Волеизъявление зрения

Когда, казалось бы, монолитная, прочная плита, под названием СССР, начала разваливаться по краям, мне, потомственному казаку пришлось эмигрировать из Таджикистана, где я родился и прожил двадцать лет, на землю дедов, в Россию.
Переезд особых душевных мук не принёс, но всё-таки, некоторый осадок остался. По той причине, что это было сделано не по зову голоса предков, сколько по стечению неблагоприятных обстоятельств.
Но жизнь она везде интересна. Новые друзья и знакомые, работа с оплатой, для более-менее сносного существования, быстро заслонили ностальгические мотивы по бывшей среде обитания – в общем, устроился и ни о чём не жалею.
Иногда только с братом Геной, который также покинул Таджикистан, только на несколько лет позже, мы вспоминали места, где провели детство и юность, и могу без лукавства сказать, то проведённое время было необычайно интересное и насыщенное событиями. Более того, чем больше, мы вспоминали случаев, тем больше обнаруживали некоторую нелогичность происходящего в те времена, чего мы в детстве принимали как, само-собой, разумеющиеся.
Вначале это нас позабавило. Затем я уже намеренно вспоминал и анализировал детские приключения. Просматривал старые фотографии, всматриваясь в детали, стараясь вспомнить как можно больше.
Особенно фотографии не посёлка и дома, где жили, а природных мест, где мы играли в детстве и развлекались в юности.
Наш посёлок был расположен на изгибе правого берега реки Сыр-Дарьи, где она намного шире и полноводнее чем в своём устье,  в казахской степи у высохшего Аральского моря. В четырнадцати километров, от города Худжанда, до которого в своё время дошли войска Александра Македонского и где он по легенде женился (в который раз) на таджичке.
Несмотря на плотность населения в Таджикистане много  пустынных мест и уголков совершенно дикой необузданной природы. Таких мест хватало и в окружении поселения, в котором мы жили.

В двух километрах от посёлка в Сыр-Дарью впадают две речки. Они размыли, в крутых берегах, громадные глубокие каньоны, которые заросли камышом, кустарником, деревьями, что обычно для жаркого климата – лишь бы была вода. Свежесрубленная ветка вербы, брошенная на влажную почву, моментально  начинала расти.
Хотя речки, изначально, были прорыты как искусственные каналы для сброса подпочвенных вод, подтопляющих посёлок. Но постоянно подпитывающиеся проступающей водой и как бы выйдя из повиновения стали полноправными горными реками.
Примыкающие к ним обширные заросли самой Сыр-Дарьи, давали раздолье всякой живности. Здесь летали тучи птиц – голубей селившихся в норах по берегам каньонов, стрижей, в камышах различные водоплавающие. На подступах к рекам, где росла верблюжья колючка и перекати-поле, водились ядовитые змеи, крупные полосатые вараны, ползали скорпионы. По ночам отвратительно плакались шакалы.
Здесь мы проводили свободное время, придумывая невероятные игры и развлечения.
В чём, с высоты нынешнего возраста, мы понимаем необычность происшествий?
Во первых нам везло – сбывались наши самые несуразные желания, не все, а именно самые заумные, и именно только в местах каньонов -  в посёлке этого не было.
Например – лазая по каньону, со смехом придумали: - « Вот бы взорвать берег, завалить речку, и сделать озеро глубиной тридцать метров!» И через два дня случайно нашли ящик с динамитом, детонаторами и бухту бикфордова шнура, потерянных геологами работавших в нашем районе.
Взорвали – мало не показалось! Два дня звон стоял в ушах, не смотря на то, что убежали довольно далеко.
Завалили берег и создали глубокое озеро. Правда плотину скоро промыло и зрелище селевого потока порадовало ещё раз.
Остатки взрывчатки у нас отобрали взрослые, а бикфордов шнур мы пожгли, кусками бросая в воду удивляясь тому, как он горит в воде.
