Батыр поневоле. Глава 3. Караванщики

Байчибар громко зевнул: «Следующий пункт маршрута значит Самарканд… Скажи спасибо, что чильтаны простили тебе дикий ор, они вообще редко пускают чужаков на ночлег, и то при условии, что те будут сидеть тише воды ниже травы…дуракам, как говорится, везёт…»
- А как же бедняжка Барчин-ай? – негодующе вскочил Фазыл.
- Эта бедняжка, - ледяным голосом парировал Чибар, - чуть не поужинала твоим любимым хозяином…
Я, подтвердив его слова, удрученно кивнул.
- О, горе мне, - взвыл Фазыл, - зажарьте меня заживо, нет мне прощения! Чуть не загубил цвет наших очей, Хаким бека!!! Ударь меня, батыр, кинулся он на Караджана, закопай меня в землю, нарежь меня на кожаные ремни!!! Дай я сам, - он выхватил из-за пояса Караджана кривой меч, размахнулся и неминуемо распорол бы себе брюхо, если бы не молниеносная реакция батыра.
- Нет, он всё-таки больной, - хладнокровно заметил конь.
- Фазыл, - строго взглянул я на своего слугу, - мы тебя взяли не для того, чтобы полюбоваться на твой труп….я тебя прощаю…
Фазыл приободрился и перестал вырывать меч из лап Караджана.
- Пойдёмте караулить караван, - сказал Байчибар, - только учти, Константин, то биш Алпамыш, переговоры с караван-баши, старшим каравана, будешь вести сам, мы и без того компания подозрительная, - оглядел он Караджана с Фазылом, - лошади говорящей только не хватало…

Мы вышли из мазара. Вид утренней степи ласкал сердце: таких нежных тонов я не видел нигде, хотя во время журналистской практики мне пришлось поездить по свету. Белый песок оживляли редкие кусты с ветками сиреневого цвета, по светло-голубому небу расходились в стороны пепельно-серые арки.
- Это степной мираж, - полушепотом сказал Байчибар, заметив, что я любуюсь небом, - он часто бывает в степи от жары.
Мы сидели рядком на невысоком холмике возле мазара и молча смотрели на горизонт.
- А где твоя балалайка, Фазыл, - спросил я у махрама.
Он уставился на меня с непониманием.
- Ну, балалайка, - сделал я движение, как будто перебирал струны.
- А! Тамбур! – понял меня Фазыл и огорченно развёл руками, - тамбур я потерял…но у меня остался чангавуз! Он достал из кармана крохотное приспособление, зажал один край зубами и дернул пальцем струну, послышался долгий заунывный звук.
- Иэээ, - затянул он монотонно, умудряясь чередовать свою песню со звуками струны, - живёт в Байсун-Конгратских землях красавица-девушка Улан, губы её подобны сверкающему рубину, брови изогнуты как ветки ивы, стан стройней кипариса, в ушах серьги полумесяцем, она выходит утром из коккамышских вод и садится в золотую лодку…
- А по ночам превращается в ведьму, - ехидно фыркнул Байчибар, - и пьёт человеческую кровь.
Фазыл обиженно надулся и спрятал инструмент.
Мы ждали караван почти до вечера. Наконец, на горизонте показался первый верблюд, навьюченный тюками, за ним следующий, потом ещё один. Всего около трёх сотен верблюдов, торговцев и погонщиков.
 
