Страсти по-испански. Часть вторая

                СЦЕНА ЧЕТВЁРТАЯ

Мастерская Франсиско Гойи.

Действующие лица:
Франсиско Гойя – придворный живописец;
 Агустин – друг и помощник Гойи;
 Мигель – друг Гойи, секретарь Мануэля
 Лусия – жена Мигеля;

Ведущий:
-Мигель Бермудес первый секретарь
всесильного в то время Мануэля
из-за кулис вершил судьбой испанского народа.
Ему- передовому человеку
нередко приходилось притворяться,
чтоб козней инквизиции избегнуть.
Они с Франсиско спорили нередко,
но были неразлучными друзьями.

Гойя и Агустин молча рассматривают портрет Лусии.
               
                Входят Мигель и Лусия.

Гойя хотел сначала дать время Мигелю пространно изложить свои ценные принципы, а затем поразить его серебристо-мерцающей доньей Лусией. Поэтому он повернул написанную им даму вместе с воздухом,
светом и всей ее красотой к стене.

 Всё случилось, как он и ожидал. Поздоровавшись с художниками Мигель сел, закинув ногу на ногу.

Мигель:
-  Мне посчастливилось приобрести
парижские гравюры Мореля,
сделанные с произведений Жака- Луи Давида.
               
Мигель раскрыл принесённую папку. Гойя и Агустин подошли и став за спиной Мигеля рассматривают рисунки.
Творчество французского художника было чуждо и духу, и творчеству Франсиско, но он объективно ценил и понимал, сколько искусства вложено в эти картины.

Гойя:
-  От его картин под кожей
мне морозом пробирает.
И на месяц не хотел бы
поменяться с ним местами,
хоть Веласкеса мне славу и сулили бы при этом.

Мигель:
-  Всё дело в линии. Краски – неизбежное зло,
им отведена подчиненная роль.
               
Гойя добродушно посмеивался, но Агустина возмутили сухость и педантизм Мигеля, как у школьного учителя.

Агустин:
- То, что вы нам показали,
несомненная вершина,
Но вершина классицизма,
где на линии и форму
Свой талант художник тратит.
Но поверьте, что и  краски
кое-что в искусстве значат
и позволят добиваться
поразительных эффектов.
Только в красках мы увидим
настоящих живописцев.
 
Большими шагами подошёл он к портрету и высоко поднял его вместе с мольбертом.

Мигель:
“-  Я догадываюсь, что вы имеете в виду.
Лусия и я с нетерпением ждём портрета,
который так долго…

Он не закончил фразы: с мольберта смотрела нарисованная мерцающая донья Лусия.”

Ведущий:
- Мигель, женившись на Лусии
простой девчонке из народа
сумел в короткий   срок добиться великолепных результатов-
из полуграмотной крестьянки
создать прекрасную сеньору.
      
“Мигель никогда не раскаивался в своём поступке и до сих пор любил свою жену, но только сейчас понял до чего она красива.

С полотна на него смотрела обаятельная светская дама, от которой невозможно отвести глаз. От неё исходило мерцание, придававшее лицу волнующее, неожиданное и опасное выражение.

  Франсиско переводил взгляд с живой модели на портрет и обратно, сравнивая их.
Лусия тоже внимательно рассматривала портрет, при этом с ее лица исчезла маска светской дамы, а на губах заиграла затаённая порочная улыбка махи.”

Лусия:
-  Я и не знала, что к тому же я ещё и порочна.

Гойя:
-  Я рад, что портрет вам нравится, донья Лусия.

Агустин:
-  Любопытно бы знать –
ваш супруг тоже доволен портретом?

Мигель:
-  Всё здесь не по правилам,
но должен признать- это великолепно.

Агустин:
-  Чистосердечное признание.

Мигель:
  “ -  Я же видел тебя Лусия, в этом самом платье
на балу у дона Мануэля, в сиянии свечей ты была
поразительно хороша. Но на портрете ты ещё лучше.
Как ты это сделал, Франсиско? Ты просто дьявол.

Агустин:
-  Я вам скажу- как: - не в одной правде сила.

Но колкости Агустина не могли вывести из себя дона
Мигеля “

Мигель:
-  Не захочешь ли , Франсиско,
применить свой новый метод,
когда будешь ты работать
и над герцога портретом. 
Ведь теперь, достигнув власти,
непременно он захочет 
образ свой увековечить, для истории оставить.
Мы тебя попросим, Франчо,
написать с него портреты
для различных учреждений.

