Глава 9. Красная Арена

Глава 9. Красная Арена

Пятая пустая чашка из-под кофе стояла в раковине и ждала часа, когда я наконец ее вымою. Босс всегда ругался, когда я забывал убирать за собой посуду, но сейчас мне хотелось разбить все дорогостоящие французские сервизы в доме Киллиана.
Прошел месяц с тех пор, как я позвонил русской Наташе, и она с радостью согласилась приехать. Прошел целый долгий месяц с тех пор, как я расстался со своей возлюбленной Линой. И прошел долгий чертов месяц, как я безмолвно наблюдаю за приготовлениями босса к поездке в страну рыжеволосых людей и зеленых холмов.
Неделю назад он уехал, оставив на меня всю грязную работу, которой я и так постоянно занимался, будучи не один. Я отслеживал его положение по GPS каждый день и иногда докладывал о перемещениях его цели...или...

Или вернее, добычи?

Мне по договору было запрещено обсуждать с боссом его жизнь и высказывать открыто свое мнение, только в исключительных случаях: если Киллиан сам захочет обсудить со мной что-то.

Но последний месяц он был молчалив больше обычного, часто срывался на мне, начал курить и употреблять виски в ненормальных количествах. К слову говоря...мой босс перманентно вел здоровый образ жизни, следил за собой, ровно заправская модель журнала мужской моды и всегда пил кофе и чай с молоком, объясняя это заботой о костной системе. Все это кажется мне сплошным нарциссизмом, хотя в свои тридцать два года он выглядел гораздо подтянутее и привлекательнее меня. Моя бывшая девушка однажды обедала с нами и всю трапезу краснела и не поднимала глаз на него, то и дело смущенно переглядываюсь со мной. Я был шокирован ее поведением, но отнюдь не из-за ревности: Лина была бойкая и смелая на язык, и стеснение, а уж тем более смущение - ей были чужды. Однажды она даже послала мою бабулю, когда та пыталась положить ей в тарелку еще рисового пудинга, который Лина на дух не переносила. А тут...вместо моей уверенной, самодостаточной и умной Лины рядом сидела какая-то блеющая овечка, что-то бормочущая в ответ на его вопросы о роде занятий и хобби. После обеда мы поговорили, и она призналась, что по ее телу бежали мурашки от одного его присутствия. Я напрягся, понимая, что, ну да...я очкарик с худыми белыми руками и безволосой грудью, а он...Но она отмахнулась.

- Ты не понимаешь. Я разбираюсь в разных типах мурашек, дурачок ты...! Я настоящий мурашкофил! Есть мурашки волнения, когда ты сидишь и ждешь очереди в кабинет стоматолога или на важный экзамен. Есть мурашки радости ожидания...такие я испытываю, когда жду тебя у места встречи, а ты опаздываешь; но бывают, и традиционные мураши от привычного нам возбуждения...это неконтролируемые эмоции и каждому человеку они знакомы. Но для меня существует еще один тип мурашек...Они бегут по твоей спине, когда на тебя несется во все опор разъяренная собака, свирепый тигр; когда человек, боящийся высоты попадает на крышу небоскреба...когда…когда... - она запнулась, переводя дух, теряя нужные слова.

- ...Это страх...мурашки страха... - предположил я, и оказался прав. Она отвернулась и долго молчала, пока я провожал ее до дома. Возле порога она нежно обняла меня, поцеловала и деликатно спросила, могу ли я уволиться с работы.
Конечно, я покачал головой. Я с радостью бы поменял работу, но босс привязал меня к себе миллионами путов. Договор о неразглашении сведений, угрозы, большая...нет...очень большая зарплата, на которую я могу позволить себе многое, но не позволяю, так как большие траты могут вызвать подозрения у общества и трудовой службы. По всем документам я работаю простым менеджером по продажам за среднюю заработную плату белого воротничка в фирме по производству английских канцелярских товаров. Никто не придерется: Киллиан на самом деле заказывает все ручки и степлеры в Англии, которые лежат у него в картонных коробках в гараже.
Иногда я сам себе напоминаю дешевую опытную шлюху...Она много лет посвятила себя этому поприщу из-за нужды, но когда появилась возможность кардинально поменять свою жалкую жизнь - она испытывает колебания...А зачем? Я так привыкла, меня все устраивает: хороший доход, стабильное дело. Работа в сфере удовольствий всегда будет востребованной.