Когда верблюды подошли достаточно близко, я крикнул караванщикам:
- Салам Алейкум, уважаемые, мне бы переговорить со старшим!
С одного из верблюдов спрыгнул грузный бородач в бархатной чалме:
- Алейкум Салам, я Кайкубат, караван-паши.
- Пусть счастливой будет дорога твоего каравана, - пожелал я, караванщик вежливо склонил голову, - сами мы из конгратских мест, сопровождаем известного певца и поэта, Фазыла, - показал я на своего махрама. Мои спутники, включая Фазыла, уставились на меня с нескрываемым удивлением, но я продолжал гнуть свою линию.
- Нет равных Фазыл-баю в игре на  чангавузе и в сложении песен, прославился он у себя на родине и далеко за её пределами, слышал он, что в Самарканде есть учёный муж, тонкий ценитель поэзии Улумбек, так что держим мы путь в Самарканд. Но приключилась по пути с нами беда, сдохли лошадь с ишаком, остался один конь, да и тот на ладан дышит… Из какой страны ваш караван и в какую путь держите?
- Сами мы родом из Канджигали, - ответил караван-паша, - давно ведём торг с этой стороной, а ходим-бродим по разным городам, сейчас везём вьюки с бархатом, холстом и фанзой на самаркандский базар. Странно, но сколько ни живу на свете, не слышал ни разу про поэта-ашуга Фазыла… хотя сам люблю хорошую песню. Присоединяйтесь к нашему каравану, хороший попутчик – половина дороги! А верблюд для вас найдётся, правда, один на двоих…
Караванщики подвели к нам двугорбого верблюда, видимо, потерявшего в пути седока. Караджан подсадил Фазыла, забрался сам, я оседлал Байчибара и караван снова тронулся в путь…
 Верблюды шли неторопливо, жуя на ходу жвачку, люди выглядели угрюмо и устало, на боку каждого караванщика висел меч, из-за спин виднелись луки. Караван-паши перехватил мой взгляд:
- Учтите, идти с торговым караваном рискованно, мы даже не останавливались сегодня на ночлег. Говорят, в этих местах объявились разбойники. По таким путям скитаясь, счастлив тот, кто вернётся живым и не понесёт утрат… Обрадуй что ли сердце песней, Фазыл-бай!
Фазыл с готовностью достал чангавуз и затянул песню: «Дальней дорогой ехали бек батыр Алпамыш и бай Караджан, но встретили разбойников целый майдан, грозное слово сказал Караджан: вас предупредить я спешу, всех я вас сокрушу, кровью вашей степь орошу, ад я покажу вам сейчас, саваны всем вам припас. Достал алмазный свой меч Алпамыш, яростью два бека зажглись, на врагов они понеслись. Что за славная сеча была! Кони их грызут удила, рубят они бузукам башки, падают с коней как мешки, мертвые один за одним! Мало кто из них убежал, Хаким-бек им опять помешал, сгрудил как овец и рубил, жалости не зная, губил!!!
- Славная песня, - задумался караванщик и поглядел на нас с Караджаном с уважением, - достойная у тебя охрана, Фазыл-бай!
К нам подскакал верблюд одного из караванщиков:
- Впереди колодец!
- Останавливаемся на привал, - махнул рукой караван паши.
Мы подъехали к неприметной серой глиняной кочке, верблюды остановились, погонщики сняли с них тюки, напоили, набрали воду в бурдюки. Я подошёл к колодцу и заглянул внутрь: глубина впечатляла - дна я не увидел.  Стены напоминали плетёную корзину, обмазанную тонким слоем глины. Наверное, так делали, чтобы они не осыпались… Караванщики жадно пили из кожаного ведра мутноватую воду, я тоже попросил, но когда отхлебнул, еле удержался, чтобы не выплюнуть: вкус солоноватый и явно отдаёт какой-то тухлятиной. Хорошо, что у нас оставался запас чистой воды. Хотя, когда он кончится, я, видимо, и эту тухлятину буду пить с такой же жадностью…
Караванщики развели костры и стали готовить пищу.
Нас пригласил к своему костру караван-баши, он поставил на огонь металлический ковш и кипятил воду для чая. На скатерти, расстеленной возле костра, поставили угощение: сладости, мёд, жареные фисташки, орехи и мясо на деревянных блюдах. Караджан подналёг на мясо, мы с Фазылом тоже изрядно проголодались и не отставали.
После сытного ужина мы довольные разлеглись отдыхать, караван-паши, отдав необходимые распоряжения насчёт дозора, тоже прилёг рядом.
- Вы говорили, что любите поэзию, - спросил я у него.
- Да, но мне по душе философские стихи, - ответил он:

   Приход наш и уход загадочны, - их цели
   Все мудрецы земли осмыслить не сумели.
   Где круга этого начало, где конец?
   Откуда мы пришли? Куда уйдём отселе?

- Так сказал Царь философии Запада и Востока.
- Я думал, это Омар Хайам, - узнал я знакомые строки.
- Это он и есть, - подтвердил Кайкубат.
Я процитировал наизусть:

  Океан, состоящий из капель, велик,
  Из песчинок слагается материк.
  Твой приход и уход не имеют значенья,
  Просто муха в окно залетела на миг.

- Как всё это печально, - вздохнул караван-паши, - но есть лекарство от тоски, - с этими словами он достал кувшин, - как сказал великий искатель истины:

Лучше сердце обрадовать чашей вина,
        Чем скорбеть и былые хвалить времена,
Трезвый ум налагает на душу оковы, -
Опьянев, разрывает оковы она…

…Разрывали оковы мы достаточно долго, не раз пришлось ходить за новыми кувшинами. Фазыл играл нам и пел, Караджан показал, как он мастерски фехтует мечом,  а потом мы пошли проверять, чей верблюд дальше плюнет… я, помнится, напав на излюбленную тему, долго рассуждал о том, что надо ценить счастье настоящего момента и не думать о будущих неприятностях. Уже глубокой ночью нас всё-таки сморил сон, и мы с Кайкубатом заснули в обнимку прямо во время философской беседы…

Просыпаться было тяжело, я поспешил открыть глаза, а вдруг я уже дома?….Но чудо не свершилось: в поле моего зрения печально жевал жвачку верблюд…