“Гойя был рад. Его друг Мигель не хочет получать подарки: он ничего не заплатит за портрет Лусии, но зато устроит ему почетный и выгодный заказ.”

Мигель:
— Если ты со мной согласен,
я уже на днях устрою для тебя сеанс у дона
 Мануэля прямо дома.
Между прочим, герцог любит
иногда общаться с вами.
Ты бы мог помочь нам, Франчо,
в политическом  вопросе.
Ховельяноса Гаспара
 ты ещё наверно помнишь?
Через герцога могли бы
мы вернуть его из ссылки.

Обычно спокойный Агустин вскочил в возбуждении.
               
Агустин:
- Если правильно я понял вы хотите, чтобы герцог
отменил крутые меры против наших либералов?


Разговор шел о доне Гаспаре Мельчоре де Ховельяносе,
самом уважаемом либеральном деятеле и писателе Испании,
прозванном «испанским Вольтером».

Гойя:
— Зачем это я понадобился тебе для такого дела?
 Почему ты сам не попросишь за Ховельяноса?

Мигель:
— С той самой минуты, как герцог Алькудиа взял в свои руки бразды правления,  я твердо решил требовать реабилитации моих либеральных учителей и друзей. Но …
Мануэль отлично знает
сколь обязан я Гаспару,
А тебя за приверженца
 Хавельяноса не примут
И к политике считают
ты с рожденья равнодушен.
Важно то, чтоб ты замолвил
первым слово за Гаспара.
Он тебе припоминаю
кое в чём помог однажды.
А потом и я атаку поведу за пострадавших.

“Франсиско с досадой взъерошил густые волосы. Действительно, когда он, никому не известный художник, без гроша в кармане пришел в Мадрид, Ховельянос заказал ему большой портрет и рекомендовал его влиятельным лицам. Но в глубине души этот неподкупно строгий человек был ему чужд.”

Гойя:
- «За добрые дела на том свете бог воздаст,  а за злые — на этом расплата».

Мигель:
— Как раз сейчас, когда Мануэль настроен и почти
готов к заключению мира с Францией, можно надеяться на успех ходатайства.

Ведущий:
-Гойе тоже было ясно - прав  Мигель,
но он  не хочет быть в политику замешан
и поставить под угрозу
всё, чего трудом упорным он достиг за эти годы.

Гойя:
- Я не политик, а художник.
 
Мигель:
- Но пойми, что именно поэтому ты лучший ходатай.

Ведущий:
- Донья Лусия упорно посмотрела на Франсиско.
 Веер свой она держала у груди  почти закрытым, что показывало ясно о презрительном отказе.

Агустин тоже не сводил глаз с Гойи. Гойя знал,
что верный друг порицает его за колебание.

Гойя:
-«Ладно, я возьмусь за это дело.
Да сопутствует мне в этом
Наша дева пресвятая,
Чтобы вдруг не вышло худо».*

Лусия:
-«Вот каков твой друг Франсиско!
Я не знала, что так смел он,
Бескорыстно благодарен,
Словом, истинный идальго».*

Мигель и Лусия уходят, унося портрет.

Гойя:
Вот сидишь ты и смеёшься,
нищий дурень.
О, тебе легко, должно быть,
с добродетелью твоею:
В нищете терять не жалко.*

**************
*из книги;
               
Ведущий:
- Этой ночью вероятно не уснуть Франсиско Гойе.
Будут мучить бедолагу мысли о происходящем.
Он не хочет быть замешан в политические игры,
а его помощник явно сам воинственно настроен
и желает, чтобы Гойя лепту внёс своим искусством.
Агустин не понимает, как опасны в этом мире
инквизиции шпионы.

Гложут мысли о расходах неожиданно возросших
потому, что как-то надо содержать ещё и Пепу.
А вопрос о Каэтане самым был неотвратимым.
Страсть и нежность, злость и ревность
душу Гойи истрепали.
 

                СЦЕНА ПЯТАЯ

Кабинет Мануэля

Действующие лица:

Разные посетители в прихожей, Мануэль, Мигель, Гойя

Когда через день Гойя появился при утреннем туалете дона Мануэля, чтоб приступить к заказанному портрету, в прихожей было полно народу.

