Марк Олден - Дай Сё. Глава 26

Подняв глаза от бумаг, Носака вгляделся вглубь сада, который окружал его виллу. Дверь была открыта, и в комнату доносился запах горящих сосновых поленьев в большом корейском каменном светильнике. Рядом слуга кормил хлебными крошками плавающих в пруду карпов. Носака верил, что эти рыбы, которых японцы считали символами отваги и решимости, приносят ему удачу.
Он поднялся и встал в дверном проеме, любуясь карликовыми бамбуковыми деревьями, камелиями и пионами, которые заходящее солнце окрасило алым. Когда Носака чувствовал, что окружающий мир начинает уж слишком давить на него, он уединялся в саду. Здесь, среди красоты и безмятежности, он обретал внутренний покой и примирялся с самим собой. Здесь Носака чувствовал себя удовлетворенным и переставал желать больше, чем уже имел.
Часы показывали шесть тридцать. Кенпати опаздывал на полчаса, но для него это было в порядке вещей. Режиссер никак не мог усвоить, что в ожидании человек начинает вспоминать недостатки того, кого ждет. С тех пор, как Кенпати заполучил меч Мурамасы, он стал еще более заносчивым и даже непочтительным. Носаке это начинало действовать на нервы. Кенпати убедил себя, что его сеппуку заставит всю страну замереть, что его смерть вызовет невиданный со времен Второй мировой всплеск патриотизма.
 - Император будет потрясен моей смертью, - говорил Кенпати. - Он объявит меня героем. Меня похоронят в храме Ясукуни, рядом с другими воинами, которые отдали жизнь за Японию.
Эти похвальбы вознесли его до небес в глазах членов Лиги. Наслушавшись пафосных речей Кенпати, они тоже рвались умереть за него и за Японию. Не был впечатлен лишь один Носака.
Носака вернулся к столу и принялся изучать седло, которое, реши он приобрести его, стоило бы больше, чем многие экспонаты в его коллекции. Среди принадлежащих Носаке мечей, кинжалов, доспехов, копий и луков были и другие седла. Но ни одно из них не могло сравниться с тем, которое он сейчас рассматривал через лупу.
Седло было вырезано из темного дерева и покрыто золотистым лаком. Лука была из слоновой кости, украшенной серебром, а подбито седло было синим вельветом. В довершение, стремена были серебряными. Это седло было одним из трех, изготовленных великим Мурамасой.
Поверия гласили, что как и в его мечах, копьях и ножах, в седлах Мурамасы скрывалось зло, при жизни преследовавшее гениального, но безумного оружейника. За год, прошедший с того дня, как торговец древностями приобрел это седло, его жена упала и сломала обе ноги, сам торговец попал в автокатастрофу, а его любимая внучка умерла во сне. Дрожащим голосом торговец признался Носаке, что волей-неволей поверил в проклятие Мурамасы.
Носака не страшился зла, заточенного в оружии и седлах Мурамасы. Он был самураем и не боялся ничего. Страх был порождением неуверенности, а Носака никогда не сомневался в собственной силе. В его коллекции было много творений Мурамасы, и из них многие годы Носака черпал силу и решимость, которые сделали его одним из богатейших людей в Японии. Носака распорядился, чтобы после его смерти коллекция была разделена между токийскими музеями.
Но пока что он хранил лучшие экземпляры своего собрания в вилле на вершине холма. В случае покупки Носака хотел оставить здесь и седло. Его пальцы пробежали по луке и он поднес увеличительное стекло ближе, восхищаясь тонкими, изысканными линиями и блеском серебра. Сердце Носаки забилось чаще. Он должен заполучить это седло. Его пальцы дрожали, когда Носака провел ими по синему вельвету обивки. Кенпати был забыт. Купив это седло Носака стал бы обладателем по меньшей мере одного экземпляра всех видов творений Мурамасы. С этим седлом его коллекция стала бы совершенной.