Фазыл и Караджан как ни в чём не бывало, помогали укладывать тюки Кайкубату. Караван-паши участливо взглянул на меня и протянул мне кувшин:
- Нет, нет, я больше не буду вина, - отрицательно затряс я головой, от каждого движения из глубины живота поднималась тошнота.
- Это не вино, - снова протянул кувшин Кайкубат, - это дуг, попробуй.
Я с опаской взял кувшин и принюхался, белый напиток источал чуть кисловатый запах. Когда-нибудь, чует моё сердце, меня здесь точно отравят…, но на вкус дуг оказался вполне приятным… ничуть не хуже хваленого рассола…
Кругом суетились караванщики, затаптывали костры, пополняли запасы воды, нагружали вьюки. Меня издалека приветствовал ржанием Байчибар. Еле-еле залез я на коня и попросил его постараться скакать как можно медленнее, а не трясти меня словно мешок с овсом как обычно. Чибар смилостивился и только заметил, как мне повезло, что он не верблюд, а племенной, чрезвычайно умный и чуткий иноходец с плавным ходом..- передним приводом и кожаным салоном, - добавил я, но, впрочем, тут же извинился, потому что в это утро был беззащитен как младенец и Чибар мог жестоко отомстить за мои шутки…
Впереди, куда только хватало взгляда, тянулась холмистая унылая местность, голый песок покрытый редкой растительностью. Изредка путь каравану пересекало небольшое стадо степных ослов – онагров, как назвал их Чибар. Караван-паши посетовал, что нам надо торопиться на базар. «Эх, в молодости я заслужил титул чемпиона среди охотников на онагров, - похвастался он, - всю родительскую юрту завесил ослиными хвостами!»
Я восхищённо присвистнул из вежливости, хотя такое хобби, честно говоря, не вызвало у меня особого восторга,  не говоря уже про то, как оно удивило бы моих родителей...
Вообще, для меня оставалось загадкой, как караван отыскивал дорогу, лично я никаких особых примет не замечал: ну кустик саксаула, ну холмик с чуть рыжеватой землей, тут бархан, там бархан, никакой дороги с разметкой и светофорами, ни тропы, ни даже верблюжьих следов от прошлых караванов. У меня создавалось впечатление, что мы просто бредём наугад. Однако Байчибар уверил меня, что караванщики прекрасно ориентируются, отыскивая свои приметы. "Кроме того,- сказал конь с умным видом,- у них особое чутьё, не первый год ходят…"
Караван-паши вглядывался в небо со встревоженным видом.
- У вас дурное предчувствие, - обеспокоено спросил я у него.
- У меня жутко дурное предчувствие, - ответил он, - у меня такое предчувствие, что сегодня, в священный день плова, нам его, увы, не отведать…
- Почему не отведать? – удивился я, - у нас есть мясо, и рис найдётся, сегодня же вечером быстренько сварим!
- Быстренько сварим?!!! – воскликнул Кайкубат с негодованием. - Быстренько сварим?!! А позвольте поинтересоваться, какой именно рис у вас есть?
- Какой, - недоумённо пожал плечами я, - у Караджана есть какой-то рис, пол мешка…
- Какой-то рис, - трагическим голосом сказал Кайкубат, - нет. Меня, Алпамыш джан, не устроит какой-то рис! Мне нужен рис из Ферганской долины, желательно бугдайчурунч, хазан или даже девзира, - караван-паши зачмокал губами, показывая, какая это благодать рис девзира. - В каждом городе, где я бывал, я ел плов по местному рецепту, но только один раз случилось мне отведать плов из этого риса, - сказал он, огорченно вздохнув. - Это произошло при дворе хорезмского эмира… один раз в год, в этот священный день плова, эмир приглашал к себе придворных. Каждый обязался принести с собой плов, особо приготовленный. Но всё равно, самый изысканный готовил эмирский ошпаз. У султана есть специальное золотое блюдо, разделённое на 12 ячеек, для отдельных видов плова. Каждый рецепт ошпаз называл по имени одного из двенадцати месяцев. Весенний плов готовился с дичью и виноградными листьями, летний был очень острым, в него добавляли красного перца и чеснока, зимний и осенний обычно подавали с тыквой, айвой, изюмом и сушёными фруктами…
Я проглотил набежавшую слюну и с отвращением вспомнил ту бурду, которую всю жизнь называл пловом…
- А ещё, - продолжал растравливать мой аппетит Кайкубат, - я бы с удовольствием отведал сейчас булмак с кониной…
Байчибар подо мной ощутимо вздрогнул.
-Да, - продолжил Кайкубат, - в коне я больше всего люблю голову, обскоблишь её как следует, опалишь на открытом огне и варишь в котле…
«Ещё немного и Байчибар выгрызет ему колени», - подумал я, и дипломатично заметил, что в пути любая еда хороша.
- Это верно! – оглушительно крякнул Караджан, и разбудил совсем было задремавшего Фазыла, притиснутого внушительной тушой батыра к шерстяному горбу верблюда. Нашего прославленного певца, видимо, совсем укачало. И немудрено. Даже меня, при том, что Байчибар старался идти, как можно более плавно, всё равно мутило, что уж говорить о верблюде…
Дорога вообще утомляла однообразием, хорошо её переносили только Караджан с Кайкубатом, все остальные поскучнели и привяли на пятидесятиградусной жаре.
Вдали, у горизонта, я заметил ещё один караван: вереница верблюдов, казалось, шагала прямо по облакам. Никто из моих спутников не обращал на это внимания. Когда я указал на горизонт Байчибару, тот шепнул, что это мираж. «Сейчас разгар лета, - добавил он, - в это время года в переход по пустыне отправляются только больные на всю голову, или очень охочие до богатства…»
Мы проехали мимо полуразрушенного, засыпанного песками колодца.
«Лет десять назад, - сказал Кайкубат, - колодец этот находился в полном порядке, но однажды на караван, остановившийся рядом на ночлег, напали алманщики – степные разбойники - и перерезали сонных купцов как баранов. Трупы кинули в колодец, опасаясь мести одноплеменников. С этих пор вода там стала отравленной, колодец засыпали и теперь никто никогда не останавливается на ночлег возле этого места, потому что здесь поселились злые духи - дэвы…»
«Отлично, - подумал я, - значит нам пилить и пилить ещё целую ночь».

