Избранная небесами Глава 20

Подруги сидели в офисе и болтали о событиях минувшей недели. Мирослава рассказала Светлане о сне, который приснился бабушке Александре после похорон внука.
– А что, Мирка, может быть ходит он за тобой да за ней и все делает, чтобы ты ей помогала? Вдруг и правда после смерти что-то существует? Ведь как объяснить такие сны? Наверное, он сейчас смотрит и знает, о чем мы говорим, – при этом Светлана окинула кабинет взглядом.
– Если так, то пусть услышит, что ухаживать за его бабушкой буду, как за родной. Теперь во мне частичка их крови есть, значит не чужие! Прости меня, Миша, что жизнь твою забрала!
– Ну, ты даешь, подруга, и впрямь разговариваешь с ним, будто он тут. Что ты меня пугаешь? Жутко становится.
– А что бояться? Хороший он парень был!
Мирослава торопилась в Ногинск за бабой Саней. День был теплым и солнечным. После того страшного дня, когда ее ударила молния, Мирослава каждый раз, выходя на улицу, запрокидывала голову и рассматривала небо. Даже чистое и безоблачное мало успокаивало – ведь в тот злополучный день до самого вечера тоже была прекрасная погода.
Старушка встретила ее в дверях.
– Глаз не сводила с тропинки, все тебя выглядывала! – созналась бабулька.
– Как Вам спится на новом месте?
– Ой хорошо, Дарьюшка! Хорошо!
– Смотрю, уже принарядились! В новом наряде и выглядите лет на двадцать моложе!
По пути заехали в похоронное бюро. Купили венок, на ленте которого Мирослава попросила написать «От меня тебе», чем удивила парня, выполняющего ее просьбу.
– Имя не хотите указать? – переспросил тот на всякий случай.
– Не надо! Он и так знает, от кого!
Бабушка, как положено, прихватила с собой воды, хлеба, сладостей и свечку, а Мирослава цветов. У могилки баба Шура упала на колени, заплакала и стала причитать: «Не тебе, внучок мой родной, лежать бы здесь! Не тебе, а твоей старой бабке! Вот посмотри, моя кровинушка, какого ангела ты ко мне направил!» Она взяла руку Мирославы и поцеловала. Та присела рядом с ней, всматриваясь в фотографию Миши сквозь накатившиеся слезы. «Надеюсь, теперь твоя душа успокоится? В тепле и без нужды будет жить твоя бабушка! Никому не дам ее в обиду! А придет время присоединиться к тебе, похороню со всеми почестями, как положено!» – мысленно разговаривала Мира с мальчиком, смотревшим на нее с легкой улыбкой, словно соглашаясь. А бабушка все смахивала платочком слезинки с глаз, мешавшие смотреть на дорогого внука, приговаривая:
– Покойся с миром, мой цветочек миленький, а я буду ждать, когда придет час моей смертушки. Тогда и свидимся, мой славненький! Тебе тут и березку посадили, и лавочку поставили со столиком, наверное, те люди, из-за чьей дочки погиб, – Мирослава вздрогнула от этих слов. – Вон, каку оградку добру сотворили. Спасибо, что ухаживают за могилой, мне уже не по силам было бы, – сказала баба Саня, присев на лавку и постепенно успокаиваясь, не отводя взгляда от фото на памятнике. Так и сидела, еще долго вздыхая и причитая:
– Может в последний раз тебя повидала, Мишенька!
– Зачем вы так говорите? Еще поживете! Я буду привозить Вас сюда, когда пожелаете!
– Тебе растрата одна со мной. Наверное, у самой без меня дел полно?
– Мои бабушки и дедушки не дожили до моего рождения, так что теперь у меня есть бабушка Санечка! – обняв ее, ласково сказала Мирослава.
– Славная ты, добрая! Дай бог тебе здоровья! Родители- то у тебя хорошие?
– Хорошие! – спокойно ответила та.
– Мишенька мать свою не помнил! Она первые годы постоянно нам звонила, все справлялась о нем. Говорила, что живут со своим швейцарцем хорошо, в достатке, и обещалась вскоре приехать, а потом прекратились и письма, и звонки, как в море канула. Мы и в посольство обращались, все пытались о ней хоть что-нибудь дознаться. Сама, правда, я там не была, все соседей просила, денег сколько им за это передавала! Когда Миша постарше стал, запретил искать ее, наверное, от обиды.
