Alkona - 120

"Алькона" психологический триллер с сексуальным уклоном...
"Меж оргией разврата и святым актом любви, существует незримая грань. Где Бог почти вплотную с Сатаной. Где Сатана так рьяно ловит души..."

– «Какой ещё принц? Ведь я рождена принцессой!», - недоумённо вымолвила она и все стали гоготать ещё пуще, - «Принцесса? Ой-ёй-ёй принцесса!».
Царица кого-то сильно напомнила ей, но она в таком волнении не могла вспомнить что это было подобие Сюзи. И тогда царица вытянула руку указуя тростью скипетром на большой плакат над площадью с которого глядело прекраснейшее лицо молодого юноши и наконец напрягшись в последний момент перед потерей сознания она его распознала...
...Симка вся вывернулась в экстазе -
– «Алька! Мой милый и прекрасный мальчишка Алька!».
Алька вывел свой ствол из её лона, давая той прийти в чувства. Когда его начинали расхваливать или говорить про любовь к нему, у него отчего-то начинало пропадать желание. Секс с такими чувствами отчего-то был несовместим. Любовь и секс не одно и тоже. Он подошёл к столу и налил себе вина, приходя в чувства и сам. Опять непонятный срыв. Если так дальше пойдёт, он вообще разучится заниматься сексом, а это будет как стыд перед девчонками, которые так этого хотят и жаждут. Они будущие матери и их можно понять. Это чёртово либидо. Надо становиться примитивным быком в сексе. Симка быстро пришла в себя и шатаясь как полупьяная пришла к нему и прижавшись всем трепетным телом полезла целоваться, -
– «Прости меня Алька, прости! У меня что-то с воображением опять? Опять видение, оно захватывает меня с головой... прости!», - страстно шептала она ему в лицо горячими губами и потом опустилась перед ним на ковер и стала ласкать его ствол губами.
– «Прекрати Симка! Не надо! Всё нормально. Просто нужен был маленький перерыв», - отнёс он на руках её в постель и лёг с ней бережно и крепко прижимая её к себе и теперь секс пошёл на лад и как она старательно, нежно и ласково выкладывалась с ним. Какая она стала обаятельная по духу и возвышенная, но какая гибкая и мягкая. Как всё богом устроено в девичьем теле для удобства секса, для насыщения этой казалось бы естественной страсти. Это не бог, это только мать природа самки ради выживания вида и рода, ради потомства. Но бог тут тоже есть, он лишь в духе любви, а не секса. Значит в полном выражении высшего акта любви – сексе, должны быть и бог-муж и дева-природа, словно они совокупляются вместе. Союз духа и тела в какой-то неестественной гармонии совершенства. Это выходит должен быть самый фантастический акт, а он не любил фантастику. И всё-таки феномен в сексе присутствовал и он неповторим. Алька вспомнил прощальный школьный бал и Берту в учительской комнате. Она была бесподобно девственна, как и сейчас Симка. Симка даже вроде превзошла теперь в сексе ту Берту. И он упивался её негой тела и её обладанием. Он сел к стене и посадил её на себя сверху, отдавая последний смак акта в её владения любви и она стала страстно раскачиваться на его стволе, а Алька стал играть с кантом её чулка, вертя в пальцах его узор, и то оттягивая кант, то его приспуская и разглаживая вместе с кожицей ножки и Симка тоже затеялась этой игрой иногда целуя Альку в губы и шею. Их ладошки переплетались на этом канте чулка или скрывались под его узорами и это отвлечение словно делало акт ещё сексуальнее и краше с игрой узорами чулка. Наконец она впилась в его руку своими пальцами и Алька тоже почувствовал что кончает. Разрядка была как взрыв и потом они лежали рядом. Симка едва придя в себя, стала ленно и сонно ползать по нему поглаживая и целуя его тело. Всё-таки девчонки слишком уж чувствительные создания и с ними сложно. То они вспыхивают как огонь, но быстро и перегорают, то погружаются в прострацию, а то и впадают в ревность, что и того в постели хуже. И он понял её поползновения по нему, она боится его потерять. Он для неё пока единственный самый надёжный и свой мальчишка. Это тоже как уровне инстинкта самосохранения. Он укутал себя и Симку одеялом и они сладко обнявшись уснули. Но через час Алька уже проснулся бодрым. Он осторожно выбрался из объятий Симки и пошёл принял душ и пошёл на кухню, что-то сделать перекусить, после акта запас калорий надо восстанавливать. На кухне сидела мать в халате и пила чай с листом какого-то документа в руке.
– «Она конечно тебе не невеста и вы не предохраняетесь от зачатия», - произнесла мать словно читая документ для себя.
– «Если я тебе скажу, что это у нас не серьёзно, ты только посмеёшься. Ибо дети наверное серьёзно и не рождаются. Я просто знаю что этого не произойдёт пока я того не почувствую. Например, с первой девчонкой я отчего в последний момент соскакивал и спрыскивал не в неё. До сих пор не могу понять отчего. Какой-то инстинкт во мне всё-таки работает. Или как полагают девчонки, я подпольно знатной крови сильного рода. Можешь меня поздравить с их фантазией. Но они представь себе тоже чувствуют, а не трахаются как кролики. У меня таких подруг нет», - занимаясь плиткой и кастрюлькой ответил Алька. Мать вздохнула, -
– «Не произноси при мне такого слова ; трахаются. Ты ещё в этом сосунок и много не понимаешь. И не знаешь каково мне было, чтоб решиться и стать матерью. Твой папочка только с виду свойский парень. Но я в тебе узнаю знакомые мотивы его молодости. Так что лучше прислушайся хотя бы», она так же бесстрастно продолжила смотреть в документ попивая чай.