С приходом сумерек сильно посвежело, даже Фазыл приободрился и затренькал песню, про усталых путников, которые на своём пути встретили зелёный оазис с пальмами, озером, цветами, райскими птицами... и пивным ларьком, - добавил я про себя. Однако моя радость довольно быстро иссякла, потому что я начал мёрзнуть. После дневной жары даже тридцать градусов показались бы холодом. Фазылу-то было хорошо, с одной стороны Караджан, с другой горб, а я болтался на тощей спине своего коня и покрывался инеем...
-Эй ты, - пихнул я Байчибара в живот, - отрастил бы что ли горб… хозяин совсем замёрз.
-Ай-ай-ай, - сочувственно зачмокал конь, - мамочка забыла дать деточке в дорогу тёплую шапочку …
- Кто ж знал, что в пустыне по ночам так холодно, - сказал я, - хоть бы кто предупредил, - завистливо поглядел я на Караджана, который деловито нахлобучивал на голову меховую шапку. Караванщики тоже приоделись, я один остался в халате на голое тело и туфлях на босу ногу…
-  Вай, Алпамыш джан, и холод нипочём нашему батыру, даже шапку не надевает он! – сказал Фазыл, убрал чангавуз, и спокойно закемарил, собака…
Вокруг совсем стемнело, я едва различал впереди идущего всадника. Вдалеке послышался протяжный вой. «Шакалы», - пояснил Байчибар. Караванщики, однако, не теряли бдительности, и уверенно продвигались вперёд, находя тропу в темноте. Вскоре на небе показалась луна, немного посветлело. Я подскакивал на спине коня, хлопал себя по бокам, дул на ладони, но холод продолжал пробирать до мозга костей. В результате, за всю ночь я так и не сомкнул глаз.
Ближе к утру я заметил, что вокруг каравана сгустился туман. Порядком уставшие, невыспавшиеся караванщики клевали носами, верблюды разбредались в тумане в разные стороны. Какое-то время я ещё различал их силуэты, но потом они пропали из виду, и мы с Байчибаром оказались одни в совершенно непроглядном молочном море. Мой конь встревожено поводил ушами, прислушивался, нюхал воздух и пучил что есть силы глаза, пытаясь пронзить взглядом туманную завесу.
«Конечно, - бормотал он себе под нос, - конечно, здесь бывают поутру туманы, но чтоб такой сильный… что-то здесь нечисто».
Вдруг откуда-то издалека раздался истошный крик и затем рёв верблюда, потом ещё один, уже ближе. Я сглотнул, Чибар, видно, оказался прав.
-Константин, - сказал конь, - держись крепче, взлетаем!
Он расправил огромные белоснежные крылья и взлетел в небо.
Мы вылетели из туманного облака и сделали несколько кругов, вглядываясь вниз, но ничего не обнаружили.
«Я хорошо летаю, - сказал Чибар, - но парить на одном месте долго не могу, давай отлетим подальше и приземлимся, скоро туман должен рассеяться. Уже всходит солнце!»
Мы приземлились неподалёку от странно густого облака и стали ждать. С первыми лучами солнца белые клубы растаяли, и мы увидели поредевший караван: несколько растерянных всадников на верблюдах кружили на расстоянии пяти метров друг от друга, кроме них никого не было видно. Мы подъехали ближе и сразу же услышали радостные вопли Караджана и Фазыла, которые скакали нам навстречу на верблюде.
- Хозяин, - махал руками Фазыл, - как хорошо, что с вами всё в порядке!
Однако его радостный вопль перебил дикий ор караван-паши. Он бегал по барханам взад-перёд и рвал на себе волосы.
«Алпамыш бек! – бросился он ко мне, - Караджан! Не оставьте меня в беде! Проклятые разбойники, угнали верблюдов со всем моим товаром. Фазыл-бай, отпусти своих батыров в погоню, только таким прославленным силачам под силу с ними справиться! Я не могу задержаться даже на пол дня, иначе опоздаю с докладом к эмиру! Если вы не поможете мне, то я буду казнен!» Кайкубат снова вцепился себе в волосы.
Я от всего сердца пожалел беднягу, и был готов ему помочь чем смогу. Караджан согласится однозначно, Фазыл пойдёт со мной, даже если меня занесёт в гости к шайтановой бабушке, а Байчибар своё веское слово сказать не может, потому что скрывает, что он говорящая лошадь. Хотя по его кислой морде ясно видно, что ничего хорошего от погони за разбойниками он не ждёт.
- Хорошо, Кайкубат, - сказал я уверенно, - мы с Караджаном согласны помочь тебе. Если, конечно, нам позволит Фазыл... Байчибар громко фыркнул с негодованием.
- Конечно, я согласен! – с готовностью воскликнул Фазыл, - это будет славный повод для новой песни!
Итак, решено! Оставшиеся караванщики во главе с караван-паши побрели в сторону Самарканда, а мы остались в тесной дружеской компании.
Как только караван отошёл достаточно далеко, Чибар сразу же скинул меня со своей спины и, покрутив копытом у виска, сказал, что в жизни больше не свяжется с таким идиотом.
- Видно, Алпамыш-батыру мало приключений на свой зад, нужно было для интереса оставить его у кочевников вместе с любимой супругой..
-Невестой, - поправил его я, - мы даже не целовались…
Караджан, бродивший поодаль, крикнул, чтобы мы подошли к нему. Он указал на вереницу верблюжьих следов.
- Что ж, раз ты дал слово, - констатировал Байчибар, - то выбора у нас нет, готовь свою лиру Фазыл, будешь воспевать славную гибель батыра...
- Я снова оседлал Чибара, и мы двинулись вперед по следам разбойников. Я почему-то был уверен в том, что нам ничего не грозит. Наверное, эту уверенность вселяла в меня мощная фигура Караджан батыра, который достал свой меч и проверял теперь его остроту, любовно поглаживая лезвие с каким-то хищно-блаженным видом.
Разбойники успели удрать далеко, мы ехали по следу долго, я даже успел выспаться. Когда я приоткрыл глаза, разбуженный восклицанием Фазыла, то увидел, что ландшафт изменился: мы ехали по каменистой равнине и приближались к угрюмому узкому ущелью, над которым нависли высоченные мрачные скалы.
   Вокруг ни души, только в небе над нами назойливо кружил стервятник… Всё как полагается, первые строчки для бессмертного творения Фазыла почти готовы. Мы ступили под тень скал. Прошли немного ущельем и… я нисколько не удивился, когда обнаружил, что дорогу нам преградил десяток джигитов на красавцах конях. Все в полосатых халатах, красных шароварах с чёрными лохматыми папахами на головах. "И для кого-то жареным запахло…", - вспомнил я любимый мультик и хихикнул.
- Не боись, - хмыкнул Байчибар, - приняв мой смешок за признак нервозности, - это ещё цветочки…
Караджан потянулся в седле, разминая затёкшие руки, так, что захрустели все косточки. На его лице читалось: мои дорогие, как мне вас не хватало!
- Спокойно, Караджан, - урезонил я нашего друга, - мы мирные люди, постарайся обойтись без кровопролития!
Батыр кивнул, достал кривой, отполированный до рези в глазах меч, ссадил Фазыла и потихоньку тронул верблюда навстречу бусурманам.
Разбойники, переглянувшись, бросились на него всем скопом.
Я толком даже не успел разглядеть, как именно действовал Караджан: мельтешение конечностей, крики: «Ой! Ай! Мамочки! Я больше так не буду!»…вот собственно и всё, что мы увидели и услышали…Зато, когда пыль и суматоха немного улеглись…перед нами предстало фантастическое зрелище: могучий Караджан превратил нарядные халаты и шаровары джигитов в подобие пышных жабо и коротеньких панталонов с оборками…
- Пощадите! – бросился к нам под ноги один из разбойников, - мы никого не убивали, мы только увели верблюдов!
- Хорошо, - кивнул Байчибар, - убивать мы вас не будем. Караджан, отрежь каждому за воровство руку…
Разбойник захлопал глазами:
- О священный говорящий конь, - не гневайся, - мы простые дакхане, на путь разбойников нас вынудил выйти голод!
- Как же, - хмыкнул конь, - чтобы сорок жён прокормить никакого огорода не хватит, то ли дело богатеньких купцов потрошить! А ну брысь отсюда, чтобы глаза наши вас больше не видели! Если вы ещё раз нападёте хоть на один караван, то  Караджан порежет на куски не только халаты…
 Разбойники попятились назад, прикрывая папахами модельные штаники… и через пару минут след башибузуков простыл.
- О! Великий батыр Караджан-бек! – ликовал Фазыл,- всех врагов он посрамил, голышом бежать пустил! 
- Отлично, - потёр я руки, - я так и думал, что всё обойдётся. Караджан, как я рад, что ты присоединился к нашей компании, теперь можно смело отправляться к пещере с сокровищами!
- Я бы на твоём месте, Константин, так не радовался, - задумчиво сказал конь, - в другой раз нам может так не повезти… но насчёт сокровищ ты прав, они могут оказаться недалеко!
Внимательно глядя по сторонам, мы двинулись вглубь ущелья и вскоре обнаружили пещеру, вход которой закрывал здоровенный камень. Сдвинуть его с места не смог даже наш славный богатырь. Караджан раздувал щёки, толкал его, тянул на себя, похрюкивал и попукивал, но, в конце-концов, признал поражение.
- Всё дело в хитром колдовстве! – наставительно изрёк Фазыл и мы вынужденно с ним согласились.
Настал мой черёд. Я подошёл к пещере, театрально взмахнул рукой и как можно внушительнее приказал: «Сим сим, откройся!!!»
В ту же секунду проклятый каменюка пополз в сторону, оставляя в земле глубокую борозду.