Я ведь тоже работаю в сфере удовольствий. Только мало какие клиенты убивают опытных шлюх, как только те удовлетворили их потребности...

Красная точка на экране, которой и являлся Киллиан, медленно, но верно двигалась на юг, к Дублину. Я знал, что он скорее всего едет на машине. Также я знал, что, наверное, он едет не один. Он никогда не возвращался с пустыми руками.

Победитель, охотник, такая роскошь, как неудача - была чужда ему.

Почему я позвонил этой Линнет? Да я и сам не знаю...Решил бросить вызов ее судьбе. Если она спасется, что маловероятно - то я буду счастлив, что совершил хоть какое-то доброе дело, будучи на этой земле; что бросил вызов самому Фанату, что смог спасти хоть одну несчастную жертву, которая обречена на смерть.
А если нет? Ты беспомощен, Фокс, словно сухой лист, летящий по ветру. Киллиан всегда просчитывает все и вся. Весело будет, если он догадается об этом моем беспечном звонке...

Вновь перелистал ленту записей моей светловолосой любимицы с побережья. На меня глядело счастливое, беззаботное лицо голубоглазой девушки, сжимающей в руках толстенького ретривера...Мне захотелось мигом очутиться подле нее, заразиться ее этим жизнелюбием, радостью, вдохнуть воздух свободы и даже потрепать за ухом жирноватого пса...А после - выпить с ней чаю в уютном кафе и выкурить сигаретку. Все, как у обычных людей, простых людей, ничего не боящихся и не скрывающих...И нет, я не стану рассматривать ее с точки зрения физической силы, милоты лица, наличия веснушек, боже, какой все это бред собачий...Если в юности тебе важна внешность партнерши и ее размер груди, то становясь старше, ты начинаешь ценить в ней чувство юмора, оптимизм, ощущение комфорта.

Красная точка мигала и еле-еле ползла, будто дразня меня. Конечно...Твой босс сейчас пребывает в веселом путешествии, опасном приключении, а ты вынужден сидеть в его хоть и комфортабельном, но неуютном офисе, пить литрами кофе, чтобы не сдохнуть со скуки и общаться с "бойцами" и заказчиками.

Однако, Лина не была голубоглазой блондинкой с мягкими чертами лица. Скорее она была похожа на знойную итальянку, красивую, но безумно стервозную, знающую себе цену...Ее волосы были цвета горького шоколада, длинные и прямые, до самой талии...как они приятно пахли, когда падали на мое лицо...но я был слишком прост для нее, слишком непрезентабелен, слишком юн, слишком скромен...Понятно, что я не достоин такой девушки.

В сердцах я двинул рукой и нечаянно смахнул со стола кружку с остывшим кофе. Она вдребезги разбилась и поранила мне осколком лодыжку. Отлично!
Собирая в совок остатки белой чашки, протирая перекисью водорода царапина, я вдруг подумал:

А достоин ли Фанат всех своих девушек?

Красив, успешен, брутален, опасен...Что он мог им дать, что предложить? Чем они занимались вместе? От чего они погибли?

Эти вопросы часто терзали меня. Ведь я хороший, положительный, уважающий девушек, двадцатипятилетний парень...Но на меня мало кто обращал внимания. Лина пыталась забыть вместе со мной болезненный разрыв с мужчиной намного старше нее, а я посчитал это за любовь и просчитался. Я мог предложить ей все. Она не знала, что я весьма неплохо зарабатываю, быть может, скажи я ей это она бы не ушла...Но разве мне нужен расчет?

