Избранная небесами Глава 3

Прошло еще четыре с половиной месяца. Май только начался. Мирослава отходила от очередного наркоза. Это была последняя операция, во время которой врачи боролись за спасение ее красоты. Ведь, что бы там не говорили, а внешность для женщины играет не последнюю роль. Золотые руки пластических хирургов сотворили чудо – от шрамов и рубцов не осталось и следа. Но пока только лишь врачи знали, что природная красота Мирославы со временем станет ещё ярче.
Все повторялось в который раз: опять, открыв глаза, она увидела белые стены, ощутила сухость во рту.
– Пить, – обратилась она к девушке, хлопотавшей около нее. Тут Мирослава почувствовала или, скорее всего, услышала, нарастающий шум в голове. Он был похож на все сразу: шквал ветра, шум прибоя, хруст сухих листьев, на шлепанье босыми ногами по лужам, а сопровождалось все это хлопками, щелчками и треском. Сразу появилась боль в висках. Медсестра помогла попить.
– Много нельзя, – сказала она. Мирославе показалось, что эти слова прозвучали в какой-то непонятной интонации, с расстановками ударений не на тех буквах.
– В голове непонятный шум и боль. Я плохо вас понимаю,– с трудом вымолвила Мирослава.
– Доктора надо позвать срочно,– подумала девушка, отставляя капельницу.
–Роберта Геннадьевича? – спросила Мирослава.
– Что Роберта Геннадьевича?
– Вы сказали, что надо позвать доктора.
– Да? А разве я сказала вслух?
– Да.
– Странно! – удивилась сестра. – А мне показалось, я про себя подумала. Что со мной сегодня такое? Усталость, наверное, сказывается.
Когда девушка уже подошла к двери, до Мирославы донеслось:
– Что еще за дурацкие боли? Пора уже смену сдавать, а она тут со своими болями.
– Извините! – сказала Мирослава.
Медсестра резко остановилась и развернулась к пациентке:
– За что?
– Вы же сказали, надо смену сдавать.
– М-да! Похоже, я точно заработалась, – пробормотала она себе под нос и вышла из палаты. Вскоре пришел врач. Он долго беседовал с Мирославой, расспрашивал о том, что её беспокоит, и в заключении сказал:
– Ну вот, моя дорогая! Опухоли нет. Повязочки с лица скоро снимут. Я думаю, вы будете довольны, вам делал пластику самый опытный врач, можно сказать, просто волшебник! Говорят, что в числе его пациентов много звезд нашего шоу-бизнеса. Его специально пригласил в клинику Ваш отец. Меня же, конечно, больше всего беспокоят ваши головные боли, но это может быть следствием неоднократного применения наркоза во время операций.
– Вы не волнуйтесь, еще минут двадцать назад боль была резкой, но сейчас уже становится легче.
– Вы меня не обманываете? А то, может, просто хотите поскорее удрать из больницы? Я понимаю, сколько время, Вам, душа моя, пришлось у нас провести, я бы уже сбежал, – после этих слов он засмеялся. – Хотя я этим больничным духом дышу всю сознательную жизнь!
Мирославе очень хотелось улыбнуться, но мешала тугая повязка. Она была бесконечно благодарна этому человеку. Всё это время он неустанно контролировал ее состояние. Даже когда начались пластические операции в другом корпусе клиники, он все равно каждый день навещал ее и наблюдал за ее здоровьем. От отца она узнала, что совсем недавно у Роберта Геннадьевича умерла дочь, у которой была опухоль головного мозга. Мирослава предполагала, что именно по этой причине он беспокоился о ней, как о собственном ребенке.
После ухода врача она недолго оставалась одна. Буквально через две минуты в палату вошла мать. Молча, плывущей походкой подошла к постели.
– Тебе можно вставать?- спросила та.
– Здравствуйте, мамочка! Роберт Геннадьевич пока не разрешает из-за появившихся головных болей.
– Ты же до операции чувствовала себя хорошо?!
– Снова появились боли, только не такие как раньше. Они сопровождаются ужасным шумом. Я слышу какое-то шипение, писк, скрежет.
