Слова

Питтсбург, штат Пенсильвания, сбросил с себя сон. Город начали заполнять машины и люди. С каждой минутой ритм жизни набирал обороты. Быстрее, быстрее, быстрее. Гудки авто, гул моторов, стук каблуков по мостовой, гул голосов. Музыка из машин, отголосок из плеера, из окон домов. В офисных зданиях загорается свет, светофор мигает огоньками. Быстрее, быстрее, быстрее. От тягучего спокойствия ночи не осталось и следа. День завладел умами людей, переход в другой режим – включится, собраться, настроиться на рабочий лад. Город кипит. В киоски доставили свежую прессу. В пекарне испекли свежий хлеб. Кофейня источает аромат напитка богов. Доброе утро!
«Доброе утро, дорогие жители Питтсбурга! С вами Сара Стюарт и Алан Смит!» - радостно заорал включившийся телевизор.
Джен открыла глаза, нащупала пульт и заткнула веселую парочку. Пора бы купить нормальный будильник, подумала она, осознавая, что еще одного такого утреннего приветствия не переживет. Встав с кровати и взглянув на веселые и немые лица ведущих, она усмехнулась. Видимо ведущим утренних программ хватает на кокаин, потому они такие бодрые и жизнерадостные.
Рабочий день Джен начинается в девять утра. У нее есть время неспеша собраться, позавтракать и доехать до работы. Девушка прошла в ванную и внимательно посмотрела на себя в зеркало. Внешностью ее природа не обделила. Правильный овал лица не портила даже легкая полнота; светло карие глаза, черные ресницы, которые не нуждались в туши, но, тем не менее, покрывались ею каждый день, пухлые, красиво очерченные губы в последнее время все чаще кривились в циничной улыбке. Сейчас ее длинные каштановые волосы были растрепаны, под глазами остатки туши, на губах язвительная улыбка.
Макияж стоит смывать перед сном. Памятка то ли от подруги, то ли от сестры, то ли от бывшего парня. Памятки и советы. Советы и памятки. В этом суть жизни. На работе она раздает советы и памятки, грубо говоря. В жизни советы дают ей. С одной лишь разницей, что к ее советам прислушиваются, а вот она – нет, особенно к советам подруг, сестер и парней, с которыми не планирует долгой и счастливой жизни с походами на рынок по субботам и в кино в воскресенье.

Без четверти девять Джен паркует машину на стоянке для персонала «Центра доабортного психологического консультирования». Пару минут сидит в салоне и выходит из машины уверенной походкой, сдержанно улыбаясь коллегам.
- Доброе утро, Джен!
- Привет, Говард!
И так со всех сторон: доброе утро! привет!
Она берет у охранника ключи от своего кабинета.
- Хорошего дня, мисс Лавлайс! – говорит он.
- Спасибо, Рон, тебе того же!
И вот ее кабинет: Психолог-консультант Дженнифер Лавлайс. Кабинет номер 16.
Она на своем рабочем месте. В Центре также кипит жизнь, как и во всем городе.
Быстрее, быстрее, быстрее. Звук шагов по коридору, запах кофе, звонки.
Она надевает белый халат и собирает волосы в хвост. Включает кофеварку. Включает компьютер, проверяет журнал записи. Через десять минут должна подойти первая пациентка. И начнется работа. Дженнифер Лавлайс должна помочь женщине разобраться в себе и принять правильное решение. К ней почему-то отправляют самых «тяжелых». Залетевшие малолетки, не понимающие, в чем вообще был смысл раздвигания ног перед красавчиком на пять лет старше, жертвы изнасилований, иногда бывают и обычные женщины, послушавшиеся советов.
Джен налила себе кофе и посмотрела на часы, времени немного, но оно есть, чтобы кое-что сделать. Она подошла к стеклянному шкафчику и достала оттуда портрет Чарльза Дарвина, купленный недавно в магазине школьных принадлежностей. Через минуту портрет Дарвина висел на стене за ее спиной, прилепленный на скотч.
Последним аргументом, применяемым в крайних мерах, идет религия. Грех убийства и все такое. Джен никогда им не пользовалась. Бог здесь не при чем, равно, как и дьявол. 
