Дикарь 1-13 главы

"Дикари. Часть Первая: Дикарь"

АННОТАЦИЯ
Мой мир — это жестокий контроль и строгие правила. Законное однообразие. Суровая система.

Моим миром правят "Белые" люди: блондины, рыжие и русоволосые мужчины и женщины с голубыми, зелеными или серыми глазами.
Чем светлее, тем лучше.
"Темные" люди, или как говорят в народе "Дикари", это изгои общества, опасные психо-неустойчивые личности, которые не следуют законам РСШМ (Республике Соединенных Штатов Мира) и сбегают из своих домов в дикие земли, леса, полные хищников.

Мой отец - зеленоглазые блондин, глава штата, моя мать - голубоглазая блондинка - его правая рука.
Я - ошибка механизма, его изъян … дикарка.
У меня длинные темно-каштановые волосы и карие глаза. Меня презирают, боятся, прячут. Я сама себя ненавижу.
Но у всего должен быть хороший конец, все хотят быть счастливыми.

В 20 лет каждый гражданин РСШМ достигает совершеннолетия и добровольно подвергается операции по изменению внешних параметров. Вам навсегда перекрашивают волосы и заменяют цвет радужки глаза. В зависимости от ваших денег и статуса в обществе, вас делают белым.

Осталось два месяца до моего двадцатого дня рождения.
Через два месяца я перестану чувствовать отвращение в зеркале.
Через каких-то два месяца мои родители прекратят стыдится меня.
Через шестьдесят долгих дней я стану … нормальной.
Я знаю это.
Я верю в это.
И, конечно же, я ошибаюсь.
ГЛАВА 1

ГЛАВА 1

Я боюсь открыть глаза
Боюсь увидеть то, что видеть не хочу.
Боюсь удостовериться в том, что не могу признать.

Я хочу услышать привычную песню города: гул пролетающих над землей самолетов, шум проезжающих по дорогам автомобилей, отголоски разговоров людей.
Хочу почувствовать запах хлорки, лекарств, госпиталя.
Хочу уловить писк машинки, записывавшей ритм моего бешено колотящегося сердца и бормотание докторов, не знающих, как со мной поступить, что сказать моим родителям.
Хочу ощутить жесткий матрац под моим телом, которое болит так, будто меня собирали по кусочкам после авиакатастрофы.

Но…
Я ничего не слышу: никакого шума, никаких машин или самолетов, никаких аппаратов, никаких людей.
Я не чувствую грязного воздуха, уже давно привычного легким, не чувствую вообще никакого запаха. Хотя… лучше бы не чувствовала. Меня окружает аромат леса, леса, которого я никогда не видела, и надеялась, что не увижу.
Подо мной мягкая кровать, я укрыта чем-то теплым и уютным. Кстати, оно приятно пахнет.

Анализируя вышеперечисленную информацию, я пришла к четырем выводам:
1. Меня забрали родители в какой-то коттедж. За городом. Отпадает. Загородные коттеджи, дома, учреждения - это своеобразные тюрьмы, туда не проведены ни вода, ни тепло, ни электроэнергетика, туда не поставляют пищу. Может, отец меня и недолюбливает, но не настолько, чтобы отправить свою дочь в лагеря дикарей.
2. Я лежу в коме. Очень глубокой коме. Возможно, при смерти. Вот мне и мерещатся разные кошмары.
3. Я опять же лежу, вот только одна в лесу, истекаю кровью, не могу позвать на помощь, легкие не получают воздуха. Всюду кровь. И страшные чудовища, обитающие здесь, в диких землях, уже собираются "навестить" меня и "угостится" моими кишками.
Надеюсь, я всё же в коме.
4. Если я не в больнице, и мыслю вполне трезво, то я нахожусь в какой-нибудь пещере (с подогревом), (приятно пахнущей), (хорошо проветренной), (пещере!), с дикарями. Уж лучше звери. Намного лучше. Они просто убьют, и дело с концом. А эти будут пытать, мучить, разрывать меня на части, пытаясь что то разузнавать, а если узнают, что мои родители довольно-таки важные люди, то будут использовать меня против моей нации, моей расы, моей Республики. Дикари будут угрожать семье, требовать выкуп, вести себя как психически нездоровые люди, в общем, коими они и являются.

Я должна заставить себя открыть глаза и удостовериться в том, что я в чистой больничной палате…или же какие-то личинки забрались в мой череп и откладывают там яйца.

На счет три открываю глаза.
Раз.
Два.
Три.
ГЛАВА 2

ГЛАВА 2

Вы когда-нибудь задумывались о тех моментах своей жизни, которые хотели бы "переиграть"? О тех моментах, которые хотели бы исправить?

Во втором классе, когда Саманта Ренок завизжала во весь голос "Дикарка!", указывая на меня пальцем, я выбежала за территорию школы, лелея глупую мечту - добраться до дома и выплакаться на коленях у Евы.
Но представьте плачущую, напуганную, восьмилетнюю девочку, одну в огромном городе без телефона, денег, каких-либо документов, и поверьте, что полицейские искали меня пол ночи, и нашли в кофейне, где я выпросила чашечку какао и булочку.
После этого случая "внезапно" исчезла вся семья Ренок, моя учительница, и поменялся директор школы. Родители объяснили своим детям, что не стоит и дышать со мной одним воздухом, не то чтобы говорить или обижать.
Если бы тогда я проигнорировала ее то, возможно, у меня были бы друзья, и я не меняла бы школы каждый год.

Сейчас, смотря на темные деревянные доски, которыми отделан потолок, я думаю, что мне стоило быть более сдержанной и менее агрессивной по отношению к людям, встречающимся в моей жизни. Жаль, что она оказалась такой короткой.
Комната, где я сейчас нахожусь, скорее всего чья-то спальня. Даже не хочу думать чья. Она отделана темным деревом, на тон светлее чем потолок. Массивные занавески прикрывают огромного размера окно, напротив такого же громадного шкафа.

Я лежу на кровати, которая в два раза больше моей собственной, укрытая теплым пледом. Из двух торшеров, расположенных по обе стороны кровати, льется мягкий, приглушенный свет.
Ущипнув себя за левую руку, я поняла, что не сплю и что я не чувствую ее. Вообще. Начиная от локтя и заканчивая кончиками пальцев, я не ощущаю левую руку.
У меня сейчас начнется истерика.

Дальнейший осмотр тела других повреждений не обнаружил, но в моей голове кто -то устроил фейерверк, и она готовила была лопнуть. Кое-как повернув голову и с ужасом уставившись на не работающую руку, я заметила трубку, которая вела к небольшой подставке рядом с кроватью. Это напоминало что то вроде капельниц, используемых в больницах. Иглу в моей руке я не почувствовала потому, что не чувствую руку вовсе.

Бог ты мой.…
Я нахожусь черти где и меня чем-то накачали! Худшего сценария не придумать.
Непрошеные слезы потекли из глаз. Я попыталась вытащить иглу, что стоило колоссальных усилий. Когда я все-таки сделала это, маленькая капелька крови показалась на бледной коже. Комната начала плыть перед глазами. Меня пробил холодный пот. Единственная рука, которая может хоть что-то сделать, например придушить хозяйку, чтоб та умерла быстро и почти безболезненно, начала дрожать.

Слезы текли по моему лицу, задевая сухие губы, от чего их начало неприятно жечь.
Я даже не пыталась встать - я чувствую такую слабость, что с трудом держу глаза открытыми.

Мне страшно, холодно, противно от собственного бессилия.
Я хочу поплотнее укутаться в плед, но чуть сдвинув собственное тело, меня пронзает острая вспышка боли. Мир вспыхивает кроваво - красными бликами. Я не могу вздохнуть так нужного мне воздуха.

Из груди, горящей яростным пламенем, вырывается всхлип.
Потом крик.
Моя грудь пылает адским огнем.
Снова крик.
И наконец то, темнота смилостивилась надо мной и забрала в свои холодные объятия.
ГЛАВА 3

ГЛАВА 3

— Согласны ли вы, Джун Моретти, быть верной и любящей супругой Джека Уолча?

Посмотрите на эту пару. Высокий блондин с яркими зелеными глазами в элегантном черном смокинге держит за руку свою миниатюрную невесту. Свадебное платье нежно голубого оттенка, который так гармонирует с ее глазами цвета лазури, чуть развивается на искусственном ветру. На золотой макушке сияет белоснежная диадема, инкрустированная сапфирами. Светлые волосы тяжелыми локонами лежат на ее спине. В руке у нее букет из маленьких белых и синих роз.

— Да, - выдохнула невеста.

Самый прекрасный день в ее жизни. Безоблачное небо над куполом, окружающим двор, почти повторяет цвет ее глаз.

— Согласны ли вы, Джек Уолч, быть верным и любящим супругом Джун Моретти?

— Д-д…, -начал жених, невеста счастливо вздохнула, — д- д…Дикарка!!!

Оглушающая тишина. Слишком громкое молчание.

Букет выпал из руки мгновенно побледневшей невесты.

— Дикарь! Она - дикарь!

Гроза. Гром. Безудержный ливень.

Крики. Паника. Страх.

— Джек…?

Она хочет подойти к человеку, с которым минуту назад согласилась прожить свою жизнь.

Наступила на платье и упала на колени. С мольбой посмотрела на своего возлюбленного. Он отбежал от нее, окинул взглядом полным презрения и отвращения. Это человек, который минуту назад почти сказал "да", почти связал свою жизнь с таким монстром, дикаркой.

Ее платье испорчено, разорвано, как и ее сердце.

Она с ужасом дотронулась до черных, как крылья ворона волос, ее пальцы в миг почернели, покрылись сажей.

— Нет, - прошептала девушка.

Небо плакало вместе с ней. Она до сих пор лежала на земле, никто не собирался дотрагиваться до чудовища.

Она посмотрела на родителей. Отец лишь безразлично пожал плечами, как бы говоря, что так и должно было быть, что он не ожидал ничего от нее. Он как всегда смотрел на нее с долей презрения. Взгляд матери ничуть не лучше, коктейль из безразличия и жалости.

А Ева… а Евы больше нет.

— Нет, - уже громче сказала падшая невеста.

Она увидела свое отражение в луже, быстро образовавшейся из за сильного дождя. На нее смотрели черные как ночь, бездонные дикие глаза.
Она плачет черными, грязными слезами.

— Нет! НЕТ! НЕТНЕТНЕТ!!!

Ее крики больше похожи на вой раненого животного, чем на плач человека.

— Нет! Нет! Нет! - снова повторяет дикарка, не человек.

Земля стонала вместе с ней.
Она уже не лежала сломанной игрушкой, она бежала как сумасшедший зверь.

— Нет…нет! - ее последние слова.

Она падает в пропасть. Навсегда.
ГЛАВА 4

ГЛАВА 4

— Нет!

Мое сердце бьется как сумасшедшее, слезы градом бегут по лицу. В груди горит пожар. Я задыхаюсь.
Мне понадобилось полчаса, чтобы успокоить свое дыхание и осознать, что это был всего лишь сон, кошмар, один из миллиона других.

Но реальность еще хуже.
Я снова уставилась на уже ненавистные мне доски на потолке. Осмотрела темную комнату. Ничего не изменилось. Я все на той же кровати, только укрытая уже двумя одеялами. Мне холодно, я дрожу.