Фазыл и Караджан замерли в немом восхищении, Байчибар презрительно хмыкнул: «жалкий позёр!» Но я не обратил на это ни малейшего внимания, потому что ломанулся в пещеру, придерживая ладонью вылезавшие от алчности глаза..
Дааа….я так и остолбенел на пороге… неужели все мои страдания не напрасны!!! Хвала справедливым небесам! Вот она заслуженная награда!!! Пещеру заполняли сундуки с золотыми монетами, драгоценными камнями, украшеньями дивной красоты и наверняка баснословной цены, под ногами валялись стопки шикарных ковров ручной работы, на стенах поблескивали клинки роскошных кинжалов и сабель. Отдельно стояли тюки с тканями и мешки специй… какое-то райское видение…
Весь кайф мне испортил Байчибар, подкравшийся сзади:
-  Что, небось, уже представил дачу на Канарах, свою яхту и ламборджини в гараже? Напрасно… напрасно... отсюда ты не сможешь взять с собой ни единой монетки…
 Я мгновенно рухнул с небес на землю и клянусь, весьма болезненно… впрочем, тут же я услышал звук падения реального, это рухнул, вошедший в пещеру впечатлительный Фазыл...
Байчибар с видом знатока уже рассматривал в лупу самые крупные драгоценные камни: «Не знаю, как насчёт тебя, а я смогу поживиться на славу! Открою, пожалуй, собственный конезаводик, тыщи на три элитных кобыл…»
- Я при таком раскладе могу остаться здесь! – не сдавался я,  - отгрохаю себе замок, заделаюсь эмиром и буду проводить дни в неге и роскоши..
- Максимум дня три! – парировал конь, - потом о тебе прослышит соседний воинственный эмир, пришлёт войска и свои дни ты будешь проводить в пыточном подвальчике его дворца…
- Почему в пыточном? – содрогнулся я.
- Потому что он будет выпытывать у тебя, где остальные сокровища. У тебя, мой дорогой, для жизни здесь зубов маловато… да что я говорю, ты без меня и дня бы не продержался, за тобой ходить нужно, как за малым ребёнком…
- Фигушки, - разобиделся я, - не будет и тебе конезавода, всё это добро не наше, его нужно вернуть ограбленным купцам!
- Ты погляди-ка, вовремя у нашего доблестного батыра пробудилась совесть! – съязвил Чибар, - и как ты предлагаешь всё это добро транспортировать? На горбу нашего единственного верблюда, а Фазыла с Караджаном отправим пешком?
Наши спутники с надеждой посмотрели на меня.
- Постой-ка! – пришла мне в голову великолепная идея! Нам ничего не надо будет переносить! За нас всё перенесёт… джин!
- Алпамыш-джан, твоё слово твёрже алмаза, сила твоей мощи неисчерпаема, даже джины тебе подвластны! – ахнул Фазыл. Чибар только кисло сморщился.
- Пока, честно говоря, нет, - признался я, - Но, как мне подсказывает моя интуиция и воспоминания детских лет, джин обязательно должен быть в одном из кувшинов, смотрите, сколько их тут!
- Ну-ну, - сказал Чибар, - желаю удачи! А я, пока вы ищете джина, отберу себе камешки подороже!
Батыр и мой махрам с энтузиазмом принялись мне помогать. Мы выставили в ряд все кувшины, которые нашлись в пещере, а заодно все кубки, чашки, плошки и даже один бочонок с вином, при виде которого, Чибар хохотнул:  «Могу себе представить, джин из бочонка! Эдакий Бахус…»
Всего посудин набралось ровным счётом триста… каждый из нас расселся возле отведённой ему сотни и принялся методично их тереть, внимательно заглядывая внутрь и прислушиваясь… результатов, однако, это не давало никаких..Байчибар время от времени отрывался от своего сундучка и бросал нам ехидно:  «Пилите, Шура, пилите, она точно золотая!» После долгих трудов и натёртых мозолей остался последний кувшин, какой-то кривобокий, позеленевший от времени. Я торжественно поднял его вверх и осторожно потёр… Все, включая язву Байчибара, затаили дыхание…ни шиша! Я потёр более интенсивно… опять ничего… По-моему, Чибар с облегчением выдохнул.
- Начитаются некоторые и воображают потом невесть что, - проворчал он, разглядывая крупный, прекрасно огранённый бриллиант.
Но я и не думал отступать. Сокровище должно найти своих истинных владельцев, добывавших его потом и кровью, а не уйти на какой-то там конезаводик… «Буржуй, - обозвал я коня, - пролетариат не сдаётся! Мы будем искать ковёр-самолёт!» Конь приподнял скептически бровь…
Ковров в пещере накопилось не меньше, чем кувшинов, сюда стаскивало награбленное добро не одно поколение разбойников. Вот тоже непонятные люди, кащеи прямо, которые сохнут над златом, я бы давно всё истратил..
-Караджан, - хлопнул я по спине богатыря, - пособи вынести для начала вот этот коврик, - указал я на огромный, расшитый красочным орнаментом коврище, лежащий на полу.
- Неплохие у вас аппетиты, - глянул мельком на ковёр Байчибар, - смотрите не надорвитесь.
Я попытался приподнять ковёр за один угол, но он еле-еле сдвинулся с места, соткали его добротно…Караджан и тот согнулся под его тяжестью.
Мы расстелили коврик перед пещерой, я деловито взмахнул над ним рукой и приказал: «Коврик, лети!» Коврик, конечно, не сдвинулся с места, но  послышалось тихое пофыркивание, как будто первые звуки непрогретого мотора, и над ковриком показалось облачко синеватого дыма…
- О! – обрадовался я, - а ты Байчибар мне не верил! Таки это ковёр-самолёт! Байчибар заинтересованно высунулся из пещеры:
- Ну, допустим, это ковёр-самолёт, только что-то он не летит. Ты сначала его в воздух подними, он наверное здесь лет триста лежал и давно в нерабочем состоянии.
Я вторично взмахнул рукой и сказал: «Коврик, лети!» – гораздо громче, но в ответ опять только фырканье. Потом попробовал Караджан: от его баса камни разлетелись метров на сто, а я чуть позорно не обмочился. Коврик потарахтел секунд на пять дольше… Потом этому треклятому текстильному изделию пробовал играть на чангавузе Фазыл и даже Байчибар, ради спортивного интереса разок скомандовал: подъём!!! С тем же эффектом. Я перепробовал все волшебные слова, которые знал: и симсалабим, и сяськи-масяськи, и ахалай-махалай, - ничего не помогало. Поддав изо всех сил злосчастный ковёр ногой, я плюнул: «Будь проклят тот день, когда я сел за баранку этого пылесоса…» Ковёр рванул с места так, что всех нас разметало по сторонам, поднялся над скалами и скрылся из виду…
-Чибааар!!!! – заорал я со всей мочи, - догони его!!!
- А что мне за это будет, - тут же среагировал жадный коняшка.
- Я никому не скажу, что ты прибрал ларец с камушками!
- Ок! - сказал конь, развернул крылья и стрелой унёсся вслед за ковром.   
Он его все-таки притаранил, хотя было заметно, что это стоило ему немалых усилий.
- Стоять! – скомандовал я ковру, и тот послушно замер в полуметре от земли. Мы начали погрузку ценностей, но несмотря на горячее желание взять всё, пришлось выбрать только самое ценное, а большинство антиквариата оставить в пещере. Чибар с досады предлагал хотя бы пописать на ковры, но я пресёк акт вандализма на корню. Мы и так забрали все сундучки с драгоценностями и почти все ларцы с золотыми монетами. Шёлк, специи и оставшиеся ковры, увы, остались ждать лучших времён. Кроме того, Караджан выбрал себе богато инкрустированный клинок, Фазыл прижимал к сердцу новёхонькую балалайку, а я решил разжиться ружьишком.
Правда, скорострельность этой берданы оставляла желать лучшего. К ружью прилагался специальный шомпол, которым сначала аккуратнейшим образом прочищали дуло, чтобы не дай бог маленькая круглая пулька, которая потом в это дуло пихалась, не застряла, и ружьё не взорвалось в руках. Также в комплект аксессуаров входил мешочек с порохом, который  полагалось засыпать на специальную полочку самостоятельно, после чего поджигать особым миниатюрным огнивом. В общем, пока я бы совершал все эти операции, мой враг без сомнений уже меня бы уничтожил. Но всё-таки, дальность поражения у ружья ощутимо больше, чем у лука или у сабли, особенно, если учесть, что в ближнем бою я совершенно беспомощен, а из лука больше не буду стрелять, наверное, никогда. Если хорошо спрятаться в кустах погуще, то запросто смогу пульнуть во вражину в нужный момент. Отринув сомнения, я положил на ковёр и ружьё. Ещё я не смог удержаться, и прихватил с собой ту, позеленевшую от времени чашу, я готов был поклясться, что это какой-то артефакт, просто нам не удалось ещё открыть его свойства.
«Да, я припоминаю, - вгляделся в чашу Байчибар, - точно такой чашей владел султан Альзир». Я с надеждой покрутил в руках свою находку. «Точно, - подтвердил Чибар, рассматривая её ближе, - он её использовал как ночную вазу… поэтому она вся и позеленела». Я решил не слушать советов глупого животного, в конце-концов, он не верил, что ковёр у меня полетит.
«Да бери ты что хочешь! – смилостивился Чибар. - Только я рекомендую подыскать себе ещё и тёплую одежду, а то опять будешь на меня бочку катить, и просить, чтобы я отрастил шерсть подлиннее…»
Надо признать, иногда парнокопытное давало дельные советы. Шерстяных носков и пальто с шарфом среди сокровищ не нашлось, но отыскалась эпатажная меховая накидка и шапка, похожая чем-то на шапку-мономаха, усыпанная драгоценностями…
 