«О боже, что это еще такое? Какая она бледная, худая! Сейчас повязки скрывают лицо. Неужели этого страшного шрама не будет? Сомневаюсь в этом!» - подумала Ольга.
Мирослава во все глаза смотрела на мать. Поняла каждое слово, хотя не видела шевеления ее губ, да и просто невозможно было не заметить, что поджатые губы ни разу не шевельнулись.
– Мама, вы что-то сказали?
– Нет. Но хочу сказать, что мне больно на тебя смотреть. Когда ты уже освободишься от этих повязок? Без тебя тоскливо дома.
Мирослава глядела только на губы матери. Вот они перестали шевелиться, но речь продолжалась дальше: «Леша тоскует. За сердце часто стал хвататься. Все-таки он стал ей хорошим отцом. Я не ошиблась!»
– Мама, у папы сердечные приступы?
– Кто тебе проболтался, он сам?
– Нет.
Мирослава хотела что-то добавить, но, от промелькнувшей в мыслях, догадки удушающий страх парализовал все тело, она стала задыхаться. Ольга Дмитриевна быстро отреагировала, нажав кнопку вызова. Тут же в палату вбежали несколько медсестер. Ольга схватила стаканчик с водой, приподняла голову дочери, поднесла к губам. Та сделала два глотка и задышала. Страх отступал, но внутреннее волнение не прекращалось. Сильно тряслись руки.
– Что с ней? – обратилась Ольга к вошедшему пластическому хирургу. Тот пощупал пульс пациентки. Мирослава теперь не сводила глаз с его губ. Рот не открывался, но она четко разбирала его слова, как будто вынимала их откуда-то одно за другим.
«Сердечко скачет, как зайчонок! Что нас, милые мои, так напугало или расстроило? Знаю, наверняка мамаша принесла дурную новость!» – потом губы его зашевелились и почти то- же самое проговорили вслух. - Ну и что нас так расстроило? Знаю, наверняка мама принесла дочке какую-то неприятную новость. Нечего нам молодым и красивым волноваться! – ласково говорил он, осматривая ее.
– Я ничего такого не говорила, что могло расстроить ее, – попыталась оправдаться Ольга Дмитриевна. Мирослава сейчас совсем не слушала, о чем они говорят. Ее волновало одно – почему она слышит то, что они не произносят вслух? А может, она сама выдумывает эти слова? Может, это галлюцинации под воздействием каких-то лекарств? Возможно, не стоит волноваться, пройдет несколько дней и галлюцинации пройдут? Она и не заметила, как пришел Роберт Геннадьевич и стал о чем-то тихо совещаться с молодым хирургом. Отвлеклась от своих мыслей она только тогда, когда мамины губы поцеловали ее на прощание.
 Оставшись одна, Мирослава попробовала встать. Кроме ужасающего шума в голове да ломоты в висках ничего не беспокоило. Некоторое время она внимательно разглядывала себя в маленькое зеркальце, которое тайком пронесла в палату Светка. Успокоив себя той мыслью, что из-за бинтов все равно ничего пока не разглядишь, села на постель, раздумывая, чем себя занять, чтоб отвлечься от надоевшего шума в голове. Её внимание привлек небольшой горшок на окне с растущей в нем фиалкой. Главное заключалось в том, что горшочек находился достаточно далеко, чтобы четко разглядеть очертания малюсеньких цветочков с ее плохим зрением. Она соскочила с постели, отступила на два шага дальше и чуть не подпрыгнула от радости. Ничего не изменилось! Она так же его видела! Опрометью кинулась к прикроватной тумбочке, достала очки, и так как одеть их из-за бинтов было невозможно, просто приставила к глазам. Мирослава снова и снова смотрела на цветок, потом стала рассматривать и другие детали комнаты. Вернувшись в постель, она с радостью рассматривала на стене плитку с идеально ровными швами, отчётливо осознавая, что раньше не смогла бы разглядеть все так хорошо, картинка обязательно бы расплывалась. Переполнявшее приятное волнение на некоторое время даже отвлекло от мучавшего ее шума в голове. Мирослава никак не могла понять, как такое могло произойти? Почему она стала видеть лучше, ведь ничего для этого специально не делалось? Припомнилось, что уже несколько месяцев она вообще не пользовалась очками. Сначала не хотела одевать их из-за того, что правая линза была сильно повреждена после того злополучного вечера, а потом и вовсе привыкла без них обходиться, но как обычно футлярчик следовал за ней везде и всюду. Всю ночь она не спала, одолевали мысли, трепетное волнение поглотило весь организм, недоумение перемешалось со страхом.
