Тогда я нашарила рукой булыжник, и саданула по голове. Пришлось скрываться всю ночь, потому что он знал, где я квартиру снимаю, а на следующий день с утра уехала в Лазаревское и взяла билет на поезд. Вот так весело отдохнула!
– Так и закончилось твое доверие к нашему брату?
– Да! Вот так получилось! Не очень приятно убегать, сломав каблуки в полуголом виде. Хорошо хоть сумочку успела схватить. Представь себе, захожу грязная, почти голая, в круглосуточный бутик, и все продавцы в ужасе разглядывают меня. Я чуть со стыда не сгорела!
– Да уж, приятного мало.
– А если честно, тогда было страшно, а сейчас смешно вспоминать! Я смотрю, ты тоже сидишь, посмеиваешься.
– Просто ты смешно рассказываешь, – захохотал он.
Она посмотрела на него и тоже рассмеялась.
–Налей мне вина, – еле успокоившись, попросила Мирослава. – Люблю мясо запивать красным вином.
– Давай выпьем за самую необыкновенную женщину! Правда, я не совсем уверен, что ты сегодня стала женщиной. Мне было жалко тебя. Может, наоборот, надо было не жалеть?
– Не знаю, но для меня это был не секс, а мука! – призналась она.
Он чмокнул ее в порозовевшую от вина щеку.
– Ничего, когда пройдет боль, все будет по-другому. Ты перестанешь отталкивать меня, – говорил он, улыбаясь, проглатывая виноградинку. Выпив еще вина, развеселились и уже смеялись, вспоминая о неудачном эксперименте:
– Ты пиналась ногами!
– Неправда!
– Пиналась, пиналась! Теперь отмазываешься. Чуть всмятку не превратила!
Он завалил ее на диван и стал целовать живот. Ей казалось, что это щекотно. Она болтала ногами в воздухе, и оба громко смеялись. Они, барахтаясь, залезли под одеяло с головой и долго целовались, а когда захотели еще вина, то не нашли его.
– Оно исчезло! Ты спрятал от меня вино? Ты думаешь, я алкоголичка? – смеясь, выкрикнула она, ущипнув его за бок.
– Когда бы я успел спрятать? Наверное, сама притарила. Когда уйду, выпьешь одна? – не менее задорно высказался он, целуя ее в шею.
– Стоп! – серьезно выкрикнула она, поднимаясь и рассматривая комнату. Кинулась к своей сумочке, которая лежала распахнутой на кресле, хотя точно помнила, что вчера ее застегивала. За спиной услышала его безудержный громкий смех и обернулась – он показывал на пустое блюдо, где еще с утра лежала зажаренная курица-гриль.
– Пока мы с тобой кувыркались, кто-то стырил нашу курицу и две бутылки вина.
– А из сумочки пропали деньги! Это мама! Это она! – Мирослава кинулась в коридор, забыв, что бежит нагишом. Распахнула двери и выглянула в подъезд. По лестнице, не дождавшись лифта, улепетывал мужчина средних лет. Шаги его на каком-то этаже затихли, послышалась возня и приглушенные голоса, один из которых принадлежал Ольге. Мирослава, не выдержав, выкрикнула: «Мама, как вы смеете давать ключи от квартиры чужому человеку? Он украл мои деньги!»
Соседская дверь приоткрылась, и Мирославе пришлось срочно ретироваться, захлопнув дверь. Рядом стоял Владимир. Она растерянно смотрела на него.
– Много пропало?
– Это неважно! Дело в том, что у матери нет денег, и она с дружками начнет здесь все продавать и пропивать.
– Давай поставим другой замок! – предложил Владимир.
– Надо вызывать мастера.
– Я сам это сделаю. Руки есть, много ума не надо. Приходилось на стройках подрабатывать.
– Но на такую дверь не так просто установить новый замок. Может мне квартиру на сигнализацию поставить? Мне надо, чтобы у нее не было доступа к деньгам, может тогда скорее вернется домой. Она привыкла, что отец всю жизнь ее содержал, и денег у нее всегда было море. Сколько он ей отдавал: если бы она додумалась их откладывать, то могла бы купить на них огромную усадьбу!
Им пришлось съездить, купить замок. До самого вечера провозились с дверью. Мирослава вообще не хотела расставаться с любимым. Хотелось поговорить о будущем, но первой начинать было как-то неловко. Она знала, что он уже думает об этом, но разговор заводить тоже не решается.
