Там, где находится сердце

В небольшом городе К..., а точнее на его окраине располагался вокзал-самое ужасное и отвратительное место в городе, но по-своему привлекательно и манящее. Место, где одни уезжают в надежде, что уже никогда не возвратятся к прежней жизни, другие встречают близких после долгой разлуки, третьи приезжают в новый город с детским трепетом и необыкновенной верой в лучшие времена. Но есть еще одна категория людей - те, для кого вокзал является домом. Дом, в котором нет уюта, нет родных, нет ничего кроме зала ожидания, множества неизвестных людей, грязных скамеек, рельс и поездов. У каждого из них своя история о том, как они попали на этот вокзал.

Так, на одном из таких вокзалов мне приглянулся один старик. Он был небольшого роста, с редкими светло-русыми и седыми вперемешку волосами на голове, бледно-голубыми потухшими глазами, длинной седой бородой, вытянутым худощавым, морщинистый лицом. Он всегда смотрел вниз и потому, одного его было трудно заметить, но в отличии от всех других обитателей «дома» он был не один, он был всегда со своею собакой. Собака это была очень похожа на своего хозяина: шерсть ее была цвета пшеницы, но которая давно потеряла свой цвет из-за вокзальной пыли, голубые глаза, но в отличии от своего хозяина они не были потухшие, они были наполнены добротой, неиссякаемой надеждой и искренностью, казалось на тебя смотрит не собака, а человек. Человек, который многое повидал в своей жизни, но не потерял веру в прекрасное, у которого был позади тернистый путь, пройти который под силу и не каждому.

Целыми днями они находились на вокзале, а если и уходили, то вмести, они никогда не расставались, казалось эти потерянные души нашли друг друга и уже больше никогда не хотят быть порознь. Летом они сидели в углу, около одной из двери к входу на вокзал со стороны перрона, вообще каждый такой угол был занят либо обитателями «дома», либо клумбами или их подобие. Зимой же мне никогда не приходилось бывать на вокзале, но думаю зимой они жили в самом здании вокзала, рядом с киосками, некоторые там живут и летом. Рядом с ними лежала зимняя кепка, изрядно потертая, пыльная, поеденная молью по краям, в которую клали деньги, правда бывало это не так ча-сто. Но каждый раз, когда я бывал на вокзале, а в последнее время я там стал бывать чаще, я либо приносил им покушать, либо клал монетки в эту кепку. И тогда они искренне, по-детски радовались кушанью или деньгам, которые я им отдал, а когда на меня смотрели эти глаза, с подступившими слезами, точно похожие на океан, моя душа кричала страшным, нечеловеческим воем, изливалась кровью, я ощущал невыносимую душевную боль, казалось я разорвусь на миллион маленьких частичек. Я никогда не понимал как можно пройти мимо, как можно быть нечеловечным, как можно не иметь сердца?! Проходившие мимо маленькие дети показывали на старика и собаку пальцем и спрашивали у своих родителей почему они живут не дома, а здесь, на вокзале, а их родители в это время начинали читать им поучительные уроки о том как такие люди докатились до такой жизни, что такой образ жизни можно считать аморальным, что это низшие слои общества. А сами достойны ли они говорить это молодому поколению ? Ведь в них не осталось ни капли человечного, в них не осталось никаких нравственных ценностей, раз они не могут заметить человека в таком обличии. А ведь человек-это не обязательно тот, у кого опрятный внешний вид, привлекательная внешность. Нет, порой в таких людях может и не быть ни капли каких-либо чувств. Никто не знает, что ждет тебя завтра, как повернется твоя жизнь и быть может именно этот человек с вокзала поделится с тобой всем тем, что у него есть.

Старик почти всегда молчал, на любые вопросы людей он смотрел вниз и не пытался вымолвить и слова, и лишь изредка можно было заметить, как его тонкие губы чуть приоткрываются в разговоре с собакой. Он говорил только с ней, но так чтобы никто не заметил, а собака во время его разговора внимательно смотрела ему в глаза так, что казалось, она действительно понимает, что он ей говорит. Сам же я никогда не пытался поговорить со стариком, не думаю, что из этого вышло бы что-нибудь дельное.

Через некоторое время старик заметил, что они стали центром моего внимания на вокзале. Тогда мне стало некомфортно, мне показалось, что я своими наблюдениями нарушил их идиллию, и я решил на время прекратить мои частые прогулки до вокзала. Думаю, им было еще более некомфортно, ведь мало кому нравится излишнее внимание.

Так прошел месяц и я ни разу за это время не был на вокзале, я с нетерпением ждал когда вновь увижу старика и собаку, и конечно с пустыми руками прийти я не мог. Весь этот месяц я думал, как там мои обитатели «дома» и надеялся, что я не испугал их своей излишней наблюдательность. И вот я зашел в магазин, купил буханку хлеба, небольшой кусок докторской колбасы и улыбка на моем лице появилась сама собой. Это была искренняя улыбка, я улыбался не кому-то, а просто так, в этом и заключалась ее искренность. В этот день солнце палило нещадно, озаряя все вокруг, лишь западный ветерок спасал от зноя. Я шел, радуясь как ребенок, размахивал пакетом по ветру, улыбался всем и шел чуть вприпрыжку. Мне кажется, свое настроения я передал и всем прохожим.

Вот за углом уже виднеется здание вокзала. Я приближаюсь все ближе и ближе, внутри меня что-то трепещет. И теперь на моем пути остался последний поворот, за ним я уже и увижу старика и собаку. Как же я соскучился по ним. Правда странно, совершенно не зная близко некоторых людей, которые так или иначе попадаются у тебя на пути, сам не замечая того ты так сильно привязываешься к ним, что жить без случайных встреч с ними становится невыносимо скучно.

Когда я их увидел моя улыбка на лице резко спала, пакет выпал из рук, и все содержимое его упало на брусчатку, внутри меня все сжалось, слезы медленно подступили к глазам, моя душа ревела, я открыл рот, но не мог произнести и звука. Я быстро подбежал к старику и собаке, спотыкаясь от слабости в ногах, которая возникла от увиденного. Собака стала бежать ко мне навстречу, посмотрев на меня, из одного глаза ее покатилась слеза, она склонила голову, а потом я вместе с ней перевел взгляд на старика. Его цвет кожи был зелено-желтым с оттенком синевы, вокруг него летал рой назойливых мух, в воздухе пахло мертвечиной, а сам он был накрыт теплой зимней курткой, на которой раньше он сидел с собакой, и лишь ноги и руки высовывались из под нее. Никто его не замечал. Я обнял собаку, посмотрел в ее глаза, который в этот момент доподлинно напоминали бескрайнее море, и сопротивляясь она убежала от меня обратно к старику. Тихонечко подбежав, она бесстрастно легла к нему там, где находится сердце и непоколебимо ждала своей минуты.