Мишка и другие -1

(воспоминания очевидцев)

04 апреля,  Миша

Честно говоря, мне эта так называемая квартирка  давно уже стала казаться тесной. Хотя, конечно, некоторые положительные моменты проживания есть. Плаваешь в ней, как цыпленок в бульоне, делать ничего не делаешь, а только растешь себе да о жизни думаешь. О всякой – и о прошлой, и о будущей, и вообще - о жизни. Странные эти люди: думают, что я и вправду только сгусток материи, эмбрион хренов, и все время забывают, что у меня еще и душа есть, причем, бессмертная! И пока я тут плаваю, я как раз о жизни своей гораздо больше понимаю, чем те, кто снаружи. Я все слышу, вижу и помню, например, точно знаю, кто я и откуда. Только вам не скажу. Не положено. Слышу и вижу я тоже как-то особенно, мне для этого глаз и ушей не надо, я просто мысли и окружающую обстановку прочитываю и выводы делаю.

Семью я себе на этот раз выбрал вполне приличную. Не без закидонов, конечно, но в целом, жить можно. Главное, все тут меня ждали и хотели. С самого первого дня, как я воплотился в мамин животик! И все мои выверты терпели, особенно мама, которой от меня особенно доставалось: то тошнота, то болячки всякие, да носить меня ей приходилось с утра до вечера. А потом я еще ногами научился пыряться, хулиганить, но мама не сердилась, - радовалась даже! И музыку мне хорошую включала - Моцарта, Чайковского. Очень я люблю эту музыку слушать. И еще она со мной разговаривала, как с настоящим человеком. Приятно, когда с тобой по-человечески, а не как с эмбрионом!
 
Папа тоже ничего попался, трепетный такой. Я у него первенец, поэтому он души не чает от радости, что у него скоро сын появится. Правда, о том, что я мальчик, ни он, ни мама понятия не имеют. Они на все согласны. Даже на мальчика. И даже имена давно мне придумали, по этому поводу не ругались – или Миша, или  Вика. Папа вообще с мамой никогда не спорит, слушается ее, потому что мама у меня самая умная и самая добрая.

Зато бабушка моя  – туши свет! Очень непредсказуемая. Она больше всех мне радуется. Бабушки всегда своих внучат очень любят больше, чем детей. Но мою маму она тоже очень любит. Мне это нравится. Когда все друг друга любят, можно любые трудности пережить. Характер у бабушки, взрывной, неуправляемый, но мне, как Овну, это очень даже по душе:  с такой не соскучишься. Со мной тоже, не соскучишься, я ведь в год Красной Собаки родился, да еще на растущей Луне, да еще ровно через неделю после полного солнечного затмения. Там, откуда я пришел, мне столько заданий надавали, что уж и не знаю, справлюсь ли. Только крутись! А еще я родился перед самым закатом Солнца, пока небо было еще светлым. Брамин, значит. Придется к религии отношение иметь - самое непосредственное.  Но об этом позже.

Короче, с бабкой мне тоже повезло. Попадать от нее, конечно, мне будет, но только за дело, зато она работящая и обязательная, за мной усмотрит. С ней не забалуешь, но если по-хорошему, то с ней очень даже неплохо можно будет поспорить - поругаться даже!  Мама моя ругаться не умеет, а папа - умеет, но мне он воли не даст, а мне, как Овну, совершенно необходимы бурные дискуссии и эмоциональные разрядки. И потом бабушка много чего за свою жизнь прочитала передумала и, много чего мне порассказать сможет, когда я подрасту и уже забуду все, что сейчас и без нее знаю.

А пока я  бултыхаюсь я в своей тесной квартирке и уже в который раз слышу, что пора, мол, мне и честь знать -  все сроки вышли. Особенно мамина врачиха нас донимает:, можно подумать, она лучше меня знает, когда мне пора жизнь менять! Даже пригрозили, что в больницу положат и начнут меня насильно вытуривать. Точь-в-точь, как это было с моей бабкой, когда она маму ждала. Бабка, правда, тогда на уговоры врачей не поддалась, сама управилась, а моя послушная мама уже пообещала, что 10-го апреля сама в больницу прибудет. И тогда я решил: не дождутся!

