Свидетельские показания Доихары

РАССЛЕДОВАНИЕ И ПОДГОТОВКА К МЕЖДУНАРОДНОМУ ПРОЦЕССУ (СУДУ В ТОКИО2)

 Рюхо Окава:известный японский духовный учитель,исключительный ясновидец,сильнейший медиум,основатель духовного движения Хэппи Сайенс.
 Хэппи Сайенс это организация людей,чьей целью является усовершенствование их душ и углубление их мудрости. Хэппи Сайенс распространяет свет Истины с целью создания идеального мира гармонии на Земле. Учение Хэппи Сайенс основывается на духе буддизма и христианства.

 Информирую о ходе следствия в своём качестве лидера и судьи-следователя Мировой антинаркотической столицы Русского Ватикана/Трезвого Петрограда,включающей посёлок Варица.
 Свидетельские показания духа японского военного преступника Доихара Кендзи по делу палача Одессы Коломойского получены с помощью медиумического канала общения Рюхо Окавы с вызванным в статусе свидетеля свидетельских показаний духа Доихары ангелом-хранителем Президента РФ;опрос духа наркобарона и разведчика Доихары был произведён в синтоистском Храме Ясукуни,в котором обожествляются Император и те,кто сражался и погиб за Японию в период от реставрации Мэйдзи до конца второй мировой войны,включая осуждённых Судом в Токио, см. Хэппи Сайенс Рюхо Окавы и Суд в Токио2 http://www.proza.ru/2015/06/07/219

 НАЦИОНАЛЬНЫЙ ЛИДЕР КАК ВОСЬМОЙ СЁГУН И ИМПЕРАТОР АВГУСТ (ОКТАВИАН)

 Хаппи Сайенс Группа Рюхо известного и влиятельного общественного деятеля, международного духовного лидера Рюхо Окавы в двух книгах о посланиях ангела-хранителя Президента Путина называет Президента России воплощением сёгуна Ёсимунэ Токугава.Сёгун правил с 1716 по 1745 год. Он был восьмым сёгуном династии Токугава. Прилагал усилия к восстановлению власти сёгуната,проводил реформы. Провёл перестройку финансовой системы,находившейся в состоянии банкротства,поэтому его называют основоположником среднего периода процветания сёгуната Токугава.
 Кроме того, Хэппи Сайенс Групп считает Президента России воплощением Августа (Октавиана).На страницах 175-176 книги второго послания читаем:
 Сатомура:

 Так вы тот,кто стал императором следом за Цезарем?
 Ангел-хранитель Путина:
 Ну-у,вы дошли до весьма хорошего места.
 Сатомура:
 Понятно.
 Ангел-хранитель Путина:
 Ну-у,я получил всё это как "обноски".
 Сатомура:
 Нет,нет.Это не "обноски".

 Ангел-хранитель Путина:
 Есть такой момент,что я довольствовался чужими "обносками".Но,может быть,так говорить было бестактно,да?
 Сатомура:
 Нет,нет. Всё это ерунда. Слово "обноски" - это такое...
 Ангел-хранитель Путина:
 Нет,это сексуальное домогательство. А ведь в Японии оно тоже стало недопустимым. (Слово "обноски" ("о-фуру") в японском языке считается грубым и употребляется по отношению к женщинам). Ну нет, я всё-таки был мужественным мужчиной,на самом деле.
 Сатомура:

 Согласен.
 Ангел-хранитель Путина:
 Мужественный мужчина.Вот так.
 Аяори:
 Это Август (Октавиан)?
 Ангел-хранитель Путина:
 Да,в общем.
 Аяори:
 Ого!
 Ангел-хранитель Путина:
 Так что я не был первым в династии.Да,да.Не первый в династии.А мне нравится такое дело,как быть первым поколением или получать в наследство и уреплять.
 Сатомура:

 Действительно,вам удалось великолепно собрать империю,которая оказалась на краю гибели после убийства Цезаря.
 Напомню информацию про Августа (Октавиана): (63-14 гг.до н.э.), Первый римский император. Стал преемником Юлия Цезаря,погибшего в разгар осуществления своих замыслов,покончил со смутой и прилагал усилия к установлению мира.Объеденил Средиземноморье,основал императорскую систему (систему верховной власти),осуществил идею "Пакс романа" (римского мира).
 Задающие вопросы
 Эйити Сатомура,исполнительный директор Хэппи Сайенс (по вопросам общественной информации,маркетинга и планирования)
 Дзиро Аяори,старший директор Хэппи Сайенс,главный редактор "The Liberty" "Либерти",лектор Университета Хэппи Сайенс
 Должности приводятся на момент записи послания 18 апреля 2014 года.