Перед сном зашла медсестра поинтересоваться, не требуется ли чего? И в очередной раз Мирослава убедилась – она слышала то, чего девушка не произносила вслух.
–Может, я схожу с ума? – предположила она. – И что с моим зрением? Как такое возможно? Неужели удар молнии мог так повлиять на организм?
Мирослава четко решила для себя ни в коем случае никому о своих переживаниях не говорить, боясь, что ее могут действительно принять за душевнобольную и упрятать в психдиспансер. Потом ненадолго заснула, а когда проснулась, почувствовала, что шумы в голове стали чуть тише, иногда на некоторое время исчезали совсем, да и сама боль уже не так мучила. О чем только она не передумала за эту ночь! Воспоминания просто штурмовали ее. Вспоминались последние минуты, проведенные с Олегом, его красивое тело под дождем, ощущение какой-то эйфории в тот момент. Потом пронзающая боль. Затем прекрасное ощущение перехода в какой-то другой мир, благостное общение с бабушкой Мирославой, которой уже нет в живых. Пребывание в полном счастье, которого не испытывала ранее на земле. Возврат в земное бытие и боль от предательства возлюбленного. Тошнота, усталость, разочарование, пустота, страх – вот с чем ей приходилось жить в последние месяцы. Гармонии с самим сознанием жизни не было. Полное непонимание и нежелание принять то, что с ней случилось, угнетало еще больше. Хотелось с кем-нибудь поговорить о том, что с ней сейчас происходит, но поймут ли?
В день выписки из клиники Светка раньше всех примчалась встречать ее. Родители приехали с огромным букетом цветов. Домработница, женщина средних лет по имени Людмила, которая уже несколько лет добросовестно работала у них, навела основательный порядок в давно пустовавшей комнате Мирославы. Украсила всю квартиру в честь ее возвращения шарами и разными приятными вещичками. Из ресторана был заказан грандиозный ужин с любимыми блюдами дочери. В течение всего вечера в счастливом ударе пребывал Алексей Николаевич – переполнявшая его радость выплескивалась с такой энергией и силой, что просто не могла не поощрять гостей на бесконечные веселые разговоры. И даже никогда не любившая русские народные песни Ольга Дмитриевна пела со всеми, стараясь перепеть, совсем не стесняясь того, что не обладала ни слухом, ни голосом.
Когда гости стали расходиться, Мирослава, извинившись перед родителями и сославшись на усталость, увела Светлану к себе в комнату.
– Света, мне необходимо с тобой поговорить, – обратилась Мирослава, усаживая подругу удобней.
– У тебя такой вид, будто речь пойдет о жизни и смерти! – пошутила та в ответ.
– Оно так и есть.
У Светки мгновенно сползла усмешка с пухлых щечек.
– Ты что-то скрываешь о состоянии здоровья от родителей? Что-то очень серьезное? Опухоль прогрессирует?
– Стоп, стоп, стоп! Не торопись с выводами! Дай мне хоть слово вставить. Я нисколько не сомневаюсь, что ты первая, кто умеет в секунду выпалить сто слов. У меня очень серьезный разговор. Я уверена, что ты единственная, кто сможет понять и поверить.
– Мирка, ты совсем заинтриговала, – немного помолчав, добавила, – в то же время ты меня пугаешь! Что случилось?
– Не знаю с чего начать.
Светка увидела, как у подруги затряслись руки, которые то и дело поправляли совсем не мешающий локон волос. Чувствовала, что дело действительно очень серьезное. Удар молнии подорвал здоровье и психику подруги. Света дотянулась до ее трясущейся руки, зажала между своих горячих ладоней ледяные пальцы и тихо, но с уверенностью в голосе сказала:
– Ты можешь поделиться со мной чем угодно! Я всегда пойму и, если потребуется, помогу.