– «Хм... а я то полагал, что отец с дедом разные. А дед сказал, что я весь пошёл в него. Или это так говорит каждый, если он предок? Каждый наверное хочет чтоб потомок стал его копией, но это не в мой адрес. А похожего тут море, столетиями работают одни те же навыки и комплексы. Уж это я знаю на себе. Особенно после села. Ладно, я не хотел тебя раздражать, извини. В следующий раз найду для этого другое место», - постарался утешить мать Алька.
– «Это ты раздражаешься, я то спокойна. Я тебя понимаю, неприятно слушать, когда говорят об акте, после его таинства. Но я твоя мать. И я за ноги твою любовь не держала...», - бесстрастно продолжила мать, но Алька её перебил, - «Это не любовь, запомни! От любви рождаются дети. Я ей друг, понимай как хочешь. У вас столько устаревших комплексов и предрассудков, что что-то объяснять вам бесполезно. Ты мне снова доказываешь своё раздражение, скрытое под маской мудрого хладнокровия. Я не испытываю из того, что сделал угрызений совести. Она тоже. То, что естественно, то не безобразно. Это притирка чувств и эмоций для всеобщего понимания. Нет с того понимания – это секс кроликов. Понимать можно и на чувствах, а не словах. Но мы друг друга не понимаем. Ты говоришь на своём языке. Я извини, не мать».
Мать какое-то время молчала и потом всё же спросила, -
– «Ты уверен что последствий не будет? Серьёзное начинается, когда рождаются дети».
– «Я тебе не стану тут клясться перед богом. Тут нет темы для обсуждения. Уверен не то слово. Я просто знаю, а откуда не спрашивай», - спокойно отвадил Алька, заканчивать разогревать пюре с беконом.
– «Сюзанна на днях сделала аборт. Нелегально конечно. Ей в её положении при рауте это смерти подобно», - спокойно подытожила мать. Алька смотрел какое-то время замерев на мать и потом снял кастрюльку с плиты, -
– «И выкидыш от меня. Теперь моя очередь задавать тебе тот же вопрос. Ты уверена?».
– «Ну сам посчитай девять месяцев беременность, но первые симптомы проявляются уже через три месяца. Значит где-то январь или февраль. Алька сел и нацедил себе чая тоже, вспоминая. Так после рождества и на начало марта, но что если она сама решила, что это от него? Надо говорить с ней самой, а не с матерью. Может её опять подставили под него, как тогда с Мареком? Но если это её тайный любовник она не скажет даже ему.
– «Ей не советовали этого делать, но она наняла частного анонимного акушера», - прохладно добавила мать, помогая думать Альке.
– «Так, а теперь начистоту. Кто ей советовал родить ребёнка? Доктор Кипарус? Или эта как её...», - тут же ожил Алька.
– «...Доктор Мейгорт», - подсказала мать, оторвавшись от документа, но это был не ответ, а выжидание. Алька спокойно встал и стал раскладывать пюре на блюдца.
– «Откуда ты об этом узнал?», - спросила мать, но Алька не обращал внимания и потом перед уходом сказал, - «Не важно. Я знаю что Сюзанна никогда не сознается передо мной, что это у неё был аборт. Мы друзья, мама!», и Алька ушёл. Когда он вошёл в свою комнату, Симка сидела в постели расставив ноги и гладила пальцами свою промежность, что-то там рассматривая. Заметив Альку она тут же стыдливо сомкнула ножки, -
– «Ой! Извини! Мне показалось, что там что-то не так», - оправдалась она, но Алька бросил ей свой спальный халат, - «Брысь в душ. Пока обедня горячая и не растягивай там надолго!».
Вскоре Симка вернулась посвежевшая и скинув халат, стала медленно одеваться, начав с чулков.
– «Так уж всё устроено в девичьей одёжке, чтоб увидеть голые ножки и легко поднять подол. Даже трусики узкие делать стали, чтоб их не снимать. Оттянул в сторону лямочку и входи мальчик в мою тайную пещерку. Это наверное так устроено не модой, а самой девчонкой, она хочет чтобы было так. Или это по-твоему нехорошо?», - Симка говорила словно для отвода глаз, поправляя канты чулок. Алька пожал плечами, -
– «Вековые комплексы, что для тебя, что для меня. Я тоже хочу чтобы было так. Иначе я тебя внешне за девчонку не смогу признать. Хотя в моде и брючные костюмы. Всё так и надо, идёт смешение полов. Мужеподобные женщины, женоподобные мужья. Педерасты и лесбиянки. Садо-мазохисты и прочая нечисть полового извращения. Вот что это порождает. Дед говорит всё это пришло из свободной Америки. Это свобода детка. Это распутство. Не тяни с одёжкой всё остынет», - запросто ответил Алька и Симка забралась на стул полураздетая и вкратце поведала Альке о своём втором видении.