 Хэппи Сайенс Группа Рюхо Окавы в двух книгах интервью с ангелом-хранителем Президента России пишет,что он в прошлой жизни был восьмым сёгуном Ёсимунэ в период Токугава в Японии. Рюхо Окава считает,что духи человека,как правило,составляют группу из шести сущностей, и один из "братьев-духов",остающихся в ином мире,служит ангелом-хранителем. Таким образом,ангел-хранитель - это,по существу,часть собственного духа человека. Следовательно, "слова ангела-хранителя" являются,так сказать,доступом в подсознание данного человека, и их содержание можно считать тем,что думает данный человек в подсознании (истинные намерения). В классическом рассказе японской и мировой литературы Акутагавы "Ворота Расёмон" свидетельские показания даёт среди прочих персонажей и дух самурая.

 Сёгун Ёсимунэ Токугава правил с 1716 по 1745 год. Он был восьмым сёгуном династии Токугава. Прилагал усилия к восстановлению власти сёгуната,проводил реформы. Провёл перестройку финансовой системы,находившейся в состоянии банкротства,поэтому его называют основоположником среднего периода процветания сёгуната Токугава.

Верховное божество Храма: Император Японии.
 Особое положение Ясукуни определяется тем, что, в отличие от большинства храмов синто, там поклоняются не ками, а душам воинов, погибших за Японию и Императора.
 Души этих воинов приравнены к богам.
 В числе святых, которым проводится поклонение в рамках синтоистских религизных церемоний в Храме Ясукуни — приговорённые к казни через повешение за совершённые военные преступления Хидэки Тодзио (Тодзё), Сэйсиро Итагаки, Хэйтаро Кимура, Кэндзи Доихара, Иванэ Мацуи, Акира Муто, Коки Хирота и другие. Вследствие этого в Китае и Южной Корее, подвергшихся японской оккупации в первой половине XX века, в том числе в годы Второй мировой войны, храм считается символом японского милитаризма.

 Сёгуны - военные правители Японии

 Род японских императоров никогда не прерывался. Официально именно они во все века правили Японией. Однако фактическая власть обычно принадлежала другим: регентам (сэссё), канцлерам (кампаку), премьер-министрам (сюсё)... В течение нескольких столетий фактическими главами государства были сёгуны - военные правители.
 История титула

 На самом деле, "сёгун" - это сокращение от полного титула "сэйи тайсёгун" ("великий воевода - каратель варваров"). В древней Японии так называлась одна из временных военных должностей главнокомандующего (тайсёгуна) армией государства. Сэйи тайсёгуном назначались некоторые полководцы, направленные императором для сражения с "варварами" (эмиси) - племенами нынешних айнов, в те времена заселявших северо-восток страны. Первым, кто получил это звание, был Отомо Отомаро, которому император Камму приказал идти в поход на эмиси в 794 году.

 После окончательного покорения эмиси на главном японском острове Хонсю прежнее значение титула себя исчерпало. Страна погрузилась в пучину гражданской войны между самурайскими родами Тайра и Минамото.

 В 1184 году Минамото Ёсинака во главе большой армии захватил тогдашнюю столицу Японии - Киото. Остатки армий рода Тайра бежали на юг. Амбициозный Ёсинака решил окончательно разделаться с противником и заодно укрепить свой юридический статус. Для этого он добился, чтобы император присвоил ему звание "сэйи тайсёгун", так как теперь варварами считались Тайра - "враги государства". Ёсинака расчитывал получить исключительное право на руководство преданными верховной власти войсками.

