Все нормально

Кабинет был ну и вправду маленький, честно сказать – просто крошечный. Когда долговязому Сан Санычу с коллегой нужно было попасть внутрь этой каморки, то он сначала пропускал эту коллегу вперед (дама!), потом она выходила, чтобы зашел он, и следом уже протискивалась сама. А что делать: пройти на свое место, обойдя сидящую посетительницу - было просто невозможно, а зайти первым – невежливо.
Весь остальной офис, положа руку на сердце - только потихоньку, не размахивая в тесноте локтями – назвать просторным тоже было тяжеловато. Да и все предыдущие обители его «Атолла» тоже не отличались избыточной обширностью. Когда платишь каждый месяц да за каждый метр – площадь помещения ощущаешь кожей, без всяких там тригонометрических формул. И реально, блин, вздрагиваешь, попав в гулкий холл какого-нибудь бездыханного НИИ: лю-ди, где вы?
Итак, «офис в центральном густонаселенном бизнес районе столицы» – так и запишем напротив «Какое ключевое конкурентное преимущество у вашей фирмы?» Он впечатал последний ответ в графу анкеты и бросил взгляд на затаившийся телефон.
«Затаившийся телефон, крадущийся факс
Помогут любому планировать свои налоги заранее.
О безмятежное время отчетов!»
- так, наверное, сказал бы любитель хокку, его друг Стас.
Ладно, хватит отвлекаться. Осталось последнее, но самое трудное - родить миссию.
Подумать только: его турагентство турагентило почти двенадцать лет и все это время обходилось без всякой миссии. И жили как-то, не тужили! Отхватили себе жирный кусок рынка по работе с международными фирмами – и отправляли спокойненько их сотрудников в отпуска по всему миру. А это вам не толпа вредных индивидуалов, которые за выдавленные из себя мятые однодолларовые бумажки требуют во «все включено» включить еще и литр вашей крови. Это раз! – и по каждому контракту в среднем сотня туров в год обеспечена. Это два! – и триста дилеров едут в Тунис изучать строение нового шоколадного батончика. Это три! – и арендуется целый чартер в какую-нибудь Тоскану на семинар по сокращению операционных затрат. Правда, все эти киселемолочности проистекали обильно только до кризиса, сейчас подусохло совершенно.
Так какая же наша миссия? Сан Саныч посмотрел на телефон и нахмурился.
Нет, самому ему этот манускрипт не осилить. Надо глянуть, как у больших мальчиков с этим – пощелкал мышкой Сан Саныч. Первым из поиска выскочил самый распиареный холдинг, типа – кормилец всей страны. Ну да, им недавно сделали ребрендинг корпоративного стиля, у них точно есть эта штукенция. 
«Наш энтузиазм способен приблизить мир к нашей мечте». Круто! Весь мир – к их мечте приблизить, не слабо! «…Мы находимся в постоянном движении и в нужном ритме. Но нам мало бежать быстро – мы бежим быстро и в ногу…» - как будто они не известная качалка из недр этой страны всех природных соков за мизерную ренту, а клуб альтруистов-марафонцев седьмой мили. «Для нас важно чувство локтя…» - ладно, хватит этой их анатомии.
Когда-то, в далекой студенческой жизни, когда Сан Саныч учился в шестом по счету ВУЗе среди сплошной молодежи (отсюда и это прозвище, которое приклеилось к нему, когда он однажды после стройотряда сдуру отпустил бороду) -  так вот, в то время он такие рефераты строчил на раз... Вот что - гусь свинье не друг, не товарищ и не брат,– подумал Городнецкий, - надо из своей отрасли посмотреть.

- У нас все нормально? – не поднимая головы, спросил Сан Саныч.
- А что у вас может быть ненормально? – пожала округлыми плечами высокая полная девушка в клетчатом сарафане.
Сан Саныч промолчал.
- Вот тут еще подпишите. И тут. И тут… - она прижала листочек пальцем. - Вы же знаете - я за вас подписывать ничего не буду.