Нужен план. Я не собираюсь так просто сдаваться.

Я аккуратно вытащила иглу, снова воткнутую в мою руку. На этот раз это удалось сделать значительно легче, быстрее и почти безболезненно.
Я попробовала пошевелить ей, но мои попытки не обвенчались успехом.
Пламя в груди будто немного потушили — мне свободнее дышится.

Я собираюсь встать.
Мне нужно двигаться медленно, продвигаться к краю этой огромной постели маленькими шажками. Каждое действие отдается неприятным жжением в мышцах и удару молоточком по моей голове.

Чувствую себя хрустальной куклой.
Одно неверное, слишком резкое движение, и я упаду с высокой полки, на которую меня поставили, разобьюсь на тысячу осколков о твердый пол.

Я аккуратно опускаю одну ногу на пол, потом вторую. Медленно поднимаю туловище в сидящее положение.
И вскрикиваю.

Пожар разгорается с новой силой.
Я продолжают подыматься.
Раз. Два. Три! Я встаю на ноги.

И падаю на жесткий пол.
Все- таки я кукла.
Все- таки я разбилась.

Зрение затуманилось, я снова плачу от собственного бессилия, от боли.
Рядом кто то хлопает, словно аплодирует мне.

Я резко подымаю голову и еще быстрее вжимаюсь в стену позади меня, сглатываю подступившую к горлу желчь.
— Я помешал?
ГЛАВА 5

ГЛАВА 5
Он чуть склонил голову на бок, явно о чем-то задумавшись. А я не прекратила попыток слиться со стеной.

Я всегда представляла дикарей как пещерных людей. Волосатые, небритые, грязные, неприятно пахнущие, носящие в лучшем случае испорченные старые вещи, в худшем - ничего.
Необразованные неандертальцы - двумя словами.
Этот как то не вписывался в общую картину. Высокий, поджатый, в темно- синей обтягивающей торс футболке и таких же джинсах. Правильные черты лица, высокие скулы, черные волосы находятся в так называемом "творческом беспорядке", настолько темные, что почти не видно зрачков, глаза смотрят в мои испуганные и заплаканные так пристально и цепко, что хочется отвести взгляд.

Это я и делаю. Прямо за его спиной я вижу открытую дверь. Надо выбраться из этой комнаты, вдруг здесь есть кто-то еще? Какой-нибудь еще дикарь, например…
Дикари "живут" стаями, общинами, как хищники, поэтому я сомневаюсь, что он здесь один.
Надо смотреть куда угодно только не на него. И успокоится.
Знаете как вести себя с безумным зверем? Так же и с дикарем: не делать никаких резких движений, не смотреть ему в глаза, не провоцировать, не издавать и малейшего шороха, иначе вы - медленно гниющий труп под каким то деревом.

Хотя все равно я покойница, но в последние минуты почему-то страстно хочется пожить еще.
Но, Боже, я в комнате с дикарем.
Одна. Беззащитная. Неспособная поднять даже свою собственную задницу. У меня нет ни единого шанса.
Наверное, в моих глазах отразился такой ужас, что уголок его губ поднялся вверх, усмехаясь надо мной, унижая меня.

— Продолжай, - издевательским тоном произнес он, - мне интересно, что ты будешь делать дальше.

"А мне то как это интересно…" - подумала я.
Нам всегда твердили, что дикари настолько глупы, что не могут связать даже несколько слов… этот опять же отличился.

Он сделал шаг вперед, по направлению ко мне. Я дернулась. Он поднял бровь. Сделал еще один шаг. Я, сжав кулаки и опираясь спиной о стену, встала. Он поднял вторую бровь.
Гадко усмехнулся и сделал еще шаг.

Я в тупике.
Впереди, на расстоянии трех шагов стоял дикарь, сзади стена, на которую я опираюсь, слева кровать, справа торшер, за ним другая стена.

Я сделала лучшее, что пришло мне в голову. Правой рукой схватилась за торшер и протянула его на себя. Это даже оружием назвать стыдно, но отвлечь дикаря поможет.
Он фыркнул. И шагнул почти вплотную ко мне. Он оказался почти на две головы выше меня. Я вскрикнула и попыталась ударить его своим "оружием", но он ловко его перехвалил и отбросил себе за спину. Послышался звон - разбилась лампа.

Мне было настолько страшно, что я, наплевав на боль, отпрыгнула от него на кровать. Тело будто пронзили сотни иголочек - адская боль. Я закричала и безвольно упала на кровать, из глаз потекли слезы.

— На этом мы и закончим, - резко произнес он.

Все?! Моя жизнь так глупо кончится?
Я подняла взгляд: он подходил ко мне с грацией хищника, никогда не видела чтобы кто то так передвигался. В руке у него что то блеснуло - шприц.

Он решил убить меня ядом? Совсем не похоже на дикарей. Они любят поиздеваться над своими жертвами, резать кожу, ждать пока последняя капля крови не выйдет из мертвого тела.
Его способ даже в каком то смысле лучше. Надеюсь, я не буду долго мучится.

Боже, что со мной стало? Я рассуждаю о том, как безболезненнее помереть…

Интересно, а Ева долго мучилась?
Это мысль окончательно привела меня в чувства. Они убили ее. Такие же как он! И я не собираюсь просто ждать своей участи!
Наверно, он увидел эту перемену в моем поведении, поэтому угрожающе произнес:

— Не двигайся. Больно не будет.

Я, может, и сошла с ума от страха и боли, но ни настолько, чтобы поверить ему.
Я вскочила с кровати именно в тот момент, как он двинулся на меня. Я полетела на пол, но оказалась в стальных руках дикаря. Я вырывалась, кричала, но что может сделать маленькая больная девушка против такого имбицила?

Правильно, абсолютно ничего.

Он повалил меня на кровать, лицом в подушку, заглушая крики, а сам лег на меня сверху, блокируя мои ноги. Оба мои запястья были прижаты к простыни у моей головы, он удерживал их одной рукой. Я стала барахтаться изо всех сил, пока его горячее дыхание не обожгло мое ухо:

— Успокойся.

Всего одно слово, а я замерла, боясь пошевелится, столько в нем было силы, власти и угрозы.

Подушка уже намокла от моих слез.
Он медленно потянул за край огромной футболки, доходящей на мне почти до колен, я только сейчас ощутила во что была одета, и задрал ее до талии.

Я забилась под ним с новыми силами. Я дергала ногами, рукой, кусала подушку, боролась.

— Хватит, я сказал!

Увесистый шлепок по моей попе еще больше вогнал меня в истерику. Я еще сильнее начала вырываться.
Он раздраженно вздохнул, больно схватил меня за волосы, оттягивая голову к себе, и склонился к моему уху:

— Слушай внимательно, мне нужно сделать тебе укол и меня мало волнует куда. Либо в вену, но ты мне это сделать, конечно, не дашь, либо в твою попку, чем я сейчас и занимаюсь. Прекрати меня бесить. - он выдохнул так устало, будто только что принял самое глупое решение в своей жизни. — Сейчас я тебя отпущу и ты дашь мне вколоть чертовы витамины. Понятно?

До меня с трудом доходил смысл этих слов, но ему похоже было плевать на это. Он встряхнул меня и повторил уже настойчивее:

— Поняла?!
Я, не понимая, что делаю, кивнула.
Мне хотелось чтобы он слез с меня, чтобы исчез, чтобы это все: комната, рука, дикарь, страх, боль, превратились в очередной кошмар.

Он медленно отпустил меня и встал около кровати.
Я как можно быстрее забилась в самый дальний от него угол и осознала, на что только что согласилась.

— П-п- пожалуйста, - прошептала я.

— Ты говорящая? - он поднял бровь, - я думал, только кричащая.

«Найдут меня и "кричащим" окажешься ты!» - подумала я.

— Пожалуйста… не надо…

Он лишь безразлично посмотрел на меня, протянул ко мне руку. Я дернулась от нее и посмотрела на дикаря.

— Руку, - тоном, не принимающим никаких возражений, произнес он.

Я ухватилась за последнюю соломинку.

— Я - я не могу, - почти прошептала я.

Он раздраженно вздохнул. Значит, он знает, что я не чувствую руку, возможно, он сам поспособствовал этому.
Может ставит на мне какие то эксперименты?!
От таких мыслей хочется выть, а я придумываю безнадежные, обреченные на провал, планы.

— Подойди ко мне, - продолжая неотрывно смотреть на меня, сказал он, - сейчас же.

Я медленно покачала головой. Он злился, его челюсть настолько напряженна, что желваки заходили. Он обошел кровать и подошел ко мне с правой стороны. Я как можно быстрее слезла с кровати слева.

Нас отделяла злосчастная постель.
Я еле держалась на ногах.
Сейчас, когда адреналин покинул мое тело, я оказалась настолько слаба, что со стоном повторила свое падение на пол.

Вернулась боль.
Я бы с удовольствием закричала, только сил на это не хватает.
Мой затуманенный взгляд уткнулся в чьи то туфли. Он еще и туфли носит…
Он присел рядом со мной на корточки и отнял от моего слабого тела левую руку.

Я не сопротивлялась. Я не могла.
Он аккуратно воткнул иглу в вену и ввел жидкость мне в организм.
Передо мной начали плясать черные точки.
Последнее, что я помню, это как он бережно меня поднял и уложил в постель, укрыл одеялом.

Меня снова забрала спасительная темнота.
Как же я ей благодарна - у меня уже нет сил бороться за свою жизнь.
ГЛАВА 6

ГЛАВА 6

Первое, о чем я подумала, когда открыла глаза, была мысль: "Я еще жива? Или в аду тоже такие дурацкие потолки?"

Но нытье мышц, молоточки, бьющие по вискам, и мочевой пузырь подтвердили первый пункт. События прошлой ночи (или дня?) быстро пронеслись перед глазами.
Я моментально села и со стоном повалилась обратно на подушку.
Если бы я когда-то пила, то сказала бы, что у меня похмелье. Но, к счастью, я могла только догадываться о том, как себя чувствует человек в этом состоянии. Лично мне срочно нужно таблетку от головной боли и в туалет.

Я медленно села и, поборов головокружение, встала.
Комната освещалась лишь одним торшером, второй героически погиб в недавнем сражении с монстром.

Я оглядела себя... И чуть не упала. На мне была огромная мужская футболка зеленого цвета, а под ней мои любимые трусики. Больше ничего.
Я судорожно вздохнула и подавила дрожь отвращения. Либо тут есть кто-то ещё, либо этот проклятый имбицил видел меня голой. Да и не только видел!

Я не была напугана, я была зла.
Когда меня найдут, он заплатит за каждую мою слезу, за каждую частичку унижения, за каждый приступ боли, за каждый крик, за ВСЁ.

Но что же мне делать сейчас?
Он в любом случае скоро придет сюда… Мне притворяться мертвой или продолжать бессмысленно обороняться?
Я досчитала до семнадцати, глубоко вздохнула и осмотрела комнату.

Рядом со шкафом я увидела еще одну дверь. Она такая же, как и та, через которую в комнату зашёл дикарь, но приоткрыта и оттуда лился яркий свет. Поразмыслив несколько секунд, я решила, что стоит провести разведку.