 Однако двоюродный брат Ёсинаки, коварный Минамото Ёритомо, собрал собственную армию и уничтожил своего кузена, а затем и род Тайра. Заполнив Японию своими шпионами и окончательно сокрушив оставшихся эмиси, Ёритомо добился, наконец, полной власти над страной. Впрочем, все эти подвиги не принесли ему никакого официального статуса.

 Вспомнив идею своего кузена, Ёритомо в 1192 году добился от императора того же назначения, использовав в качестве предлога свой поход против эмиси. Вокруг своего титула он создал целую государственную машину, параллельную дворцовой и реально управлявшую страной.

 Правительство Ёритомо получило название "бакуфу" ("палаточная ставка"). Первоначально этот термин обозначал полевой лагерь, из которого тайсёгуны древности командовали своими войсками. Европейским синонимом слова "бакуфу" стало слово "сёгунат".
 Сёгунат после Ёритомо

 Со временем титул "сэйи тайсёгун" стал сокращаться до "сёгун" ("полководец"). Поскольку Ёритомо установил его наследственную передачу, титул "сёгун" стали считать исключительной привилегией рода Минамото (фамилии Асикага и Токугава также происходили из него).

 Исключение было сделано только для представителей знатнейшего рода Фудзивара и принцев (синно) - особ императорской крови. Именно поэтому Ода Нобунага и Тоётоми Хидэёси, фактически бывшие сёгунами, официально этим титулом пожалованы не были.

 Автоматически титул "сёгун" не переходил никогда. Каждый раз устраивалась пышная церемония, во время которой император жаловал сёгуну церемониальный меч сэтто - символ военной власти.

 Как и императоры, сёгуны часто теряли фактическую власть над страной. Так, почти все время сёгуната Камакура в реальности страной правили представители рода Ходзё, носившие звание "сиккэн" (правитель). Именно им пришла в голову мысль после уничтожения основной линии рода Минамото использовать в качестве сёгунов-пешек малолетних принцев и мальчиков из рода Фудзивара.

 Наибольшего расцвета сёгунат достиг при сёгунах Токугава, когда роль императорского двора в управлении страной свелась к нулю. Дошло даже до того, что иностранные послы и миссионеры считали сёгунов императорами.

 Система военного правления была полностью ликвидирована в ходе Реставрации Мэйдзи. Последний сёгун, Токугава Ёсинобу, добровольно (хотя и под давлением обстоятельств) передал всю полноту своей власти молодому императору Муцухито (Мэйдзи).
 http://anime.dvdspecial.ru/Japan/shoguns.shtml

 Кендзи Доихара. Маньчжурский Лоуренс, Наркобарон и организатор разведывательно-диверсионной сети, один из архитекторов экспансии японской империи на континент

  Наркобароны со времён опиумных войн определяли судьбы Империй

  "Если Доихара назвать Лоуренсом Маньчжурии, то некоторые могут посчитать это за оскорбление памяти Лоуренса. Однако достижения этого человека по размаху, значимости и результатам превосходят деятельность пяти Лоуренсов", - Р.Сет, сотрудник английской разведки в книге "Тайные слуги".