Кенпати явился десять минут спустя, одетый в белый костюм от Ива СенЛорена. В уголках линз его темных очков блестели крошечные бриллианты. Он не извинился за опоздание и не пожелал переодеться в кимоно, как всегда делал раньше. Он также отказался от предложенного чая, а поклон, которым он приветствовал старика, больше походил на небрежный кивок.
Они уселись на матрас. Кенпати беспокойно теребил висящий у него на шее видоискатель и смотрел поверх плеча Носаки в сад. Было видно, что ему не понравилось, что Носака вызвал его к себе.
Носака указал на диктофон на низеньком столика между ними.
 - Они встретились в парке у храма Тошогу. Одна из моих  девушек, под видом матери, которая вышла погулять с коляской,  записала их разговор на эту самую машинку. Она сидела через три скамейки от них, но микрофон был достаточно сильным, чтобы ухватить их разговор. Чистота звука потрясающая. Сейчас сам услышишь.
Он нажал на кнопку у легонько подтолкнул диктофон к Кенпати, который нервно жевал ноготь.

Звуки. Школьники играют в бейсбол. Шум мотора пролетающего в небе самолета. Смех и взвизгивания девочек, пытающийся удержать равновесие на роликах. Мимо проходит кто-то с магнитофоном, и голос Элтона Джона, исполняющего "Космонавта", приближается и затухает.
 - ...что у стен есть уши, - говорит Фрэнк ДиПальма. - Особенно в Токио.
 - И ты сказал, что, возможно, за тобой следят. Ты это серьезно? - это Джен Голден.
 - Я сую нос в жизнь Носаки. Конечно, я серьезно. Он гений шпионажа, такой же, как Хидейоши. Он был бы дураком, если бы не следил за мной. Я бы на его месте обязательно следил бы. Слушай, не хочу тебя торопить, но мне нужно еще заскочить в полицейский участок за Тоддом. вечером мы ужинаем с Шуко, а утром рейс в Нью-Йорк.
 - Я этого не знала, - говорит Джен Голден. - Значит, мне повезло, что я позвонила и успела тебя застать. Тем более, я не уверена,  позвонил ли бы ты мне. Я должна спросить тебя кое-что о Коне.
 - У тебя вопросы ко мне относительно Кона Кенпати? Боже, японцы правы, когда говорят, что то, чего не ожидаешь, часто случается.
 - Фрэнк , этот фильм - бомба. Настоящий блокбастер. Чтобы уложиться в график, нужны три-четыре недели, а для этого мне нужен мой режиссер. А проблема в том, что он столько времени проводит на допросах в полиции, что его уже называют за глаза "человечком из "Монополии". Ну знаешь, он не проходит на второй круг, не получает двести долларов...
 - А отправляется прямиком в тюрьму, - усмехается ДиПальма. - Смешно.
 - Кон говорит, что это твоих рук дело. Что ты хочешь отомстить ему за что-то при помощи Шуко.
 - А ты что скажешь?
 - Звучит нелогично. Иностранец прибывает в Японию и начинает отдавать команды местной полиции...
 - Шуко - хороший коп. Ему не нужно раздавать команды. Есть причины,по которым он ведет Кенпати. Вакаба пытался убить моего сына и совершил еще кое-то, не менее серьезное. Поэтому Шуко допрашивает Кенпати.
 - Кон имеет отношение к этому серьезному "кое-что"?
 - Расскажи лучше, почему ты хотела меня видеть. Только из-за Кенпати?
 - Сегодня днем, когда Кон не явился на съемочную площадку, я отправилась в замок Икуба. Не смогла достать его по телефону, и вообще, нужно было с ним очень серьезно поговорить с глазу на глаз. В замке я увидела что-то, чего, кажется, не должна была видеть. Голый Кон сидел на красном ковре посреди двора...
 - В окружении костров. Днем, говоришь. Ну, все правильно. Это ритуал.
 - Какой ритуал?
 Молчание, затем ДиПальма отвечает:
 - Ты видела буддистский очистительный ритуал, которому Кенпати, наверное, научился у своей матери-монашки. Ты права, ты не должна была это видеть. Кенпати заключал сделку с богами по поводу своей следующей жизни.