Ведущий:
-Там толпилось ожидая много разного народа:
торговцы, что поставляли дому герцога товары,
кружевницы, ювелиры, был редактор из журнала,
финансировал который Мануэль не из корысти, а
для помощи науке инквизиции напротив.
Но особо много было молодых красивых женщин,
ожидавших от Министра рассмотрения прошений.
Гойю принял герцог сразу и в присутствии Мигеля
по домашнему в халате.

Мануэль:
- Я Вас ждал дон Франсиско, но простите- ещё несколько минут  на государственные дела.

 Герцог предложил Гойе располагаться, как тот посчитает нужным, а сам уселся в кресло для позирования. Гойя развернул мольберт так, чтобы свет падал из окон на полотно, разложил на столе кисти и краски.
Попросил герцога приподнять голову.
               
Мигель:
- У меня сообщения не предназначенные для публики.
               
Мануэль:
- дон Франсиско не публика, а придворный художник.
               
                Мигель:
“-Поверенный в делах регента мосье де Авре в весьма надменном тоне требует, чтобы Испания решительнее выступила против безбожной Французской республики.
               
Мануэль:
- Этому толстяку Людовику легко воевать, сидя в Вероне у себя в номере,
но если мы не вышлем денег, ему придётся отказаться
от одной из двух занимаемых им комнат. “      
Что же требовать изволит господин мосье де Авре ?
               
Мигель:
“- Он заявляет, что его повелитель надеется получить от испанского государства 10 миллионов франков и двадцать тысяч людей.”

Мануэль:
- У Авре прелестна дочка, но худа неимоверно …
Я не против худощавых, но костлявые излишне
вызывают отвращенье.
Да, скажите, дон Франсиско, за портрет он рассчитался?

Гойя :
- Нет пока не рассчитался и просил он об отсрочке.

Мануэль:
- Вот как бывает! Пять лет назад мосье де Авре был одним из самых блестящих придворных Версаля, а теперь не может заплатить художнику.
               
Мигель:
“-К сожалению не только мосье де Авре требует подкреплений  на фронт- ещё настоятельнее требует этого генерал Гарсини.“
               
Мануэль:
-Это всё  конечно плохо, но посылка подкреплений
не спасёт от поражений. Церковь будет недовольна,
но и жертвовать напрасно мы народом не позволим.
Нам приходится нередко сокращать свои расходы.
Королева отпустила двух шталмейстеров на волю.
Сокращать ещё придётся скоро несколько лакеев.
На дальнейшие лишения она не согласится.

Мигель:
“-  Очевидно, что союзники потеряли всякую надежду
разбить французов. Прусский посланник указывает,
что его правительство намерено заключить мир, если
французская республика выдаст нам детей казненных
короля и королевы.
               
Мануэль:
-  Отдать за царственных детей пятьдесят тысяч реалов и 12 тысяч испанцев, убитых на полях сражений, пожалуй, дороговато, если в придачу мы не получим земли, как вы полагаете, дон Франсиско?”


Гойя вежливо улыбнулся и продолжал работать.

Мигель:
“-  Если дети найдут приют и спасение у нас, идея французской монархии
будет жить на испанской земле. Это почётный мир.
               
Мануэль:
-  Надеюсь, дон Мигель, что вы выторгуете нам для
детей хотя бы королевство Наварру.
               
Мигель:
-  За мной дело не станет, но боюсь, что если мы не
пошлём подкрепления Гарсини, нам придётся
довольствоваться только детьми.”


Дон Мигель собрал свои бумаги, откланялся и вышел.

Работая Гойя думал, как правильно изобразить герцога на портрете.
               
Ведущий:
- Он считал, что на портретах
 тех, что раньше написали все другие живописцы,
герцог выглядит неверно- слишком гордо-величавым,
а народ его считает просто ловким подхалимом – фаворитом королевы.
Королеву не любили потому, что не испанка,
 а всего лишь итальянка и неверная супруга.   
 
Но Гойя понимал, что Мануэлю- простому лейтенанту в недавнем прошлом, просто отчаянно везёт и ему нравилась сказочная карьера герцога.

В настоящее время он носил имя Мануэль де Годой Альварес де Фария герцог Алькудиа, владел неисчислимыми сокровищами, имел двух младших отпрысков от королевы и неизвестное количество незаконных детей.

При этом дон Мануэль остался благожелательным, любил науку и искусство. Вложить всё это в лицо на портрете была нелёгкой задачей для художника.