– Давайте я попробую ее разыскать! А то может ваши соседи только деньги с вас тянули, а сами и не обращались!
– Да неужто совести совсем нет у людей? Я же им доверяла! Правда, после того, как прекратила им деньги давать, так сразу и знаться со мной перестали. Теперь и не знаю – может ты и права. Как же мы ее разыщем, если у меня никаких данных не сохранилось? Я даже ее новую фамилию не помню.
– Зато мы знаем ее девичью.
– Сколько тебе хлопот со мной, внученька. Я и так как в царстве живу!
– Вы ведь теперь моя бабушка, и я обязана вам помочь! – обняв ее за хрупкие плечи, сказала Мирослава, замечая довольную улыбку на морщинистом лице.
– Может, пока жива, и с дочкой свижусь? Только вот Мишеньку не уберегла! Как в глаза то ей посмотрю? Может лучше пусть себе живет да не знает, что мы с ней сына ее пережили, если, конечно, еще топают ножки ее по белу свету? А то, глядишь, одна я осталась? – старушка медленно пошла с кладбища, на ходу рассматривая чужие могилы. – Господи, сколько люду мрет! Вон совсем младенец лежит, а я старая, еще ковыляю по земелюшке!
В Ногинске Мирослава вновь дала старушке много разных наставлений и, торопясь, умчалась по своим делам, а вечером за ужином поинтересовалась у отца, кто посадил березку на могиле у Миши?
– Точно не я, – ответил отец, добавив, – я только памятник заказывал и оградку.
– А кто же тогда установил лавочку и столик?
– Вот это уже не знаю. Я после того как оградку установили, больше там не был – уже больше года прошло.
– Странно! Видно, что березка недавно посажена, могилка хорошо ухожена. Кто бы это мог быть? Бабушка Шура говорит, что родных никого нет. Она думает, что это ты постарался для ее внука.
– Действительно, любопытный случай! Может его девушка, с которой он встречался до того как погиб?
– Надо выяснить у старушки, что за девчонка у него была.
– Видел я ее на похоронах. Мне она показалась распущенной, нагловатой. Я тогда еще подумал, вроде парень он неплохой, а связался с девчонкой легкого поведения. Ты бы увидела ее – ужаснулась: подстрижена под панка, губы накрашены черной помадой, вся в наколках!
– Понятно, без слез не взглянешь.
– Точно подмечено. Бабушка ее гнала с кладбища, видимо, не любила.
– А может душа хорошая?
– Вряд ли – так матом на старушку стала кричать, что все присутствующие оторопели. Тогда ее рабочие выгнали. Народу много было: Мишу все любили. Проводить его в последний путь пришли школьные друзья, однокурсники, товарищи по работе, соседи, все его хвалили и жалели, что он с этой девицей спутался.
На следующий день, Светлана вошла в кабинет Мирославы с загадочно улыбающимся лицом.
– Пока ты отсутствовала, тебя тут один мужчинка спрашивал! – специально интригуя подругу, тянула слова. – На вид лет тридцать, с величественной осанкой, весь такой импозантный, брутальный, – кривлялась Светка. – Ты не знаешь, кто бы это мог быть? Не Милан ли решил навестить тебя?
Мирослава напряглась:
– Подробней можешь описать?
– Высокий, сильный, красивый, загорелый! В общем, мимо такого трудно пройти.
– Наверное, Милан? – вслух подумала Мирослава. – Что он сказал?
– Сказал, что завтра нанесёт нам визит к двенадцати дня. Хочет вместе пообедать.
– Он что, не соизволил представиться?
– Нет. Сказал, что для тебя это будет сюрприз!
– Лучше бы ты заранее не говорила мне об этом, я ведь теперь ночь спать не буду! – слегка возмущаясь, проговорила Мира.
