город

Город



Я был последний. Дверцы плотно закрылись, и мы поехали.
Омертвелые поля не радовали глаз, чахлые деревца жалостно протягивали к нам свои голые ветви. Небо опухло тучами и заслонило горизонт.
С трудом продираясь сквозь щели свинцовых гигантов, автобус вышел к городу. Настороженный и угрюмый, встретил он нас.
Бесконечные улицы пропадали вдали, по краям их дома зияли чёрными глазницами окон. Ни занавесей, ни цветов, ни улыбающихся лиц — пустые и наглухо закрытые, они угрожали своим безмолвием.
Автобус шарахался из улицы в улицу, разыскивая последних жителей во имя их же спасения. Никто не встречался нам на нашем пути. Уныние и горе обдавали зловонием, повсюду стелился ядовито-зелёный дым, затрудняя обзор.
Неожиданно далеко от нас мрачное ущелье домов взрезал луч света и исчез. Мы осторожно, опасаясь внезапной атаки, последовали туда. Серые стены домов разъедали багровые потёки.
И вновь блеснуло уже над домами слева, и это вселило в нас надежду, по проулку мы ринулись в ту сторону, не думая о собственных судьбах.
Небольшая городская площадь с молчащим запылённым фонтаном явилась нашим глазам, мощный поток солнечного света оберегал её от тьмы наползающих туч. По ней безучастно ходили люди: женщины, дети, мужчины, старики, человек тридцать, наверно.
Мы вышли, но никто не бросился навстречу, никто не спешил нас признательно обнять, никто не восклицал благодарно. Лишь дети, сдерживая волнение, встревоженно показали нам на несколько открытых окон на шестом и седьмом этажах. Мы отчаянно взобрались туда и шестами навечно закрыли их, чтобы ничто не могло вырваться и погубить уцелевших.
Спасение завершалось, оставшиеся в живых занимали в автобусе места, мы торопились, тучи смыкались, и солнце пропадало.
Словно прощаясь, я взглянул на верх небоскрёба и замер.
Тучи на какое-то мгновение разошлись. Там, на крыше сидел человек с раздувшейся до чудовищных размеров головой. От боли он раскачивался, ужасали кровоточащие нарывы на бледном лице, а огромные глаза страдальчески обращались то к небу, то к нам, иногда с мукой во взоре обводил он весь город.
— А как же он?! — воскликнул я.
— Он последний больной, он не знает, что ему делать. Хочет покончить с собой, броситься вниз, но тогда всё, что в нём, распадётся и уничтожит людей, потому он не имеет права убивать себя, — тихо проронила девочка.
Мы покидали город, а сердце сжималось.
Миновали заслон из туч, миновали поля, несчастные деревья остались позади, засияли зелень лугов, голубое небо и белые ясные стены нашего города. Облегчённо и со слезами на глазах первый раз за этот день мы обнялись.
А как же он, тот человек на крыше?
Не томите себя, просто не говорите об этом, даже своей душе.