Рыбалка с дедом

Я любитель порыбачить с удочкой, где-нибудь на берегу реки, вечерком в тихую безветренную погоду.

Когда я был школьником, ходил рыбачить на берег Камы. Жил я тогда в городском панельном доме и для того, чтобы добраться до реки, надо было предварительно проехать на автобусе через весь город, а затем еще минут десять идти пешком.

Доехав до места, я сначала заходил к деду, жившему в хрущевке. Мы брали удочки, банку с червями и не торопясь шли к Каме.

Дед рыбачить не любил, а сопровождал меня от нечего делать, а также в целях безопасности, чтобы оградить меня от возможного нападения местной гопоты.

Одежда деда представляла собой видавший виды засаленный серый в полоску костюм поверх военной гимнастерки, на голове такая же засаленная поношенная кепка. Суровый строгий взгляд из-под густых кустистых бровей. По дороге к месту лова он обычно рассказывал случаи из своей жизни, либо рассуждал о политике. Рассказывать он умел интересно.

Вот мы пришли на наше место – берег реки, поросший кустарником. Место располагалось рядом с шлюзовой плотиной, поэтому вода то прибывала, заставляя нас отступать назад, то убывала, обнажая островки, по которым можно было пройти вперед на новые места лова, кроме того, направление течения постоянно менялось, поплавок сносило то влево, то вправо.

Для того, чтобы подготовить удочку, мне требовалось меньше минуты: соединить бамбуковые колена, размотать леску, насадить червячка. Деду для этой процедуры требовалось не меньше двадцати минут. И глаза и руки были уже не те. Сначала он одевал очки и пытался размотать леску, у него не получалось, леска путалась. Он матерился, одевал другие очки, леска у него запутывалась окончательно. Ругательства становилась забористей. Я успевал выловить уже две-три сорожки, а он только заканчивал распутывать леску.
- Зря мы сюда пришли, нет тут рыбы, - констатировал дед, пытаясь насадить червяка.
- Как это нет? Вот же, - я показывал на трех сорожек в ведре.
- Это разве рыба?! Вот помню рыбачил я на Амуре, вот там была рыба, - дальше следовал рассказ о том, как дед ловил на Амуре сигов и толстолобиков.

Дед размахивался, чтобы забросить удочку и … его леска цеплялась за ветки дерева. Он пытался отцепить крючок и вновь запутывал леску. Начинался густо пересыпанный матом филосовский монолог про фатальное невезение в жизни, про тщету всего земного.

Через полчаса итогом рыбалки были пойманные мной три сорожки и два подлещика, а дед только что сделал первый заброс.
- Нет тут рыбы! - авторитетно заявлял дед. – Погода жаркая, вся рыба ушла на глубину.
Самое интересно, что и  в холодную погоду он говорил то же самое: «Нет тут рыбы, потому что  холодно и она ушла на глубину».

Стоять просто так дед не мог, поскольку  был он человеком деятельным и работящим (в свое время он был слесарем высшей квалификации на заводе, передовик, обладатель грамот и медалей). Поэтому дед доставал складной крепкий нож и срезал пару палок-рогаток мне и себе – подставки под удочки. Затем принимался срезать ветки на деревьях, чтобы за них не путалась леска при забросе, затем начинал засыпать камнями лужу, чтобы не наступить в нее ногой невзначай.

Когда работы вокруг больше не просматривалось, он подводил итог:
- Пора идти домой. Нахрен нужна такая рыбалка!

Мы сматывали снасти и не спеша возвращались домой под монотонные рассуждения деда о политике и подлости властей. Пойманную мелочёвку я отдавал деду, он подкармливал ею кошек в подвале дома.

Начинались летние каникулы, на которые я обыкновенно отправлялся в деревню Куркуль, погостить у дедушки с бабушкой (по линии отца). Дед не любил мои поездки в Куркуль,  ревновал меня к тому деду. К тому же, отношения между стариками с той и другой стороны были всегда натянутыми.
- Ты что, опять в свой Куркуль собираешься? – начинал свою песню дед.
- Собираюсь на днях.
- Ну вот объясни мне, зачем ты туда ездишь все время? Что, тот дед лучше?
- Да причем здесь тот дед? Просто там красивая природа, свежий воздух и хорошая рыбалка!
- Сдалась тебе эта рыбалка... Порыбачить и у нас можно... Эх, не ездил бы ты в Куркуль!
- Нет, дед, я все-таки поеду.
У деда обиженно заиграли желваки и оставшуюся часть пути мы шли молча.