Если бы за этой дверью я обнаружила комнату для пыток, разлагающиеся трупы, черт, даже проход в другое измерение, я бы не впала в такой ступор как сейчас.
Это ванная комната. В смысле: нормальная, человеческая, современная ванная комната. С огромной душевой кабиной, зеркалом, унитазом, раковиной, разными гелями, шампунями, и кучей других флакончиков и баночек.

Постояв в шоке еще минуту, я зашла в уборную и попыталась закрыть за собой дверь. Черт, здесь нет замка, если мерзавец вернется в ближайшие десять минут, он без проблем войдет сюда.

Но природа и физические потребности организма взяли верх над тихим голосом разума.

Подойдя к раковине, я испугалась своего собственного отражения.
Огромные, налитые кровью, карие глаза с черными кругами под ними смотрели на меня из зеркала. Потрескавшиеся, разорванные в кровь, полные губы сложились в тонкую линию на бледном, истощенном лице. Спутанные, длинные (чуть ниже пояса), темно-каштановые, вечно ненавистные мне волосы дополняли эту картину восставшего трупа или почти убитого зомби.

Я открыла кран и, не удержавшись, выпила немного воды. Нектар богов для сухого горла. Умылась и собрала волосы в подобие косы, потому что одной рукой это сделать довольно таки проблемно. Но, можно сказать, есть прогресс: я чувствую покалывание и жжение в левой руке.

Но этот мимолетный порыв облегчения моментально сдох.
За дверью раздались тяжелые шаги.
Ох, черт, дикарь решил меня проведать и добить.
А, собственно, почему я еще жива? Может быть, правда, опыты ставит…

Я решила не выходить отсюда: инстинкт самосохранения наконец-то включился, но ожидание медленно сводило с ума.
Прошло несколько, казалось, бесконечных минут, прежде чем я услышала хлопок закрываемой двери. Через некоторое время я выглянула из своего убежища. Пусто. В комнате никого нет, за исключением странного запаха.

На журнальном столике у окна лежал поднос с... Едой?
Он правда думает, что я собираюсь есть?! Идиот. Дикий идиот.
"Что бы это ни было, оно может быть накачено наркотиками, которые колол мне дикарь, и…" - внутренний голос очень некультурно прервало громкое урчание в животе.
Последний раз, когда я ела, был… Кхм... Давно, в общем.
"Я даже не знаю, что это," - сделал еще одну попытку голос разума. И, как ни странно, я его послушала. Какой-то напиток насыщенного красного цвета, глубокая тарелка с теплой жидкостью и несколько булочек, доверия, мягко говоря, не внушали, но волчий аппетит вызвали мгновенно.

"Маленькая булочка. Малюсенький кусочек маленькой булочки. Что мне от него будет? Он мог что-то подмешать в эти блюда, но не сюда," - рассуждала я, и, сдавшись, протянула руку к подносу, отломила небольшой кусочек от булочки, который мгновенно растаял у меня во рту.
Ох, она теплая, превосходно пахнет и хрустит… Кажется, даже внутренний голос наслаждался этим великолепным вкусом. Я уже потянулась за остальной её частью, как вдруг резко остановилась.

Нет.
Я не животное.
Меня не надо кормить, прежде чем убить.

Я отошла от стола как можно дальше, но предательский аромат был повсюду. Я спаслась от него только в своем новом убежище - ванной.
Я села на холодный кафель и начала считать до двухсот, чтобы успокоиться и начать думать о будущих действиях.
Жаль, но досчитала я только до ста, когда дверь распахнулась, и поэтому не была готова к тому, что меня грубо поднимут с пола и потащат в комнату, к моей скорой кончине.
Примечание к части

Оценивайте, комментируйте, критикуйте!)
Без Вас ничего не получится!
ГЛАВА 7

ГЛАВА 7

Казалось, мои попытки вырваться из его захвата напоминали бой мышонка со львом. Когда хищнику надоест несносный зверек, тогда ему и конец. А мышонок пинался, кусался, вертелся в лапах своего мучителя, но проигрывал.

Дикарь толкнул меня к креслу около журнального столика, сильно надавил на плечи, заставляя сесть, подвинул ко мне поднос и изрёк поистине гениальное:

— Ешь.

Вроде довольно обыденное слово, не вызывающее желания спрятаться под стол, но он сказал это с таким непередаваемым выражением лица и настолько убийственным голосом, что я бы с удовольствием съела свой кроссовок, только бы вмиг исчезнуть за пределы земной атмосферы. Но, собрав всю силу воли и заткнув голос разума, твердящий о разных способах самоубийства, я вполне твердым голосом ответила:

— Нет.

Скорее всего он ожидал немедленно подчинения или истерики, но не получив ни того, ни другого, угрожающе сузил глаза. Затем, опираясь на подлокотники кресла, навис надо мной так, что между нашими глазами осталось сантиметров пять. Я вжалась в спинку гребного кресла, мечтая слиться с кожаным покрытием и считая последние секунды жизни.

— Ешь, - еще более злобно, если это вообще было возможно, повторил он. А я отвела глаза, пытаясь выкрасть чуточку времени, и уставилась на белую рубашку, в которую он был одет. Примерно такие отец одевал на совещания, но представить дикаря в зале правительства, пожимающего руки пяти разным губернаторам и посылающего им фальшивые улыбки, еще три дня назад было не столько смешно, сколько слабоумно и психически нездорово. Но сейчас… Он даже вписывался в ту обстановку со всеми этими договорами, законами, властью, связями.
Связь.
Мобильный.
Помощь.

Я окончательно спятила.
Но у меня созрел план.

Я заглянула ему в глаза взглядом полным мольбы, как маленькая беленькая овечка перед огромным и страшным черным волком, который собрался её сожрать, и кивнула. Он, сомневаясь, прищурил глаза, но выпрямился и даже отошел на шаг, видимо, не желая меня спугнуть. Поздновато как-то.

Я взяла высокий стакан с темно-красной жидкостью и поднесла к губам, кажется, дикарь даже расслабился, а через какую-то секунду его белоснежная рубашка окрасилась пятнами кровавого оттенка.
Я вылила целый стакан этого чёртового напитка на белую рубашку разъярённого дикаря.

Я крута, жаль, что труп.
Он ошарашенно отшатнулся, а другого мне и не надо было. Я вскочила с кресла, побежала к двери и, сама не веря, что мне удался этот трюк, вылетела из комнаты.

Я оказалась на своеобразном широком балконе внутри дома, как мне кажется, на втором или третьем этаже. Рядом были несколько других дверей, но проверять, что или кто там, как-то не было настроения.
Я побежала к лестнице ведущей вниз, как вдруг услышала за спиной крепкие и громкие ругательства.

У кого-то шок прошел.
Адреналин не давал мне остановиться, чему я была неимоверно рада.
Я никогда в жизни так не спускалась по ступенькам, но возможность свернуть себе шею меня пугала намного меньше расправы дикаря.

Я очутилась в со вкусом обустроенной огромной гостиной с диванами, креслами, стеклянным шкафом и плазменной панелью, висящей на стене.
По обе стороны от окна стояли вазы с крупными цветами.
Вся эта комната напоминала мне иллюстрации нолиса*.

Жаль, я не смогла насладиться дизайном и проверить настоящие ли это цветы - дикарь буквально дышал мне в спину.

Я бросилась от него в сторону, так что единственной преградой, отделявшей меня от болезненного конца, являлся невинный диван из светлой кожи.

Подняв взгляд на дикаря, я в очередной раз удостоверилась: он будет наслаждаться моими муками. Черты его лица перекосились от ярости, черные глаза впились в мои с таким гневом, что я вдруг поняла, айсберг, потопивший Титаник, будет бессилен перед напором этого сумасшедшего, не то что бедный диван.

Я медленно попятилась к окну, не отрывая от него взгляда. Дикарь наступал на меня с тигриной грацией, а я уже чувствовала за спиной тяжелые шторы.

Бежать мне некуда. И это понимаю не только я.

Вся храбрость и весь боевой настрой мигом улетучились.
Мне страшно. Дико страшно.

Его глаза казались мне слишком пустыми, безжизненными.
Его волосы слишком черные, неправильные.
Алые разводы на его рубашке превратились в капли крови.
Моей.

Я закричала.
Мои ноги подкосились и я упала на жесткий паркет.
Из глаз потекли горячие слезы.
Я дрожала, не понимая, то ли от холода, то ли от жара.
Слишком трудно дышать.
Мое горло рвали крики.
Кожа покрылась мурашками.
Тяжелый воздух раздирал легкие.

Я не знаю сколько времени провела в таком состоянии. Несколько секунд, минут или часов?

Но холодная вода все же приводит людей в чувство.
Буквально.
Ощутив внезапно обрушившийся на меня ледяной ливень, я, взвизгнув, молниеносно села и уставилась на довольную ухмылку дикаря, державшего в руке пустой графин.
С моих уже давно спутанных от бега волос текла вода, футболка тесно прилипла к телу не самым приличный образом. Я сидела на полу как какая-то мокрая курица и пялилась на эту сволочь.

Дикарь, к моему потрясению, сделал два шага назад и поднял руки над головой в примирительном жесте, как бы говоря: "Это не я только что довел тебя до очередной истерики, а импровизированный душ ты устроила себе сама. Я говорил, что это плохая идея."
Он что, решил сменить тактику?

— Послушай, - начал приторно-сладким голосом говорить этот мерзавец, - тебе нужно покушать.

Этот голос странно на меня действовал: хотелось сделать все, что он только не попросит, причем с счастливейшей улыбкой, и одновременно плюнуть в лицо его расчленённому трупу.

Да, он определенно сменил тактику.

Почти те же самые мысли у меня возникали при разговоре с отцом или другим влиятельным человеком в штате. Может быть, все мерзавцы мира учились таким образом подчинять толпы и добиваться власти?
В любом случае, дикарь знал этот фокус.
Но он не знал, что у меня выработался к нему иммунитет за 19 лет никчёмной жизни. И это надо использовать.

Я, как полагается бездумному болванчику, кивнула и преданно посмотрела на своего тюремщика.
Немного искаженное повторение событий, произошедших некоторое время назад в "моей" камере.
Дикарь, ощущая то же чувство де-жавю, что и я, пытался горящим взглядом прожечь во мне дыру, проверяя мою неадекватность. Затем кивнул, видимо, сам себе, и поманил меня рукой. Я, стиснув зубы и подавляя следующий приступ паники, сделала неуверенный шаг вперед.

— Хорошо, - тем же сахарный голоском, но с долей триумфа, продолжил дикарь, - иди за мной. Я тебя не обижу.




___________________
Нолис* — электронной устройство, планшет; альтернатива книги, журнала.
P. S. Придумано автором.
ГЛАВА 8

ГЛАВА 8

Либо притворство марионеткой, либо... Мрачная неизвестность.
Но я не могу сказать, что знаю как сложатся события, если я продолжу играть эту непростую роль тупой куклы.