– Я тоже заинтригована! Этот точно не из наших клиентов, я же всех их в лицо знаю. Совершенно незнакомый человек. Кто еще может быть, кроме Милана? Он ведь ищет встречи с тобой? Знает, где ты живешь, но решил навестить тебя на работе. Слушай, если он тебе не нужен, может, уступишь мне на пару деньков?
Мирослава шлепнула ту по плечу, грозя пальчиком. Светка скорчила смешную, разочарованную рожицу, печально вздохнув:
– Везет же тебе на красавчиков!
– Меня завтра до обеда не будет – надо съездить в посольство Швейцарии.
Раздался телефонный звонок. Мирослава узнала голос бабушки Александры. Та похвасталась, что у нее появилась подруга – соседка по площадке – теперь есть с кем выйти во двор, поговорить, чайку попить. Мирославу это обрадовало, но ненадолго, ведь она понимала, что ее секрет может раскрыться, и баба Шура узнает ее настоящее имя.
На следующий день Мира торопилась вернуться из посольства. Нервничала в пробке, скорее всего из-за своих двойственных чувств: одна часть ее души рвалась увидеть Милана, надеясь, что приходил именно он, а другая гнала воспоминания вон из сердца, не желая прощать. На Светкин звонок моментально схватила трубку. Та сообщила, что незнакомец приходил, сказал, что будет ждать в кафе напротив. Не справляясь со своими внутренними эмоциями, Мира гнала машину, подрезая других водителей.
– Что ты делаешь? Неужели он для тебя так важен? – вслух сказала она себе, крепче обхватив руль. Если бы кто-нибудь из знакомых увидел ее, то не узнал бы или просто не понял, что с ней происходит. Руки настолько крепко сжимали руль, что казалось – она сейчас вырвет его вовсе. Через час, добравшись до агентства, Мира сразу направилась к кабинету Светланы, но, услышав, что подруга там не одна, удалилась к себе.
«Кто с ней: он или клиент?» – надрывая свои нервы, думала Мирослава. Вызвав секретаря, попросила пригласить Светлану Игоревну. Через две минуты та объявилась, а следом без приглашения вошел тот, из-за кого она не спала всю ночь, предвкушая встречу, вспоминая его приятный бархатный голос. Представляла – вот он подходит к ней, смотрит в глаза, и она видит каждую морщинку на его загорелом красивом лице. Он говорит, а ей так хочется припасть к его безупречным губам!
– Божественная Мирослава Алексеевна, все же я дождался Вас!
Мужчина размашистым шагом подошел к столу, протянув руку остолбеневшей от неожиданности хозяйке кабинета. Она не сразу смогла оторвать неподдающееся тело от кресла. Не желала расставаться с ночными картинами «фэнтези», которые так прекрасно рисовал мозг. Как она могла так глупо мечтать? Воображать, что Милан захочет ее увидеть, сказать ей нежные слова? Взглянув на миг в зеркало, стоявшее на столе, сравнила себя с глупой мартышкой со сморщенным лбом. Так и есть – там мартышка с выпученным тупым взглядом и открытым ртом. Тут она, в конце концов, оторвала свой прилипший зад и протянула руку улыбающемуся знакомому мужчине.
– Здравствуйте, Антон! Вам все-таки удалось разыскать меня?
– О, это было несложно! Вы забыли? Ведь в купе я заглядывал в Ваш паспорт, и какой бы я был профессионал, если бы по таким конкретным данным не смог бы Вас найти?
– Теперь я уверена, если мне потребуется помощь, непременно воспользуюсь вашими талантами сыщика.
– Конечно, лучше пусть лично у Вас ничего никогда не случается, но если у знакомых или друзей – я к Вашим услугам. Как не печально, но чьи-то беды – это мой хлеб!
– Пусть Ваша совесть будет спокойна – Вы, действительно, помогаете людям!
– За деньги.
– Даже церковь делает все за деньги. Так что, успокойтесь! – кое-как собрав свои растрепанные мысли, выговаривала она.
– Так вы не Милан? – оглушила Антона своим громким вопросом Светлана.
– Какой Милан? Я Антон Запорошин. Пришел еще раз поблагодарить драгоценнейшую Мирославу Алексеевну за услугу, которую она от всей души оказала мне!