Я помню девушек Киллиана. Я бы никогда не обратил на них внимания, кроме, может, одной...кажется, ее звали Лара, и она тоже была из Голландии. Она была красива и быстро наскучила боссу. Ему мало было одной лишь красоты...Иногда мне казалось, что он перебирает всех девушек, ищет в них что-то, что известно лишь ему одному, но не найдя этого - выкидывает их. Но ведь Фанату подвластно все? Почему он так и не отыскал в них желаемого и что увидел в этой ирландке?

Я не отрицаю, что Киллиан страдал психическими расстройствами и был одержим навязчивыми идеями...

Девушки гибли одна за другой; в течении нескольких лет около пяти человек были сбиты машинами, растерзаны собаками, упали из окна или сгорели при пожаре дома. Расследования их гибели никогда не указывали на Фаната. Прежде чем начинать с ними близкое общение - они также подписывали контракт о неразглашении. Неудивительно, что он был эдаким призраком смерти, летящим за ними, словно черная тень.

Что искал Киллиан?

И что он моментально разглядел в бледной, желтоволосой ирландке? Неужели то, что искал, раз спустя месяц сорвался в другую страну?

Любопытство раздирало меня изнутри, и я снова открыл профиль некой Линнет Коннор, чей испуганный, но твердый голос я уже слышал в трубке. Она была смела, но все же...все же...слишком напугана...

Пролистывая ее фотографии я видел все то же, что и тогда: ненависть...ненависть дикая, прожигающая, но тщательно скрываемая. Мне было жаль парня, что появлялся на ее фото и влюбленно глядел на нее...Что-то похожее было у нас с Линой...но...здесь совсем...совсем иное...Будто девочка затаила обиду и теперь мстит...Я не знаю, наверное, слишком много кофеина в организме...

Я снял запотевшие очки и вытер лоб салфеткой. Все это чушь собачья...

Линнет провоцировала, Линнет вызывала любовь, Линнет наслаждалась вниманием, купалась в лучах любви, но готовилась нанести смертельный удар...Но таковы лишь мои догадки, которые приходили мне на ум, когда я рассматривал фотографии. Не хотел бы я столкнуться с этой девушкой, или того хуже - влюбиться в нее. Это все, что я увидел на фото.

Вдруг именно это увидел Фанат?

Мой звонок не спас ее, а быть может, все это к лучшему. Никто из бывших девушек Киллиана не смог противостоять его влиянию, силе, способности внушать любовь, его власти, в конце концов. Даже словоохотливая Лина, имевшая талант пудрить мозги всем подряд, потеряла дар речи от его холодных, но чересчур внимательных глаз.
Гипотетически...чисто гипотетически...я просто предположу...противостоит ли Фанату девушка...отчасти похожая на него самого? Прочие красавицы и дурнушки хотели нравиться Киллиану, показывали себя только с лучшей, светлой стороны, рисуясь неземными ангелами. Парни боятся и боготворят малышку Линнет, как несчастные девы возносили Киллиана к небесам. У Линнет были холодные равнодушные глаза...Только у нее есть шанс выбраться на свет ввиду молодости и мечтам...Но сможет ли она уничтожить ЕГО?

Глубоко сомневаюсь...


Мой воскресный вечер я проводил в закрытом заведении, находящемся под землей и замаскированном под гей-клуб. Сюда не пропускали без особых приглашений, заполучить которые обычному человеку - невозможно. Каждое приглашение стоило немыслимых денег.

Но мне пришлось посетить этот вечер по пожеланию Киллиана: он хотел убедиться, что русская Наташа - настоящий боец и не подведет себя и свою страну.

Страну...Как смешно.

Я ненавижу посещать эти мероприятия.

Поэтому я заказал себе пинту темного и повернулся спиной к огороженному ристалищу, представляющему собой весьма большое пространство, усыпанное красноватым песком, на границах которого были установлены деревянные заграждения.
Вокруг были расставлены дорогие, итальянские кресла, обитые красной кожей и возле каждого - маленький столик с легкой закуской и выпивкой. Обычно это были тигровые креветки, оливки и бокалы с мартини.  Я уже заочно возненавидел креветки в начале работы у босса и готовил дома только на подсолнечном масле.

