Вагон

                Памяти Олега Хомичевского.

Стоя у окна вагона, набиравшего скорость, она провожала глазами уходящие и сливающиеся в одно туманное облако прошлого картины….
Руки еще судорожно подрагивали, тянулись снова схватиться за «стоп-кран» в дурацкой надежде остановить жизнь хотя бы около того полустанка, где еще были видны закатные отблески ее последней любви. Именно отблески, потому что сам свет тех отношений, был безжалостно затянут реалиями физического плана человечьей жизни.
Сейчас эти уплывающие вдаль картины прошедших лет освобождали место новым пейзажам, новым станциям, новым людям, встречавшим на перронах ее поезд. Эти пейзажи, станции и люди уже много месяцев пытались пробиться к ней, вцепившейся намертво в стоп-кран, несмотря на то, что уже моторы ревели, устремляясь вперед, согласно закону жизни, колёса  проскальзывали по рельсам со скрежетом и искрами, но она держала этот безнадежно  опаздывающий состав вопреки всему. Вопреки неписанным законам, непознанным законам, предписывающим  неостановимое движение и непрекращающиеся перемены.… То, что перемены порой взламывали сознание, заставляли душу испытывать физическую боль, казалось бы не имело значения для того, кто все это создал. Не имело значения для какого-то непостижимого смысла бытия. Или наоборот – имело значение испытывание этой боли, принятие того, что она – одна из тех кусочков мозаики жизни, без которого и жизнь сама – не полна, и опыт существа человеческого – не полон. Чем дольше она пыталась постигнуть и сопоставить все, что произошло в ее жизни, тем меньше она понимала – себя, мир, людей…
Именно поэтому она так держалась за этот стоп-кран, чтобы постигнув суть происходящего, начать медленными шажками нащупывать тот путь, где не будет боли, где не будет изнуряющей жертвенности, которая, как оказывается, никого и ничего не спасает, а, возможно, только продлевает агонию иллюзии правильности происходящего.
А может оно и правда все правильно? Всё! Ошибки, падения, рождения  и убийства, массовые молитвы и глобальные катастрофы, одиночество и толпы…  Всё, что изобретательно приготовила для нас жизнь на этой планете…
Мысли, словно лиловые отблески, метались в ее голове где-то позади глазных яблок, пальцы гладили уходящий мир через стекло…. Пейзажи, наплывающие из потенциального будущего, менялись в соответствии с неумолимым ходом времен года… Ей было невдомек, что там, где ей должно было застать изнывающие от плодов сады и насладиться их изобилием, в связи с задержкой ею её поезда она заставала  лишь тронутые плесенью и погрызенные мышами падалицы, там, где ее должны были встречать в назначенный срок назначенные Дорогой люди, оставались лишь самые стойкие, да и те изрядно притомившись ждать, скорее с покорностью, чем с радостью, ждали прихода ее поезда.
Что следовало сделать в определенное время – не было сделано. Понять это из вагона все же набиравшего положенную скорость поезда было абсолютно невозможно. Просто не с чем было сравнить, и хвала Создавшему, что это было так. Потому что сравнение это создало бы новый источник боли и недоумения. Боли недоумения. Боли непонимания. Боли растерянности…. Как много болей на этой планете!
«Прими! Прими! Прими!», – выстукивали колеса непривычный звук.
«Прими! Прими! Прими!», – камертон рельсовых стыков пробился, наконец, к ее сознанию. Почему раньше она не слышала этого? Почему раньше не приходило это слово? Почему так хотелось оградиться от мира и уйти туда же, куда ушел тот, кто принял ее когда-то такой, как она есть, и первый из всех не сделал и малейшей попытки ее переделать. За  одно это можно было благодарить Мир, за понимание того, что это может быть вообще…. До встречи с ним она уже  и не мечтала об этом…
….
В последний раз ей захотелось посмотреть в уходящую даль, она переместилась в хвостовой тамбур, хотела распахнуть дверь, выходящую на убегающие вдаль рельсы, но это не удалось. Оставалось только завороженно смотреть на выскальзывавшие из-под ее ног шпалы…
«Прими! Прими! Прими!»
Картина уходящего бытия становилась все мельче, сходилась в точку оптической перспективы…
Ее пальцы будто успокоились, отпустили стихающее желание остановить все же этот поезд, который набирал обороты…
Она глубоко вздохнула…
«Благодарю!» - раздалось где-то в сердце.
В точке, где рельсы сливались с небом, что-то ярко вспыхнуло…
…
…Дверь вагона открылась, и возникли Люди! Они улыбались и звали ее к себе. Она сделала нерешительный шаг вперед – и кинулась в их объятия.
Колеса изменили ритм.
«Приняла! Приняла! Приняла!»…