 - Своей... чего?
 - Сначала он должен подвергнуть себя наказанию. Огонь и палящее солнце. Он специально заставляет себя страдать. Это вроде обмена. Он истязает себя в надежде, что за это боги наградят его хорошей кармой в следующей жизни. Это буквально вопрос жизни и смерти.
 - Ты хочешь сказать, что Кон собирается скоро умереть? - говорит Джен. - Это же смешно. У него есть все причины, чтобы жить. Он не станет убивать себя.
Молчание.
 - Он мне нужен, Фрэнк.
 - Каждый цепляется за свои иллюзии, что тебе еще сказать.
 - У меня могут возникнуть с ним проблемы, так? Поэтому ты избегаешь меня последнее время. Поэтому ты не стал разговаривать со мной в тот вечер, когда погиб Вакаба. Ты знаешь что-то о Коне и не хочешь, чтобы знала я.
Молчание.
 - Я умею хранить секреты, - говорит она. - Если хочешь, чтобы я молчала, я буду молчать. Просто скажи, что происходит.
 - Если я попрошу тебя оставить Кенпати, - говорит ДиПальма. - И вернуться в Нью-Йорк со мной и Тоддом, ты это сделаешь?
 - И бросить фильм?
 - Не сделаешь, ясно. Фильмы не бросают. Блин, зачем я вообще трачу на это время? Ты всю жизнь поступала, как хотела. Отбрасывала понятия "правильно" и "неправильно" и вперед и с песней.
 - Я до смерти боюсь одной вещи, - отвечает Джен. - Сидеть и наблюдать как люди, которые в подметки мне не годятся, преуспевают там, где я потерпела поражение. Дай мне месяц. Больше мне не нужно. Может, даже меньше месяца, если Кон возьмется за ум. Позволь мне закончить фильм.
Она плачет.
 - Фрэнк, я так близко, так близко. Я не могу бросить все сейчас. Проси все, что угодно, кроме этого.
 - Это единственная вещь, о которой стоит просить. Ты не хочешь, чтобы я тебя понял, хочешь только моего благословения. Вакаба убил бы тебя, если бы смог. И помнишь приятеля Кенпати, Сакона Тиба?
 - Педик, который пытался убить тебя в Гонконге.
 - Ему удалось прикончить полицейского, прежде чем другой коп, Дженкинс, застрелил его. Вакаба нанес Дженкинсу визит, и теперь дела у него не очень. Ты заметила, что Вкакба остался в Гонконге после того, как вы улетели?
 - Кенпати сказал, что Вакаба должен был доставить какое-то послание от него.
 - Доставил. Он вырезал Дженкинсу язык.
 - Ты серьезно?
 - Выколол его оставшийся глаз и перебил позвоночник. Теперь Дженкинс парализован до конца своих дней. И нем. И слеп.
 - Меня сейчас стошнит.
 - Доказано, что это сделал Вакаба, - говорит ДиПальма. - Образцы его крови и тканей совпадают с образцами, найденными на граблях, которыми пытался защищаться Дженкинс. Вакаба был членом Лиги Кровавой Клятвы, которая убила Дункана Айви, Салли Верну, и хочет убить твоего отца.
 - Откуда ты это знаешь?
 - На теле Вакабы нашли билет на рейс в Женеву и расписание показательных выступлений, которые должна дать фехтовальная секция"Такеши" в нескольких европейских городах. Во время их пребывания в Женеве в Цюрихе погиб японский бизнесмен. Эти два города недалеко друг от друга. Вокруг покойного мистера Вакабы и его приятелей творится подозрительно много насилия. Поэтому Кенпати и допрашивает полиция. Вакба был его человеком, забыла?
 - Тише, тише, - взволнованно говорит Джен. - Ты говоришь, что Кон состоит в Лиге? А что с Носакой?
 - Я все еще раскручиваю его. И Кенпати, и Вакаба занимались кендо с секции его компании. А эта секция и есть Лига Кровавой Клятвы. Кенпати должен очень долго объясняться перед очень многими людьми. Джен, твой отец в опасности. Если ты и дальше будешь рядом с...