05 апреля,  мама

В моей жизни довольно часто случается так, что накануне самых важных событий я чего-то не добираю. В данном случае -  сна: я очень мало спала в ту последнюю ночь нашего совместного с Мишкой существования. Утром, покидая своего врача в женской консультации, я точно знала, что больше сюда с «животиком» не приду. Наверное, я уже предчувствовала, что главное событие девяти долгих месяцев вот-вот случится. Врач выписала мне направление на дородовое отделение, но Миша, как и я, не желал постороннего вмешательства в нашу с ним личную жизнь, и начал действовать.

Дома около 14 часов я почувствовала себя плохо. Поначалу, я не придала этому большого значения, тем более, что еще не все мои дела были закончены – не дочитан до конца ногомудрый Бенжжамин Спок. Но к 15 часам стало ясно, что ехать пора – у меня отошли воды и сомнений в том, что эта периодическая боль в позвоночнике – действия моего Мишутки, уже не оставляла сомнений. Мама вызвала скорую. 

Мама давно уже называла мой большой живот «Мишкой», хотя до самого последнего момента я так не знала, кто в нем находится. По дороге в больницу я об этом не думала - я думала о себе. И еще я радовалась, что этот долгожданный миг встречи наступит днем, а не ночью, и что, он случится в 8-ой лунный день, а не в девятый, который считается сатанинским. Миша тоже не хотел рождения в такой день: он трудился так активно, что я не успевала дух перевести в коротких перерывах между схватками. Наконец, наскоро попрощались с мамой в приемном покое, я оказалась в родильном боксе № 508. Как говорится, где сеяли, там и пожинаю! По странному совпадению, школа, где я познакомилась с Мишкиным папой, тоже носила номер 508.

Пока мой малыш трудился в моем теле, я успела позвонить маме на трубку и узнала, что мой супруг  находится в роддоме, куда он прибежал по маминому звонку с работы!  Отлично! У  меня есть надежная опора в лице моих близких!

Каждые 2-3 минуты малыш ввинчивался головой в мой таз , стараясь расширить себе проход,  давая мне расслабиться на очень короткий промежуток времени. О, как же мне хотелось заснуть в этот небольшой перерывчик! Спать хотелось так, как никогда на свете, но спать было нельзя. И еще ужасно хотелось пить, будь моя воля, я бы бочку воды, кажется, выпила!

Мы с Мишкой трудились вместе - и душою, и телом.  А еще нам очень  акушерка Наталья Ивановна, которая подсказывала нам, как дышать, как сохранять силы и по возможности уменьшать боль, подбадривала меня, когда мне приходилось совсем плохо. Только к девяти часам вечера Мишкина  работа подошла к концу и началась моя: я  начала тужиться. Врачи, то хвалили меня, то ругали, но у меня ничего не получалось! Тогда я собрала все свои силы и…  неожиданно увидела маленькую черную головку ребенка, неизвестно каким образом появившуюся из меня! Я испугалась и пришла в смятение: вот он, тот, кто так долго брыкался в моем животе и жил там своей жизнью! Потом он появился весь полностью и оказался на моем животе – туда его положили врачи. Малыш  был маленьким, скользким, но теплым и приятным – было щекотно и страшно. Восторг и испуг! От охвативших меня эмоций я начала повизгивать, и врачи забрали у меня Мишку, чтобы я его не испугала. Хорошо помню, как активно ерзали его ручки и ножки по моему животу почему-то молча. Я хотела спросить врачей, почему же он не кричит, и тут услышала его голос. И еще я увидела, что у меня родился действительно Миша, а не Вика, как мечтали мы с мамой. Потом я  наблюдала, как моего Мишку мыли под краном и отнесли в другой конец зала для осмотра, измерения и одевания. Как мне сказали,  малыш был очень большой: длиной 54см, а весом целых 4кг и 100г! Цифра повергла меня в шок, - хорошо, что я не знала о ней раньше! Как я смогла, такая маленькая, родить такого гиганта? «Мишаня - богатырь!» - сказала мне Наталья Ивановна, и меня охватила гордость от ее слов. Потом все врачи вышли, и мы с Мишаней остались одни: я на родильном столе, а одетый в ползунки Мишаня - на пеленальном столике. Он начал попискивать- ворчать. Чисто интуитивно я начала с ним разговаривать и, как мне показалось, мой голос его успокоил. Ввернувшимся врачам я пожаловалась, что Мишаня плакал, но Наталья Ивановна сказала, что он – живой, поэтому  и подает голос, как и положено живому человеку!