Однажды играя в пиратов, в песке размываемым водой нашли старинный пистолет, какого не видали никогда, ни на картинках, ни в кино. Он был двуствольный и убиранием защёлки раскладывался пополам. Выстрелить из него не получилось, так как стволы были забиты ржавчиной и песком, и прочистить у нас не получилось.
 Были странности и другого порядка.
 Одно из наших развлечений того времени, была ночёвка на берегу Сыр-Дарьи, соответственно с рыбалкой и дикими плясками вокруг костра.  Однажды испугавшись, каких-то видений, в виде людей громадного роста, бежали по полям до дома без остановки. Но проходило время, и мы снова устраивали ночные костры, пекли картошку и рыбу.
И это малая часть подобных случаев.
Сейчас, вспоминая, думаю, что ночевать там и взрослому было бы страшно, от криков ночных птиц, воя шакалов и вообще странных звуков, типа старческого покашливания или горького плача ребёнка в глубине непроходимых зарослей...
***
В настоящее время, не ущемлённый в средствах, я каждый отпуск ездил отдыхать на Чёрное море – благо оно не так уж далеко и проведать места своего детства мне даже в голову не приходило. Но как то летом, ко мне приехал брат, который в это время жил в Воронеже, и рассказал о встрече с гастроарбайтерами выходцами из Таджикистана и один из них был именно с нашего посёлка, который плёл такие небылицы мистического порядка, что брат загорелся идеей съездить и посмотреть, всё своими глазами.
Я, честно говоря, особого энтузиазма не проявил, но и отказываться не стал. Взяв отпуск на две недели, собрав минимум вещей в рюкзак, с трудом объяснив жене своё решение, мы с братом отправились в путь.
Два дня потратив, что бы попасть на поезд «Москва - Коканд», четверо суток на поездку, с трижды прохождением таможенного контроля, и мы ступили на землю, на которой я не был, если быть точным, двадцать два года.
Таджикистан встретил нас горячим порывистым ветром, шумом, не русской речью и специфическим запахом Востока. 
Привокзальный город Гафуров в котором я раньше бывал много раз.
Особых изменений, которые бы бросались в глаза, я не заметил, ну может быть, народу на улицах стало поменьше, да людей с европейской наружности не видать. Не слышно русской речи.
На нас посматривали с интересом и недоверием.
Самое неожиданное для меня оказалось, что нас встречают.
Брат давно уже созвонился со своим бывшим другом таджиком, сообщив, когда и каким поездом мы едем. Более того, друг таджик, радушно согласил предоставить нам кров, на время пребывания в Таджикистане, за вполне умеренную плату.
«Ассалом аллейкам! – радостно раскрыл объятия Закир (так мне его представил брат) – как здоровье, как жена, как дети? Хорошо доехали? Совсем не изменился, Гена, такой же молодой!
Мне его лицо показалось знакомым, но где я его видел, вспомнить никак не мог.
С трудом выговаривая русские слова, но довольно правильно он говорил без остановки, заодно жестами приглашая следовать за ним.
Такое ярко выраженное гостеприимство дало надежду, что всё устроится лучшем образом.
Сумки, однако, нам пришлось тащить самим, правда, до его старенькой «Тойоты», было совсем недалеко.
Погрузили вещи и поехали по когда-то знакомым улицам, но совершенно, неузнаваемых, в новой интерпретации.  Почему-то стало обидно за изменённое прошлое, и я первый раз пожалел, что поехал сюда. Хотя, жизнь идёт своим чередом, люди обустраивают, как могут -  причём тут моё личное мнение?
Закир, не умолкая ни на минуту, рассказывает, как им тут хорошо живётся после того как сменилась власть и Таджикистан отделился от России. ( Да, говори! Чего же тогда таджики едут работать к нам?)
Незаметно доехали до Худжанда, поколесили по запутанным улочкам, наконец, подъехали к большим зелёным воротам частной усадьбы.