За политическими разговорами Гойя чуть не забыл цель, ради которой Мигель устроил ему свидание с герцогом.
Дело Ховельяноса камнем лежало у него на сердце.
               
Мануэль:
“-Да, многие уже сейчас требуют, чтобы я отозвал адмирала Масарредо за то, что он не удержал Тулона, но я не злопамятен. Мне кажется я видел у него женский портрет вашей работы. Портрет чудесный, вероятно и в жизни дама хороша. Кажется, она вдова – вьюдита. Поразительно соблазнительная особа.”

Ведущий:
Гойя понял, что его вовлекают в сложную интригу.
Он догадывался почему Мигель для освобождения Хавельяноса действовал через него. Франсиско понял, что его одурачили и не без помощи Лусии. Возможно она нагло улыбнулась, когда он не сразу согласился просить герцога,
именно из-за Пепы.

 Гойя злился, но его забавляло, что Мигель- поборник добродетели избрал такой путь для освобождения ещё большего поборника добродетели.
Конечно он может прожить без Пепы, но чтобы он её
продал- ни за что! Он не уступит её герцогу.
 Ну что же – забросим первую удочку.
               
Гойя:
- Страна будет вам благодарна, дон Мануэль, если Вы
заключите мир и вернёте изгнанников, которых так не достаёт в Мадриде.
               
Мануэль:
-  Вы действительно думаете, что Мадриду не достаёт нескольких вольнодумцев, которых мы вынуждены были удалить из столицы под давлением церкви?

Гойя:
-  Мои портреты сильно тускнеют при скудном освещении.
Вот так же Мадриду не хватает к примеру графа
Кабарруса, или сеньора Ховельяноса.
               
Мануэль:
-  Если бы такое высказал Мигель, я бы не удивился,
но услышать от вас, Франсиско, не ожидал.
               
Гойя:
-  Мне показалось, что я могу быть с Вами откровенным.

Мануэль:
- Я готов благосклонно отнестись к вашим словам, но
давайте вернёмся к более приятной теме. Вы можете
познакомить меня с той дамой, что на портрете
у адмирала? Вы встречали её в последнее время?
               
Гойя:
- Разумеется, дон Мануэль, я иногда встречаюсь с этой дамой,
или у Мигеля, или у неё дома.

Мануэль:
—Я надеюсь, дон Франсиско, это было бы любезно,
если б вы смогли поближе познакомить с этой дамой
и при случае представить ей меня  без церемоний.
 
Может быть, её уверить надо в том, что я не падок
на любую без разбора, что прекрасное ценю я
и умею благодарным быть и щедрым
к тем, кто этого заслужит.       

А сеньора на портрете показалась мне разумной
и способной к разговору, а не только для постели
как, надеюсь Вы согласны, большинство из наших женщин. 

Гойя:
- Да ваше превосходительство, не много найдётся женщин, с которыми можно побеседовать о серьёзных вещах.

Мануэль:
-   А что если бы нам весело и разумно провести вместе вечер, — предложил он дону Франсиско, — вы, очаровательная вьюдита и еще несколько друзей, с которыми можно приятно поужинать, выпить, поболтать и попеть? Если я не ошибаюсь, донья Лусия тоже знакома с вьюдитой. Но только в том случае, если и вы примете участие в такой вечеринке, дорогой дон Франсиско.

Ведущий:
-Забавно, что он сам этим удачным портретом пробудил аппетит дона Мануэля. Теперь он совершенно отчетливо видел Пепу такой, какой она действительно была, и какой он должен был бы ее написать, и какой, возможно, еще напишет. И хотя Франсиско собирался еще несколько раз переспать с ней, все же в эту минуту он прощался со своей подругой Пепой Тудо.

Гойя:
-  Сеньора Хосефа Тудо,  несомненно, почтет для себя за честь и удовольствие познакомиться с вами, ваше превосходительство.

Вошедший лакей доложил, что королева ждёт его сиятельство уже 10 минут…

Мануэль:
- Жаль, надо идти, а мы так и не договорили с Вами дон Франсиско. Но ничего, Мигель передаст Вам время и место нашей вечеринки.

Оказывается он для себя уже всё решил, а Гойе оставалось только исполнять.
               