Глаза Мирославы заблестели от слез.
– Не сомневаюсь в этом. Иначе не стала бы заводить этот разговор. Не знаю только, как все правильно объяснить.
– А ты попытайся.
– Света, я знаю все, о чем вы думаете!
– Кто вы?
– Все.
– А о чем мы можем думать?
– Нет, ты не поняла. Как бы тебе проще объяснить? В общем, после удара молнии я стала не совсем такая, как была раньше.
– Что изменилось?
– В клинике я поняла, что теперь умею читать мысли людей.
Сказав это, она стала наблюдать за реакцией подруги. Света ничего не говорила, теперь у нее на лице выразилось смешанное чувство сомнения и страха.
– Дело в том, что я и сейчас читаю твои мысли, – продолжила Мирослава.
Светлана вздрогнула. Глаза округлились.
– Ну и о чем я думаю?
– Самое обидное, что ты подумала, будто у меня крыша съехала.
– Но в это действительно трудно поверить!
– А я тебе сейчас докажу. Я расскажу тебе то, что ты мне не говорила.
– Например?
– Ты скрывала от меня, что у Олега скоро свадьба.
– Это тебе мог, кто угодно выболтать.
– А то, что ты тайно от родителей в 16 лет сделала подпольный аборт? Ты частенько об этом вспоминаешь, потому что теперь живешь без предохранения, но не беременеешь. Боишься, что это последствия того аборта.
Света, заикаясь, стала что-то мямлить, но Мирослава перебила ее:
– Я прочитала твои мысли в палате. Ты отчаянно старалась скрыть, что у меня теперь никогда не будет детей. Ведь именно из-за этого Олег бросил меня. При мне ты часто вспоминала ваш последний с ним телефонный разговор.
Светлана явно была шокирована.
– Ты серьезно? В принципе, я не понимаю, какой смысл тебе меня разыгрывать. Тем более ты не из тех, кто будет попусту так прикалываться.
– До сих пор не веришь? – с обидой в голосе произнесла Мирослава. – Тогда просто забудь об этом разговоре! Будем считать, что я ошиблась. Никаких особых способностей у меня нет.
Мирослава встала и прошла к двери, открывая её, сказала:
– А теперь оставь меня. Если хотя бы чуточку уважаешь, то забудь о нашем разговоре!
Света будто очнулась ото сна. Соскочила с кресла. Опрометью подлетела к подруге:
– Как ты могла подумать, что я тебе не верю? Мы дружим много лет и всегда доверяли друг другу! Пойми, очень странно осознавать, что все твои мысли прочитываются! Верю! Верю я тебе!
Светка захлопнула дверь и, успокаивая подругу, потянула её назад в кресло. Тараторила не останавливаясь. В конце концов, объяснила, что не из-за недоверия, а из самого глубокого любопытства хочет проверить еще раз ее способности.
– Хорошо, подумай о чем-нибудь таком, чего кроме тебя никто не может знать!
– Договорились!
Света задумалась. Мирослава сразу же начала говорить:
– Пока я болела, твой Витька снял для ваших встреч квартиру. Вы занимаетесь там сексом. Он предпочитает извращенный секс. Тебя это не всегда устраивает. У вас в прикроватной тумбочке лежит искусственный фаллос и на сегодняшний день шесть штук презервативов с усиками и упаковка простых, наручники – продолжать?
– Мать! Да это же сенсация! Ты сама хоть понимаешь, что это значит? Весь мир к твоим ногам!
– Мой мир – это то, что мы с тобой должны все тщательно скрывать, иначе из меня сделают подопытного кролика.
После такого заявления Светка разочарованно плюхнулась на прежнее место:
– Мирка, но ты же ходячий феномен!
Светлана так возбужденно все описывала, что даже чуть не задохнулась от избытка эмоций переполнявшей ее:
– Ты ведь сможешь узнать про любого человека буквально все!
– Глупенькая! Как ты не можешь понять? Узнать смогу, а рассказать – вряд ли. Иначе попаду в лапы к бандитам или к «докторам в погонах». Моя жизнь зависит теперь не только от меня, но и от тебя тоже. Это должно стать нашей тайной, понимаешь?