Закир посигналил, и через минуту ворота открыла таджичка в национальном наряде, с наполовину закрытым лицом.
Машина въехала во двор.
Широко улыбаясь, хозяин в первую очередь показал комнату, в  которой нам предстояло обитать.
В общем, понятно, -  дом саманный, удобства во дворе, умывальник под виноградником, за попытку приставать к женщинам – ножом по горлу. Но на первых порах, такой расклад меня лично устраивал.
 Брат в этой обстановке выглядел намного увереннее.
Мы распаковали вещи, переоделись в новое и улеглись на одеяла, лежащие прямо на полу.
Всё хорошо, начальная часть программы нашего путешествия выполнена, что делать дальше пока не было ясно.
Через некоторое время нас позвали к столу. Точнее, никакого стола не было, мы уселись на ковре лежащим в середине комнаты.
Закир разлил в пиалы зелёный чай, предложил фрукты и лепёшки, спросил:
- Завтра, что думаете делать – на базар пойдёте?
- Нет, нет! Завтра сразу в посёлок, поглядим, что и как, потом видно будет.
Ответил брат. Я же, молча пощипывал виноград, не проявляя никакой инициативы в построении дальнейших планов.
-Не боитесь? Там места нехорошие, много разных слухов, некоторые даже из-за этого переехали в другие кишлаки.
- Мы как раз то и приехали посмотреть, что там за чудеса, а то что-то не верится, скорее трансформация слухов – в убеждение.
При слове «трансформация» Закир, немного округлил глаза, подумал, но ничего не сказал.
Принесли плов на широком блюде.
Немного отвлеклись на еду и снова продолжили разговор.
- Автобус на посёлок когда едет? – спросил брат.
- Гена, какой разговор, какой автобус? Возьмёте у меня мотоцикл, с ветерком, как говорят русские, поедите, когда надо можете приехать назад, с собой покушать возьмёте. Что с грузом по автобусам таскаться?
- Постой! У меня прав на мотоцикл нет, а гаишники?
- Какие гаишники? Я вам записку напишу, никто не докопается. Только две тысячи рублей мне  даёте и всё.
Я молча пережёвывая плов, подумал: - Однако аппетит у него, на счёт денег - будь здоров! Но и преимущество данного предложения, было совершенно бесспорно.
-Ты Володя, чего молчишь? Устал с дороги? Покушаешь, пойди, отдохни, наверное, отвык от нашей жары?
Я утвердительно кивнул в ответ, хотя просто хотелось немного побыть в тишине и обстоятельно подумать, свыкаясь со сменившейся обстановкой.
Поблагодарив хозяина за еду, я ушёл в комнату. Не смотря, на жёсткость,  я с удовольствием растянулся на одеяле.
Последнее, о чём я подумал, засыпая, что дом, построенный из глины, прекрасно сохраняет прохладу.
***
Утром я проснулся очень рано, и не мудрено, оказывается, я проспал и ужин и всю ночь, зато сейчас бодренький, свеженький и с нетерпением жду момента, когда же мы двинемся в путь.
Хозяин тоже поднялся рано, занялся домашними делами, то есть распоряжался женщинами. Я же стал будить брата, он сказал – отстань, что я и сделал.
 Бесцельно провалялся до завтрака, не решаясь выйти во двор, что бы, не мешать женщинам, работать, так как при моём приходе, они сразу же уходили на женскую половину дома.
Завтрак состоял из чая, лепёшек и сухофруктов. Хозяин сказал традиционное –Аминь! На этом всё и закончилось.
В дорогу нам предложили немного курта (своеобразный вид высушенного солёного творога, скатанного в шарики), горсть кураги и лепёшку. – А что,  вполне джентельменский набор странствующего паломника! Я не в обиде.
Затем, Закир вывел из сарая запылённый мотоцикл «Минск».