В целом зал представлял собой некое подобие римского амфитеатра, только везде были красные ковры, роскошные цветы, белые свечи, легкая приятная музыка какого-то польского композитора и невесомые, аккуратные официанты.

Я знал, что каждый работник заведения, каждая уборщица и охранник, каждый гость всегда носит с собой оружие. Здесь без этого никак, и не только в целях самозащиты.

Но об этом чуть позже.

Гости начинали собираться, но я продолжал пить пиво, не удостаивая их вниманием. Если бы они знали, какое отвращение они у меня вызывают, то расстреляли бы меня на месте. Но все же краем глаза я видел...

Мужчины, все больше за сорок, а то и за пятьдесят, в дорогих, сшитых на заказ костюмах, с золотыми кольцами, ухоженными стареющими лицами и каменными выражениями занимали кожаные кресла. Кто-то улыбался и даже смеялся какой-то шутке, отпущенной барменом, но после вновь принимал чугунное лицо. Они садились, расстегивали верхние пуговицы рубашек или пиджаков и блаженно вытягивали ноги, расслабляя живот. Некоторые были с молодыми женщинами в шикарных вечерних туалетах и бриллиантами в ушах.  Женщины улыбались идеальными белозубыми улыбками, уступали друг другу место и были всячески услужливы, но я знал, что сердца их давно засохли и сморщились, как сухая кора мертвого дерева. Их ничто не трогает, ничто не прельщает, как и их богатых спутников.

Кроме непреодолимого желания пробовать...Пробовать большее, запретное, извращенное и неформальное...то, что не приемлют, то, что критикуют и не одобряют...Они настолько богаты, что хотят за свою жизнь попробовать абсолютно все...А если этого еще не существует - то они требуют создать специально для них. Киллиан придумал и разработал полностью для них очередное развлечение, и оно пришлось толстосумам по вкусу. Они могут себе позволить все и даже больше...Это не звезды фильмов, не певцы музыкальной сцены, не талантливые художники и скульпторы и даже не президенты...

Они гораздо влиятельнее и богаче...При одном лишь щелчке их пальца самые влиятельные люди Америки, Европы, Великобритании будут ползать на коленях и вытворять самые нелепые вещи, дабы угодить господам сего мира. Этот слой общества не принято называть определенным именем. Это верхушка социальной лестницы. Невидимая верхушка, о которой вы никогда не услышите в газетах и на телевидении. Их не существует в нашем, видимом глазу, мире...

Они существуют в подполье...здесь, в "гей-клубе", где сегодня вечером они будут тестировать очередную новинку от нашей компании. А я - что-то вроде ответственного работника за контролем качества, который выпивает уже вторую пинту темного. Мне проще быть не слишком трезвым. Так проще подавлять желание перестрелять всех и каждого в этом зале.

Несмотря на мой более чем скромный наряд - камуфляжные штаны, кеды и черную майку не первой свежести - со мной присела весьма миловидная для своих зрелых лет, брюнетка в фиолетовом атласном платье в пол. Она слегка наклонила голову вбок, улыбнулась мне и попросила у бармена водки. Я был уже весьма пьян и бесцеремонно принялся оглядывать ее.

Сколько подтяжек она сделала? Сколько силикона вкачала в щеки, губы, грудь...во все тело, черт побери! Она еще раз улыбнулась, и кожа над ее сильно накрашенными глазами натянулась так сильно, что ей пришлось прищуриться. Все эти надушенные дамы, будто соревнуются, кто больше вложил в свое тело и лицо, кто больше стал похож на искусственную куклу...

Я внимательно посмотрел ей в глаза, и она удовлетворенно запрокинула голову, накручивая темный локон волос на палец. Видимо она обрадовалась той мысли, что какой-то непонятный молодой парень обратил на нее внимание...Значит она все еще молода, свежа и красива, значит ботокс стоит своих денег и сил. Либо она еще не пробовала такого, как я....Пресытиться жирными, напыщенными уродами так просто...а вот тощего очкарика у меня еще не было...