Мерзавец подошел к небольшой арке, отделяющей гостиную от какой-то комнаты и выжидающе посмотрел на меня.
Сглотнув, я нерешительным шагом приблизилась к нему и потупила взгляд.
Я слишком часто видела, как этим приемом "подчинения воли" пользовались истинные "профессионалы", поэтому есть крохотный шанс, что я смогу устроить представление и отвлечь дикаря.
Если, конечно, он не разгадает мою игру.

Продолжая прожигать меня тяжелым взглядом, дикарь вошёл в средних размеров помещение, погружённое во мрак, и поманил меня лёгким движением кисти, как будто он мой старый приятель, который не накачивал меня какими-то препаратами, а предложил телефон, чтобы связаться с семьей.
От мысли о родителях мне стало ещё хуже. Интересно, а отец давно заметил мое отсутствие? Послал ли он поисковую группу за мной? Может быть, меня считают мертвой? Думают, что я покончила с собой, не смирившись со смертью Евы? Или что сбежала в дикие земли... К таким же изгоям, как я сама.
Собственно, где я?

Паника медленно начала обнимать меня своими скользкими щупальцами, но я на дрожащих ногах и с оглушительно бьющимся сердцем пошла вслед за дикарем в комнату и стала готовить себя к худшему.

Когда он, надавив на переключатель в стене, зажег свет, меня на секунду ослепило и на, как минимум десять, шокировало.
Моё удивление при виде ванной комнаты в доме дикаря - ничто, по сравнению с моим теперешним состоянием.
Кухня. Серьёзно?
Современная кухня, которой бы позавидовали лучшие повары Республики – это одно из тех мест, в которых меньше всего ожидаешь очутиться в такой ситуации.

Массивный стол посреди комнаты - единственный предмет, изготовленный из дерева. Все остальные поверхности: столешницы, раковина, плита, холодильник, даже стулья - выполнены из стали и черного гранита, что придавало комнате стильный и мужской облик. Кофе-машина, микроволновая печь и другие предметы бытовой техники, конечно, привлекли мое внимание, но не так как подставка для столовых приборов, включающей в себя несколько увесистых ножей.
К сожалению, чтобы добраться до них, стоящих в дальнем углу комнаты на столешнице, мне предстояло пройти мимо стола и чего-то напоминающего барную стойку и, ах да, не будем забывать про мерзавца в испорченной рубашке. Кстати, в мокрой футболке довольно-таки прохладно и неуютно, особенно если учесть, что эта футболка - практически единственное, что на мне надето.

Дикарь подошёл к столу, выдвинул стул, затем с сомнением посмотрел на огромный холодильник, плиту, и, наконец, на меня. Мне эта комбинация определенно не понравилась. Сделав тяжкий вдох, дикарь сел, а я так и стояла рядом с аркой, стараясь успокоиться и придумать способ добраться до заветной подставки.

— Умереть от голода - это, право, не самая лучшая идея, - начал мерзавец вкрадчивым голосом, словно рассказывал мне страшный секрет, - а портить мои рубашки и нервы - вообще, я бы сказал… Опасно. Особенно рубашки. - Я сглотнула. - Если не хочешь питаться тем, что приготовил я, готовь себе сама. Сейчас же.

Заберите меня в сумасшедший дом.
Я не верю своим глазам и ушам.

Дикарь, который одевает белоснежные рубашки к своим начищенным до блеска туфлям.
Дом в лесу, в диких землях, в котором есть все удобства цивилизованного мира.
Девушка, одетая в мокрую мужскую футболку, которую силой пытаются… Накормить!

Во что, чёрт побери, превратилась моя жизнь?!

В том мире, где я была ошибкой, неким чудовищем, мне такое бы даже не приснилось в страшном сне. Сейчас, мне кажется, что прошло слишком много времени, отделяющего мою нормальную, грёбаную жизнь от этого ненормального, но, опять же, грёбаного, цирка.

В том мире, перед тем, как меня отвезут в университет, я спускалась на кухню (пользовались ей только для "приготовления" контейнеров) и, вытащив из холодильника контейнер-завтрак, ставила его в микроволновку на десять секунд.
Вот и весь процесс.
Контейнер-обед нам подавали в университете, а ужином занималась домработница.
Моя семья хоть и была обеспечена, можно сказать, даже богата, но питаться в эксклюзивных ресторанах или готовить натуральную еду было слишком дорого и проблематично. Конечно, родители часто ездили со своими партнерами в различные заведения, но не со своей уродливой дочуркой.

Наверно, я слишком долго пялилась в никуда, вспоминая свою привычную жизнь, потому что вскрикнула от неожиданности, когда мерзавец со всей силы ударил рукой по столу. Видимо, он часто использует такой метод привлечения внимания в своей персоне. Пора к психологу. Тюремному.

— Давай же, черт возьми, - ледяным голосом, но с пылающим взглядом, поторопил меня этот имбицил.

Готовить?
Нет проблем.
Сейчас, только нож возьму.
Я, скрывая злорадную усмешку, начала медленно подходить к столешнице с оружием. Пусть думает, что хочет: может мне там удобнее, или для грандиозного пиршества понадобится ложка.
Мне все равно, главное - добраться до ножей.
Я уже обогнула барную стойку, когда дикарь странным голосом произнес:

— Продукты не забудь.

Холодильник стоял на том же расстоянии от меня, что и подставка , но с другой стороны комнаты. Передо мной в очередной раз встал непростой выбор, но внутренний голос не успел и пискнуть, когда ноги преодолели два метра, буквально за секунду, а здоровая рука сомкнулась на рукоятке самого крупного ножа.
Я молниеносно развернулась лицом к столу, ожидая увидеть хоть какое-то проявление паники на каменном лице мерзавца.
Но дикаря там не было.

Кто бы сомневался, что он оказался намного быстрее меня и, ничуть не испугавшись моего "меча", спокойно стоял за барной стойкой, скрестив руки на груди. Он просто смотрел. Эта сволочь ничего не делала, чтобы обезвредить меня.

Была ли я опасна для него?
Маленькая, напуганная девчонка могла что-то сделать такому страшному имбицилу?
Наверное, он рассуждал так же, потому что уголок его рта чуть приподнялся.
Чёрт, было такое чувство, будто у него огромный нож в руке. И оно только усилилось, когда мерзавец вызывающе поднял бровь, подбадривая меня действовать.
Проблема в том, что я не знаю, что мне делать.
Моей задачей было взять нож, а о дальнейших планах я не задумывалась, считая это дело заранее проваленным.

— Дайте мне телефон, - попробовала приказать я, но получилась жалкая, отчаянная просьба.

Дикарь покачал головой.
Чудесно.

— Отпустите меня, - приказала я, а голос даже не дрогнул. Прогресс.

Мерзавец уставился на меня взглядом, полным презрения. Я вздрогнула от слишком знакомых ощущений. Только во
с чего бы ему так на меня смотреть?

— Дайте мне связаться с семьёй, обещаю, вас не тронут, а щедро вознаградят, - я снова просила, но на этот раз намеренно. Таким сволочам, как он, всегда нужны деньги.

— Отпустить тебя? - пустым голосом переспросил дикарь.

Как я и говорила, все решают деньги.
Я медленно кивнула, боясь испортить ситуацию.

— Вы получите всё, что пожелаете, только дайте позвонить родителям.

Мерзавец разозлился. Только я поняла это слишком поздно. А именно, когда он в одно мгновение оказался за моей спиной и так больно скрутил руку, что нож выпал из подрагивающих от напряжения пальцев.

Мир перевернулся.
Буквально.
Дикарь, всё ещё держа здоровую руку в стальном захвате, резко закинул меня к себе на плечо, как пещерный человек несчастную добычу, и "вынес" из кухни.
Закружилась голова. Перед глазами заплясали черные точки.
Руки находились в ужасно неудобном положении: он удерживал их одной рукой, прижатыми к моей спине, а ноги придавил к своему бедру, да так крепко, что я могла пошевелить только пальцами.

Я висела на нём, словно тряпичная кукла. Только куклы не кусаются.
У меня не было особого выбора, единственное, на что я сейчас способна - искусать всю его спину через ткань рубашки. И я преуспела в этом, разок он даже дернулся.

Внезапно я почувствовала, что рука, держащая мои ноги, исчезла, а мерзавец остановился. Я не успела начать атаку освободившимися конечностями, потому что дикарь резким движением поставил меня на землю, на каменное крыльцо, освещенное лишь голубым светом луны.
Дикарь вытащил меня из дома.

***
Было темно, холодно и мокро.
Ледяной воздух заполнил лёгкие.
Кожа покрылась мурашками.
Дождь застилал глаза.

— Иди.

Мерзавцу не холодно. Сволочь в брюках и туфлях. А я босая ночью стою под осенним дождем в мокрой футболке.
Зубы застучали друг об друга.

— Если вдруг решишь вернуться, я оставлю дверь открытой. И, кстати, кричать не советую. В радиусе десяти километров нет ни одного ЖИВОГО человека. Зато огромное количество волков, росомах и, я слышал, даже медведей.

Дикарь наградил меня очередным уничтожающим взглядом, развернулся и зашёл в дом.
В мою "тюрьму". В теплую и уютную "тюрьму".

Он меня отпустил? Я свободна?
Слёзы покатились по щекам. Но они быстро смешались с каплями усилившегося дождя, который безжалостно бил по лицу.

***
Меня окружал лес. Я даже могла увидеть очертания высоких деревьев в свете луны, но ни на тропинку, ни на дорожку, ни на хоть что-то отдалённо напоминающее ворота мой взгляд не натыкался. Маленький фонарь рядом с дверью излучал слишком мало света, чтобы быть хоть немного полезным.

Я стояла под дождем всего несколько минут, но уже продрогла до самых костей.

Я обхватила себя руками, пытаясь сохранить оставшиеся крохотные частицы тепла, как вдруг почувствовала укол боли в ступне. Он был маленький, еле заметный, наверное, всего лишь наступила на камешек, но от неожиданности я потеряла равновесие и, поскользнувшись о мокрую землю, упала на колени. Сейчас стало реально больно, похоже, кожа на коленях содрана.

"Пожалуйста, пусть туда не попадёт инфекция," - умолял неизвестных человечеству Богов голос разума.
Я начала подниматься, когда услышала это.

Треск веток. Треск грёбаных веток.
"Зато огромное количество волков, росомах и, я слышал, даже медведей."
Слова дикаря, наконец, обрели смысл.
Я в лесу. Ночью.
А ночь, как известно, время смерти.
Глупой, болезненной, жестокой, дикой смерти.

Ветер доносил вой животных со всего леса. Я вздрогнула, услышав громкое завывание хищников. Казалось, они близко, обступают меня со всех сторон, чуя горький запах страха.
ГЛАВА 9

ГЛАВА 9

Прошло несколько минут.
Я могу описать, какие они были бесконечно долгие, как медленно капали секунды; могу сказать, что я настолько замёрзла, что больше не чувствую холода, настолько промокла, что капли дождя кажутся теплыми.
Но я этого не пишу и говорю не об этом.
Я поражена, шокирована.
Ведь я до сих пор жива.
Я вздрагиваю от каждого шороха, но я жива.
Моё сердце бьётся в бешеном ритме, перекачивая ледяную кровь, мои легкие всё ещё наполняются холодным воздухом, а в голове крутится одна лишь мысль: "Жива!"
Я продержалась всего несколько минут, но они казались мне настолько длинными, будто я стою здесь уже всю ночь.