Верблюда торжественно отпустили на все четыре стороны, Караджан с Фазылом расселись на ковре между сундуками, я оседлал Чибара, и мы взлетели. Я старался не думать, что будет с моими спутниками, если ковёр внезапно заглохнет в воздухе и они рухнут на землю вместе со всем добром.
«Это будет роскошная смерть, - задумчиво посмотрел Байчибар вниз. Видимо, подумал о том же, что и я. – Ребята, вы хоть летели бы пониже…»
Мы выбрались из ущелья в открытую степь.
- Итак, командир, - каким-то нехорошим тоном спросил Чибар, - куда лететь дальше?
- А ты разве не знаешь дороги? – спросил я настороженно у коня..
- Откуда? – искренне удивился тот, - в эту сторону я никогда не залетал… лучше бы мы шли спокойно с караваном..
- Тогда бы ты остался без конезавода, - привел я веский довод, - к тому же, скоро стемнеет и можно будет ориентироваться по звёздам.
- Помнится, в одном сказе твоего мира кто-то тоже пытался держать курс на два пальца левее Альцгольца.
Я пристыжено замолчал...
-Ладно, - принял решение Чибар,- будем держать курс прямо на восток, рано или поздно мы должны будем встретить какой-нибудь караван.

Три дня и три ночи мы держали курс на восток. Вернее, держал курс по компасу Байчибар, а я, как он выразился, был просто балластом, который не сможет найти на небе даже Полярную звезду.
К концу третьего дня запасы нашей воды подошли к концу. Где найти посередине голой полупустыни колодцы или источники никто не знал, поэтому мы решили как можно быстрее продвигаться вперёд, не останавливаясь больше на ночлег.
«Какая судьба, - ворчал Байчибар, - погибнуть от жажды таким молодым, красивым и богатым…»
Когда третья ночь застала нас в пути, тогда и пригодились мне меховые шапка с накидкой. Ведь одно дело ночевать у костра и совсем другое, на тощей спине моего Чибара… Звёзд на небе зажглось столько, что у меня голова пошла кругом. Конь был прав, я бы ни за что не смог найти по ним дорогу…
Фазыл с Караджаном спокойно спали, ковёр как привязанный летел точно за Байчибаром. За всю дорогу мотор не забарахлил ни разу. Когда мы приземлялись, ковёр сразу выключался, а как только трогались в путь, заводился что называется с пол оборота, стоило мне произнести заветную фразу.
«Если бы я только знал, что ковры бывают такими покладистыми, - жаловался мне конь, - я бы так просто добро в пещере не оставил, я бы проверил все остальные коврики, выстроил бы их друг за другом и полетели бы мы как стая перелётных птиц, клином, до самой границы со Швейцарией…»
- Чего?! – переспросил я.
- Что-то я размечтался, - досадливо махнул ушами Байчибар, - нам бы до Самарканда дотянуть и не откинуть лыжи, как пастору Шлаку..
С каждым часом мой бедный конь летел всё медленнее и медленнее, по-моему, он уже бредил…
Я вглядывался вперёд в надежде обнаружить хоть какие-нибудь следы каравана, но безуспешно. Потихоньку я заклевал носом, но окончательно заснуть мне не дал разворчавшийся Чибар, видите ли, он не хочет один бодрствовать и спасать наши шкуры в то время как все будут сладко спать, пуская слюни…
- Какие слюни, - устало возразил я, - у меня сутки как во рту всё пересохло.
- Смотри! – неожиданно перебил меня конь, - мне кажется, или это свет от костра?
Действительно, вдалеке показался маленький огонёк. Через некоторое время стало ясно, что это не один костёр, а около десяти, и, возможно, мы наткнулись на небольшой караван.
- Полундра! – резко завопил Чибар, - на носу земля! Сзади на коврике дважды помянули шайтана.
 