– Бог ты мой, а ведь ты права! Тебя просто разорвут на части, если… Мирка! Ужас! Не так-то это весело иметь такой дар!
– Особенно когда узнаешь, как омерзителен бывает человек в своих мыслях.
– А в моих мыслях много гадкого?
– Больше пустого и глупого. Зла в тебе нет!
– А мне кажется, я так часто злая бываю.
– Злишься, но по своей дурости.
Светка присмирела. Лицо стало неподдельно серьезным, задумалась:
– Да, Мирка, все это сложно, – с грустью сказала она,– жить и знать обо всех гадостях человеческих, обо всех черных мыслях… это пропасть какая-то!
– Но хорошего тоже много. Правда, иногда очень сложно отделить негативные эмоции от позитивных. Человек мыслит очень неопределенно, запутанно, неправильно, перемешивается столько пустых, смешных, и в тоже время злых, завистливых мыслей, что в голове образуется каша. Трудно поддается расшифровке чего же, в конце концов, он хочет? Света, а может быть я не одна такая?
– Может так же сидят и боятся быть разоблаченными и другие люди с такими же способностями? А представь себе, Мирка, если таким даром будет обладать злой человек?
– Я уже об этом думала.
Так почти до утра две молодые девушки размышляли о том, как много всего удивительного, чудесного, доброго и злого случается в этой жизни… Мирослава рассказывала Свете о том, что раньше сама и представить не могла. Особенно подругу заинтересовал подробный рассказ о том, как Мирослава побывала между жизнью и смертью.
– Значит, твоя бабушка Мирослава сказала, что каждый человек идет на землю исключительно по своей воле? У каждого есть свое предназначение, но не каждый его исполняет?
– Да. Я восприняла все именно так. Там ведь не речью изъясняются. Это сложно объяснить.
– А удар молнии тоже должен был случиться? А может это был просто хороший сон?
– Не знаю, сон это или не сон, но она дала понять, что у меня откроется такой дар, который я имею право использовать только лишь во благо. Но надо быть очень осторожной, чтоб не навредить, ни себе, ни окружающим. К сожалению, сегодня мало, кто верит в искренность, добро, справедливость, - тут Мирослава тяжело вздохнула. - Еще мне стало понятным, что все мои добрые дела здесь, на Земле, откроют путь к соответствующему уровню там, в другом мире. Может, это и был сон, но мне так было хорошо там! Вообще нет ощущения тела, боли! Ты просто представить себе не можешь, насколько там все ощущения иные! Я разговаривала с ней примерно так же, как сейчас могу прочитать твои мысли, только намного легче!
– Может, было легче потому, что она тоже могла понимать тебя без слов? Это бабушка рассказала тебе, что там – в другой жизни – уровней много, и каждый попадёт на тот, который заслужил?
– Получается, так.
– Конечно, с учетом того, что это был не сон, - все же добавила Светлана.
– Она сообщила мне печальную весть. Моя мама идет к гибели. Она не прислушивается к ангелам-хранителям, и они уже не могут ей помогать. Она не выполняет своей задачи, своего предназначения, из-за чего вернулась на землю ее душа. А самое главное, бабушка поведала, что она мне вовсе не бабушка.
– Как это?
– Ее сын, мой папа, мне не родной отец.
– Мирка, не верь этому! Этого не может быть! Ты посмотри, как он тебя обожает! Это точно был просто сон.
– Он никогда не думает о том, что я не родная дочь. Поэтому я не могу прочесть его мысли по этому поводу.
– Вот видишь – это был сон, иначе ты бы обязательно его вычислила! Глупости! Нет, в это, хоть убей, никогда не поверю. Тогда кто же твой отец?
– Сказала, что я сама это легко узнаю. Ей запретили делать мне подсказки.
– Кто запретил?
– Не знаю. Мне так хотелось остаться там, но она сказала, что еще не время.
– Если обнаружится, что ты действительно неродная, тогда я поверю, что тот свет существует и душа бессмертна.
– То, что папа мне неродной, уже выяснилось.
– Как?
– Прочитала мысли мамы.
– Мирка, а может, ты читаешь свои фантазии?
– Глупенькая! Тогда как я узнала твои мысли?