- Не надо за меня ничего подписывать, Марина Семеновна! – покосился на телефон Городнецкий
- А я и не буду, - она перекинула толстую пшеничную косу за спину и, наклонившись, подложила еще один отчет. - А то моя подруга, тоже главный бухгалтер со стажем, подписалась два раза за директора разными подписями, а я, Александр Александрович – не такая…
- Марина Семеновна! Сколько можно! - главбухша называла его всегда полностью по имени-отчеству и к себе требовала обращения аналогичного, хотя и была всего на пяток лет старше самых старых двадцатичетырехлетних атолловских тружениц. - У нас все нормально, я вас спрашиваю? - Городнецкий поднял взгляд на нависшую фигуру.
- Да, нормально, нормально. Вот тут еще поставьте автограф. Какая у вас подпись простая, две скобочки и закорючка. Если ли бы вы меня заставили за вас подписаться…
- Садитесь, пожалуйста.
- Я постою, я же на минуточку забежала, - колыхнулась над ним финансистка – Нормально все, не беспокойтесь - я звонила вчера в налоговую. Ужас, как к ним тяжело дозвониться…
Сан Саныч вздохнул.
- Да все у нас хорошо - не дышите вы на меня так напряженно. Вот тут еще, в уголке, где «утверждаю» в кавычечках.
- Точно все нормально?
- Ага, тут. Спасибочки.
- Марина Семеновна!
- Да точно, точно. Недоимка только маленькая.
Ручка Сан Саныча остановилась.
- Какая недоимка? – упершись взглядом в телефон, спросил он.
- Да копеечная, сто пятьдесят рублей всего. Даже платить не надо, перекроете в следующем месяце. Вот посмотрите лучше - ввели изменения по налогообложению курсовых разниц… видите? Я вам про новые правила тут отксерила. У вас, помните - те семнадцать канадских долларов на счету остались? Еще с того времени, когда я не ваша была, - девушка оперлась локтями о стол, - ну, не ваша главный бухгалтер. Что вы замерли, вы что – не помните тот хвостик, я вам тогда еще говорила – надо все подчистую продавать, да вы не слушаете совсем, один раз вы с этими канадскими долларами связались, а теперь – я тут маркером подчеркнула - получается с вашим базовым квартальным отчетным периодом…
Она действительно, несмотря на выдающуюся во все стороны молодость, главбухом была опытнейшим. Ровно три года назад, в конце февраля, когда Городнецкий, столь мудро расширившись перед самым кризисом, снял этот офис в общежитии ветеринарного техникума – румяная Марина Семеновна уже не первый квартал совершенно не путала дебет с кредитом. И не просто не путала - а уверенно занимала должность главного бухгалтера приткнувшейся тут на первом этаже кафешки «Коврижка», которую будущие коновалы именовали «Отрыжка». А турагентство Сан Саныча - тогда, после бума последних лет - как раз вывалилось за лимит малого предприятия и соскочило с единого налога. И Антонина, из века в век заполнявшая их простенькие декларации - леденящий кровь налог на прибыль потянуть, конечно же, не смогла.
Так у них и появилась Марина ибн Семеновна.
Общепит профессионально закалил свежевыпеченную выпускницу «финансового учета и аудита» («вот в кафе у меня, Александр Александрович – калькуляция! полтора грамма перца на пирожок – и все отразить надо правильно») и на однотипные проводки сан санычевской фирмочки она поглядывала высокомерно. Шли кварталы - Городнецкий, в принципе, ее работой был удовлетворен и в аудиторскую сторону не поглядывал.
Марина Семеновна обладала двумя ценными главбуховскими качествами. Во-первых, она постоянно выслеживала все зигзаги отечественной налоговой мысли. Нужно было только не попадать под ее горячую руку, когда, распаленная очередным налоговым расследованием, молодая, но уже опытная финансистка нуждалась в квалифицированном и покорном слушателе. Во-вторых, она не боялась проверяющих, не тряслась и не падала в обморок от всех их подходцев инспекторских, ей даже нравились эти танцы с гиенами; но, с другой стороны, она и не тупила свои права внаглую, чем, как известно, карающий инструмент любого проверяющего доводится до белого каления гарантированно.
