Крещенье

 
               
                «Бог–то бог, да и сам не будь плох!» (Русск. пог.)
                «Праздники – ватажники, а будни – одиночки»
              Едем с шестилетним Максимкой к реке Ишим. Сегодня Крещение, и весь город направился туда. Повсюду «пробки». На мосту через Ишим окончательно застреваем, и понимаем: быстрее будет прямо по реке пешком. Издали  мы уже видим клубящийся на реке народ. Выходим из автобуса, и на пятой точке съезжаем с высокого берега Ишима вниз. Тропинка натоптана тысячами ног.
            Максиму восемь лет. Ему и интересно, и страшно – никогда не видел, чтобы зимой, в такой мороз (а сегодня градусов за двадцать, с минусом) купались. А вдруг я его насильно заставлю? Я уверяю, что насильничать  не буду. Что он за мальчик – увидит, как и взрослые, и дети купаются,  - неужели и сам не захочет?
           У моего спутника и лоб, и щёки замёрзли, пальцы онемели от мороза, и он сильно сомневается, что сам захочет. И мне не очень верит, что не буду его заставлять купаться.
         Подходим. Две большущих военных палатки растянуты над прорубями, есть прорубь и на открытом месте.  Тут, конечно, к морозу и ветерок добавляется, но, как говорится, «на миру и смерть красна» - многие обкупываются именно здесь, под открытым небом, под восхищёнными взглядами зевак.
           Ошалевшие от собственной отваги мужчины  весело подходят к проруби,  босыми ногами по льду, и, если не забывают, размашисто крестятся три раза.  Погружаются в воду. Кто с макушечкой, кто не до конца,   «без головы». Потом, как розовые целлулоидные куклы, выскакивают на поверхность, неверными ногами поднимаются по обледеневшей лесенке, позируя родным и всем желающим, и торопливо бегут одеваться. Среди русских обкупываются   казахи, татары, армяне, грузины, поляки, чеченцы.
            Мы, тепло одетые в шубы и валенки, весело даём рекомендации:
           - Ниже, ниже приседай!
           - Ещё раз! Перекреститься не забудь!
           - Ну, а этому надо тридцать раз присесть, чтобы грехи отпустились!.. – Комментируем мы появление бывшего уголовника, сплошь расписанного татуировками.
           Старые и молодые, толстые и худые, невинные и «тузы» с синими наколками сменяют в проруби друг друга. Женщины им не уступают. А когда они уступали в отваге мужчинам?
          Одетые и раздетые, мы все сегодня чувствуем какое-то братство, добрыми глазами смотрим  друг на друга, крестимся непривычными руками на впаянную в ледяной столб икону, покупаем жёлтые церковные свечи и суём застенчиво свои небольшие пожертвования в расставленные прозрачные ящики. В них полно денег. Надеемся за небольшую цену выхлопотать себе здоровье на предстоящий год и мы.
            Из громкоговорителей со всех сторон несутся праздничные молитвы. Обстановка торжественная.  Кое-кто подходит «к ручке» отца Сергия.  Я его давно знаю. Учился симпатичный высокий тоненький смешливый юноша  когда-то на историческом факультете нашего университета, и вот, неисповедимыми путями, превратился в солидного «батюшку».
           Рослый, крупный, авторитетный, суровый в чёрном своём длинном пальто и клобуке, выглядит он очень  «фактурно». Чистый Иван Грозный! Много лет уже возглавляет он воцерковлённую часть  жителей нашей области,   и все малые приходы.  Догадываюсь, что сегодня здесь и кое-кто из бывших его однокурсников. А чем они занимаются? Преподают историю? Работают в музее или архиве? Возглавляют  скромный бизнес?..
           Что-то уж очень мороз забирает! Да, и мы могли бы искупаться, думаем мы про себя.  Ничего особенного! Впрочем, в прошлом году мы тоже не отважились, как и в позапрошлом... Но глядя на смельчаков,  мысленно приписываем этот подвиг и себе.
         А народу! Весь город здесь. Люди набирают «святую воду» из нарезанных в форме крестов прорубей в бутыли, жбаны, фляги, бочки, и тянут санки по глубокому снегу вдоль дороги. Там, на дороге,  по-прежнему столпотворение машин.
             - Пойдём,  в палатку зайдём! На голых женщин посмотришь! –  Пытаюсь я заинтриговать Максимку и тяну его в палатку.
             - Что я, голых баб не видел, что ли? – Сопротивляется он.
             - А кого видел? – Заинтересовываюсь я.
             - Мамку. И бабу тоже…
             Мой спутник по-прежнему трусит и сомневается в моих добрых намерениях. Может, как раз там, в палатках, и окунают в ледяную воду маленьких детей? И он сопротивляется изо всех сил.
             Я хватаю мальчишку в охапку и затаскиваю в палатку насильно. Мы опять пялимся на купающихся  женщин  вместе с десятками других ротозеев.
            - Ну, Максим, решайся! Что мы – трусы, что ли?
            - Нельзя, бабушка ругаться будет!
            - Много ты слушаешь бабушкины советы!
            - Мне хочется, но нельзя. Вот если бы ноль градусов было! А то я кашлем болею! – И демонстративно подкашливает.
           - Ну, что, домой пойдём, что ли?
           - Домой!
           Мы набираем бутылку воды, покупаем две крещенских свечки для его бабушки, последний раз осеняем себя крестом, и отправляемся к автобусу…
            Навстречу нам валят толпы горожан, желающих приобщиться к торжеству.
             Для нас праздник окончен, а для кого-то – только начинается!