На мой удивлённый взгляд он сказал: - Не думай что мотоцикл старый, гоняет как шайтан, выносливый как ишак! Номеров нет, но какой себя уважающий гаишник такую технику останавливать будет. Я же сказал, записку напишу, пропуск как у арабского посла будет!
Залили бензин. Мотоцикл завёлся с третьего раза, то есть, сначала заводил Закир, потом я, а завелся у брата.
Наконец-то настал долгожданный момент, когда, оседлав технический раритет, мы выехали в раскрытые ворота. Дорогу мы знали.
До посёлка добрались быстро, без происшествий.
На въезде, так же, как и двадцать лет назад, на бетонном постаменте встречало сваренное из железных труб покрашенное в зелёный цвет солнце, а дороги, наверное, за это время не ремонтировались.
Мы с тарахтением въехали в посёлок, у  магазина повернули налево. Стоящие двое старичков удивлённо вытаращились на нас. Мы не останавливаясь, медленно, поехали по бывшей нашей улицы, мимо бывшего нашего дома.
- Боже мой! Лучше не видеть, что они сделали с нашим двором!
Проехали по улице и  снова выбрались на трассу.
- Гена, давай на Сыр-Дарью,  где каналы, может быть, там хоть ничего не тронули.
Километр по трассе и сворачиваем на еле проглядываемую грунтовую дорогу.
Здесь общий вид сильно изменился. Вместо зелёных орошаемых полей здесь большей частью высохшая земля со скудной растительностью пустыни и в отдалении серые хлопковые поля. Зато канал, вдоль которого едем густо порос зеленью.
Девять часов утра, ветерок ещё относительно прохладный, но солнце начинает припекать по настоящему.
Мы подъехали к развилке, где соединяются два канала и образуется вполне приличная речка. Тут как раз образуется небольшая заводь. И главное, здесь НИЧЕГО не изменилось, чистая журчащая вода, железная труба, замурованная в бетон, так же как и прежде торчала в сторону заводи, экзотической пушкой, нависая над водой.
Но щенячьего восторга, от встречи с детством, почему-то не проявилось.

Всё, также, как «тогда», и только какое-то неуловимое отличие мешало радостному восприятию.
 Тоже буйство растительности, так же, шумел ветер в камышах, но почему-то от его звука отдавало заунывной тоской, так ветер ворошит венки на кладбище.
Я уселся на трубу и свесил ноги над водой. Брат спустился к самой воде проводить исследования, то есть достал прибор для замера уровня радиации.
 В своё время, Геннадий, работал, вместе с Закиром, на рудниках, дозиметристом, и у Закира с тех времён остались некоторые приборы, чем брат и воспользовался, для удовлетворения своих изыскательских потребностей. Я же всегда доверял органам чувств.
Вдруг правда есть радиация?
И тут я внезапно понял, что изменилось в природе – тишина насекомых. Здесь тогда стрекотали кузнечики, шелестели крыльями большие стрекозы, жужжали  дикие пчёлы и шмели. Сейчас ничего не было, не видно даже неизменных комаров и мошек.
Вот это мне не понравилось уже вполне осознанно.
- Гена! Ты посмотри, там рыба есть? Не видать? Обрати внимание на живность, увидишь, скажешь, ага!
Брат что-то пробормотал, продолжая возиться с прибором – я не расслышал.
Слез с трубы, прошёлся вдоль  канала, размышляя о нынешнем положении природы.
Раньше под каждым камнем сидел скорпион, а сейчас?
 Я немного с опаской приподнял блажащий камень и никого не обнаружил.
По молодости для меня самым страшным животным была змея – боялся до ужаса. Они мне даже снились во сне, вроде, куда не сунусь – везде сидит змея! Здесь их раньше хватало. Когда посёлок только начинал расстраиваться и наш дом бы на краю – змея заползала в курятник и ела яйца. Отец её подкараулил и убил.