Мою радость омрачает только то, что я ни на шаг не отошла от дома.
Я - трусиха. Мне казалось, что сделай я хоть одно движение, то меня схватят все страшные монстры леса. Я всё ещё стояла на крыльце, подставляя свое тело дождю.

Не было никаких планов. Никаких мыслей о спасении.
Я даже не думала о том, как выбраться из леса живой.
Было только два варианта. Третьего не дано. И ни один из не заканчивался долгой и счастливой жизнью.

В школах, институтах нам всегда рассказывали ужасные вещи о диких землях и их обитателях. О том, как во время специальных рейдов находят изуродованные трупы. О том, как целые группы глупых людей, осмелившихся провести "поход", навсегда исчезают в темных лесах. О том, что если вы не попадётесь в лапы зверей, вы умрете от рук ещё худших чудовищ - дикарей.

Какие из них правда, а какие ложь, никто не знал. Раньше я даже не задумывалась, что некоторые из них могут быть выдумками. Но за эти несколько дней многое из того, что я знала, развеялось в пух и прах.

Этот мерзавец жил лучше, чем подавляющее большинство населения Республики. У него есть всё: начиная от горячей воды, заканчивая плазменным телевизором и живыми растениями. Откуда взялись эти деньги? Насколько грязными способами он их добыл? Он крал? Убивал?

И обо всём этом я размышляла под струями дождя.

Всего за несколько минут я успела задать тысячу вопросов. Но никто на них не ответит. Я никогда не услышу правду, ведь каждый по своему врёт. О себе, о жизни, об окружающих, все всегда врут. Кто-то чуть приукрасит правду и позже корчится в муках совести. А кто-то всю свою жизнь врёт толпам, обманывает миллионы людей, загоняя в ловушки, и потом пирует на их обглоданных костях. Я уверена, дикарь - один из этих стервятников. Его выдают эти властные ноты и манера поведения, будто он может поставить весь мир на колени.

Дождь стал бить сильнее. На долю секунды всё вокруг ослепила яркая вспышка молнии, ударил гром.

В городе природа очень редко показывает свою истинную сущность. Ученые научились управлять погодой, поэтому климат всегда удобен для людей, а специальные купола позволяют регулировать нужную температуру. Здесь, в ночном лесу, в котором бушует ураган, я чувствую отвращение к этим умникам.

Кто такие люди, чтобы управлять стихией? Кто мы такие, чтобы вмешиваться в естественный ход?
Жалкие букашки, погубившие себя и всё живое вокруг.

Дождь превратился в безудержный ливень, сопровождаемый оглушительным громом и пронзительным светом молний. Поднялся ветер, всё предвещало о сильнейшей Буре.

Остаться здесь и преподнести дикарю такой подарок как утренний мертвец на крыльце? Уйти в лес, в котором сейчас даже звери боятся высовываться из своих нор? Или выспаться перед смертью в тёплой постели, укрываясь мягким пледом?..

Чувствую себя ничтожеством.
Пятнадцать лет я училась абсолютно всему, что могло помочь в будущей карьере политика: принимать серьёзные решения и убеждать людей в своей правоте. Я была лучшей ученицей в школе и институте, несмотря на плохо скрываемое отвращение преподавателей и явное презрение учеников.
Но не смогла справиться с одним имбицилом.

И вот, собираюсь стать очередным безымянным трупом.
Меня, возможно, даже не найдут.
Я просто исчезну. Если до сих пор существую.
Столько лет мучений, ночных кошмаров, рыданий в подушку, и всё напрасно.

"А если попытаться? Попробовать другие методы воздействия на него?" — тихо прошептала та часть меня, которая отчаянно хотела жить, которая поддерживала меня все эти годы. Она боролось со мной, внутри меня, как будто была отдельным существом с другими взглядами на мир.

Я видела чёрный и бескрайний лес, одолеваемый страшной бурей, с безумными, голодными животными, а она - большую кровать, мягкую подушку и вкусные булочки.
Я всего лишь должна повернуться, войти в дом и подкупить дикаря. Связаться с родителями, затем подождать пока специализированный отряд схватит мерзавца, вернуться домой, где мне сделают операцию и продолжать жить тихой, безмятежной жизнью.
Никаких криков, драк и ночных бурь в лесу.

Всё так чертовски просто.
Не для того, чтобы быть съеденной волками, я девятнадцать лет пряталась в тени других людей.

И сейчас я всё это разрушила.

Я сделала самую страшную ошибку за всю свою жизнь.
Я поверила ей, этой сумасшедшей части себя, сдалась ей.
Я доверилась глупому плану, развернулась, толкнула дверь и в очередной раз шагнула навстречу смерти.

***
С моих волос и футболки текла вода, глаза, не привыкшие к резкому свету, неприятно резало. Не долго думая, я помчалась к лестнице, которая вела к моей "камере", поглядывая по сторонам, чтобы не наткнуться на дикаря. Я ещё не знала, что ему скажу, и будет ли у меня возможность вообще говорить.

Очутившись в привычной комнате, я, не слушая крики внутреннего голоса, с трудом сняла с себя футболку и трусики, бросила их в раковину. Естественно, я понимала, что он мог без проблем войти сюда, но, как только обжигающие струи чистой воды коснулись меня, я забыла буквально обо всем.
Я стояла под душем, омываясь горячей водой и втирая в свою кожу какой-то приятно пахнущий гель примерно полчаса, не меньше. Потом, обернувшись в большое махровое полотенце, вышла из комнаты и обнаружила на кровати еще одну мужскую футболку, а под ней аккуратно сложенные боксёры.

Он знал, что я вернусь. Скорее всего, понимал это с самого начала, когда выставил меня за дверь. Мерзкое чувство очередного проигрыша поселилось глубоко в моём сердце.

***

Надо срочно вернуть свои джинсы и майку. Тяжело вздохнула, понимая, что это лучше, чем разгуливать голой, я оделась, забралась в кровать и закрыла глаза.

Меня знобило. Час назад я промокла до костей, но холод почувствовала только сейчас, укрытая двумя одеялами.
И голод. Мне стало настолько плохо, что я была готова спуститься на кухню и съесть всю отравленную еду, какую только найду.

Я поплотнее укуталась в одеяла и уже шестой раз за ночь начала считать до ста. Но в моё полусонное сознание постоянно влезали гадкие мысли о завтрашнем дне.

Я не имела понятия, о чём мне с ним говорить, как себя вести, но я чувствовала странную уверенность в том, что дикарь меня не убьет. Если бы хотел, давно бы прикончил. Усмехнувшись такой глупости, я, наконец, погрузилась в тревожный сон.

Проснулась от крика. Как ни странно, кричала не я.
ГЛАВА 10

ГЛАВА 10

— Давай, Джунни, не ломайся.

Грязные руки Томаса Линча залезли под мою рубашку, а отвратительный запах изо рта отравлял воздух в радиусе нескольких километров.

Он был пьян.
Все они.

— Ну, когда тебе еще перепадет секс, ты слишком страшная, даже ночью.

Нэйт Эмер хохотнул собственной шутке, а остальные парни заржали во весь голос.

Я попыталась вырваться из стального захвата нападающего футбольной команды, того же Линча, и ударила его локтем по лицу. Ни ему, ни другим не понравилось моё сопротивление и они пришли на помощь этому подонку. Нэйт больно скрутил мои руки за спиной, позволяя Томасу продолжить шарить своими лапами по моему телу, а Стивен Род принёс небольшой фонарик и стал светить на нас, будто показывая интереснейшее шоу.

— О! - удивился Том, - здесь есть, что потрогать! У неё есть сиськи!

Парни одобрительно загудели, а Джонатан Капмер, немного пошатнувшись на нетвердых ногах, подошёл к нам и рванул на себя мою рубашку. Пуговицы отлетели от такого напора, швы разошлись, и Нейт быстро снял с меня эту тряпку.
Кожа покрылась мурашками от ночного сентябрьского воздуха.

Джон плотоядно облизнулся и протянул руку к моему бюстгальтеру.

Сердце пропустило удар.
Мозг наконец-то осознал, что происходит.
Это не просто очередное издевательство, не игра.
Семеро парней в ночном лесу не будут так шутить.

Меня сейчас изнасилуют.

Мысль лучше пощечины привела меня в чувство, и я забилась в руках Нейта, начала кричать, пинаться ногами.

Пока что-то холодное не прикоснулось к моей шее.

— Будешь визжать, сучка дранная, я тебе горло перережу.

Джон гадко усмехнулся, понимая, что до меня дошёл смысл страшных слов, и одним неуловимым движением сорвал лифчик.
Грязные пальцы начали неприятно мять мою грудь, а другая пара рук снимать мои джинсы.
Я завертелась от отвращения и почувствовала тёплую влагу на шее.
Кровь.
Джон провел кончиком лезвия по всей длине моей шеи и опустил его к ложбинке между грудей.
Меня парализовал страх.

— Нахрен она вам сдалась?!

Звонкий голос Сары Робертс прорвался в моё затуманенное страхом сознание и отвлек ненадолго парней, которые засвистели, заметив еще одно развлечение.

— Детка, покажи стриптиз! - заорал Стивен.

— Да, ты получше этой страшилы будешь! - подхватили остальные и схватили её за руку.
Девушка, не ожидавшая такой просьбы и давления, дернулась в сторону и сконфуженно покачала головой, медленно отходя назад к автомобилям. Несколько парней, крича разные пошлости, побежали за ней, не забыв прихватить с собой фонари.

Нужно спасаться, пока не поздно.
Я вывернула руки из захвата отвлёкшегося Нейта и увернулась от ножа, прижатого к моей груди. Быстро подхватила с земли испорченную рубашку и, сломя голову, побежала в лес.
За мной никто не побежал, они лишь громко рассмеялись.

— Шлюха долбанная! Да кому ты нужна! Тебя только зверью и трахать!

Я бежала постоянно оглядываясь назад, раздирая ветками лицо.
Слёзы непрекращаемо лились из глаз, меня била крупная дрожь.

Привалившись спиной к огромному дереву, я сползла по стволу вниз прямо на сырую землю. Я захлебнулась безудержными рыданиями, перекрывая воздух лёгким.

Мысли отказывались собираться в предложения, а сердце замедлить ритм.
Я вся тряслась, то ли от страха, то ли от холода.
Прижав ткань к груди, я легла на землю и закрыла глаза, тщетно пытаясь успокоиться.

Этих уродов боготворил весь университет.
Боже, я когда-то мечтала завести с ними дружбу.
Это было до того, как они начали издеваться надо мной, но парни всё равно оставались элитой института.

И их шутки, игры со мной… Они никогда не заходили так далеко.
Они унижали меня, оскорбляли, но о сексуальном насилии никогда не было и речи.
Я даже представить себе не могла, что такое может произойти.
Если бы Сара не вмешалась, я бы наверняка уже кричала от боли, прижатая к столу сильным телом Джона.

Чёрные точки кружились в вальсе перед моими глазами
Голова, пульсирующая адской болью, потяжелела, веки закрылись.

Где-то на границе сознания я услышала пронзительные крики и громкое рычание.

