Вопреки

Раш целовал Лану, сливался с ней. Душе было уютно, она плавилась, светясь, и сливалась в сиянии с душой Ланы.  Для тел объятия были крепкими, жаркими, жадными, всеохватными.  Для их душ – согревающими, сияющими.

Внутренним зрением Раш узнал то особое состояние, когда любовь выходит из раскрывшегося лотоса в солнечном сплетении, и воспаряет в радости. Он почувствовал, как вибрирует в нём стихотворный экспромт. Вдруг понял, что слова не слетали с уст. На этот раз ритмы просто излучались душой, и вибрации достигали Ланы без слов.


Время прекратило иметь значение. Раш увидел прилив счастья и проникся им, отдался ему.  Счастье выглядело расширяющимся полупрозрачным свечением их душ. Оно охватывало любовников нежными лепестками розово-фиолетовых оттенков.

Было просто хорошо. Ничего больше не было вокруг. Только Раш и Лана, в любви.

…Вдруг, неожиданно, время снова явилось. Раш понял, что из него рвётся крутящимся смерчем наружу рыдание. Он отвёл лицо, чтобы слёзы не падали на Лану. По всему телу пробежала чёрно-серая судорога, будто подкралась из-за леса низкая туча и враз закрыла солнечный свет.

- Почему, ну почему мы снова вынуждены расстаться! Это мука, к которой привыкнуть невозможно, - выговорил он и увидел, как образ Ланы отдаляется. Раш проснулся.