Вдруг! От ужаса холодом продрало по вспотевшей спине,  в пыли под развесистым кустом верблюжьей колючки шевельнулась, свёрнутая кольцами, жёлто-серая лента ползучего гада со смертельно треугольной головой. По прикидке, длиной мера полтора.
Моментально дал заднего хода, подозрительно поглядывая под ноги.
Затем вытащил цифровой фотоаппарат, захотел сфотографировать змею, но она куда-то уползла.
Раздался голос брата: - Рыба, есть! Мелкая только!
- Ну, слава Богу, хоть какая-то живность есть, куда только делись кузнечики? Хотя, подожди, вроде стрекочет где-то? Точно стрекочет! Да и стрекоза летит!
Наверх поднялся брат.
- По прибору чисто. Дальше едем?
Поехали на подвесной мост. На водокачку заедем, посмотрим, там люди живут или уже нет.
Оседлали мотоцикл. Я ещё раз покосился на куст колючки, но змеи не увидел.
Поехали.
Солнце припекало по настоящему, но сухой ветер, продувая влажные от пота рубашки, создавал спасительную прохладу.
Поехали метров триста, увидали свежую гору насыпанной земли, а возле неё котлован наполненный водой.
- Гена, стой! Лужа интересная. Там в воде что-то есть.
Меня привлёк блеск, как бут-то, что то торчало из воды.
Геннадий повернул мотоцикл и подъехал почти к воде.
Мы подошли к котловану размером три на пять метров, видно, что совсем не глубокий. К самой воде подойти не получается, ноги проваливаются в глине. 
Действительно, в прозрачной, с чуть желтоватом отливом воде, отчётливо были видны расположенные на дне различные предметы. Банальной свалкой назвать трудно, так как предметы не затянуты илом и мусором, а словно выставленные напоказ с идиотским шиком, но из воды ничего не торчало.
Разложенные на дне предметы составляли странную композицию – изумительно белый камень, зелёная телефонная трубка, раздавленный фотоаппарат «Смена», две крест-накрест положенных вилки рядом с разбитой тарелкой.  А вот чуть дальше, рядом с фарфоровой статуэткой, тускло поблёскивал вороной сталью, настоящий маузер. Такой я видел только в кино.
Там были ещё какие-то книжки и башмаки, но, конечно же, заинтересовало оружие.
Уже, снимая босоножки, собрался лезть в воду доставать.
Брат сразу запротестовал.
- Мне что-то вода не внушает доверия. Во первых, посмотри, она с желтоватым отливом и не проточная – откуда она взялась , а? Во вторых, при такой жаре и не зацвела, наверное какой ни будь яд присутствует. А потом, всё же свалка, ещё какую заразу можно подхватить!
Его доводы показались убедительными, тем более у меня были такие же подозрения.
Походив по сторонам, я нашёл сухую палку достаточной длины. Ею попробовал подцепить маузер, но все попытки оказались не успешными.
 С какой стороны, только не подходил,  и так старался, и сяк – ничего не получалось. Даже несколько раз вытаскивал из воды, но только он показывался на поверхности, снова соскальзывал и уходил на дно.
От бесполезной возни, вода от поднятой мути  совсем потеряла  прозрачность, и вообще ничего не стало видно.
Гена махнул рукой – Ладно,  ну его к чёрту, с оружием здесь никуда не сунешься, да и под статью можно загреметь. Поедем на подвесной мост!
Тут, посередине котлована сильно забурлила вода и вдруг мелькнула спина громадной рыбины.
Мы ошарашенно посмотрели друг на друга.
- Гена, ты видел?!
Брат утвердительно кивнул головой.
- Но если бы она там была раньше, неужели не увидали бы?
Брат снова кивнул головой, повернулся и пошёл к мотоциклу.
Я  с опаской оглядываясь, заспешил за ним. При этом мелькнула мысль, что маузера в этой луже уже нет.
Мы снова запылили по еле заметной грунтовой дороге в сторону подвесного моста.