Мира почти не слышала его. Как все-таки хотелось вместо Антона увидеть того, кто в ее подсознании, обхватив ее за талию, притягивал к своему горячему телу. Светка все поняла. Она быстро вывела подругу из состояния ступора. Призрак Милана исчез. Антон продолжал:
– Вы согласны со мной отобедать?
– Конечно, Антон. Я как раз проголодалась.
Шагнув навстречу, удивилась, что именно о нем даже не вспомнила, перечисляя в памяти всех знакомых симпатичных мужчин. Она не пожелала идти в ресторан – это было бы слишком официально и обязывало к продолжению. Предложила отправиться в Макдоналдс. Антон считал, что там будет шумновато и неромантично, но ей никакой романтики с ним не хотелось. Не представляла, о чем они будут разговаривать? В итоге она в основном молчала, зато рот Антона не закрывался: он рассказывал о работе, об интересных, на его взгляд, служебных случаях, до которых ей не было дела. В этом отношении он смахивал на Светлану, но с той разницей, что с подругой она ценила каждую минуту и наслаждалась общением, а сейчас тайком поглядывала на часики. Она кивала головой, хихикала, вставляла одно, два слова и думала: «Что я здесь делаю? Сколько это еще продлится? Не задаст ли он самого примитивного вопроса, типа, как у тебя дела?» Ответить было бы нечего, но вскоре она поняла – этого вопроса не последует. Антон предпочитал говорить о себе, о работе, даже о родственниках. Наверное, если иметь такого мужа, можно разучиться говорить. Пыталась найти предлог, чтобы уйти, но тактичность не позволяла этого сделать так быстро. Видимо, в какой-то момент он заметил ее взгляд, направленный на часы, и стал извиняться:
– Наверное, у Вас был распланирован день? Я Вам мешаю?
– Вообще-то, кое-какие дела еще необходимо завершить! – пряча глаза, пробубнила она. Пустые разговоры продолжались, и окончания не предвиделось. Неожиданно и довольно бестактно он спросил:
– О каком красавце Вы все время думаете? Смотрите мне в лицо, но Вы далеки от меня.
Мирослава вздрогнула.
– Я думаю о работе, о важной деловой встрече!
– Вы говорите неправду. Впрочем, это Ваше дело. Извините, что отнял у Вас столько времени. Если понадоблюсь, всегда с большой радостью помогу. Не обижайтесь на меня и помните – Вы не одна. Ищите подобных себе.
Эти слова вновь, как и тогда в вагоне, показались Мирославе странными. Мысли Антона в тот момент она прочесть не смогла. Они мило попрощались, и вскоре она забыла о загадочной фразе, взволновавшей воображение. Светлана встретила её с выражением мучительного вопроса:
– Кто же он? Ты скрыла от своей подруги романчик с милым мужичком? Я вся горю от любопытства! Не тяни! Он красив и, по-моему, умен!
– Этот умный не дал мне и три слова вставить. Гордо хвалился своим героизмом и успехами в работе! Словом, озабоченный собой любимым, крутым и неповторимым! Я даже не поняла, для чего он так хотел встретиться со мной?
Она скрыла от Светы лишь то, что проболталась Антону о своих способностях. Мирослава не хотела расстраивать подругу тем, что кто-то кроме них двоих знает об их великой тайне. Там, в Макдоналдсе, Антон поинтересовался, не пропал ли ее дар? Она соврала, что якобы принимает сильные медицинские препараты и постепенно избавляется от него. Но хитрец только сделал вид, что поверил ее словам. Он не глуп, понимала она, сыщик из него получился классный, целеустремленный, с большим напором.
– Если он еще придет, намекни на свободную раскрепощенную женщину! – нежно погладив себя от шеи до бедер и сексуально виляя задом, выпалила Светлана. Мирослава прыснула себе в ладони:
– Как всегда в своем репертуаре! Ты такая же озабоченная как Антон, только в другом направлении. Боюсь вместо того, чтобы ублажать твое ненасытное тельце, он будет трясти перед твоим носом пистолетом, уткнувшись тебе под мышку, и, прикрывшись твоей мощной грудью, изображать, как долго он сидел в засаде под забором и так далее… Однако я подумаю. Чем черт не шутит! А вдруг он твоя судьба? А то что-то с Витей у тебя одни проблемы.