ГЛАВА 11

ГЛАВА 11

Кто-то кричал.
Точнее, визжал.

Вмиг проснувшись, я открыла глаза и подумала, что это осадок от кошмара, но крик продолжался.

Мне потребовалась минута, чтобы сориентироваться.

Я вскочила с кровати и дёрнула ручку двери, проверяя, не закрыта ли она.
К счастью или нет, она оказалась открыта, и я, прижавшись к стене, медленными шажками спустилась по лестнице. Я не хотела быть замеченной.

Кричала молодая девушка. Я была уверена в этом.
Голос был слишком высоким и звонким для мужчины.

Смогу ли я добиться помощи от неё?
Сколько ещё тут пленников?
Мерзавец её пытает?
Что будет со мной?!
Мысли бежали впереди меня и врезались в глухую преграду неизвестности.

Крик доносился из гостиной, я вжалась в стену, глубоко вздохнула, понимая, что не надо делать глупостей, и заглянула туда.

Господи… Дикарь не переставал шокировать меня.
И у него получалось это лучше и лучше с каждым разом.
Надо будет всё-таки спросить у него про дверь в другие миры, думаю, она здесь найдется.

Я была права.
Это был девчачий визг.
И визжало… Самое настоящее Чудо.

Огромные синие глаза с ужасом уставились на какую-то точку на полу. Длинные чёрные волосы были заплетены в красивую косу, скрепляемую большим разноцветным бантиком. Розовое платьице стало самым ярким пятном в мужской гостиной.
И довершал эту картину бежевый плюшевый медведь, прижатый к спине девочки. Чуду было примерно пять лет.

Что здесь делает ребенок?!
И эта девочка… Она ненормальная. Я никогда не видела такого: правильный, идеальный цвет глаз в сочетании с черными, дикими волосами.

Очередной крик Чуда вывел меня из состояния шока.
Я уже сделала шаг к ней, когда увидела, как мерзавец выбежал из кухни и быстро подошёл к девочке.
Я вся похолодела.

"Нет, я не буду смотреть, как он мучает ребенка!" - громкий голос совести ругал меня, подбадривая действовать. Но я как будто приросла к стене, ноги отказывались слушаться. Голос разума был громче.
Если он что-то с ней сделает, я обязательно вмешаюсь.

Дикарь опустился на корточки рядом с Чудом и привлёк к себе.

— Что случилось?

Клянусь, я чуть не упала.

Если бы я не стояла здесь и не была свидетелем этой сцены, никогда бы не поверила, что мерзавец может говорить таким ласковым и нежным голосом.

— Там монстр! - доверительно сказала девочка, уткнувшись носом в грудь дикаря, - Он пугает Мими.

Чудо вытащила из-за спину мишку и отдала его мерзавцу, затем показала своим маленьким пальчиком на пол. Дикарь чуть нахмурился, а потом усмехнулся.

— Это всего-лишь паук, Ви, - с улыбкой сказал мерзавец, но, заметив с каким ужасом девочка посмотрела на членистоногое, он уже серьёзно добавил:
- Но если он напугал Мими, мы его сейчас прикончи...

— Нет, Кай! - яростно перебила Чудо, - Ты не можешь убить его!

Девочка схватила удивлённого дикаря за руку.

— Надо отнести его домой! - строго произнёс ребенок, - Вдруг он потерялся и ищет свою маму.

Кай (очень странно называть его по имени) как-то печально улыбнулся и сдался напору Чуда.
Он приблизился к пауку и, вытащив из кармана джинсов помятую бумажку, поместил туда членистоногое. Затем подошёл к огромному окну, открыл его и стряхнул животное на улицу.

Точно также, как и меня прошлой ночью.

— Пойдем завтракать, малыш, - сказал... (Дикарь? Мерзавец? Имбицил? Кай?) Просто ОН Чуду.

От упоминания об еде мой желудок болезненно сжался и громко заурчал. Я молилась, чтобы они этого не услышали.

— А тётя с нами кушать не будет? - с негодованием спросила девочка.

Кай, который уже шёл на кухню, резко остановился и подозрительно, с прищуром, посмотрел на Чудо.

— Какая тетя, Иви? - мягко, но с нажимом спросил мерзавец. От такого тона мне стало страшно за ребенка, но её, похоже, это нисколько не напугало.

Всё-таки по отношению ко мне он и дикарь, и имбицил, и мерзавец, и я не собираюсь менять своего мнения, пока он не окажется за решеткой.

— Та тётя, Кай, - сладким голоском пропела девочка, - Которая спит в твоей постели.

Вид шокированного мерзавца увидишь не часто.
Мне посчастливилось наблюдать, как его лицо вытянулось, затем он несколько раз открывал и закрывал рот, не зная, как объяснить ребенку, что делает полумёртвая девчонка в его спальне.

— Завтракать, Ивей! - строго сказал дикарь, не придумав ничего лучше, - И не стоит заходить в мою комнату без разрешения!

— А что, там есть кто-то еще? - успела проговорить девочка до того, как в неё полетела подушка.

Дикарь запустил в неё еще один снаряд, и она, со смехом увернувшись от него, побежала на кухню.
Как только Чудо скрылась за аркой, с него будто слетела эта маска нежности и заботы, улыбка исчезла, а взгляд стал острым и пронзительным.

— Я тебя вижу, - безэмоциональным голосом сказал мерзавец.

Казалось, моё сердце пропустило удар.

— Раз уж ты осталась, подойди ко мне, - надавил дикарь.

Я крепко стиснула зубы, понимая, что мне придётся выполнить его "просьбу", ведь он предлагал мне "свободу", а я "добровольно" вернулась обратно.
Я медленно на трясущихся ногах зашла в гостиную и остановилась в шести шагах от мерзавца.
Он стоял, скрестив руки на груди, и придирчиво осматривал моё тело, не пропуская и миллиметра кожи. Его взгляд задержался на разбитых коленках.
Я вздрогнула.

— В ближайшие два месяца ты не сможешь вернуться домой, - чётко проговаривая каждое слово сказал дикарь.

На моём лице не дрогнул ни один мускул, хотя внутренний голос в ответ на это заявление истошно заорал.

Я больше не буду показывать свой страх.

— А что будет потом? - ровным голосом спросила я.

Мерзавец приподнял бровь, не ожидая такой реакции, но быстро взял себя в руки.

— Посмотрим. Если будешь себя хорошо вести, попадешь в город.

"Хорошо себя вести… Долбаный тиран"

— А если нет? - с вызовом произнесла я.

Дикарь улыбнулся. Такую улыбку вы можете увидеть на лице палача, когда он, наслаждаясь предсмертными криками боли, живьём сдирает с жертвы кожу.
Я побледнела.

Мерзавец понял, что до меня дошёл смысл безмолвной угрозы, и размеренным шагом пошёл на кухню, подозвав меня взмахом руки.

Я не сдвинулась с места.

— Ты нуждаешься в пище. Твой организм нуждается в ней. Хватит ломать трагедию и изображать из себя грёбаную пленницу. Тебя никто не тронул и ты можешь уйти в любой момент. Дверь всегда открыта.

Никакого страха.
Сплошная ярость.

— Не тронул?! Ты - черто…

— Да, не тронул, - невинно перебил дикарь, - Все драки ты начинала сама. Дискуссия окончена. Ползи на кухню, или я лично займусь твоей транспортировкой.

Перед глазами поплыли картинки, когда он, забросив меня себе на плечо, как какой-то мешок, вынес из дома. Я дёргалась, кусалась, но это не принесло никакой пользы. Повторять такой опыт не хотелось, но дикарь, решив, что я отказываюсь идти, закатил глаза и сделал пару быстрых шагов ко мне, намереваясь схватить.

Отступать было некуда и, в общем-то, бессмысленно.

***
Ритм бешено колотящегося сердца громко отдавался в ушах, когда я, подталкиваемая мерзавцем, зашла на кухню.
До боли приятный запах вмиг вызвал перевороты в животе, в носу неприятно защипало.

Сидящая за столом девочка уставилась на меня своими огромными голубыми глазами, затем перевела удивлённый взгляд на мерзавца, отошедшего к кухонным шкафчикам. Дикарь поставил на стол две тарелки, доверху наполненные какими-то странным, божественно пахнущим печеньем и буквально усадил меня на стул. Из холодильника он взял графин с той тёмно-красной жидкостью, которой я его облила, и, разлив её в два высоких стакана, поставил один перед девочкой. Поколебавшись и посмотрев мне в глаза, обещая очередную угрозу болезненной расправы, он всё же поставил другой рядом с тарелкой.

Через мгновение ребенок, будто отчаянный голодающий, набросился на печенья, запивая их, как я поняла, соком.

Я переводила взгляд с Чуда на прислонившегося к стойке мерзавца, уверенная в том, что дикарь не будет травить еду, которую ест девочка, но всё равно боясь взять в руки вилку.

Совершенно неуместный звук разрушил напряженную тишину.
Зазвонил телефон.
Я подпрыгнула на стуле от неожиданности, а мерзавец, поморщившись, вынул мобильный из кармана джинсов.

— Да, - грубым голосом ответил звонящему дикарь.

Внезапно его глаза расширились, дыхание участилось, а руки крепко сжались в кулаки.

— Грёбаный Моретти, - грязно выругался мерзавец, - Чёртов сукин...

Он многозначительно посмотрел на девочку, которая с интересом прислушивалась к разговору, и стремительно покинул кухню.

Где-то глубоко во мне росла странная уверенность в том, что "Гребанным Моретти" был мой отец.

ГЛАВА 12

ГЛАВА 12

У нас с отцом к друг другу взаимные чувства - ненависть и презрение, хотя в последние время все чаще фигурировало безразличие. Может быть, любая другая никчемная дочь и мечтает вдруг осчастливить родителей так, чтобы они гордились ею, но не я.

Единственным человеком, которого я любила и уважала была Ева, сестра моей матери. Она - это все для меня: мама, тетя, сестра, подруга, но после ее гибели я стала совершена равнодушна к замечаниям и небрежным взглядам родителей, я стала живым мертвецом.

Я исчезла. Будто вместе с ней в холодный гроб положили и меня.

Затем, осознав, что со смертью любимого человека ты все еще остаешься физически жив, даже если твоя душа продолжает разрываться на части, когда просто слышишь ее имя, мне захотелось стать нормальной. Как все.

Я всегда к этому стремилась, с нетерпением ждала двадцатилетия, но когда Ева ушла это стало моей целью, моей главной задачей.
Думаю, мне нужен был "якорь", то, ради чего стоило жить дальше.
Если тогда это была радостная улыбка Евы, то сейчас - полноценный комплекс операций.
Ужасно.

Но какое дело мерзавцу до моего отца?
Он презирал дикарей больше чем любой другой человека в РСШМ.

Судя по ненависти, с которой была произнесена фамилия родителя, дикарь знал его довольно-таки неплохо.
И что за человек ему звонил?
Они что-то замышляют против правительства?

От внезапной догадки я побледнела.
Возможно, мерзавец готовит восстание.

Последний мятеж нанес огромный урон штату.
Набег безумных, сумасшедших людей на город.
Сотни невинных людей погибли, тысячи - потеряли дома, места работы.
Деньги, которые предназначались на благоустройство города, потратили на охрану и дополнительные рейды по лесу.