Правда, здесь. Нас ждало полное разочарование – моста не было!
Глубокий каньон и внизу бурлящая вода представляли завораживающее зрелище. Речка размыла ещё больше высокий берег Сыр-Дарьи и ещё сильнее поросло камышом и кустарником.
Со стороны Сыр-Дарьи, по низу можно было добраться до воды на дне каньона. Что мы и сделали оставив мотоцикл на верху.
Брат верный своим принципам и традициям вытащил из сумки прибор. Я же занялся более привычным делом – полоскал ноги в воде сидя на большом валуне.
Через некоторое время я услышал разговоры людей. Вёлся какой-то диалог на непонятном языке.
Речь становилась громче и громче, и слышалась со стороны каньона, где никого в принципе быть не могло.
- Гена, слышишь? Говорит кто-то, пошли наверх, а то, как бы наш мотоцикл не утащили? Кто его знает, что за народ здесь бродит?
В этот момент над нами что-то «клёкнуло». Я взглянул наверх и обомлел – через каньон перелетела громадная птица. Что за вид пернатых, разобрать не успел, но явно не дельтаплан, хотя размером нисколько не меньше.
Гена в это время укладывал прибор и ничего не видел. Я немного подумал и ничего ему не сказал.
Немного побродил по берегу, приглядываясь к воде, и увидал змей, причём сразу несколько штук. Они плыли, противно извиваясь, поднимая чёрные головы над водой.
Брат уже был на половине пути к верху, но я опередил его за считанные секунды.
Выбрались наверх.
-  Володя давай немного перекусим, время уже перевалило за полдень. Наверное опять к воде спустимся, а?
- Нет- нет! По-моему, здесь удобнее будет! А то ходить  туда-сюда...
Уселись возле мотоцикла. Закусили, попили из термоса. 
Я встал, походил, присматриваясь к знакомому и в тоже время , как мне показалось, несколько враждебному пейзажу.
Моё внимание привлекло, лежащее в придорожной пыли вещь. Это были наручные электронные часы, с тусклым металлическим браслетом.
Самое удивительное было то, что они показывали время! Сравнил со своими, и оказалось, что отстают от моих на два часа.
Я опять ничего не сказал брату, подошёл к краю обрыва и выкинул часы в каньон.
- Ну что Гена! Поехали на поиски людей?
 Оседлали свою технику и двинулись в сторону водокачки, где раньше стояло несколько домиков обслуживающего персонала. Хотя следуя логике, навряд, ли  там кто живёт теперь.
Издалека виднелись несколько тополей – не засохли, значит, есть вода, значит, там живут люди.
Подъехав ближе, увидали три полуразрушенных дома и один вполне обжитый. Со двора тянуло дымком, но что там горит не видно из-за собранного из кусков жести, забора. Скорее всего,  будет готовиться плов.
Я подошёл и заглянул через забор. По двору ходили куры, а значит люди здесь точно живут, правда, их самих не видать.
Здесь же, на сложенным из камней очаге, стоял чугунный казан, накрытый крышкой. Собаки не видно.
На всякий случай взял валявшеюся у забора палку, открыл калитку и осторожно зашёл во двор.
- Эй, хозяева! Есть, кто ни будь7
Из покосившегося сарайчика вышел бородатый старик – седой до белизны, в тюбетейки, в белой рубашке подпоясанным платком и босиком.
Первым делом я подумал, что его надо сфотографировать, уж очень колоритная фигура довольно экзотическая для российского понимания.
- Ассалом алейкум, дадо!
Старик, молча смотрел на меня, ни с удивлением, ни с интересом, а как то отстранённо, словно стараясь сказать: - «Ах, как вы мне надоели».
Мои познания в таджикском более чем ограниченные, поэтому помогая жестами спрашиваю воды напиться.
Вода, честно говоря мне совсем не нужна, у нас своя есть, но я хотел, как-то завязать разговор и узнать хоть кое-что об этих местах. Всё-таки  надеясь, что дед немного знает русский.