- Ты, Фокс Рэй, верно? - нараспев спросила дама, доставая из позолоченной сумочки зеркальце. Я кивнул. - Говорят, сегодня будет что-то новенькое...Русская красавица с веснушками...такого еще не было...я давно наблюдаю за выбором Киллиана...Он никогда не прогадывает...Всегда поставляет свежих и вкусных...Мой муж вне себя от любопытства, чем все закончится. Но я не люблю русских, потому пристрелила бы ее сразу после стартового гонга! Ах, как же здесь душно, ты не находишь?

О да...Это вечный парадокс. Он не ошибается с выбором для других...а вот для себя...

- Увидите. Ничего не могу загадывать и предсказывать. Жизнь - непредсказуема, - нехотя отвечал я ей. Старая намалеванная карга...Схватить бы тебя за роскошные волосы и протащить по ристалищу...чтобы Наташа избила тебя до полусмерти на глазах твоего жирного мужа, который сейчас поглощает креветки, а их сок стекает у него по двойному подбородку, заливаясь в отглаженный воротничок рубашки.
- Кто противник сей Натали?
- Наташи... - холодно поправил я ее. - Молодая кубинка. Занимается боксом. Сами увидите, чего вы спрашиваете...
- Ах, эти безмолвные и неразговорчивые голландцы! Вы такие же холодные, как ваше море! Но Киллиан совсем, совсем не такой...Он знает толк в девушках...Как жаль, что я замужем и слишком стара! Уж, я бы показала ему, истинный испанский пыл!
- Ах, вы испанка... - совершенно равнодушно протянул я, поглядывая на часы. Мне нужно было проверить Наташу и кубинку, сказать им пару наставлений, а после -  напиться еще сильнее. - Прошу извинить меня!

Наташа сидела на скамейке и бинтовала руки. Это единственное, что позволялось использовать на ристалище из средств защиты. Заказчики сами выбирали одежду, в которой девушки будут драться и даже тип прически. Сегодня общим голосованием победили короткие черные шорты, открывающие половину ягодиц и розовые топики со стразами на груди. Белые, обесцвеченные волосы Наташи свободно лежали на плечах. Губы ее были сдвинуты в одну тонкую линию. Я присел рядом, трогая ее за плечо.
 
Она даже не отреагировала.

- Не очень удобно драться с распущенными волосами...знаешь... - наконец тихо произнесла она, чуть улыбаясь кривоватыми зубами. Я понимающе закивал. Знаю...я все это знаю...радуйся, что тебе вообще оставили волосы...На одном поединке заказчик захотел, чтобы девушкам побрили головы.

- Зачем тебе все это? - алкоголь окончательно ударил мне в голову. Все вы собственноручно подписываете контракт, знаете на что идете...Киллиан ведь не обманывает вас?

Она отмахнулась.

- Я знаю...знаю, что это не для всех...Выдержать подобное, способны лишь единицы...И те, кто решается на это...Они либо безумцы, либо смельчаки, либо...бессмертные? - она невесело расхохоталась, похлопывая меня по плечу. - Не дрейфь...я прорвусь. У меня есть два пути: либо я выигрываю и получаю все...или...
- ...либо ты умираешь или остаешься калекой...
- Ну...я не думаю, что это зайдет так далеко, - с надеждой парировала Наташа, поправляя белые волосы, ниспадающие ей на лицо.

Каждая девушка Киллиана, выступавшая на ристалище думала точно также. Больше половины из них - погибло. А кто-то все же выжил, но до сих пор залечивает раны в госпиталях и клиниках. Но были и победители...Были...Они и правда сейчас имеют все: дома на берегу моря, дорогие машины и....неизгладимую боль, которая навечно останется в их сердцах, шрамы, которые никогда не затянутся...
 - Зачем ты приехала, Наташа?
Она с удивлением посмотрела на меня, будто не понимая вопроса.
 - Ну…это же очевидно. Когда в жизни выпадает шанс на счастье, его нельзя упускать, иначе потом будешь жалеть…Я должна доказать себе и другим, что чего-то стою…

Счастье…

 - Это неоправданный риск, ты так не считаешь?
 - Пора бы и тебе, Фокс хотя бы раз в жизни рискнуть по-настоящему, - ласково ответила Наташа и дружески чмокнула меня в лоб. – Поддержи лучше мою противницу…Она явно не в себе. Мы столкнулись у входа, и она чуть было не залилась слезами.