А что, если сейчас, буквально за стеной, этот монстр собирается повторить катастрофу?

— Попробуй. Они вкусные.

Голос Чуда вывел меня из глубоких раздумий. Я подняла взгляд и встретилась с ее красивыми, по-детски счастливыми глазами. Оказывается, девочка все это время не сводила с меня любопытного взгляда, замечая как с каждой секундой лицо становится все белее.

Отрезав вилкой маленький кусочек и положив его в рот, я восхитилась изумительным вкусом. Это деликатес, а не сухое печенье, которым я обычно завтракаю.

Чудо улыбнулась, увидев, что я последовала ее совету, и указала кивком головы на стакан. Я сделала осторожный глоток сока и неожиданно подумала, что зря я тогда вылила напиток на мерзавца. Он его не достоин.

Девочка почти по-матерински смотрела как я, уже мало заботясь о том, что могло быть добавлено в еду, с животным аппетитом съела несколько этих шедевров кулинарии.

— Мне больше нравится с джемом. Будешь?

Я сконфужено покачала головой, почему-то растерявшись.
Как мне с ней себе вести?
С мерзавцем все более-менее понятно, любой наш разговор заканчивался слезами и глубоким обмороком.

Но девочка?
Хоть это и не укладывалось в голове, но я сомневаюсь, что Чудо находилась здесь не по своей воле и что мерзавец ее к чему-то принуждает.

— А еще вкуснее с горячим шоколадом. Но Кай - засранец, поэтому не делает его, - бодрым голосом продолжила девочка.

Я уставилась на нее огромными, как блюдца, глазами. Судя по сцене, что я видела в гостиной, у мерзавца с ней близкие отношения, да и сама девочка кажется слишком милой, чтобы произносить такие слова.

Чудо, правильно истолковав мое выражение лица, невинно пожала плечами.

— Что? - она придвинулась ко мне через стол, и, словно посвящая в страшную тайну, шепотом проговорила, - Так сказала мама. Только это наш секрет.

Против моей воли уголки губ начали подниматься, образуя жалкое подобие самой жалкой улыбки на планете , но девочка, похоже, осталась довольна результатом и, протянув мне свою маленькую ладошку, с накрашенными в розовый цвет наготочками, торжественно представилась.

— Ивэй Леманн, ну, Иви.

Я практически произнесла "Джун Моретти", так околдовала меня девочка, но в комнату вошел хмурый дикарь.
Чары, навеянные очарованием Иви, разрушились.

Он сел во главе стола и, не посмотрев ни на одну из нас, начал увлеченно тыкать пальцами в свой телефон. Даже в такой непринужденной позе он производил впечатление, что в одну десятую секунды может разодрать горло любому.

Я смогу выкрасть его мобильный?

Наверное, у меня склонность к суициду.

Будто услышав грешные мысли в моей голове, мерзавец поднял взгляд на меня и сузил глаза, незаметно качая головой из стороны в сторону. Но Иви, игнорируя его присутствие, все еще сгорала от нетерпения узнать имя страной гостьи.

— Как тебя зовут? - подталкивала к ответу девочка.

Бровь мерзавца удивленно поднялась вверх, хотя он все еще не отрывал своего лица от телефона.

— Джун, Джун М…Майер, - ложь легко сорвалась с моего языка, оставляя горький привкус.

Я не часто лгала. Просто мне некого было обманывать.

Родители мало интересовались разговорами со мной, и я лучше сломала бы себе ногу, чем соврала Еве.

Мерзавцу не стоит знать, что "Гребанный Моретти" (если я права в своих догадках) - мой отец.

— Что ж, Джун Майер, поторопись, у нас с тобой много дел, - официально сказала Иви.

Дикарь, в отличие от меня, не удивился подобному заявлению, а лишь тихо фыркнул.

Тогда, сидя за столом, я еще не понимала, насколько серьезные "дела" запланировал ребенок.

***

Это был шестой мультфильм.

Иви тихо посапывала, ее головка лежала у меня на коленях, и я перебирала пряди шелковистых волос, выбившихся из косы.

Чудовище закружило "Красавицу" в умопомрачительном вальсе.

Когда Чудо схватила меня за руку и потащила из кухни в гостиную, мерзавец не сказал ни слова, лишь покачал головой в своей излюбленной угрожающей манере. Девочка усадила меня на диван, а сама принялась включать телевизор.

Я таращилась в него, как на восьмое чудо света, ведь эти мультфильмы были древние и дикие. Их совсем не осталось, фактически, они были запрещены цензурой, так как многие герои не входили в рамки современных законов.

Любой ребенок, увидев такую "Красавицу", закричал бы от ужаса, а взрослый человек почувствовал волну отвращения.

"Красавица" была намного страшнее Чудовища.

Я в очередной раз испытала противоречивые чувства: мультфильм учил детей, что Внешность - не главное, что Красоту можно легко спрятать за грубой шерстью и клыками, что Любовь спасет даже самое кошмарное Чудовище.

Но сейчас этим монстром оказалась главная героиня, и спасать ее никто не намеревался.

Белла, ночной кошмар каждой маленькой девочки, олицетворяла собой настоящую Леди. Она была умна, образована, добра, скромна и ласкова. Такая девушка - совершенство старого мира.

Тихий смешок сорвался с моих губ, когда я осознала, что защищаю эту дикарку перед самой собой.

Думаю, вести спор с собственным внутренним голосом - это уже диагноз.

По спине пробежал неприятный холодок, и, чуть повернувшись, чтобы не разбудить Чудо, я наткнулась на тяжелый взгляд мерзавца, прислонившегося к стене.

Он направился к дивану, на котором мы сидели, со свойственной ему дикой грацией. Мое сердце в очередной раз начало сбиваться с ритма при виде хищной улыбки, играющей на его губах. Я вздрогнула, когда он остановился перед нами, и, кажется, его улыбка стала чуть шире.

Имбицилу нравилось пугать меня.

Вжавшись в мягкую спинку дивана, я отстраненно наблюдала за тем, как он потянулся к малышке и легко взял ее на руки, при этом никак не дотрагиваясь до меня.

Несколько часов совместного просмотра мультиков каким-то образом сближают людей, и моим первым порывом было выхватить Иви из рук мерзавца и прижать к себе. Но та маленькая, вредная и противная часть меня, отвечающая за принятие верных, противоречащих голосу совести решений, кричала не нарываться на сумасшедшего дикаря.

Я уступила ей, понимая, что мерзавец не причинит девочке вреда. Иви комментировала каждую вторую сцену из любого мультфильма. Пару раз малышка бегала на кухню и приносила оттуда вкуснейшие булочки с ее любимым джемом. Кажется, Иви смотрела эти фильмы уже тридцатый раз, и именно на этом диване.
Она чувствовала себя здесь, как дома.

Чудо, все еще находясь во сне, начала обиженно крутится, почувствовав встряску, когда Кай отнес ее по лестнице наверх, в одну из других комнат.

Когда он исчез за дверью, я подумала о побеге или поиске средств отступления.

Спрятаться?
Убежать?
Найти чем отбиваться?

"Договориться", - продекламировал голос разума. В каком-то смысле я с ним согласна, ведь от этого зависит моя жизнь.

Естественно, я не верю словам дикаря "через два месяца будешь в городе", но нужно что-то предпринять. Все мои планы строились на том, чтобы добыть его телефон, но там вполне могут стоять пароли или ограничения.

Я нахмурилась, услышав тихие шаги.

Кай не стал подходить близко к дивану, будто сохраняя какую-то дистанцию.

Мерзавец снова хочет применить тот гипноз?

— Никакие деньги, уговоры или... - вкрадчивый голос Кая прервал уже знакомый звук.

Телефон.

Дикарь замер, вытащил из кармана джинсов мобильный, посмотрел на экран, возможно, читая сообщение, и, прикрыв глаза, устало выдохнул.

— Иди в комнату. Потом поговорим. И перестань делать тупости. Не поможет, - как-то слишком убито проговорил мерзавец.

Я обрадовалась его плохим новостям.

***
Думаю, есть несколько видов состояния больного человека.

Первое, это - просто "нехорошо". У вас разболелась голова, или вы заразились легкой формой гриппа, в любом случае, если вы поспите несколько часов или примите соответствующие лекарства, станете "как новенький".

Второе, когда вам реально "плохо". Вы больны, ваши кости медленно превращаются в желе, вас лихорадит. Вы должны обратиться к доктору, пролежать недельку, вливая в себя противное содержимое медицинских склянок. И опять же, вскоре вы будете здоровы, и, так сказать, усовершенствованы, ведь теперь у вас есть иммунитет к этому заболеванию.

Третье, когда вы лежите на холодной поверхности операционного стола, в ваши вены переливается чужая кровь и опасные для жизни препараты. Доктора считают драгоценные секунды, каждая из которых может решить: жить вам или умереть. Кажется, слово "ужасно" плохо опишет такую ситуацию, но увы, никакое другое прилагательное на ум не приходит.

И четвертое, "дерьмово", именно так я себя и чувствую. У меня нет температуры, не болит голова, и никакой очкастый доктор не бежит готовить для меня операционную, но я могу буквально видеть, как из меня выходят последние соки. Меня мутит, крутит, вертит, называйте это как хотите, лучше не станет.

Я пролежала на чертовой кровати пару часов, потом встала, умыла лицо ледяной водой, и легла обратно. Через некоторое время сделалось хуже. Намного хуже.

Мне не жарко, не холодно, но я чувствую, что бледные пальцы сжимающие одеяло дрожат.
Что делают нормальные люди в такой ситуации?
Нормальный люди не попадают в такие ситуации.
Сомневаюсь, что я смогу спуститься на кухню и приняться рыться в шкафчика, в поиске лекарства.

Доползти до ванной комнаты оказалось сложнее, чем пару часов назад - плохой знак.
Я подошла к раковине, когда почувствовала резкую боль в животе.

Как можно быстрее повернувшись, я успела склонится над унитазом, до того как восхитительный завтрак вышел наружу в менее превосходном виде.
Мой желудок болезненно сжимался, посылая спазмы по всему телу, горло жгло.

Через пару минут, когда желудок опустел, я безвольно села, прислонившись к стене, пытаясь, для начала, выровнять дыхание. Встав на трясущиеся ноги, я протянула руку к включателю воды, но приступ повторился.

Мое горло раздирала горькая желчь.

Вдруг я почувствовала, что мои волосы перестали загораживать лицо, а когда отстранилась, сев на кафель, на мой лоб приземлилось полотенце, смоченное холодной водой.

Мерзавец сидел передо мной на корточках, умывая меня еще один мокрым полотенцем. Он придерживал мою голову на затылке, одновременно собрав пальцами волосы.

Я представляла собой жалкое зрелище: бледная, дрожащая девчонка, сидящая на полу, у туалета.

— Уйди, - я слабо запротестовала, когда он, еще раз намочил полотенце, начал аккуратно проводить им по моему лбу, скулам и подборку.

Я оттолкнула его руки и кое-как встала.

— Уйди, - уже громче повторила я.

Дикарь и не думал мне слушать.

Он развернулся и прошел в спальню.
Если верить словам Иви, то в свою спальню.

