Медок

Посв. подруге из далекого детства  - Тамаре Седневой

       Мой родной отец пропал без вести, когда мне было всего-то годик с небольшим. Я не помню его совершенно. Говорят, память начинает формироваться у ребенка с трех лет. И мы остались вчетвером: мама, дедушка, бабушка и я, продолжая жить в небольшой комнатке коммунальной квартиры, которую мой дед получил на табачной фабрике. Возле окна располагался стол, массивный крепыш из настоящего дерева, какие раньше стояли во многих квартирах. Мы с легкостью помещались за ним во время обеда или ужина.
    Из моих первых воспоминаний на ум сразу приходит, как бабушка усиленно кормила меня за ним, худенького, страдающего плохим аппетитом ребенка, жареной картошкой с черным хлебом и на десерт ежедневно угощала меня рыбьим жиром, запах и вкус которого я запомнила на всю жизнь. Но, то ли мечта о недоступном и незнакомом вкусе волшебного меда волновала мое небогатое детское воображение, то ли просто что-то необходимо было затолкнуть в рот, - я безоговорочно проглатывала и то, и другое под терпеливые и сердечные уговоры бабушки. «Медок», - ворковала она внушительно и авторитетно мне под руку, заталкивая ложку этого невкусного густого снадобья. И на удивление и радость бабули, проглотив столовую ложку «медка», я обязательно» крякала длинным послевкусием. Понимала ли я полезность этого редкого и особенного продукта для роста и пополнения необходимыми жизненными элементами детского организма? Конечно, нет. Это потом, будучи достаточно взрослой, я уже знала что-то об этом важном продукте. И усиленно старалась объяснить своим детям, что рыбийжир– это уникальное натуральное вещество, необходимость потребления которого доказана учеными разных стран и поколений. Но мой талант внушения, очевидно, не дотягивал до бабушкиного. Да и дети мои, в общем-то, не страдали плохим аппетитом и, к тому же, они ели мед настоящий, что тоже полезно.
     А жили мы рядом с железнодорожными путями. Так уж мне везло всю жизнь. Грохота массивного, с огромными шипящими колесами паровоза, испускающего ежесекундно тучи густого едкого пара, застилающего на метры все вокруг, мы ужасно боялись - разбегались от него в разные стороны, затыкая уши. А вот под мирно стоящими вагонами мы лазали запросто, с интересом. Был еще один интерес, который занимал нас не меньше. Частенько от товарного состава («товарняка» - так мы называли его), отцепляли один-два открытых вагона, наполненных каким-либо грузом – кирпичами, досками, лесом, углем. Тут же, рядом с путями, недалеко от наших домов, их разгружали и развозили по нужным местам. Но не сразу. Последнее нам было на руку. Уголь, с помощью нуждающихся в нем жителей ( а к их числу принадлежало подавляющее большинство) ссыпался понемногу и оставался лежать на шпалах, между рельсами. Конечно, лежал он не долго - его дружно и чистенько подбирали. В этом и мы, дети, принимали посильное участие. У каждого в доме имелось старое ведро, приспособленное специально для этого.
     У Вальки Хуртина мать работала на железной дороге в товарной конторе. И ушастый, шустрый сынок краем уха слышал разговор родителей о прибывающем на неделе из какого-то местечка под Владимиром вагонов с вкусными бочками. Продолжение разговора ему не удалось дослушать - родители лишили его этого удовольствия. Но Валька тотчас поделился секретом с нами, и мы дружно, каждый день, ожидали необычного груза, постоянно наблюдая за проходящими товарняками.
     И вот вскоре, как-то утром, выглянув в окно, мы, радостно вскрикнув, обнаружили не совсем обычный груз, выгруженный без нашего участливого наблюдения. Это были темненькие, пузатенькие бочонки, словно из любимой настольной игры «Лото». Они стояли под насыпью, выстроенные для погрузки ровненькими рядами, в количестве не меньше двадцати, прикрытые чем-то белым. На бочках крупными буквами были выведены какие-то цифры и одно понятное умеющим читать слово – ПАТОКА. Что такое "патока" - мы не знали, но интерес и любопытство были велики, и дружная ватага ребятишек скоренько облепила бочонки. Не долго думая, мы стащили тряпку с одной бочки, и Валька, что повыше, ткнул в нее указательный палец. Недоверчиво оглядев палец, он осторожно попробовал его на вкус, как и подобает  при знакомстве с неизвестным. По его расползшемуся в блаженной улыбке лицу и запачканной светлым янтарным месивом моське мы практически сразу поняли, что это те самые "вкусные" бочки. - Мед! - авторитетно доложил он, тщательно облизывая липкую янтарную массу с пальца. Мы запрыгали в завистливом нетерпении. Из солидарности «первопроходец» больше руками в бочку не полез– ведь не все из нас доставали до ее высоких краев. Да и не совсем это показалось  удобным. Как правильнее добраться до содержимого этих «сокровищ»? Самые умные сразу сообразили, что необходимо найти палочку, на которую эта тягучая густая масса будет наматываться, как шелковая нить на кокон. Мы зубами отгрызали кору от веточек, тут же подобранных на насыпи, дабы очистить от грязи, и стали  старательно тыкать палочки в бочку, обматывая их сладкой вкуснятиной. Не сразу все получалось у нас хорошо, но, приноровившись, мы испытывали самое настоящее, просто - «райское» наслаждение!
     Так вот он каков - настоящий вкус меда! Вкус был настолько ошеломительно - приятным, что я не могла остановиться ни на минуту от неожиданно предоставленного моей душе удовольствия. Едва возвышаясь над бочкой, кое-как удерживаясь на цыпочках, я, не переставая, обволакивала палочку, прокручивая ее вокруг оси, как Валька, и с нетерпением облизывала, летая в облаках блаженства. Это было необъяснимо сладостно!
     Длилось это чистой воды «беззаконие» дня три -четыре. Но, очевидно, заметив нас, накрепко прилипших к бочкам, возле них поставили дежурного, плотного усатого дядьку. Мы приноровились и к этому. И, снабженные «орудием труда», как разведчики, тихо проползали до заманчивого десерта, прячась между бочками. Только теперь старались брать две палочки, то ли для друга, то ли для продолжения собственного праздника. Иногда «сторож» отлучался, и мы, выбежав из засады, не стесняясь, скопом окружали бочки, как пчелы цветы.
     А через несколько дней, выбежав очередным утром к волшебному десерту, мы с грустью и большим разочарованием обнаружили на месте бочек деформированные круглые отпечатки одинакового размера и взъерошенный неровностями песок железнодорожной насыпи…Праздник закончился.
Позже мы узнали значение слова «патока» и даже элементарное отличие ее состава от состава меда.
     Но это не изменило моего отношения к патоке … до сих пор. Не видевшая конфет, я ведь впервые познала сладостный необыкновенный вкус, сравнимый мною тогда, наверное, только со вкусом счастья!
   Рыбий жир после того случая я пить категорически отказалась. К большому сожалению любящей меня бабушки.