Я согласился и зашел в соседнюю комнату, похожую на типичную гримерку с белыми обшарпанными стенами и грязным зеркалом во всю стену. Наверху – роскошь с дорогим шампанским, а внизу – разруха и многолетняя паутина.

 Смуглая, коренастая и мускулистая Адриана с кудрявыми смоляными волосами тоже сидела на облупленной скамейке, но ее широкое, скуластое лицо не выражало того восторженного волнения, каким светилась Наташа. Она моментально поднялась на ноги, как только я показался в дверях и гордо отвернулась к стене, уперев руки в бока. У нее была чудесная бронзово-золотистая кожа, которая сияла безо всяких кремов и автозагаров и мне стало жаль бедную Адриану. Я лучше нее знал, что ристалище никогда не отпускает девушек целыми и невредимыми.

 - Как ты? – участливо спросил я, опускаясь на скамейку, так как понимал, что ноги меня уже практически не держат. Она вздернула верхнюю губу и презрительно фыркнула. Ей бы исполнять жаркие латиноамериканские танцы бедрами на сцене в красивом алом платье, а не ломать кости перед толстосумами. Что привело ее сюда? Я мало знал о ней. Она была одной из тех, кто пришел к Киллиану самостоятельно и больше провела часов с ним, чем со мной.

 - Могло быть и лучше… - мрачно отозвалась она, не оборачиваясь. Мне так и хотелось задать ей мучающий меня вопрос, который я задавал каждой девушке, бинтующей кисти. Она хочет казаться сильной, волевой…но вот-вот расплачется…Наташа имела более крепкие нервы…или витала в облаках?

 - Зачем ты здесь, Адриана? – вздохнув, все же спросил я. Она прерывисто задышала, словно ей не хватало кислорода и опустила подбородок. – Мне обязательно отвечать? – дрожащим голосом ответила она. – Как хочешь, - снисходительно сказал я. Не хватало ей еще впасть в истерику перед боем. – Хорошо. Я отвечу. Только все равно это ничего не изменит.

 - Киллиан и ваше агентство были моей последней инстанцией, надеждой на спасение…Знаешь ли ты, что такое крайний выход? Настолько узкий и низкий, что сквозь него невозможно пролезть? Именно его и предложил мне Киллиан…Мне было некуда пойти. Если бы я была невинна – то продала бы свою девственность за самую высокую цену…ты понимаешь, да? Понимаешь, насколько это тяжелая ситуация? Нет, ты не понимаешь… - она снова замолчала и утерла ладонью влажные глаза. Я уже пожалел, что затеял этот разговор. – Моя мать больна. Это неизлечимо. Ты можешь догадаться, чем…Эта болезнь сгубила много женщин, превратила их в овощи, которые с каждым месяцем угасали, превращая свою жизнь и жизнь своих близких в ад…Ты живешь и молишь Бога лишь о том, чтобы этот ад никогда не заканчивался…никогда…потому что когда придет его конец – они умрут…Так пусть будет ад на земле сейчас…прости меня… - она всхлипнула и наконец повернулась ко мне лицом. Ее карие, круглые глаза были красны и полны слез. Она совсем-совсем еще девочка, восемнадцати лет. – Мы слишком бедно живем. Отец покинул нас, когда узнал о болезни…ему было слишком больно видеть, как мама теряет силы…Я никогда не прощу ему этого…Но что я могла поделать? Я за всю свою жизнь не заработаю столько денег, чтобы вытащить маму из тьмы! Но я много лет боксировала…непрофессионально, но вроде бы весьма сносно…Я рада, что мне представилась такая возможность, и что Киллиан выбрал меня из сотен других…Это последний шанс…Мой последний шанс…Поэтому я плачу…Не потому что мне страшно за себя…я боюсь только за одного человека…