И тут оказалось, что роды у меня  не закончились: изгнание последа все еще не произошло. Врачи снова начали меня мучить, давить на живот и заставлять тужиться - ничего не происходило. Прошло пятнадцать минут. «Придется извлекать послед под наркозом», - сообщили мне. Мне это не понравилось, я сделала еще несколько бесполезных усилий, а потом подумала, что слишком измучена. Хотелось  заснуть и довериться врачам: сил у меня больше не было. Пришел анестезиолог. Я погрузилась в необычный мир удивительных видений и начала в нем свое путешествие.

В тот же день, Миша

Приехав в мамином животе с прогулки, я решил действовать. Силенок у меня накопилось много: парень я хоть куда - тяжеленький, поэтому решил не мелочиться, а сразу же начинать движение на выход с вещами – с пуповиной и прочими приспособлениями. Наивная мама все еще не догадывалась, с кем имеет дело, она все еще надеялась на девочку. А бабушка уже не надеялась: она уже третий месяц звала меня  Мишкой испрашивала маму, не сильно ли я там балуюсь. Уже и угол для меня  свободный в своей комнате присмотрела!. Мне ее настроение нравилось, на угол посмотреть захотелось: что я там буду делать?  Поэтому днем, 5 апреля я начал ввинчиваться головой вниз. Что тут началось - лучше не спрашивайте! Стон, визг и скрежет зубовный! И маме плохо, и мне не весело. Но назад ходу уже нет.  Мама с бабушкой разволновались, разохались, скорую помощь вызвали, акушерке Феньченко позвонили: едем, мол, встречайте! И поехали. Тут и папа подкатил к нам: он  думал, что пора уже со мной знакомиться. Папы, они такие - им все подавай сразу!

Дальше у меня было масса разной неотложной работы, растянувшейся на семь часов - не до воспоминаний! Аккурат в 21 час. 28 мин. я окончательно выбрался из маминого живота. Выглядел я не самым лучшим образом: весь красный, скользкий, с длинными черными волосами на голове и с огромными мужскими достоинствами - смотреть страшно! Плюхнули меня прямо на мамин живот, чтоб я немного успокоился. Она, хоть и уставшая была, глянув  на меня, похоже, испугалась: это ж надо, какое чудило красное выкатилось! Потом меня помыли, взвесили, промерили и удивились: эка, богатырь! В смысле, мышь родила гору!

На воздухе было непривычно холодно, но добрая тетка Наталья обо мне позаботилась: надела на меня распашонку, подгузник на животике застегнула и запихала меня в новые ползунки цвета кофе с молоком. Для пущей важности она еще и красненькие вязаные башмачки на ноги нацепила! Так-то оно лучше! Немного поорав, чтобы про меня не забывали, я услышал издалека мамин ласковый голос и  успокоился, уснул. Я слишком устал от приключений. 

В тот же день, бабушка

Отвезла я свою доченьку в родильный дом, перекрестила на дорожку и засобиралась домой. Сиди не сиди – пока время не подойдет, Мишка мой на свет не родится. Машеньку жалко, да как ей поможешь: и рада бы, да за нее не родишь! Тут мой  зять подоспел - у него  тоже душа не на месте! Пошли из роддома  домой - пешочком. Наш, №9, находится от нас относительно недалеко - всего в четырех автобусных остановках.

Дома мне, конечно, не сиделось. В тот день в нашей Чесменской церкви покаянный канон Андрея Критского служили в честь святой Марии Египетской. Служба эта долгая, красивая, с почти непрерывными земными поклонами и чтением множества псалмов. «Пойду-ка я помолюсь за мою доченьку!», - подумала я. Может, ей Бог поможет! Так и сделала. В церкви купила толстую свечу и поставила ее перед иконой Богородицы В Родах Помощнице, той самой, образ которой я подарила дочке в начале беременности, чтоб Маша взяла ее с собой в родильный дом.

Служба длилась до девяти часов вечера. От постоянных поклонов болели и ноги, и спина, но на душе было радостно: я тоже трудилась вместе с Машей - на своем поприще. Подходя к дому, подумала: «Надо же, десятый час, а небо совсем светлое, хоть и за облаками. Впрочем, не удивительно, если бы не недавний (26.03.06) переход на летнее время, то сейчас было бы всего половина девятого, к тому же -  белые ночи на носу. Вот бы Машенька успела родить до захода солнца!».