Джен сторонница науки. Если эти женщины хотят сделать аборт, то вперед! Это часть естественного отбора, те, кто слаб, не может продолжить род. И здесь не только физическая выносливость, но и психологическая. Мир изменился. Эволюционировал или мутировал, кому как нравится думать. Медицина развита, уровень жизни тоже. У людей есть  достаточно благ: в целом хватает. Но им все мало. И общество постепенно начинает сходить с ума, начиная изданием нелепых законов и заканчивая лечением энцефалита у годовалого ребенка в церкви. Но это не сумасшествие – всего лишь естественный отбор.
«Особая» клиентура Джен – из жертв насилия –  немного в стороне от ее теории. Им она искренне сочувствует и желает помочь. С ними случилась беда, да еще и последствия пришли. Многие из них плачут и говорят, что не хотят быть убийцами, ссылаются на то, что это грех, да и ребенок не виноват. И в то же время родить его –  испытать новую психологическую травму. Ребенок от насильника. В глазах общества он зверь. Зверя убивают. Но детенышей не всегда. Чувствительным с чистой душой, не способным убить даже детеныша зверя, она советует родить и отдать на усыновление. Тайна усыновления не раскрывает биологических родителей. Никто не узнает о том, как ребенок был создан. Это к лучшему. Ребенок чистый лист – пиши что хочешь. Он унаследует внешность, может какую-то болезнь, родимое пятно, но если он не будет знать, кто его родители и попадет в нормальную семью, то вырастет похожим на тех, кто его воспитывал, а не на тех, кто дал жизнь. Черты характера не наследуются генетически, они приобретаются.
Раздается стук и в дверях появляется девушка на вид двадцати трех лет. На самом деле ей может быть всего лишь семнадцать. Она с вызовом смотрит на Джен, будто та ей злейший враг. Садится перед ней  и ждет, что ей скажут.
Доктор Лавлайс  смотрит  ее медицинскую карту. Пациентку зовут Дороти Эш.
- Здравствуй, Дороти! – говорит она спокойным доброжелательным голосом. 
- Думаешь, что сможешь меня переубедить? Найдешь аргументы? Что ты обычно говоришь? Забудь! Я не стану слушать твои жалкие психологические вопли, - девушка скрещивает рука на груди и смотрит прямо за спину Джен. Возможно, изучает изображение ученого, и пытается вспомнить, где его видела.
- Тогда зачем пришла? – не меняя тона, спрашивает Джен.
- А то ты не знаешь! Меня сюда направили, потому что «так положено». Я взрослый человек и я знаю, что лучше для меня, - голос все также звучит зло и резко. – Так что не пытайте меня своими вопросами!
«Доброе утро, Джен!
Хорошего дня, мисс Лавлайс!» 
- Конечно, ты взрослая, самостоятельная девушка, развитая личность, ты понимаешь, что для тебя хорошо, а что нет. И ты злишься, что тебя направили сюда, чтобы написать дополнительную бумажку и восславить бюрократию. Понимаю, что ты чувствуешь.
Джен отпивает кофе и ставит чашку чуть ближе к краю. Если она упадет, горячий кофе заденет ноги Дороти, немного, но все же. Джен спокойна, но ей хочется вылить кофе на ноги самоуверенной девчонке.
За время работы она сталкивалась с нежеланием обсуждать проблему, но тут был открытый вызов. Ей не нужна помощь. Тут она права, ей нужна хорошая взбучка.
Джен рассматривает ее. Белокурая куколка с капризно надутыми губками. Модная одежда, сумочка на цепочке, колечки на пальчиках, стильные часики. Все подделка. Благодаря своей коллеге Кристи Далтон – местной моднице, Джен научилась различать бренды от подделок. Кристи по дружбе ей целую лекцию прочитала.
Дороти смотрела в стену, надув губы. Джен снова отпила кофе, обдумывая внезапно пришедшую идею, противоречащую врачебной этике. Спасать девушку от неверного шага ей не хотелось.
- Вас изнасиловали? – осторожно спросила она.
Дороти округлила глаза:
- Нет. Что за бред? С чего вы взяли?
- Обычно жертвы насильников с трудом идут на контакт.
- Я не жертва. Ясно?
- Вполне.
«Конечно, ты не жертва», - думала Джен. - И это начало».
- Вы знаете, кто это? – Джен развернулась и указала на Дарвина.
- Ну, и кто? – скривила губы девушка.
- Чарльз Дарвин. Теория естественного отбора. Интересная теория, всегда будет актуальна.