Она села возле меня и обняла меня за шею, уткнувшись горячей щекой мне в плечо. У меня защекотало в носу, и я не смог сделать ничего лучше, чем обнять ее в ответ. Так мы просидели еще пять минут, пока главный судья ристалища не позвал Адриану на Красную Арену…

Спустя пять лет работы я научился справляться с нервами и беречь здоровье. Почти всегда я хорошенько напиваюсь и сижу в баре спиной к Арене. Я поворачиваю голову только в финале, когда звучит решающий гонг, судья объявляет победителя, и работники зала уносят одно или два бездыханных тела. Так бывает не всегда…В самых редких случаях выживают обе, но только если они чертовски понравились заказчикам…А бывает, что нажравшийся жирдяй в порыве эмоций выхватывает пистолет и пускает пулю в лоб той, на которую он поставил, а она – проиграла. Исходы случаются разные…Но одно остается бессменным:

 Жажда крови должна быть удовлетворена.

Я хочу думать, что я не пустая оболочка без души…не выеденное яйцо…Я сопереживаю каждой, кто ступает на красный песок Арены…Но я полностью бессилен…Я не в силах остановить эту систему…систему, которую построили эти самые влиятельные люди, поедающие тигровые креветки с мартини. Мой босс – такая же пешка, повредившая рассудок з-за нервной работы. Его поездка в Ирландию – способ отвлечься, почувствовать себя нужным…любимым? Мне кажется, я начинаю очеловечивать Фаната, оправдывать его…

К добру это не приведет.


Я допивал третью рюмку водки и был пьян, как последний сапожник. Позади меня слышались измученные крики девушек, звуки наносимых ударов, хруст то ли костей, то ли вафель, поданных зрителям на десерт; все они утопали и растворялись в гомоне…нет, не гомоне…в ропоте, реве, разгоряченных животных, одетых в брендовые костюмы, выкрикивающих имена бойцов; слышался звон посуды и разбившихся бокалов, которые заказчики любили в сердцах швырять об стену, когда их любимица получала «по заслугам». Крики становились все громче, поглощая меня с головой, и я понимал, что развязка близко и попросил у бармена еще водки, но он остекленело смотрел вперед, сквозь меня, на Красную Арену. Я окликнул его грубо, и он очнулся, плеснув мне водки в ту же рюмку, из которой я пил. Я не припомню, сколько сменилось барменов за эти долгие кровавые годы.

Нет…я не обернусь, чтобы ни случилось…Я сталь…я холодная сталь, которая никогда не станет раскаленной…по крайней мере, сегодня…пусть я утону в алкоголе и умру от его передозировки, но я не обернусь…

Но после третьей рюмки всепоглощающий меня шум стал постепенно стихать. Я понимал, что удары стали слабее и реже наноситься – девушки устали, но неприличные ругательства, подбадривающие крики заставляли их ненавидеть друг друга с новой силой.

Вдруг в зале резко повисла немая тишина. Я поднял упавшую голову. Бармен ритмично смешивал кому-то мохито, и звук колотого льда больно отдавался у меня в пульсирующих висках. Все расплывалось под ногами и перед глазами стояла пелена дурмана. И тут я услышал знакомый женский голос той самой силиконовой испанки, громкий, пьяный и совершенно холодный:
 - Я ненавижу. Я просто ненавижу этих русских!

А потом раздался выстрел.

Я не помню, как дошел до дома…как снял одежду…как лег в кровать. Я был похож…не знаю…на зомби…обычного зомби, потерявшего связь с внешним миром…Сегодня была спасена жизнь человека, не имеющего никакого отношения к Красной Арене. А значит…
В эту роковую ночь я понял только одну вещь…

«Иногда даже самые красивые белые розы с острыми шипами могут быть сорваны и втоптаны в грязь».







-