Блестящими глазами Света посмотрела на смеющуюся подругу и скрылась за дверью. Через секунду она снова сунулась в дверную щель и послала Мирославе воздушный поцелуй. Мира откинулась в кресле, положив авторучку на документы, и несколько секунд сидела так под впечатлениями приятных мыслей. Как все-таки она обожает свою Светку! Ее манеры указывают на характер, служат внешней оболочкой внутренней природы. Настоящая, искренняя, бывает резковатой, но не дает повода обижаться, отчего с ней, всегда легко и просто. Внутренний темперамент смягчает другие, может быть не самые хорошие, качества. За приветливостью и добродушием некоторые пороки просто теряются, не выходя наружу. Большая привязанность все сильнее и крепче сближала девушек! И ни та, ни другая не хотели потерять друг друга, понимая, что по отдельности они растеряются, не будут знать, как жить дальше в беспокойном одиночестве. Круговерть жестокой, не щадящей ничего и никого жизни быстрее подберется к одинокому сердцу, постепенно источая этот бьющийся сгусток ненасытными червями тоски.
 Уже в конце рабочего дня позвонил отец, порадовав хорошим результатом из швейцарского посольства. Поспособствовал этому его друг детства Юрий, с которым они сохранили прекрасные отношения. У Алексея Николаевича вообще было много товарищей, с которыми он поддерживал знакомство. Все уважали его, но в последнее время из-за супруги Ольги все реже появлялась возможность видеться. Мирослава помнила, как в былые времена у них собирались гости, шутили, играли в шахматы, говорили о рыбалке или о спорте, отмечали вместе праздники и дни рождения…
Слушая рассказ отца, она удивлялась, как может жизнь перевернуть все вверх ногами, замучить, истрепать судьбы людей. Вот и бабушка Александра даже представить себе не могла такого поворота в жизни своей дочери. Оказывается, после пяти лет счастливой жизни с любимым человеком произошли ужасные события. Однажды Алла – так звали дочку – напросилась с мужем в экспедицию: предстоял перелет до лагеря через горы на вертолете, но к назначенному времени туда никто не прибыл. На поиски машины и людей вылетело несколько групп спасателей: было найдено два мужских трупа, но женского нигде не оказалось – поиски продолжались долго, но все тщетно. Прошло двенадцать лет, никаких сведений об Алле не было. Лишь недавно выяснились подробности. Неподалеку от места аварии полузамерзшую женщину обнаружил охотник, и привез к себе домой. Женщина говорила только на французском языке, которого в семье охотника никто не знал. Почему Алла вспомнила только французский, было неизвестно, ведь раньше она прекрасно владела тремя языками, но немецкий и русский стерлись из памяти. Ее фото отправили во французское посольство, откуда пришел ответ, что такой в их картотеке не существует. Посольство требовало подробных данных: фамилии, имени… Алла о своей прошлой жизни ничего не помнила. На этом все попытки выяснить паспортные данные молодой женщины закончились. Она не помнила ни имени, ни чего-либо еще. Со временем, к ней, привыкли: отзывчивая, добрая, хозяйственная – она стала членом семьи. Брат хозяина влюбился в Аллу и стал жить с ней в гражданском браке. Он относился к ней с любовью, но чувствовал, что она лишь уважает его, но не более. Через три года их жизни супруг сильно заболел и вскоре скончался. Алла не осталась у своих спасителей, а перебралась в небольшой поселок и устроилась к зажиточным людям ухаживать за больным ребенком. За девять лет она так привязалась к душевнобольному мальчику, что после его трагической смерти, посчитав себя виновной, попыталась покончить с собой. Слава Богу, попытка оказалась неудачной, и Алла без сознания оказалась в больнице, зато, когда она очнулась, то постепенно вспомнила о себе все. Вернувшись в Швейцарию, в богатый дом, где ранее проживала со своим любимым супругом, она несказанно удивила родную сестру мужа. От неё Алла узнала, что стала обладательницей большого состояния. Одинокая жизнь в этом огромном пустом доме без любимого супруга настолько оказалась бессмысленной и тоскливой, что, не раздумывая, Алла, собрав все свои вещи, уехала в Россию. Дома ее ожидали одни неприятности: мать свою по прежнему адресу она не обнаружила, соседи объяснили, что ее сын Мишенька умер в больнице, помогли разыскать могилку. Она долго плакала и просила прощения, глядя на фото уже повзрослевшего сына. Потом стала искать мать в метро и переходах Москвы, но проходило время, а поиски, ни к чему не приводили.