  Шпионаж издревле считался в Японии делом почётным и благородным, и на японца, съездившего за границу и не привёзшего с собой хотя бы маленького тамошнего секрета, смотрели, по крайней мере, как на чудака. Японцы всегда стремились использовать в качестве шпионов астрономическое количество людей. Парикмахеры, дантисты, фермеры, торговцы, повара и люди сотен других специальностей занимались шпионажем. Офицеру даже высокого ранга не считалось зазорным выступать в роли слуги или рикши, если это могло послужить империи. Зачастую результат такой деятельности был мизерным, ничуть не оправдывая приложенных усилий, но всё равно он шёл в общую копилку и, благодаря массовости таких взносов, приносил пользу.
  «Система превосходной японской тактической разведки составляла значительный фактор в победах японцев в сражениях», — говорится в досье о русско-японской войне, составленном английской разведкой в 1907 году.
  Но победа над Россией стала лишь вехой по пути Японии к завоеваниям. Для успеха на этом пути требовалось создать ещё более централизованную и организованную разведывательную службу.
  Молодой Кендзи Доихара очень рано проявил необыкновенную одарённость в области шпионажа. Бедность его семьи не помешала ему поступить и блестяще закончить Военную академию Генерального штаба. Товарищи по учёбе считали его непревзойдённым мастером маскировки и перевоплощения. Он мог менять походку, похудеть на двадцать килограммов за несколько дней, любил гримироваться и менять своё лицо, как актёр в театре «Но». Доихара в совершенстве овладел тремя китайскими диалектами, не считая официального «чиновничьего» языка, и знал не менее десяти европейских языков. Некоторые утверждали, что его сестра стала наложницей нового императора Ёсихито, что способствовало продвижению молодого офицера по службе.
  В начале 1920-х годов Кендзи Доихара стал секретарём военного атташе в Пекине генерала Хондзе Сигеру. Он сопровождал своего шефа в поездках по стране, изучал Шанхай, Ханькоу, Тяньцзин, Нанкин.
  В 1925 году Доихару перевели в военную миссию в Маньчжурию. Эта провинция занимала в планах японцев особое место. Овладев ею или установив контроль над ней, они могли использовать её как трамплин для завоевания пяти северных китайских провинций. Поэтому деятельность нового резидента в первую очередь была направлена на подготовку аннексии Маньчжурии.
  Но Маньчжурия обладала неплохо подготовленной и вооружённой армией, во главе которой стоял смелый и решительный руководитель Чжан Цзолинь. Он был союзником японцев и ярым врагом Советского Союза, что, однако, не мешало ему думать и о собственных интересах. А заключались они в том, что, будучи прирождённым милитаристом, он не мог довольствоваться властью только над одной провинцией. Ещё в 1922 году он принял участие во внутрикитайской междоусобной войне, и хотя потерпел поражение, но не пал духом — провозгласил независимость трёх восточных провинций, а себя — их правителем. И к тому же решил, что может обойтись и без помощи японцев.
  Доихара взялся за дело исподволь. Он установил связь с организацией «Чёрный дракон» (Кокурюкай), главной опорой японских спецслужб. Целью этой организации было восстановление династии маньчжурских императоров Цин на китайском престоле под японской опекой. Ключевую фигуру в реставрации Цин Доихара наметил сам ещё в 1924 году. Это был Генри Пуи, в то время ещё мальчишка. Он родился в 1906 году и в трёхлетнем возрасте стал циньским императором и последним императором Китая, свергнутым революцией. Доихара держал его в поле зрения и «подкармливал», выжидая подходящего момента.
  Одновременно Доихара не забывал о Китае. Он создал собственные шпионские службы, в которых было много белогвардейцев. Самая крупная из них, «боевая секретная служба», состояла из пяти тысяч бежавших из России вместе с Белой армией уголовных преступников.
  Он прикармливал также огромную армию китайских ренегатов, которую использовал не столько для сбора информации, сколько для диверсий, террора, организации междоусобных столкновений.
  Впервые в новейшей истории Доихара использовал в интересах разведки пагубное пристрастие к курению опиума. Он превратил так называемые китайские клубы в салоны, игорные и публичные дома, а главным образом, опиумные притоны. По его просьбе японские табачные предприятия стали выпускать новый сорт папирос «Золотая летучая мышь», запрещённые для продажи в Японии и предназначенные только для экспорта: в их мундштуках находились небольшие дозы опиума или героина, и ничего не подозревавшие покупатели становились наркоманами. Резиденты Доихары платили своим агентам сначала наполовину деньгами и наполовину опиумом, впоследствии полностью опиумом.
  Вся эта несчастная наркозависимая публика становилась послушным оружием в руках Доихары.
  В 1926 году Доихара, которому надо было убрать Чжан Цзолиня из Маньчжурии, убедил его отомстить Пекину за предыдущие поражения. Тот согласился, выступил походом на Пекин и около двух лет отсутствовал в Маньчжурии. Но его друг, генерал У Сючен, оставленный временным правителем Маньчжурии, попросил Чжана вернуться. На пути в Мукден поезд, в котором ехал Чжан Цзолинь, был взорван, и он погиб. Кто был действительным виновником этой катастрофы — неизвестно: японская или советская военная разведка? Обе были в равной степени заинтересованы в устранении Чжан Цзолиня.
  Теперь надо было создать повод для вторжения японских войск в Маньчжурию. 18 сентября 1931 года один из людей Доихары лейтенант Кавамото устроил катастрофу на железной дороге в районе Мукдена. Эта провокация принесла свои плоды: японцы вторглись в Маньчжурию.
  10 ноября 1931 года была совершена ещё одна провокация. В Тяньцзине сорок китайцев, нанятых людьми Доихары, скорее всего под воздействием наркотиков, напали на полицейский участок. Доихара, воспользовавшись неразберихой, вывел Пу И из «Сада небесного спокойствия», где тот находился под постоянным наблюдением. На японском военном корабле Пу И доставили в Маньчжурию.
  В тот же день лучший агент Доихары Кавасима Нанива, любовница полковника Танаки, вывезла из Тяньцзиня и жену Пу И.
  1 марта 1934 года Пу И был объявлен императором марионеточного государства Манчжоу-Го.
  К этому времени влияние Доихара распространилось на многие города и веси Китая. Он создал разведслужбы в Пекине, Шанхае, Тяньцзине, по всей территории Маньчжурии. Центрами и базой их стали многочисленные японские колонии.
  Вместе с тем за границей этих колоний японские агенты создали разведсети из японских и корейских проституток. Они собирали информацию и передавали её людям Доихары.
  В Маньчжурии агенты Доихары готовили почву для развязывания агрессии против СССР. Между тем Доихара — «Европеец» — находился под наблюдением советской разведки.
  Доихара активно содействовал укреплению сотрудничества с нацистской Германией и её спецслужбами. В 1934 году он установил контакт с германским военным атташе капитаном Ойгеном Оттом, надеясь, что тот поспособствует укреплению японо-германской дружбы (он так и не узнал, что Отт «втёмную» снабжал информацией своего «лучшего друга» Рихарда Зорге).
  Военным атташе в Берлине и руководителем разведслужбы в Европе был друг Доихары полковник Хироси. Заключив с Канарисом соглашение о сотрудничестве спецслужб, парафированное в августе 1935 года, он заложил основу для печально известного «антикоминтерновского пакта» в ноябре 1936 года.
  Тем временем Доихара расширял сферу своей деятельности. Он становится генеральным инспектором авиации, с 1941 года — главнокомандующим 7-й армии в Сингапуре, дослужившись до звания полного генерала.
  В Сингапуре он создал Индийскую национальную армию, поставив во главе её националиста Чандра Боса. При участии этой подпольной армии совершались рейды «коммандос», теракты, велись специальные радиопередачи, направленные на подрыв и развал Британской империи.
  Всего этого союзники ему не простят после 1945 года.