Дороти немного напряглась, Джен продолжила:
- Ты все правильно делаешь, Дороти, - улыбнулась она. – Ты слабое звено и природа избавляется от твоего потомства твоими же руками. Возможные последствия аборта ты знаешь. Моя задача помочь женщине и дать возможность родится ребенку. И очень часто я работаю с жертвами маньяков. Им тяжелей, чем тебе. Они уж точно не хотели. Ты тоже не хотела ребенка, но у парня не было денег на презервативы. К чему я это? К тому, что если человек сильный и подходит для жизни в этом мире, для того, чтобы продолжить свой род, он найдет в себе силы дать шанс родиться новому человеку. Такие как ты не должны продолжать свой род. Тебе кажется, что выбор сделала ты, но его сделали за тебя и уже давно.
Джен внимательно смотрит на шокированную девушку. Сегодня в кабинете Дженнифер Лавлайс не было ни одного психологического вопля. Дороти переваривает полученную информацию. Шокированная прямотой и тем, что оказывается на нее всем наплевать. Даже доктору Лавлайс, которая по всем законам жанра сейчас должна была пытаться поговорить с ней по душам.
Но в голове у Джен что-то пошло не так. Еще одна малолетка в ее кабинете, к тому же строит из себя сильную и  независимую.
- Есть вопросы, Дороти?
Дороти, ничего не ответив, встала и выбежала из кабинета.
Если она пожалуется, то у Джен будут проблемы. Она не должна была всего этого говорить.

- Не знаю, что на меня нашло, но я сказала ей все, что думаю резко и прямо, - призналась она в обеденный перерыв Кристи.
- Могу понять тебя. Я бы ее вообще убила. Приходит малолетка и начинает выделываться, а ты их уже столько повидала, и у всех одна и та же история, будто все одного и того же мудака повстречали, - ответила Кристи.
- Не думала, что на этой работе я стану циничной.
- Вчерашний вечер как прошел?
Джен рассмеялась:
- Решила выяснить причину моего неадекватного поведения с пациенткой? Ладно. Я вчера всю ночь танцевала в клубе и пила.  Отшила одного парня, не было настроения ни с кем знакомиться, а когда выезжала с парковки, поцарапала машину об ограждение. Твой вердикт?
- Тебе не хватает…..
- Мозгов мне не хватает, - перебила ее Джен. Проповедь про то, что ей не хватает, по мнению Кристи, слушать не хотелось. – Ищу неприятности, иного объяснения не могу найти.
- Глянем, что в «Новостях», - Кристи щелкнула пультом. Они обедали в кабинете Кристи, заказали суши. Кристи помимо модных тенденций обожает новости. Она любит быть в курсе всех событий, произошедших в их городе, стране, мире. Сейчас как раз время местных новостей.
Джен отвернулась от экрана, она не питала страсть к просмотру новостей, как Кристи, а уж особенно в обеденный перерыв.
«С вами Джейми Кросс и мы ведем репортаж с места событий! Для тех, кто только что включил телевизор, сообщаем, что сегодня в одиннадцать часов дня молодая девушка вылезла на крышу двадцатиэтажного офисного здания на Карсон-стрит. Она уже целый час стоит на краю крыши…..»
- Джен, ты глянь!
Дженнифер повернулась к экрану, понимая, что избежать просмотра экстренного выпуска не удастся.
- Ох ты ж дьявол! – выругалась она. Хоть камеры и не четко сняли лицо девушки, Джен ее узнала – Дороти Эш. Ее сегодняшняя слишком взрослая малолетка.
- Что? – округлила глаза Кристи.
- Возьми моих пациентов себе, а я к ней на крышу, - кивнула она на экран.
- Да, что с тобой?! – крикнула ей вслед Кристи.

Здание оцеплено полицией и толпой зевак. Тут недалеко «Скорая». И репортеры.
Все в сборе, подумала Джен, паркуя машину на обочине. Она подбежала к зданию и посмотрела наверх. На краю крыши сидит ее пациентка.
Зачем я все это ей сказала?!
Если это существо слетит с крыши, то в этом будет и ее вина.
Дженнифер собралась с силами и уверенно пошла к зданию. Холл – лифт - последний этаж- лесенка на крышу. Последняя охраняется полицейским. Он выглядит уставшим и говорит с Дороти стандартными полицейскими фразами. Неубедительно убеждает ее спуститься с крыши.