Ведущий:
- Гойя шёл домой подавленный,
 расстроенный беседой.
Безболезненно бросал он раньше женщин,
если надо это было для карьеры ,
но тогда решенье было одного его решеньем,
а сейчас по принужденью
Гойю страшно возмущало.
Если бы не Ховельянос и Мигелю обещанье
Мануэлю отказал бы он в знакомстве с милой Пепой.

                СЦЕНА ШЕСТАЯ

В доме у дона Мигеля

Действующие лица:
Мигель, Лусия, герцог дон Мануэль,
Гойя, Пепа, Агустин, аббат дон Дьего

Ведущий:
У сеньора дон Мигеля в доме было много места,
Где с удобством разместиться
можно было не стесняясь.
Приглашённые входили и здоровались с хозяйкой.
Донна Лусия сидела – по обычаю испанцев принимать гостей не стоя,
а в сидячем положенье.

У неё глаза блестели, вся изящная фигура
возбуждённо озорная излучала только радость предстоящего банкета.
Гости сразу устремились посмотреть портрет хозяйки,
а дон Дьего так увлёкся, комментируя подробно и картину и натуру,
что в экстазе не заметил, как хозяин не доволен,
явно ревностью томимый.

Герцог был сама любезность,
но беседуя с хозяйкой
всё поглядывал на двери он, кого-то ожидая,
был рассеян и взволнован.

Но тут вошла Пепа, извинилась перед хозяйкой за опоздание. Лусия поспешила познакомить её с герцогом. Мануэль поклонился ниже, чем кланялся королеве и сразу заговорил о портрете, который видел у адмирала.
               
Мануэль:
-На портрете Вы прекрасны, но скажу я откровенно:
даже Гойе оказалось не по силам на портрете
показать такую прелесть самого оригинала.
Вы владеете, наверно, языком французским тоже?

Пепа:
-Я немного понимаю, если сказано не быстро и вполне членораздельно,
но самой построить фразу на французском затрудняюсь.

Ведущий:
-Пепа ела аккуратно, этикет не нарушая и   
  внимательно следила за гостями и за Гойей.
Пепа знала, что сегодня будет на аукционе и поэтому
играла роль свою великолепно.
Ей хотелось, чтобы Гойя ревновал и был достойно за
предательство наказан.

Мануэль был очарован и старался перед Пепой    
превзойти себя в услугах.
Пепа видела, что герцог у неё уже «в кармане»
и готов отдать за ласки состояние и душу.
Меркантильные расчёты сердце ей заполонили и она
приняв решенье сразу вычеркнуть решила
из судьбы своей и Гойю, и конечно адмирала.
Всё поставила на карту сразу и бесповоротно.

Слуга доложил, что кушать подано и дон Мигель предложил желающим пройти в столовую и подкрепиться а-ля фуршет*.

********
*Приём пищи стоя у стола самостоятельно на выбор.

Мануэль:
Мы попросим, чтобы Гойя
написал портрет Ваш снова,   
для меня, чтоб мог я Вами
любоваться ежедневно.

Ведущий:
-Донья Лусия, попивая маленькими глотками ледяное
шампанское, внимательно следила за Пепой и наслаждалась завязывающейся интригой.
Ей хотелось расшевелить Гойю, который сидел насупившись, разглядывая носки своих штиблет и о чём-то напряжённо думал.

Лусия:
Как странно, Франсиско, что именно Ваш портрет подтолкнул герцога заинтересоваться Пепой и похоже он от неё без ума. Мне жаль Пепу – такая молоденькая и уже вдова. Но, как видно она не унывает и не скучает. 

Гойя:
Я Вас знал совсем другою, Вы, Лусия, изменились –
стали  более жестокой. Вас испортило богатство,
вседозволенность и роскошь исковеркали характер.
Я не думал, что способны вы с Мигелем столь цинично   
пригласить друзей и близких развлекаться вместе  с вами на таком аукционе.

Лусия:
-Перестаньте, дон Франсиско, Вы такой сегодня скучный.
Неужели не способны вы порадоваться счастью
ожидающего Пепу? Или ревность, как обычно
у мужчин, преобладает?

Ведущий:
Гойя понимал, что Лусия издевается над ним, его душила злоба, но он сдерживал себя и односложно отвечал Лусии.
Он уже хотел покинуть это скопище лицемеров и интриганов, но не успел отойти, как его позвала Пепа.

Пепа:
-Как я выгляжу сегодня?

