кажись, сон...

– Ну! Давай руку, Ворюга! – палач хватает Альберта Моисеевича за ворот дублёнки шитой на заказ в далёкой Франции и тащит к громадной деревянной колоде смачно пропитанной кровью.
– Пощадите! – вопит испуганный человечишка, осознавая, что через несколько мгновений его тело станет легче на несколько «кэгэ».
– Раньше надо было думать, Взяточник! – исполнитель судебного приговора заламывает руку чиновника и взмахивает топором.

ХАСЬК.
 
Савраскин кричит благим матом, вздрагивает всем телом от копчика до левого уха и просыпается, подскакивая с ложа.
Испуганно озираясь, осматривает окружающую обстановку.
Ноги подкашиваются с приятной дрожью.
Он в своей инкрустированной серебром и золотом кровати.
Потолок спальни с расписанными фресками зависает над ним где-то вверху метрах в пяти.
Так же со стен смотрят в упор холсты Рубенса, Айвазовского и Малевича.
Окна с пуленепробиваемым стеклом занавешены редчайшим сортом бархата.
Заместитель мэра по коммунальному хозяйству облегчённо вздыхает, утирая тыльной стороной ладони холодный пот со лба.
Подкуривает сигару.
Это был лишь сон.
А жизнь продолжается.
Такая чудесная и неповторимая жизнь.
…лишь бы сон не был вещим…