  Первым наркобароном, который подвергся суду международного трибунала, можно считать Кэндзи Доихару.
  Международный военный трибунал для Дальнего Востока был образован 19 января 1946 в Токио (Япония) в результате переговоров между союзными правительствами. В трибунале были представлены 11 государств: СССР, США, Китай, Великобритания, Австралия, Канада, Франция, Нидерланды, Новая Зеландия, Индия и Филиппины. Трибунал провёл судебный процесс над главными японскими военными преступниками. Главного обвинителя назначил главнокомандующий оккупационными войсками в Японии. Всем союзным государствам, находившимся в войне с Японией, было предоставлено право выделить своего представителя в качестве дополнительного обвинителя (фактически этим правом воспользовались лишь перечисленные выше 11 государств). Международный военный трибунал в Токио заседал с 3 мая 1946 по 12 ноября 1948. Токийский процесс - судебный процесс над главными японскими военными преступниками, происходивший в Токио с 3 мая 1946 по 12 ноября 1948 в Международном военном трибунале для Дальнего Востока. Требование суда над японскими военными преступниками было сформулировано в Потсдамской декларации (26 июля 1945); в Акте о капитуляции Японии от 2 сентября 1945 дано обязательство «честно выполнять условия Потсдамской декларации», включая наказание военных преступников.