Но от Маши звонков ни на мою, ни на Шурикову  трубку не поступало. Мы сидели с ним по своим комнатам и нервничали. А без пятнадцати двенадцать раздался звонок городского телефона. Это была Наталья Ивановна. Она поздравила меня с внуком, который появился на свет 21 час 28 мин., как раз тогда, когда я возвращалась домой из храма. То есть, в последние, самые трудные для дочери часы я, возможно, помогала ей своими молитвами. И ребенок успел родиться  до захода солнца, как положено людям из варны брахманов! Параметры новорожденного потрясли и меня, и Сашу. Хорошо, что все самое трудное было уже позади…

Всю беременность я больше мечтала о внучке,  хотя  нарочно называла Машин животик «Мишкой». Когда-то я сама очень хотела Мишку, а у меня родилась Маша. Теперь все получилось наоборот. А может быть, просто исполнение моих  желаний всегда запаздывают? Ну, Мишка, так Мишка. Мальчики и умнее, и интереснее: с ним хотя бы будет о чем поговорить! И на матерей они чаще, чем дочери, бывают похожи. Надо сказать, что я появлению Мишки нисколько не огорчилась. Новая жизнь во всем должна быть новая. И, к тому же, теперь, наконец, прервется наша женская семейная линия: в первый раз за три поколения у нас в доме появился свой – родной - мужчина! Будет у нас свой защитник, хозяин, наша опора и гордость! И Машина семья укрепится: мальчикам нужен отец. Богу виднее, как лучше.

Пока я разговаривала с Натальей Ивановной по телефону, Шурик стоял в коридоре. Слушал. Я сообщила ему подробности. Порадовались. Чтоб не радоваться впустую, пошла и налила по рюмочке вишневого ликера. Мы с зятем чокнулись и выпили за малыша. Все вроде замечательно. Только я все равно разволновалась и всю ночь так и провалялась без сна. Не заснуть было.

В тот же вечер, мама

Началось мое наркотическое путешествие. Абсолютно не помню, как произошел переход из мира реального в мир таинственный. В том, другом мире я видела врачей, которые проделывали надо мной свою работу, правда выглядели они несколько абстрактно. Я тоже была некоторым абстрактным существом. Мое Я можно было бы назвать душой, которая путешествовала. Многое из этого путешествия уже стерлось из моей памяти. Вот  длинный коридор, напоминающий по форме трубу, поскольку в нем не было ни пола, ни стен, ни потолка, все было обтекаемо, кругло. Труба была мягкой и светлой, передвигаться по ней было очень приятно, я не шла, а стремительно летела по нему. Ног и вообще тела у меня не было. По форме коридор напоминал американские горки – то  вверх, то вниз, то резко вправо или влево. Коридор сам двигался и изменял форму и фактуру стен, которая  напоминала мягкие надувные шарики. Иногда я находила себя непосредственно в этом коридоре, иногда видела его со стороны и даже сразу несколько коридоров, которые переплетались между собой, но каждый имел собственный путь, не смыкающийся с другими. Я плавала по ним и в некоторых из них видела близких мне людей. Я прекрасно помнила, что я – это Маша, помнила всю свою жизнь и то, что только что родила сына.

В этих коридорах я видела своего сына, саму себя и маму, а мужа почему-то не было. Сын был  маленьким грудным ребенком, но при этом он оставался абстрактным и плавал в каком-то нереальном пространстве. Маму же я видела более отчетливо. Помню выражение ее лица - напряженное, сосредоточенное, тревожное. Она волновалась за меня – я почувствовала это на каком-то интуитивном уровне. Мне хотелось ее успокоить, но это было не в моих силах: я была только сторонним наблюдателем. Саму себя я почему-то увидела с двумя косичками и в теплом светло-бежевом халате с кленовыми листьями. Именно так я выглядела в последние месяцы своей беременности, только в туннеле я была уже без живота. Встречая своих родных, я как будто переживала их жизни – мамину, свою, будущую жизнь своего сына, я поочередно была каждым из них и одновременно отстранялась от них. Даже глядя на себя, я просто видела человека со своей внешностью, видела себя со стороны и  оценивала, как другого человека, не связанного с моим Я.