Окончательно Городнецкий решил холить и изо всех сил терпеть энергичную девушку после их первой проверки, которая низверглась аккурат по прошествии календарного года их мучений с этим налогом на несуществующую прибыль.
Первый штраф им начислили с ходу – ха, за отнесение на валовые расходы туалетной бумаги. Молоденькая инспекторша, прямо дитя навечно расквартированного в их районе налогового полка, так удивленно распахнула тогда лучезарные глазки: как же вы не понимаете – это же непроизводственные расходы!
Но улыбчивая Марина Семеновна закусила против нее губу на полном серьезе. Она обвинила проверяющую в недопустимо узкой трактовке производственного процесса и стала доказывать, что в офисе, где работают живые люди, которые при этом еще и практически все – девушки, в таком офисе видели и не такие производственные расходы.
Сан Санычу стало совсем неловко. Проверяющая фифа была вся такая ухоженная, пастельно-изящная, похожая на фарфоровую куколку для неизведанных китайских наслаждений. Она была моложе его лет на пятнадцать, и он называл ее по имени-отчеству, а она его - «уважаемый плательщик».
Дыша духами и туманами, эта фифа все-таки вкатила им такой штраф-тарараф, что Сан Саныч мигом узрел очарованную даль пустого расчетного счета. Тогда он еще подумал: «да, эти принцессы точно не какают».
Отступив в столь деликатном вопросе, все остальное Марина Семеновна отстояла железно. И междугородные телефонные разговоры с городами, где «а нету у вас там заказчиков» (а вот – «Распоряжение о проведении маркетингового ежеквартального двухмесячника»!). И мобильную связь «в совершенно нерабочее время» (а кстати - «Приказ о ненормированном рабочем дне»!). И даже - купленный сдуру по безналу аквариум (а пожалуйста - «Инструкция о хранении образцов биоценоза типовой услуги «морская туристическая путевка» для демонстрации потенциальным покупателям»). Короче, фифа утерлась только туалетно-бумажным штрафом.
Да, и еще одно – Марина была честная. Ну, как честная – без второго дна. Сан Саныч сам толком не мог объяснить, что это означает, но он чувствовал эту штуку всегда стопроцентно.
Впрочем, у него всегда работали только такие.

- Мария Семеновна! Я же спросил вас - «все нормально?», а вы говорите – недоимка!
- Я – Марина Семеновна! Сколько ж вам повторять - Мария - горькая, а Марина – морская, почему нельзя один раз запомнить, ужас какой-то! – финансистка рывком вернула косу на место. - Вам, что, про курсовые разницы – не интересно? Там же – штрафы! А недоимка ваша несущественная, я же объясняю, а вы – «какая, какая».
- Ма… Марина Семеновна! Когда я спрашиваю «какая» - это означает не «сколько», а «за что», понимаете вы эту некурсовую разницу?
- Не кричите на меня, я вам не штатная, я по совместительству, - Марина поджала вишневые губы. – Я тут разрываюсь между вами и своим кафе - как на шпагате постоянно, ужас прямо, мне еще крики слушать разные…
- Марина!
- Семеновна!
- Хорошо – Семеновна! - оттолкнул от себя телефон Сан Саныч. - Я просто прошу вас, по-дружески просто прошу: узнайте, что там за недоимка.
- Да что вы так нервничаете? Вы сейчас про хвостик, что, слушать не будете? Семнадцать канадских долларов…
- Узнайте немедленно!
- Господи, ужас какой-то! Телефон-то при чем, что ж вы его… Ну хорошо, хорошо - я сейчас позвоню, не вставайте, - Марина, как обычно, пятясь назад, отступила из кабинетика. - И не нужно так лицом на меня – я на полставки, не забывайте!
Сцепив зубы, Сан Саныч проводил взглядом полыхающую румянцем финансистку: последнее слово всегда оставалось за ней и всегда с укором подытоживало его половинчатые финансовые отношения.
«А я ведь никогда не видел ее со спины», - неожиданно подумал Сан Саныч.

...продолжение следует.