Мирослава вновь вызвала к себе Светлану и все ей рассказала. Они долго пережевывали эту информацию, и никак не могли придумать, как легче объяснить все бабушке. Собрались, вместе поехали в Ногинск, а там их ожидал еще один сюрприз. Мирослава открыла квартиру своим ключом, и они с подругой увидели интересную картину: две старушки сидели перед включенным телевизором и о чем-то спорили. Сердце Мирославы екнуло, уловив их мысли, а в ушах послышался противный гул. Светлана, придерживая подругу, усадила ее на пуфик. Баба Шура первая, увидев молодую хозяйку, воскликнула:
– Ну вот, моя Дашенька пришла!
– Какая же это Дашенька? – возмутилась соседка, баба Клава.– Я с детства Мирославушку знаю! И другой тут быть не может!
– Да очки-то одень! Дашенька, моя спасительница, пришла! – баба Шура притопала, и трясущимися руками погладила по голове ослабевшую Мирославу. – Да ты, никак, совсем уморилась из-за меня? Пойдемте, милые, я вас чайком попою, легче станет. Проходите. Проходите, мои хорошие!
Баба Клава подошла к Мире, сняв очки, всплеснула руками.
– Скажи ты этой непутевой, что я права. Это же ты, Мирославушка?
– Конечно я, баба Клава! – грустно ответила та.
– Внученька, что она такое говорит, каркуша старая? Я это имя один раз в больнице слышала. Еще подумала, какое оно диковинное, длинное. Таким именем звали девку, из-за которой Мишенька головку сложил.
– Мне надо было раньше вам сознаться, бабушка Санечка, но смелости не хватало. Я и есть та девка…
Мирослава наблюдала, как по сморщенному лицу потекли старческие слезы, узловатые пальцы в суставах затеребили платочек на голове. Светлана не растерялась, усадила старушку в кресло. Все молчали. Света тихо вывела соседку на площадку, проводила до ее квартиры. Вернувшись, застала такую картину: голова подруги покоилась на коленях бабы Шуры, плечи ее вздрагивали. Темные загорелые руки гладили светлые волосы. Мирослава подняла глаза, и они встретились с бабушкой взглядом. Она читала мысли старушки: «Мишенька, мой родненький, просил ты меня не держать на нее зла. Поведал, что узнаю ее. Вот она рядом. А зла то и нет! Ты послал ко мне ангелочка! Со мной ангел мой! Не беспокойся за меня!»
– Я только недавно узнала, что из-за меня умер Ваш внук. Родители тщательно скрывали от меня…
– Ты добрая девочка! – услышала Мирослава глухой от горя голос бабушки.
– Вы раньше называли меня внучкой. Я не смею просить Вас, чтобы Вы и дальше относились ко мне как прежде, но…
Старушка прервала ее.
– Спасибо тебе, внученька, за то, что не бросила старуху на погибель!
Мирослава собиралась с мыслями, раздумывая – как сообщить ей о дочери? Не будет ли это для нее еще одним ударом?
– Бабушка Санечка, мы привезли Вам хорошую новость. Нашлась Ваша дочь, она недавно вернулась в Москву и сейчас разыскивает Вас. Если хотите, можем прямо сейчас отвезти Вас к ней: есть адрес и даже телефон, так что можно предупредить ее.
– Что же ты, доченька, так долго ехала? – запричитала Александра Ивановна, как будто дочь стояла перед ней. – Теперь только на могилке полюбуешься на сына своего! О-хо-хо! Поедем, ангелочек мой! О-хо-хо! Поедем сейчас! А то вдруг до утра не доживу и дочку не увижу! Ой-е-ей! Ой-е-ей! Счастье, горе все перемешалось! Судьба, судьбинушка! Горе горькое! Счастье великое! Как понять эту проклятую жизнь?