- Мисс, прошу вас, отойдите от края крыши. Вы ничего не решите и не добьетесь. Позвольте вам помочь.
- Отойдите, дайте мне пройти к ней, - прервала его Джен.
- Вы кто? – строго спросил он.
- Ее психолог. Дженнифер Лавлайс.
- Мэм, вам туда нельзя. Вы понимаете? Вы можете что-то сказать отсюда.
- А вы что тут делаете? Ждете, когда она сиганет вниз? Пожалуйста, дайте мне с ней поговорить на крыше. Я знаю, в чем дело, - она говорила уверенно, будто и правда знала, в чем дело.
- Может, лучше я продолжу  с ней говорить?
- Нет! – Джен вздрогнула от звука своего голоса, она не ожидала, что получится так уверенно и резко.
- Вы не понимаете, здесь все серьезно  и мы не должны ей навредить. К тому же…
- Я все это понимаю, и я хочу помочь ей больше, чем вы. Я знаю, что делать и отдаю себе отчет в том, насколько все серьезно, - Дженнифер была уверена и спокойна, но внутри у нее бушевала буря. 
- Хорошо, мисс….?
- Лавлайс.
- Вы частнопрактикующий психолог?
- Нет, я из центра доабортного психологического консультирования, - ответила она и вышла на крышу, не дожидаясь разрешения полицейского.
Полицейский закрыл глаза и тихо выругался. Беременный псих и доаботрный психолог на крыше. Чудесно! Великолепно. И случись, что ему обо всем этом писать рапорт, отчеты и так далее.

- И снова здравствуй, Дороти! – сказала Джен и села неподалеку от девушки, свесив ноги с крыши. – Красивый у нас город, правда?
- Ты городом пришла любоваться? – сухо спросила девушка.
- А почему бы и нет, - Джен достала из сумочки сигарету и закурила. – Извини, что наговорила тебе всего. Сорвалась.
- Сорвалась?
- Знаю, на крыше это слово обретает другой смысл.
- Утро выдалось хреновым? Парень бросил? – съязвила Дороти.
- Напротив, утро было прекрасным, кофе вкусным, дороги без пробок. И внезапно замкнуло. Бывает так, что у человека все хорошо, а он раз режет вены или с крыши прыгает. И все удивляются, а чего он? Ведь и утро выдалось прекрасным и кофе. И дороги. А прошлый вечер был еще лучше. И тут раз!
Джен затушила сигарету и бросила окурок с крыши. Он полетел вниз, кружась в потоке воздуха. Дороти с опаской посмотрела на психолога.
- Я работаю с беременными малолетками и с жертвами изнасилования, - продолжила она. – И пытаюсь им помочь. Мы играем в игру. Я говорю одно, а они другое, совершенно противоположное. Они всего лишь хотят, чтобы их пожалели. И я их жалею. И их не родившегося ребенка. Их истории разные, но так похожи. Как римейки одного оригинального фильма, о котором уже никто не помнит. И так каждый день. А когда мне кто-то говорит, что я совершаю благое дело, то мне его избить хочется.
- Почему?
- Потому что они не понимают, что я пропускаю через себя все их истории. Иначе я не могу. Представь, что тебя за день три раза жестоко изнасиловали, и пять раз выкупали в розовых соплях подростковой трагедии. А что у тебя? Зачем ты вылезла на крышу?
- Я живу со старшей сестрой. Она сейчас в командировке. Мы с ней одни. Она из-за меня не может устроить свою жизнь. Я живу с ней. И тут еще ребенок.
- А на крышу зачем?
- Потому что я ей только мешаю.
- Можно уйти. Или поговорить откровенно.
- Мне некуда иди.
- Как минимум три варианта. Ад, рай, муниципальное жилье. Отец ребенка знает?
- Там сопливая история.
- Понятно. Хочешь кофе и круассаны? – предложила Джен. – Если честно, я есть хочу. Пойдем, угощаю.
- Но…, - она кивнула вниз.
- Публику ты собрала еще ту. Но я тебя выведу отсюда. Считай, что сегодня я Бэтмен.
- Тогда уж Бэтгерл.
- Ты знаешь  Бэтгерл? Сколько тебе лет?
- Семнадцать.