В тот момент передо мной как будто ставился  выбор – в чье тело мне возвратиться? Мамино тело показалось мне слишком занятым самой мамой, которая была слишком напряжена и обеспокоена. В тело собственного сына войти было очень легко, но что тогда случится с моим настоящим сыном? - думала я. Мне захотелось не быть им, а видеть, как он растет и развивается, да и мужчиной я совсем не хотела быть! После встреч с близкими и осознания их сущности я поняла, что хочу остаться самой собой, чтобы узнать себя в новой роли матери. Мне обязательно нужно было поскорее вернуться к моим родным. И я снова куда-то полетела по движущимся туннелям, пока не увидела свое тело в родильном зале.

Несколько раз я на миг входила в него и снова его покидала. Из какой-то легкости и мягкости (наверное, именно ее чувствовал мой Мишутка, плавая 9 месяцев в моем животе) я вдруг резко погрузилась в свое тело, меня очень сильно тряхнуло, и я почувствовала тяжесть во всех конечностях и боль в животе. Несмотря на неприятные ощущения, я обрадовалась, что вернулась и скоро смогу снова увидеть своих родных, а пока надо терпеть. И я терпела. Тело было, как будто целиком покрыто тяжелым металлом, все вокруг – острое, холодное и металлическое, вокруг меня находились равномерно распределенные, симметричные окна и двери, а над головой - яркий осветительный прибор. На самом деле в родильном зале ничего такого не было. А потом я увидела себя уже в реальном, знакомом мне родильном зале, где все вокруг, включая и меня саму, выглядело темно-сером, почти черным.

Кажется, ко мне  подошла моя акушерка, и я попыталась с ней заговорить. Голос показался металлическим, было совершенно непонятно, какова его громкость. Акушерка сказала, что все позади и что все хорошо. Потом я поняла, что лежу под капельницей, но соображала я все еще очень плохо. Наталья Ивановна, пришедшая меня навестить, заметила, что наркоз, действующий нормально на обычного человека, для меня оказался слишком сильным. Потом я уснула и проснулась к полуночи. Мне показалось, что прошло очень много времени, но оказалось, что после рождения Миши прошло всего два часа. Акушерка, еще раз пришедшая меня навестить, сказала, что пора позвонить домой, чтобы порадовать близких. Говорила я еще с трудом и долго пыталась объяснить, где находится моя трубка. Наталья Ивановна попросила сказать ей номер нашего городского телефона. Мне было жаль, что главную новость сообщит она, а не я, но с учетом моего состояния, я поняла, что это – наилучший выход.

Все это время мой Миша, оказывается, находился в этом же зале: он очень устал и крепко спал, не подавая голоса. Мне показалось, что я очень долго лежу на родильном столе, ожидая отхода от наркоза. Наконец пришла незнакомая пожилая женщина и, не цацкаясь со мной, перевалила меня на каталку, переложив  на нее мои вещи, поворчала и ушла. Мне было грустно, что вместо моей акушерки и врачей, семь часов находившихся вместе со мной, мной занимается эта чужая «злая тетя». Мне очень хотелось поблагодарить врачей за заботу и внимание, особенно мою Наташу, ставшей для меня в эти часы такой близкой.

И тут Наташа пришла еще раз, и мое настроение сразу же улучшилось. Наташа принесла Мишу, и в первый раз я приложила его к груди. Несмотря на свой вес, он показался мне таким маленьким, личико сморщено, все в складочках, глазки закрыты, - разобраться, что к чему, было сложно. И все-таки, мы снова были вместе, в обнимку друг с другом на одной каталке мы поехали на 4-ый этаж в палату № 401. В палате, где уже находились две родильницы, меня перевалили на кровать, а Мишутку на эту ночь забрали в специальное отделение – я еще не в состоянии была ухаживать за ним сама. Несмотря на усталость и волнения от пережитого, я никак не могла заснуть, прокручивая в голове все события дня. Мне очень хотелось прочитать сообщение с мобильника и самой позвонить маме и Саше, но мобильник лежал далеко, а я не в силах была его достать. Потом в палату привезли четвертую родильницу, и наша палата оказалась полностью заполнена. С завтрашнего дня, подумала я, у меня начнется новая жизнь, где мы с Мишкой снова и навсегда будем вместе, а пока – утро вечера мудренее!

Продолжение см. http://www.proza.ru/2015/06/19/1658