Добирались они достаточно долго, хотя старались ехать самым коротким путём до Измайлова. Всю дорогу баба Шура расспрашивала о судьбе родной доченьки, и тихо плакала, покачивая головой. Мирослава не стала подробно все рассказывать, побаиваясь за ее здоровье, пыталась говорить только о хороших новостях.
– Доброго здоровья твоему отцу! Помог разыскать дочку. Много для меня, чужой старухи, сделал. В него ты, видать, пошла.
Если бы старушка вдруг узнала правду, что Алексей Николаевич биологически ей не отец, то сильно удивилась бы. Самой Мирославе эти мысли всегда доставляли гнетущую душевную боль. Через час старушку укачало, и она задремала. У подъезда Мирослава решила позвонить Алле. Та не сразу подняла трубку.
– Извините за поздний звонок. Вы Алла Прокопьевна?
– Да, с кем я говорю?
– Вы разыскивали свою мать, Александру Ивановну?
– Да, конечно. С кем имею честь говорить? – приятным, но очень взволнованным голосом повторился вопрос.
– Я привезла Вам Вашу маму. Мы у подъезда.
В двери щелкнул кодовый замок.
– Ох, заходите, пожалуйста! – услышала Мирослава срывающийся голос Аллы.
– Она заснула в машине. Я сейчас разбужу ее.
– Спускаюсь к Вам в лифте.
Мирослава помогала бабушке Шуре выйти из автомобиля. Дверь подъезда распахнулась – хрупкая женщина, лет пятидесяти на вид, с мокрыми волосами и в белом банном халате, подбежала к машине вся в слезах, не стесняясь громкого плача. Она прижала к себе мать, что-то говоря той сквозь рыдания на ухо. Старушка со сна как будто еще не осознавала, что происходит. По лицу медленно катились слезы, а руки ощупывали тело дочки.
– Ну вот, разнюнились! Давайте в дом пойдем, а то сейчас в четыре голоса тут концерт устроим. Встретились! Радоваться надо! – решила вмешаться Светлана. Своим громкоголосым голосом она сразу разрядила ситуацию и направила ее в правильное русло. – Наглядитесь еще, наговоритесь! Пойдемте!
Она подхватила старушку с правой стороны, а дочка с левой, и все направились в подъезд. В лифте мать и дочь, хоть и сквозь слезы, но уже без причитаний радостно улыбались друг другу. Алла без остановки благодарила девушек. Мирослава раздумывала, как легче будет объяснить, кто они со Светой, ведь может прозвучать вопрос о том кто они и откуда, но Алла не задавала пока никаких вопросов. По ее мыслям стало понятно, что она приняла их за людей из детективного агентства, в которое сегодня обратилась.
Позже Мирослава узнала, что баба Саня так и не рассказала дочке, что она та девушка, из-за которой умер Миша. На вопрос: «Где жила?» – отвечала: «Так вот, добрая девушка Мирослава подобрала, приютила у себя! Потом через посольство, тебя, Аллочка, обнаружили!»
Через полгода бабушка Санечка тихо умерла во сне с улыбкой на устах. Старушка унесла с собой свою тайну. После смерти матери Алла встретила очень хорошего мужчину, за которого сразу же вышла замуж. Мирослава присутствовала на бракосочетании Аллы. В этот день женщина пересказала ей просьбу покойной матери.
– Алла, держись Мирославы! Это девушка большого сердца! Она больше чем просто хорошая знакомая, она тебе дочь по крови! И Мишенька жив, он всегда рядом!
– Мам, ты, что говоришь такое? По какой крови? – спросила я у нее. – Может ты, Мирослава, знаешь, что она имела в виду? Думаю, просто заговариваться стала по старости.
– Привязались мы друг к другу, вот и все! – ответила Мирослава, но сама поняла, что старушка имела в виду. Бабушка Саня была убеждена: раз кровь внука досталась ей, Мирославе, значит – сроднились на век. Старушка свято верила в это и не раз говорила Мирославе, что внучек через нее помогает им с Аллой.