 - Черт, не дави на меня! Я не хочу больше тебя слушать. Ни тебя, ни кого-то другого. Я должна делать то, что считаю правильным. Все, закончили. Закончили!


Носака выключил диктофон и с удовлетворением заметил, что с Кенпати слетел его самодовольный вид. Режиссер беспокойно кусал губы.
 - Запись сделана около двух часов назад,  -сказал Носака. -  Мисс Голден, вся в слезах, покинула мистера ДиПальму, который не стал ее останавливать. Как видишь, мистер ДиПальма знает о твоем намерении совершить сеппуку. Он осведомлен о значении очистительного ритуала, он оставляет мальчика под охраной полиции, а сам разнюхивает о моих делах. Он знает. Я уверен, ты заметил, что женщина помогает ему приблизиться к Лиге Кровавой Клятвы. К нам.
 - Она ничего не знает, - сказал Кенпати, хмурясь и обхватил себя руками. - Откуда...
 - Подумай о том, что услышал. Подумай о том, что было и не было сказано. Мисс Голден стала причиной смерти Вакабы. Она спутала его планы убить мальчика, а потом на ее крики прибежал ДиПальма. С другой стороны, Вакаба сам навлек на себя смерть. А почему ты не посоветовался со  мной, прежде чем послать его отомстить полицейскому?
Кенпати отвел глаза.
 - Глупость - серьезный изьян, - изрек Носака. - Раны, нанесенные Вакабе Дженкинсом, побудили ДиПальму начать подкапываться под нас с новой силой. ДиПальма - бывший полицейский, и делает это лучше других. А тут еще эта женщина бегает к нему с доносами. Как ты объяснил ей увиденный ритуал?
 - Я сказал, что это была церемония в память Вакабы.
 - Она не поверила в это, раз обратилась к ДиПальме. Его влечет к ней. Даже сейчас он пытается предостеречь ее, но она не обращает внимания на его попытки. Она амбициозна, - улыбнулся Носака. - Он не хочет, чтобы она погибла, как две другие женщины, которых он любил. Он готов рисковать за нее жизнью. Поэтому эти двое опасны. Как ты думаешь, можно ли будет продолжать съемки без нее?
Кенпати покачал головой.
 - Нет, сенсей. Она добывает деньги, ищет актеров. У нее связи в большой американской киностудии. Она еще нужна мне.
 - А ты нужен ей. Но я чую, что ДиПальма попытается использовать ее против тебя. Он может погубить твою мечту о славной смерти и навредить мне.
Носака легко поднялся на ноги, и, повернувшись спиной к Кенпати, стал смотреть в сад. Свет заходящего солнца, который падал на лицо промышленника, казалось, старил его еще больше.
  - Двое мужчин и одна женщина, - сказал он. - И она не может принадлежать обоим.
Взглянув через плечо на Кенпати, он продолжил:
 - Я скажу тебе, почему ничего не предпринимал против ДиПальмы, пока он был здесь, в Японии. Он нужен мне, чтобы добыть бумаги Хансарда. Джуда Голдена хорошо охраняют, и слишком много людей знают о Лиге Кровавой Клятвы - ДиПальма, Шуко, Голден, его дочь. Я бы не стал задействовать Лигу сейчас. Ты убедишь мисс Голден, что будет лучше, если её отец предаст бумаги ДиПальме. Он, в конце концов, журналист.
Носака повернулся спиной к заходящему солнцу.
 - После того, как мы изымем у ДиПальмы документы, можешь убить его. Но сделай это в Америке, как можно дальше отсюда. Поскольку теперь ты очистился и стал достаточно силен, сделай так, чтобы ДиПальму убил собственный сын. Ики-рё пришел к тебе в Гонконге и убил Джеффри Лэйкока. Пускай теперь он убьет ДиПальму.
Носака подошел к стене, снял с нее тессен и стал обмахиваться им. Это был тот самый боевой веер, которым Йошико убила гонконгского полицейского.