    Суду были преданы 28 человек. Приговор вынесен в отношении 25, в том числе 4 бывших премьер-министров (Тодзио, Хиранума, Хирота, Койсо), 11 бывших министров (Араки, Хата, Хосино, Итагаки, Кайя, Кидо, Симада, Судзуки, Того, Сигэмицу, Минами), 2 послов (Осима, Сиратори), 8 представителей высшего генералитета (Доихара, Кимура, Муто, Ока, Сато, Умэдзу, Мацуи, Хасимото). Во время процесса бывший министр иностранных дел Мацуока и адмирал Нагано умерли, и дело о них было прекращено, а в отношении идеолога японского империализма Окава, заболевшего прогрессивным параличом, - приостановлено.   В ходе процесса было проведено 818 открытых судебных заседаний и 131 заседание в судейской комнате; трибунал принял 4356 документальных доказательств и 1194 свидетельских показания (из которых 419 были заслушаны непосредственно трибуналом). Подсудимым была обеспечена возможность защищаться на суде, представлять доказательства, участвовать в допросах, каждый из них имел 3-4 адвокатов. Виновность всех подсудимых полностью подтвердилась. После совещания, длившегося более 6 месяцев, трибунал 4 ноября 1948 приступил к оглашению приговора (1214 страниц).  Трибунал приговорил к смертной казни через повешение Тодзио, Итагаки, Хирота, Мацуи, Доихара, Кимура и Муто; Того - к 20 и Сигэмицу - к 7 годам лишения свободы; остальных 16 подсудимых - к пожизненному заключению. Приговор над осуждёнными к смертной казни был приведён в исполнение в ночь на 23 декабря 1948 в Токио.  (Лит.: Рагинский М. Ю., Розенблит С. Я., Международный процесс главных японских военных преступников, М. - Л., 1950). Именно в ходе Токийского процесса были выдвинуты обвинения в тяжких наркопреступлениях. Далее – цитаты из документальной книги «Суд в Токио» (Военное издательство министерства обороны СССР, Москва -1978). Авторы: Л.Н.Смирнов, Е.Б.Зайцев. Л.Н. Смирнов на момент написания книги был Председателем Верховного суда СССР, в Токийском процессе участвовал в качестве заместителя советского обвинителя. «В конце двадцатых – начале тридцатых годов японская пропаганда неоднократно утверждала, что отделение Маньчжурии от Китая явилось следствием стихийного движения самого маньчжурского народа, стремившегося к созданию своего государства. Пу И должен был доказать лживость подобных утверждений.
  Когда следователи союзных держав допрашивали японца Доихара, ему пришлось признать, что, будучи мэром Мукдена, он получил поручение от командующего Квантунской армии Хондзе убедить бывшего императора Китая и последнего из императоров маньчжурской династии Пу И принять роль марионеточного правителя Маньчжоу-Го. Хондзе также приказал передать Пу И, что «Квантунская армия будет привествовать его», что и было сделано.
  По словам Доихара, экс-император прекрасно понял, что в действительности означает такое предложение. Доихара также заявил на процессе следователю, что Итагаки рекомендовал ему не прибегать к силе, чтобы добиться переезда Пу И из Тяньцзиня в Мукден.
  Допрашиваемый Трибуналом экс-император показал, что еще до его восхождения на престол в оккупированном японцами Мукдене существовала автономистская китайская организация под названием «местный комитет по сохранению мира». Она была создана японцами, и одним из активных ее членов являлся известный японский шпион, мастер провокаций и интриг Доихара, в то время мэр Мукдэна. Пу И показал, что Доихара оказывал большое давление на китайских чиновников, которые остались в Мукдене «с целью организации там марионеточного режима». По этому поводу Доихара был с визитом и у него, но Пу И предложение отклонил. Естественно, что экс-императора тут же спросили, почему во время «маньчжурского инцидента» в 1931 г. Он перебрался из Тяньцзиня, где жил с 1924 года, в Маньчжуцрию, в Порт-Артур, поближе к Мукдену. Пу И разъяснил, что решился на переезд потому, что вокруг него стало происходить «очень много подозрительных событий… шла целая серия угроз и террористических актов» и он стал опасаться за свою жизнь.