Меня передернуло от этой мысли, хотя, по сути, на мне его трусы.

Я оперлась руками о раковину и, стараясь не смотреть в зеркало, ополоснула рот, умыла лицо.

Через минуту, собравшись с силами, открыла дверь ванной и вошла в комнату. Дикарь сидел на кресле у журнального столика и отбивал пальцами на подлокотнике странный мотив. Для меня этот ритм звучал как реквием.

Он поднял на меня взгляд.

— После длительного голодания организм извергает пищу. Тебе следовало об этом знать, - безэмоционально сказал он.

Меня очень сильно напрягло слово "длительного".

— Насколько длительного? - внезапно пересохшими губами произнесла я.

Казалось, в черных глазах Кая промелькнула какая-то эмоция, его лицо будто смягчилась, но, в любом случае, через мгновение оно снова стало жестоким.

— Пять дней ты была без сознания, находилась в коме, и три - проспала.

Комната начала переворачиваться.
Я села на краешек кровати, ноги не держали меня.

Я считала, что меня нет два - три дня.
Думала, что скоро прибудет помощь.
Но я здесь уже больше недели, а их нет.

Придут ли за мной вообще?

И что мерзавец делал со мной, пока я была в "спячке"?

От таких мыслей хочется рыдать в подушку, захлебываясь слезами, а я вынуждена "беседовать" с дикарем.


ГЛАВА 13

ГЛАВА 13

— Ч-что? - дрожащим голосом прошептала я.

Мерзавец не сводил с меня пристального взгляда. Его голос был лишен всяких эмоций.

— Я не думал, что ты выживешь.

Меня будто сильно ударили. По коже прошел холодок, оставляя отвратительное чувство мерзлоты, хотя в комнате было тепло.

— Три сломанных ребра, пробитое ими легкое, обморожение, внутреннее кровотечение, - он указал кивком головы на некогда не работающую руку, про которую я уже и забыла, - кости левой были раздроблены, правая сломана в двух или трех местах. С ногами почти тоже самое, но не так страшно.

В голове загудело. Если бы я не была на пути к обмороку, то заметила бы, что выражения лица Кая смягчилось, будто он жалел меня.

Но нет, дикарь решил окончательно меня добить.

— Практически по всему телу были следы от когтей и зубов. Ты была искусана до полусмерти.

Каким-то образом эта фраза заставила мой мозг работать. Словно невидимый механик починил вышедший из работы здравый смысл.

— Искусана? Когти? Переломы?! - мой голос зазвучал еще громче, когда все пазлы вдруг сложились.

Я видела свое тело.
И никаких царапин, не то что шрамов, там нет.
Единственное, что меня беспокоило - это рука.
Уверена, я ее всего-лишь вывихнула, а сейчас она пришла в норму.

— На грани смерти… И какому чуду я обязана, что сейчас разговариваю с тобой, а не лежу в морге. Хотя какой еще морг?! Меня же в лесу звери на части кромсают!

Кай очень удивился, он несколько раз моргнул и посмотрел на меня недоумевающим взглядом, словно серьезно думал, что я поверю в этот бред. Как он собирался это использовать? Будто я ему жизнь должна? Вечное рабство?

Вскочив с кровати, несмотря на слабость во всем теле, я сердито вытерла дрожащей рукой слезы. Бессмысленно. Одна за другой они катились по щекам. То ли это были слезы отчаяния, то ли страха, то ли гнева, то ли бессилия.

— И?! - с издевательскими нотками сказала я. Даже не знала, что могу так разговаривать, тем более с ним.

Дикарь ненадолго оторопел от моей неожиданной наглости, но через мгновение, усмехнувшись, взял себя в руки.

— Элинеру, - безэмоционально, но со вздохом, проговорил мерзавец, - тебе это не о чем не скажет.

Я вздрогнула всем телом.
Кожа покрылась мурашками.
Я смотрела на мерзавца широко распахнутыми глазами, забывая о своей злости, на ее место пришли неверие и страх.

Мне это о многом говорит.
Он даже не может представить о чем.

Элинер…

Сыворотка жизни. Препарат, способный творить немыслимые медицине чудеса. Конечно, мир уже давно переборол СПИД, рак и астму, но появились другие, более серьезные и тяжелые заболевания.

Во времена Великих Войн люди умирали сотнями тысяч только от глупой простуды. Ученые всего мира, объединившись, создали мощнейшее средство - "Элинер", который практически вытаскивал из могил самых сильных солдат.

Я не должна о нем знать. Никто не должен.

Элинер — это одна из страшнейших тайн Республики, секретный проект, о котором известно лишь нескольким десяткам чиновников и профессоров во всем мире.

Каждый час погибают от смертельных заболеваний тысячи людей, и в Республике, и за ее пределами. Если кто-нибудь узнает о таком "волшебстве", как исцеление, то обязательно захочет его заполучить. Любыми способами: законными или нет. Производство элинера стоит государству огромного количества денежных средств, времени и усилий гениальных ученых. А также жертв неудавшихся научных экспериментов.

Больных много - а препарата ничтожно мало.
Начнутся массовые беспорядки, гонки за жизнью.

И теперь ДИКАРЬ не просто упоминает название препарата, а утверждает, что он как-то связан со мной.
Я вновь села на кровать, ватные ноги шатало.

Кай склонил голову на бок, внимательно следя за моей реакцией. А я продолжала смотреть на него огромными шокированными глазами. Думаю, любому идиоту сразу стало бы понятно, что и я, и дикарь, слишком много знаем.

Ни один из нас не только не должен владеть этой информацией, а просто существовать.

Я, со своей уродливой, дикой мутацией, и он - темный мерзавец в белоснежных рубашках.

— Ты ведь понимаешь, что это, - не вопрос, а утверждение. Дикарь резко поднялся с кресла и странно уставился на меня, будто в первый раз увидел.

— Я не верю. Ни. Одному. Твоему. Слову, - мой голос вновь набирал высоту и громкость. Встав, я почувствовала себя уверенней.

С пылающим взглядом Кай остановился в нескольких шагах от меня и улыбнулся. Опять. Той же мастерской улыбкой "а-ля-обещаю-тебе-ад".

— Хорошо. Раздевайся, - со счастливым оскалом на лице прорычал мерзавец.

Не было ни пропуска удара сердца, ни остановки дыхания, ни щелчка в голове, я никак не отреагировала на его слова.

Я просто будто их не услышала. Словно мой мозг и нервная система отгородили меня от этого сумасшествия.
Тело, наверное, считало, что я окончательно свихнусь.

— Раздевайся, - повторил он.

Я в ужасе.
Перед глазами поплыли, будто кадры из фильма, сцены последнего издевательства тех ублюдков в лесу.

Грязные руки на моем теле, выброшенная на землю порванная рубашка.

Весь воздух вышел из легких, я попятилась назад, пытаясь увеличить расстояние между мной и дикарем.

Кай нахмурился, его губы двигались, будто он что-то говорил.
Пульс бешено стучал в висках, заглушая любые слова. Все что я слышала - это ритм своего сердца, скачущего как колибри в клетке.

Передо мной стояло по меньшей мере пятеро чудовищ с блестящими, как крылья ворона, волосами и страшными бездонными глазами. Они тянули ко мне свои костлявые руки, с когтей капала черная кровь. Двое схватили меня за плечи и начали сильно трясти, выбивая так нужный в эти секунды воздух. Остальные издавали леденящие кровь звуки, похожие на дьявольский смех.

Я забилась в лапах монстров, пытаясь вздохнуть.

Неожиданно почувствовала мягкую поверхность за спиной.
Чтобы осознать, что это кровать, мне потребовалось несколько секунд, как вдруг мое горло разодрал ужасающий вопль. Казалось, обжигающие слезы, затмевающие глаза, никогда не закончатся.
Горячая ладонь резко зажала мне рот, подавляя очередной крик.

— Джун! - один из кошмаров не переставал твердить мое имя. Другой своими липкими лапами дотронулся до моих щек.

Меня снова замутило.

— Джун, мать твою! - чудовища начали твердить эти слова в унисон, как какое-то заклинание.

Монстр ненадолго убрал руку с лица, но затем прижал к моему носу отвратительно пахнущее нечто.

Внезапно одно за другим чудовища начали исчезать, сердце перестало выписывать сальто, а легкие заработали. Ровно до того момента, как я подняла взгляд и встретилась с черными глазами дикаря. Его рука все еще закрывала мне рот, он тяжело дышал и смотрел на меня так изучающе, будто я - букашка под микроскопом, а он - злобный доктор, собирающийся препарировать эту личинку.

— Я уберу руку, если ты не будешь орать. Кивни.

Когда я опасливо качнула головой, он медленно убрал руку и слез с меня. Я села, обнимая коленки, меня всю трясло.

Похоже на психологическую травму. Я ни капельки не удивляюсь этому: вечный изгой, которому постоянно сняться ужасные кошмары вперемешку с воспоминаниями о холодном изорванном на части теле единственного любящего человека, просыпается без своей одежды в доме сумасшедших дикарейх после неудавшегося изнасилования.

Давно пора бы чокнуться.

Я смотрела на свои скрепленные в замок пальцы. На костяшках были едва заметные белые полоски. Приглядевшись, я поразилась тому, что они идентичной формы, будто совершенно одинаковые пятнышки.

Сглотнув подступившую к горлу желчь, закрыла глаза.
Дикарь не врет.
На мой организм и вправду повлиял элинер.

Подобные линии на пальцах и между лопаток появляются у больных, примерно через шесть дней после последней дозы, как побочный эффект препарата.

Элинер. Шесть дней.

Откуда у него сыворотка?
Зачем он мне ее ввел?
Как я здесь оказалась?

По вискам беспощадно били тысячи вопросов, срочно требуя ответов.
Мне вновь стало хуже, видимо, адреналин испарился, оставив после себя лишь чувства отчаяния и безысходности, а также адскую головную боль.

Мое сознание медленно уплывало к квартире Евы и обратно, в этот лесной коттедж. Вот она решает за меня арифметические задачи, тихо ругая Министерство Образования, а здесь - читает вслух рассказ, который я всегда слушала будто в первые, даже после четырнадцатого раза.

Сразу вспомнилась Иви с ее любовью к древним мультфильмам. От них цепочка дошла до хмурого дикаря, уткнувшегося в телефон или смотрящего на меня пристальным, изучающим взглядом.

После нескольких мгновений воспоминания начали путаться и искажаться.
Ева ставит на стол тарелку с аппетитными печеньями перед Иви. Моя мать мило щебечет по телефону с миссис Робертс. Отец обнимает черноволосого мальчика. Сара целуется с Нэйтоном Эмером. Кай пожимает руку президенту Республики. А я танцую на выпускном балу с Джеком Уолчем.

Не имею понятия, что из этого менее реально.

Я словно наяву почувствовала, как слишком крупные для Евы руки чуть приподняли меня и удобней положили на кровать. Мягкая подушка коснулась моего лица, а пушистое одеяло окутало теплом и уютом.

Я постепенно проваливалась в лучшую на свете темноту.
Никаких размышлений о собственном ничтожестве, никаких вопросов, на которых не существует ответов, никаких дикарей и страшных монстров. Никаких кошмаров.

Абсолютная пустота.