Мы приземлились в нескольких сотнях метров от стойбища, и пошли к нему пешком. Байчибар предварительно оглядел мой царский наряд, и посоветовал прихватить ружьё.   «Помочь, не поможет, - критически поджал губы конь, - но выглядит понтово!»
Итак, вся неустрашимая троица спряталась за моей царской спиной, и мы направились к кострам. Возле огня стали видны танцующие женские фигуры в ярких красных, синих, зелёных платьях. Они отклонялись назад, доставая длинными распущенными волосами почти до самой земли, разводили в танце тонкие изящные руки и трясли блестящими монисто. Мужчины в таких же ярких рубахах и жилетках полулёжа смотрели на танцующих, один из них играл на гитаре. Неподалёку от костров стояли кибитки на колёсах и паслись кони…
- Это что, цыгане… - в полном недоумении спросил я..
- Очень может быть,- пригляделся конь к танцующим девушкам.
- Откуда они здесь?! – продолжал недоумевать я.
- А кто их знает, - сказал конь, - где их только не носит… ох, как бы не проведали про наше добро… лучше бы я помер от жажды…
Цыганки при виде нас пронзительно завизжали, мужчины поднялись и настороженно смотрели в нашу сторону. Я пытался перекричать девушек и объяснить, кто мы такие, но мне это не удалось.  Потом вдруг крик моментально смолк, и мы увидели, как из кибиток вышла женщина в длинном чёрном платье с накинутой на плечи черной шалью.
«Разместите гостей на ночлег и напоите их, - сказала она глубоким, низким голосом, -  а пока ваши спутники отдыхают, Константин, я бы хотела с вами побеседовать в своей кибитке. Если вы не против?
«Не против», - буркнул я, глядя, как моих друзей окружила жизнерадостная яркая толпа и поволокла куда-то в сторону.
 К сожалению, мой опыт общения с женщинами в этих краях, не сулил мне ничего хорошего…