  Один из обвинителей китайский судья Ни, ведший перекрестный допрос друга и партнера Доихара по скамье подсудимых Сэйсиро Итагаки, спросил последнего – чья инициатива была по созданию в Китае марионеточного режима. Итагаки рассказал, что Квантунская армия командировала Доихара в Северный Китая для организации марионеточного режима, но не по собственной инициативе, а лишь после консультаций с центральными военными властями в Токио. На вопрос: зачем японцам нужен был марионеточный режим не только в Маньжчурии, но и в Северном Китае? Последовал ответ, что требовался крепкий, а главное, глубоко эшелонированный тыл. – Против кого? – вновь последовал вопрос. – «Основные цели Квантунской армии всегда были направлены на север – против Советского Союза», – отвечает Итагаки. Именно Кэндзи Доихара пришла дьявольская мысль использовать наркотики как оружие агрессии для покорения других народов, и притом бескровного покорения. И это «оружие» агрессии было успешно применено для покорения сперва Маньчжурии, а затем Северного, Центрального и Южного Китая. Наркотизация основных районов Китая была подобна войне, но войне особого рода. Это своеобразная война беззвучно развёртывалась в мертвящей тишине опиумных и героиновых притонов, густой сетью покрывшей города и сёла. Её жертвы не кричали и не стонали, они не проливали кровьл, не пугали и не возмущали воображение окружающих страшным видом своих ран. Они умирали тихо и постепенно, и не на поле брани, а прямо в собственных домах. Умирали духовно за много лет до фактической смерти. А главное, эти живые трупы, лишённые воли – основного качества, необходимого воину на поле сражения, не были опасны как потенциальные солдаты противника. В этой страшной войне не было ни разрушенных городов, ни сожжённых деревень. И что весьма важно, агрессор, добиваясь своей цели, не нёс военных расходов, наоборот, он получал огромные доходы. Помимо всего, созданная японцами густая сеть притонов являлась благодатной почвой для возникновения другой сети – разветвлённого шпионажа. Да, тихая война целиком отвечала девизу старого разведчика Доихара: лучшее из лучшего есть разгром и подчинение противника без единого сражения! На трибуне судья Сян. Он гневно произносит свою вступительную речь:
  - Использование опиума и других наркотиков японскими лидерами – часть плана покорения Китая. Это было оружие, подготавливающее агрессию в Китае и помогающее ей. Это было нарушением обязательств, которые Япония взяла на себя, подписав международную конвенцию, относящуюся к борьбе с наркотиками. Мы докажем, что во всех районах в авангарде японской вооружённой агрессии шли японские агенты, как военные, так и гражданские, которые проводили незаконную торговлю опиумом и другими наркотиками в огромных масштабах. Торговля шла во всех районах Китая. Эти агенты ввели производство героина, морфия и других производных опиума там, где раньше их не знали. Короче говоря, доказательства покажут, чтоторговля опиумом и другими наркотиками финансировалась японцами в двух целях: подорвать выносливость китайского народа и его волю к сопротивлению, получить основные доходы для финансирования японской военной и экономической агрессии. И всё это действительно было показано и доказано обвинителем. Вот капитан Сандусский цитирует ноту США Японии от 1 июня 1939 года, обвиняющую агрессора в наркотизации тех районов Китая, которые находились под контролем японских войск, а следовательно, и в грубом нарушении международной конвенции по борьбе с наркотиками, которую в числе других государств в 1931 году подписала и Япония… А вот официальный доклад, выпущенный министерством внутренних дел Маньчжоу-го, согласно которому на 30 миллионов жителей более 9 миллионов (около одной трети всего населения!) являлись постоянными опиокурильщиками, причём 69 процентов всех наркомианов (свыше 6 миллионов человек!) были людьми моложе тридцати лет. Так агрессоры пытались морально и физически разложить нацию, её цвет и надежду, дабы свести к нулю способность к сопротивлению. Зато касса правительства ПУ И и касса японского казначейства, как свидетельствует тот же доклад, каждый год пополнялась на 500 миллионов долларов. Сандусский доказывает, что всё это результат планомерной политики