Ведущий:
Пепа явно издевалась над растерянным Франсиско.

Пепа:
- Я хочу уйти пораньше, как ты думаешь удобно,
если я покину вечер не простившись с Мануэлем? 

Гойя:
Я не знаю, но хозяйка- Лусия и непременно
нужно ей сказать об этом; я уверен, что попросит
здесь тебя ещё остаться потому, что вечеринка
запланирована ею. А согласно этим планам
я, насколько понимаю, здесь ты главная фигура.

Ведущий:
-Досадить хотел он Пепе, намекая на интригу,
Но она была спокойна, не показывала виду,
что известно ей о сделке между герцогом и Гойей.

Пепа:
Ты нашёл себе другую, ты меня уже не любишь ?
Может быть придёшь сегодня и расстанемся друзьями?

Ведущий:
Гойя злился не напрасно на себя, на Мануэля,
на Лусию и на Пепу, только вспомнив Каэтану
успокоился немного и хотел ответить Пепе,
что её он не оставит…

Но Мануэлю, уже порядком выпившему, надоело
наблюдать за ними и он бесцеремонно вмешался:

Мануэль:
Как Вы относитесь к верховым прогулкам? Приходилось ли Вам скакать верхом?

Пепа:
Да на ранчо приходилось мне скакать и на мустангах,
я ковбоям помогала загонять быков в загоны,
но в Мадриде я ни разу не участвовала в скачках.
Здесь верхом кататься могут преимущественно жёны
богачей и местных грандов.

Мануэль:
Упущение такое мы немедленно исправим,
предоставив вам возможность
показать своё искусство
в скачках здесь на ипподроме.

Ведущий:
Мануэль разгорячённый и вином, а больше Пепой
позабыл, что на прогулках он всегда сопровождает
непременно королеву и присутствие там Пепы совершенно не возможно.

Пепа:
Всей Испании известно, что наездник Вы отменный,
я хотела бы увидеть Вас в седле у Вас в манеже.

Мануэль:
Двор сейчас в Экскуриале*,
мне там быть необходимо, но вернувшись обещаю
перед Вами донья Пепа, прогарцую непременно.

Вы наверное поёте, не хотите ли исполнить
что-нибудь перед гостями?

*Загородная королевская резиденция;

Пепа:
Я пою довольно редко  для себя по настроенью,
а для публики – стесняюсь.

Мануэль:
- Но для Гойи- то Вы пели, для меня когда споёте?

Но увидев, что вьюдита рассердилась не на шутку,
поспешил исправить дело:

- Я прошу не обижаться и могу для Вас исполнить,
если только Вы не против, из того репертуара,
что сейчас в Мадриде модно.

Ведущий:
Во дворце известно было, что любила королева слушать песни Мануэля,
но упрашивать артиста приходилось ей подолгу,
а сейчас без всякой просьбы предлагал его послушать.

Пепа Лусию спросила, как относится хозяйка к предложению маэстро.
Гости все в восторге были и хозяйка дома тоже.

Мануэль взял гитару, настроил и спел шуточную песню о тореадоре, опозорившемся на арене из-за чего стеснялся показываться не только перед зрителями,
но и перед быками.
Дамы умоляли спеть ещё и Мануэль не стал ломаться.

Мануэль:
Я спою вам тонадилью* только мне напарник нужен.

*Тонадилья – шуточное представление типа водевиля, исполняемое дуэтом;

Мануэль посмотрел на Гойю и того- любителя попеть и возбуждённого вином, не пришлось долго  уговаривать. Они шёпотом посовещались с музыкантами  и запели  тонадилью про погонщика  мулов, изображая поочерёдно седока, погонщика и даже мула, своеобразные вопли которого особенно удавались Гойе.

Они пели, плясали и корчили смешные рожи перед зрителями.
Мануэль старался только ради Пепы, а Гойя пытался развеять
злость и тоску по Каэтане.

Мигель и аббат презрительно наблюдали за шутовством премьера
и придворного живописца.

Мигель:
Я смотрю у Мануэля страсти разум помутили,
возомнил себя мальчишкой – лейтенантом из охраны,
а узнает королева? То-то будет представленье.

Дьего:
Королева то узнает – донесут ей непременно.
Как бы Лусии за это не попало рикошетом?

Когда усталые и довольные артисты закончили представление, Лусия насмешливо обратилась к ним..