- Пойдем пить кофе, прыжок с крыши можно отложить, - сказала Джен, вставая. – К тому же если бы ты и правда хотела сигануть с высотки, то выбрала бы ночное время или ранее утро, чтобы не собирать публику.
Джен подала руку девушке и помогла ей подняться.
- Там зунуда-коп, так, что веди себя нормально.
Они спустились с крыши. Дороти, за ней Джен.
- Видишь? – сказала она копу.
- Мисс Лавлайс…..
- Мы идем пить кофе, так что не задерживай нас ни в каком смысле этого слова. И разгони ротозеев по домам или где они должны быть.
- Нужно составить протокол.
- А мне спасти Готэм. Вот моя визитка, нужны показания или снять кота с дерева – звони. А сейчас нам и, правда, пора.
- Ладно, мисс Лавлайс, она под вашей ответственностью. Завтра я вам позвоню.
- Хорошо.
Толпа людей на улице провожали их взглядами, журналисты выкрикивали вопросы. Джен вела Дороти за руку к своей машине. Которой уже не было там, где она ее оставила. Знак «Парковка запрещена» она просто не увидела, когда спешила спасать девушку.
- Поймаем такси! – улыбнулась она, в душе проклиная себя за невнимательность и ограничения за ограниченность.

Кафе. Кофе. Болтовня Дороти.
История и истерия первой любви, которая якобы до гроба, если умереть планируешь в семнадцать. Надежды и мечты. Фантазия и реальность. Джен слушала историю, как все это переплелось в один плотный клубок.
- И что мне сказать сестре? Я не оправдала ее надежд.
- А убийством и самоубийством оправдаешь? А каково будет ей? Она будет винить себя. Сейчас ты винишь себя, а потом она стала бы винить себя. И так всю жизнь. Есть люди, которые специально ищут это чувство. Им нравится с ним жить. Ты такая? А твоя сестра?
- Не знаю, - пожала плечами Дороти.
- Расскажи ей все. Поговори с ней. У абортов есть последствия.
- Я знаю.
- Если что ты можешь отдать ребенка на усыновление. Так ты меньше навредишь себе. Эта тема не так проста, как кажется. Аборты, роды…. И все что в голове творится. Ты сама, что хочешь?
- Я хочу, чтобы в моей семье все было хорошо, чтобы мы были счастливы. Я не хотела все разрушить, - Дороти шмыгнула носом.
- Ты еще ничего не разрушила. И когда поговоришь с сестрой, расскажи мне, что вы решили, ок?
- Обязательно, - улыбнулась она.
- Пойдем, отвезу тебя домой. Когда приезжает сестра?
- Завтра днем.
- Вот и хорошо.

И вот уже пять вечера. 
Дороти дома. Дженнифер Лавлайс идет по улице, куда глаза глядят. Кристи написала ей, что приняла одну ее пациентку, остальных перенесла на другие дни. Экстренный выпуск новостей закончился хэппи-эндом.
Джен пешком дошла до бара через дорогу от своего дома. Если она напьется, а именно это она и собиралась сделать, то домой доберется без приключений.
Теория естественного отбора. Джен спасла Дороти от потенциального прыжка с крыши. Обстоятельства и случайности. Они идут бесплатным бонусом к жизни.
Повлияли ли ее слова на то, что Дороти вылезла на крышу? Подтолкнули так точно. Слова имеют силу, слова, озвучивающие какую-либо теорию – двойную силу. Она чуть не убила Дороти. Наверное.
Город снижает темпы. Едва заметно. Солнце еще палит, ветер стал чуток свежее. Скоро город накроет ночь. Огни. Приглушенные звуки. Тише. Тише. Остановись. Ты устал. Отдохни.
Джен вошла в бар и медленно подошла к стойке. Несмотря на то, что она спасла две жизни,  на душе у нее было тоскливо. Для Дороти сегодня что-то изменилось. А что изменилось для самой Джен?
- Идешь, как на гильотину, - усмехнулся бармен. – Пиво?
- Виски.
- Что-то случилось?
- Ага. Мне нужно успокоиться. Моя теория дала сбой.
- Мисс, - к ней повернулся сидящий рядом мужчина. – Я работаю в полиции. И сегодня я разрядил обойму в одного гада. Вам нужно успокоиться, а вы стреляли в человека?
Еще один, кому нужно рассказать о своей боли.