японского правительсва. Так, согласно решению кабинета министров от 11 апреля 1933 года, был санкционирован свободный перевоз опиума-сырца из Кореи, тоже являвшейся японской колонией, в Маньчжурию: правительству ПУ И не хватало сырья для производства наркотиков… На стол суда ложится ещё один документ от 12 июня 1937 года. Это доклад комиссии Лиги Наций, призванной бороться с распространением наркотиков. Комиссия констатирует, что в районах, находящихся под властью национального правительства Китая, значительно улучшилась борьба с наркоманией, а затем указывает: «когда мы попадаем в провинции, которые находятся под контролем или влиянием японцев, мы находим совершенно другое положение вещей. В трёх северных провинциях (в Маньчжурии) площади, предназначенные для посевов мака, увеличились на 17 процентов, если сравнить с 1936 годом.  Так выглядела политика наркотизации Маньчжурии. Вот отрывки из доклада атташе американского казначейства в Шанхае о поездке в Фучжоу:  «Проходя по этим переулкам, вы увидите опиокурильни на каждом шагу. Вот ещё одно, довольно своеобразное, объявление: Лучший персидский опиум, подготовлен специалистом. Цена – десять центов за 1/10 таэля. Обслуживают красивые официантки. Во всех этих опиокурильных помимо опиума продают морфий и героин». Эти данные пополняет в своей докладной от 11 марта 1940 года американский генеральный консул в Кантоне: «В городе имеется 329 разрешённых опиокурилен и, возможно, 2100-2200 тайных. Ясно, что продажа  опиума контролируется, а употребление его поощряется отделением специальной службы японской армии… можно с уверенностью сказать, что продажа наркотиков будет продолжаться и поддерживаться как наилучший имеющийся в распоряжении источник лёгкого и беспрерывного притока фондов в казну армии». Организационная структура, созданная для наркотизации Китая, непрерывно совершенствовалась… Обвинение заканчивает предъявление документов, подтверждающих политику наркотизации, и эти немые свидетели уступают своё место свидетелям живым. Вот показания Ку Ю-сана: «Я был управляющим двумя опиумными притонами в Пекине с мая 1944 года до января 1945 года. Насколько я знаю, в Пекине во время японской оккупации было 247 опиумных притонов, 23 тысячи зарегистрированных и легализованных наркоманов, 80 тысяч незарегистрированных наркоманов в 100 тысяч людей, которые случайно приходили курить опиум. Через несколько месяцев после японской оккупации продажа опиума была легализована… Все опиумные притоны получали приказы от японской жандармерии. Ни одному японцу не разрешалось курить опиум. Количество наркоманов после оккупации увеличилось в десять раз». И наконец, оглашаются выдержки из показаний, данных верховному суду Китая в Нанкине министром внутренних дел марионеточного правительства Ван Цзинвэя – Мэй Цзэ-ином: «Торговля опиумом в Китае являлась обычной политикой высокопоставленных чиновников японского правительства». Так красивые цветы мака служили делу агрессии, и обвинитель – судья Сян – в своей заключительной речи подтвердил, что патент на это изобретение по праву принадлежит Кэндзи Доихара» («Суд в Токио», стр.124-131).
  22 декабря 1948 года ровно в 24 часа во дворе тюрьмы Сугамо в Токио началась казнь. Через тридцать минут все было кончено. Главные японские военные преступники Тодзио, Хирота, Доихара, Кимура, Мацуи, Муто, Итагаки были повешены в присутствии членов союзного совета для Японии.
  Приговор привёл в исполнение американский сержант Джон Вуд, тот самый, который выполнял аналогичную миссию в отношении главных немецких военных преступников, осуждённых в Нюрнберге.
  На горе у города Нагоя стоит памятник, где в числе имён семи самураев-мучеников высечено и имя Кендзи Доихары.
  Обращаясь перед казнью к священнику, Доихара сказал: «Хвала Будде, что я ощущаю, как смерть, которая ожидает меня в полночь, затрагивает кого-то другого… потому что не существует никакой разницы между жизнью и смертью…».
  Это были его последние слова.

 На фото: автор этих строк после переговоров с официальной делегацией Хэппи Сайенс Группы Рюхо Окавы в июне 2015 года в Санкт-Петербурге.