Старик молчал. Я сделал пол шага по направлению к нему – он так же только от меня, при этом прикрываясь плетёной корзинкой, которую держал в руках.
Его лицо выражало не боязнь, а невыразимую усталость.
Такой прём несколько обескураживал.
- Чёрт возьми! Человека всегда обижало невнимание. Мы ехали несколько тысяч километров, что бы на нас смотрели как на совершенно ненужную вещь?
Такое отношение мне придало наглости. Я прошёлся по двору, заглянул в котёл – там просто кипела вода, заглянул в корзинку деде – там лежали две луковицы.
Старик спокойно стоял и ждал когда мы уйдём.
- Ну, на нет и суда нет!
Я напоследок из-за калитки скорчил рожу деду. У него немного приподнялись брови, и всё, больше никакой реакции.
- Поехали Гена на Сыр-Дарью купаться. Здесь мы ничего не узнаем.
Потом ещё раз подошёл к калитке и увидел, что дед подкладывает дрова в очаг.
От деда мы поехали дальше, где раньше была водокачка с мощными насосами. Там была хорошая дорога до самой реки и неплохое место для купания без зарослей камыша и водорослей. Водокачки как мы и думали, не было. С верха высокого берега, были хорошо видны остатки стен и бетонные тумбы, на которых раньше лежали трубы, для подачи воды наверх. Дорога же  хорошо сохранилась, и её пологий спуск плавно изгибающейся лентой растянулся на километр.
Достоинство таджикских дорог в том что они не раскисают от дождей из-за избытка в почве камней и песка, но поездка по грунтовой дороге сопровождается клубами все проникающей пыли.
В этот раз ветер сначала гнал пыль на нас, так что дорога еле просматривалась и почувствовали облегчение, когда сделали поворот навстречу ветру.
Место, на котором мы решили искупаться, подходило для купания, хотя за время двадцати лет заметно изменилось. От берега, на котором мы находились, в метрах тридцати, образовалась галечная отмель, на которую мы и решили заплыть.
С превеликим удовольствием мы просто повалились в прохладную воду, и преодолевая довольно сильное течение поплыли на отмель.
Подплывая, я  больно стукнулся коленкой об дно.
Побродив по гальке, уже собрались плыть назад, как вдруг заметили, что между нами и берегом плывёт раздувшийся труп бородатого мужика, с выклеванными глазами.
Он плыл вверх обезображенным лицом и раздувшимся от газов животом. Пустые глазницы злобно смотрели  вверх.
Когда он проплыл мимо, мы дружно бросились в воду и через секунду были на берегу.
Я, стараясь быть невозмутимым, неторопливо  открыл аптечку, выпил две таблетки салициловой кислоты – спокойный братан забрал упаковку, и выпил четыре.
Не смотря на жару купаться расхотелось.
- Помнишь, Гена, как мы раньше здесь рыбачили? Рыбы было полно. Интересно а как сейчас  - водится ещё?

В воде что мелькнуло. Я стал повнимательнее присматриваться и вдруг увидел стайку рыбин. Стайку в смысле рыбы штук пять, но размерами не меньше тунца.
- Гена, смотри! Вот это рыба!
- Вижу, но такую рыбину на удочку не поймаешь. Здесь гарпун нужен. Хотя, такой рыбы в пресных водах, не бывает, тем более стаями. Мне лично показалось, что многое, которое мы здесь видим, не настоящее, а демонстрация, муляж, фантом. Это я ещё тебе не сказал что я в каньоне видел, а то ты подумал бы что у меня крыша едет.
- Это тоже мне кажется – я указал на возвышенность, по которой шла девочка в таджикском платье, придерживая рукой на голове эмалированный таз.
Она шла по направлению к домам.
- Эй, человек, подожди, мадемуазель, девочка, стой! Пару вопросов и всё!
