Дом

Тишиною занесённый, как золою от костра,
Дом дубравой затенённый жил по принципу листа.
Он менялся с каждым годом неприметно, по чуть-чуть,
То заполненный народом, то решающий вздремнуть.
Его окна выходили в бесконечность разных мест,
То косули там бродили, то наигрывал оркестр.
Хаотично появлялся, исчезал же под хлопок,
И порой чужих стеснялся, поджимая водосток.
Стены словно ассасины охраняли путь времён,
Канделябры и картины, на полу – канадский клён.
В нём углы не грызли крысы, ножки не точил жучок,
В гамаке расположившись, гном латал иглой носок.
Бобр и выдра в шашки бились, квас потягивал кентавр,
Поругались-помирились, сдался бобр: хитрил – не прав.
Глазик неба сквозь тесёмку из деревьев вниз смотрел,
И кидало перепонки солнце на лесной надел.
Жизнь жильцов текла неспешно, юный дуб стволом крепчал,
Иногда вьюрок потешный стирку в Доме затевал.
И не счесть сколь тайн чудесных каждым брёвнышком хранил!
Волшебством людей бесчестных и недобрых отводил.
Открывался тем, кто судит не по внешности одной,
И куда-то вечно рулит, сказок пойманный парчой.