«Славка нормальная. Правда, не так проста, как кажется. Понятно, что умная баба, мне до нее в этом плане как до Пекина. И внешность, конечно, отпадная. Не знаю, как в постели дальше дело пойдет? Ничего не умеет пока, придется учить. Надо же! Ни с кем, ни разу не переспала! Ребенок не помеха, у самого Томка имеется. Вот только опять проблемы будет создавать дочурка. Как ей объяснить, что с матерью ее у нас будущего нет? Пить я могу совсем завязать. Ну, если только пиво. А жить где? В моей малометражке? Можно было бы здесь, но захочет ли Слава? Далеко на работу каждый день ездить», – рассуждал Владимир. Мирослава, поняв его мысли, рассуждала: «Можно начать осуществление своей мечты – строить собственный дом. Попробую найти подход к Тамаре. Потребуется – обращусь к специалистам, подскажут, как легче найти контакт с подростком. Пока можно переехать на дачу – дом огромный, жить можно. Свой построим, еще лучше будет!» Подкладывая ему салата на тарелочку, решила спросить:
– Как отнесется твоя дочка к тому, что ты встречаешься со мной? – она не стала рассказывать, какой негативной оказалась их первая встреча с Тамарой.
– Думаю, смогу ей объяснить.
Далее замялся и ничего больше не стал говорить. Слова прозвучали неуверенно и натянуто. Борьба будет не на жизнь, а насмерть – поняла она из его размышлений. В воображении она рисовала совместную жизнь, но даже и представить себе не могла, насколько все будет сложно. Совсем не так как мечталось. Заверещал телефон Владимира.
– Да, Тамара. Где я? Я… я… – заблеял он, – я у друга.
– Этот друг – женщина? Может, дашь трубку этому другу? Я объясню ему, что нехорошо так надолго задерживать мужчину, у которого дома осталась одна-одинешенька малолетняя дочь!
Мирославе был слышен ее дерзкий голосок.
– Я действительно был у друга и уже вышел от него, иду к машине.
Мирославу поразило то, как взрослый мужчина изо всех сил ищет оправдания перед дочерью. Закончив разговор, он быстро засобирался уходить. Хозяйка молча наблюдала за ним.
– Я не обижаюсь! – опередила она его. Не хотелось, чтобы он оправдывался теперь перед ней.
– Прости, зайка! У меня все крутится на языке!
– Я согласна!
– Ты поняла, о чем я хотел сказать?
– Об этом нетрудно догадаться!
– Ты самая умная девочка на свете! Я так рад, что мы встретились! Раз ты поняла все, значит, я постепенно подготовлю Тому. Заработаю денег и организую вам встречу в кафе. Надо сделать это официально. Поставим ее перед фактом. Объясним, что хотим жить вместе! Ты ведь это поняла, да? Я действительно очень хочу соединить свою судьбу с тобой.
– А когда у тебя появятся деньги? – спросила и тут же осеклась, ругая себя за глупый вопрос.
– Постараюсь быстро найти работу.
– Но на это уйдет много времени, а потом придется долго ждать первой зарплаты! Зачем такие жертвы? Если мы хотим жить вместе, то можем воспользоваться моими деньгами.
– Я буду чувствовать себя…
– Это не должно мучить тебя! Тем более, ведь это временно. Мы сообща подыщем тебе работу – все будет нормально. Я так столько ждала, что больше не хочу терпеть долгую разлуку.
– А кто тебе говорит, что мы не будем видеться?
– Вот так, как сегодня? Когда звонит дочь, надо лететь домой, сломя голову?
– Все наладится! Вот увидишь! До встречи! – он стал целовать ее, быстро чмокая в разные части тела. – Проводи меня, Славочка! Я буду скучать по тебе! Поэтому буду мучить звонками.
– Звони, чаще звони, – просила она, шлепая босыми ногами за ним к двери. – Я сегодня останусь ночевать тут, в Москву не поеду, дочка уже все равно спит. Мне плохо будет без тебя засыпать.
– Мне тоже!
Послав ей воздушный поцелуй, скрылся в лифте. Впервые за всю жизнь любимая квартира показалась чужой и холодной. Она поежилась и залезла под одеяло, потом привстала, налила себе вина и медленно выпила. Затем набрала домашний номер телефона, и когда отец поднял трубку, сказала ему, как любит его. Она всегда ему звонила, когда ей было грустно. Отец понял, что дочь слегка пьяна.
– Дочка, тебе плохо?
– Нет, дорогой папулечка, у меня все отлично. Кое-что очень важное произошло в моей жизни. Я встретила человека, которого очень люблю! Я даже не предполагала, как сильно люблю его!
– А он тебя?
– Ты не рад? Придет время, познакомлю вас. Я в Ногинске. Тут мама объявлялась, пришлось убрать море бутылок. Знаю, вы с Аленушкой ждали меня, только вы двое всегда меня ждете! Сейчас я хочу спать. Я люблю вас! Очень люблю!
Положив трубку, она почувствовала себя еще хуже. Запах еще напоминал о нем. Оглядела комнату и, печально вздохнув, уткнулась носом в подушку, на которой он спал. Слез не было, только комок в горле мешал засыпать.