В кибитке цыганки горела подвесная лампа, которая освещала только крохотный пятачок. Хозяйка предложила мне присесть. Приглядевшись к ней, я обнаружил, что она гораздо старше, чем показалось мне сначала. Смуглое лицо покрывали морщины, но вместе с тем оно сохранило красоту. Цыганка неторопливо набила ароматным табаком длинную трубку. Я, как истинный джентльмен, тут же протянул ей огниво, но она, поморщившись, достала зажигалку и прикурила, с наслаждением выпустив струйку дыма. Я завистливо вдохнул: на насывей не похоже… зато мне хозяйка подала полную пиалу холодного зелёного чая, которую я осушил почти не останавливаясь…   
«Вы очень молоды, - сказала вдруг мягко цыганка, - вы стремитесь к горизонту и совсем не замечаете того,что находится рядом. Мой вам совет, не принимайте всё так близко к сердцу, наслаждайтесь впечатлениями…. Цыганка улыбнулась и выпустила ещё колечко дыма...
 «Вы, кажется, что-то хотели у меня спросить?» – сказал я, нахмурившись.
  - Ничего, - пожала плечами та, - просто хотела на вас посмотреть, в кои-то веки довелось встретиться с петербуржцем… как вам наши места?
- Замечательно, - буркнул я, - особенно чудесна погода. Теперь я представляю, что чувствует человек, забытый в солярии… 
  - Сейчас здесь правит солнце… - согласилась она, - но раньше этот край процветал...
- И что с ним случилось, - спросил я с недоверием.
- Набеги, войны, разруха, кровопролитие, запустение… и всё из-за жажды.
- Жажды? - переспросил я.
- Да, - кивнула цыганка, - жажды власти, которая мучит сильных мира сего… Вот почему уже несколько веков нашим племенем управляют женщины, которые умеют растить и созидать и которым не свойственна воинственность…
- Здесь я с вами готов поспорить, - возразил я, вспомнив свою наречённую невесту.
- Есть исключения… улыбнулась цыганка. - Но, я вижу, вы устали, не смею больше задерживать. Чтобы достигнуть Самарканда, возьмите завтра немного севернее. Вы достигнете его через несколько дней… - с этими словами женщина вежливо выпроводила меня за дверь.

Её одноплеменники показали мне кибитку, где уже спали праведным сном мои друзья. 
       
«Яхонтовый ты мой, - разбудил меня с утра Байчибар, - что тебе нагадали? Долгую дорогу, красну девицу, большое богатство и казённый дом?
- Нет, - зевнул я спросоня, - это какая-то странная цыганка, все больше загадками говорила.
- В этом весь фокус, - довольно заулыбался Байчибар, - чем непонятнее говоришь, тем кажешься умнее! Ты дорогу-то хоть у своей красавицы не забыл спросить?
- Самарканд в двух днях полёта отсюда, нужно немного свернуть к северу.
Байчибар задумался, на лошадиной морде нарисовалось сомнение.
- Чибар, - пихнул я его в бок, - не надо так сильно думать, я боюсь за твой мозг!
- По-моему, - вмешался Караджан, - нам стоит последовать совету этих кочевников, они достойные батыры и еды нам с собой дали!
- Поют очень красиво, - вставил реплику Фазыл.
- Ну раз поют, да ещё хавчика дали, тогда конечно достойные батыры, - съехидничал Чибар, но Караджан и мой махрам смотрели на него так искренне и прямодушно, что он даже засмущался и, махнув копытом, согласился отклониться на север.