Я уже хотел подниматься по склону к ней, но брат меня остановил.
- Не пугай ребёнка! Я думаю, что тот дед на нас смотрел тоже как на привидений, которые ему уже надоели до смертной тоски. Может быть, и девочка нас всерьёз не принимает.
Такое заявление брата, крайне удивило меня. Надо знать Гену, и насколько силён его скептицизм – если уж он так заговорил...!

Девочка, действительно окинув нас равнодушным взглядом, продолжала путь в том же неторопливом темпе. Она шла ярко освещённая, как я только сейчас заметил, заходящим солнцем.
Близился вечер.
Мы сложили вещи. Ещё раз окинули взглядом реку и решили ехать. Но мотоцикл не завёлся.
Брат занялся мотоциклом, а я поднялся повыше, любуясь видом уходящего за горизонт солнца, блистающим изгибом Сыр-Дарьи. Всё как тогда, много лет назад...
Заснял несколько кадров,
Солнце село. Быстро наступали сумерки.
Я поспешил к брату.
Геннадий тряс снятым бензобаком.
- Никак не заводиться – бензин не идёт!
- Темнеет быстро. Давай Гена ставь бензобак, мотоцикл вкатим на гору, и с «толкача» попробуем завести.
В Таджикистане вообще темнеет быстрее, чем в России, пока поставили бензобак и начали толкать мотоцикл в гору, стало совсем темно.
Начался тяжкий путь наверх.
Толкать мотоцикл на подъём  протяженностью с километр, это вам не какао со сливками!
Я был мокрый насквозь, пот попадал в глаза, затекал в рот, фыркаю, сплёвываю, и толкаю сзади. Гена держит руль и по моему, сачкует, а у меня уже ноги деревянные.
Навстречу сверкнула пара фар, и послышался гул мотора грузовой машины спускавшейся сверху.
Дорога довольно узкая, не разъехаться, с одной стороны бугор с другой очень крутой спуск.
Решили всё-таки посторониться в сторону бугра. Втащили мотоцикл и как раз вовремя, мимо нас проехала... или проехало... короче, мимо нас проехали фары и гул мотора, за ними ничего не было
!
Брат пробормотал что-то невразумительное, а у меня как будто что-то щёлкнуло в голове, и сложилась некоторая логическая цепочка.
- Постой, постой! Прежде чем увидеть змею, покойника, маузер... за секунду до этого у меня появлялась мысль об этом...
- Гена, заводи агрегат! Поедим в город и надо собираться домой, по моему, с нас хватит.
Мотоцикл завёлся сразу, и мы поехали наверх на первой скорости, ещё помогая ногами.
Преодолев подъём набрали скорость. Проехали мимо каньона, мимо той самой лужи с пистолетом, мимо канала и уже подъезжали к асфальтному шоссе, как впереди у дороги заметили горящий костёр.
- Гена, ты проезжай как можно ближе к костру, но не останавливайся, и не чему не удивляйся, что бы там ни было,
Я уже знал, что там будет. Это мое последнее прощание с детством. Мне без этого никак нельзя.
Возле костра сидели мальчишки, тянуло запахом печёной картошки.
Они увидали нас и повернули головы.
Возле костра сидели Серёжка, Антон, Марат, Васька и я, на вид лет десять.
Я хорошо помню эту светлую рубашку и синие брюки, сшитые руками моей матушкой.
Свет пылающих веток осветил и нас.
Я почувствовал, как завилял мотоцикл и услышал тяжёлый вздох брата.
- Гена ты езжай, не тормози... не надо!
***
С людьми всякое случается, кто в лотерею выигрывает, кто кошелёк находит, бесхозный. Говорят – повезло, да, это так, но надо ещё правильно распорядиться своим везением, а это уже как получится. Своим подарком Судьбы я распорядиться никак не смог, но всё равно, продолжаю утверждать – мне тоже повезло, странно, по своему, но всё же ...