Лусия:
Прекрасный дуэт. Вам могут позавидовать признанные артисты наших театров.

Порядком упившийся Агустин, изливал душу перед Мигелем и аббатом…

Агустин:
Посмотрите на этих шутов. Счастье и случай вознесли их на вершину власти и славы. Мешки золота обеспечили возможность и доступность ко всему, накопленному человечеством, ко всем прелестям жизни, а они- дармоеды живут и развлекаются по- свински. Изображают из себя гениев, благодетелей, но не пошевелили мизинцем для облегчения существования народа, улучшения благосостояния страны.

А у нас нет дипломов потому, что не было денег на
учёбу и взятки, поэтому приходится раскрашивать
задницу у лошади генерала, проигравшего войну.
Но в творчестве наш мизинец понимает больше,
чем все их академии, вместе взятые.

Агустин опрокинув стакан уронил голову на руки и захрапел.

Дьего:
Вот и Агустин пропел свою тонадилью…

Мигель:
Упился, как швейцарец*

*Швейцарцы в наёмных войсках прославились в то время пристрастием к выпивке
в отличие от русского, который в допетровские времена пил в меру и  только по праздникам, или в особых случаях – на  свадьбах и на похоронах- тризнах.

Мигель направился к Пепе, а аббат к Лусии, но обе дамы, сославшись на то,
что им необходимо поправить причёску, вышли.

Мануэль и Гойя уединившись за столом отдыхали, 
  попивая прохладное шампанское.

Мануэль:
Мы с тобою, дон Франсиско,
не имеем знатных предков, наши корни из народа
  и поэтому должны мы быть с тобой всегда друзьями.   
    У меня друзей немного, наши вкусы совпадают,
мы с тобой прекрасно спелись.
Кое в чём мы преуспели, но тебе мой друг Франсиско,
я могу помочь и дальше в продвижении по службе.

Гойя:
Бесконечно благодарен, Мануэль, за Ваши речи
и с восторгом Вам вручаю тело бренное и душу.

Мануэль:
Я твой друг и покровитель, ты-художник, я- придворный;
Во дворце немало грандов, но мужчин всего лишь двое –
ты да я  друг друга стоим.
Если б ты своим портретом не открыл глаза на Пепу,
Я бы мог и не заметить всех достоинств у вьюдиты.
Ты прости меня, Франсиско, этот лакомый кусочек
стал мне дорог и делиться я ни с кем не собираюсь.

Гойя:
Всё зависит от вьюдиты, выбор будет делать Пепа,
но уверен, что за Вами преимущества бесспорны-
я, конечно, сожалею, но желаю Вам удачи.

Обнимаются. Мануэль запевает застольную, Гойя подхватывает.

Ведущий:
-Гойя пил и развлекался, но отнюдь не забывая,
что участвует в спектакле, как артист готовой сцены.
Роли первые играли Мануэль, Лусия, Пепа.
Режиссером постановки был Мигель,
как автор сделки между герцогом и Гойей.

Гости, не подозревая, исполняли роль статистов.

Гойя знал характер Пепы и почти не сомневался,
что вьюдита не упустит шанса стать для Мануэля
нужной и незаменимой.

Увлеченье Каэтаной, страсть, которая пронзила
сердце огненной стрелою, позволяли не особо огорчаться из-за Пепы.
Так что роль свою в спектакле Гойя выдержал отлично.
Обнимая Мануэля клялся быть слугой до гроба.

Возвращаются Лусия и Пепа, подрумяненные и напудренные.
Мигель хотел зажечь новые свечи, но Мануэль остановил его и обратился к Пепе:

Мануэль:
Все, наверное, устали и пора нам распрощаться,
а хозяевам спасибо за прекрасный чудный вечер.
Разрешите донья Пепа, проводить Вас до кареты,
ну, а если будет милость с Вами вместе я поеду.

Пепа:
Перед Вами Ваша Светлость возражать мне не пристало,
проводите, если только Вас не ждут дела другие.

“И прошествовала Пепа
С Мануэлем мимо Гойи.
На ступеньках прикорнула
Задремавшая дуэнья.
Улыбаясь, разбудила
Пепа спящую служанку.
Вот уже заржали кони.
Красноногие лакеи
Дверцу распахнули. В новой,
Пышной герцогской карете
По уснувшему Мадриду
Мануэль и Пепа едут
Спать. Домой.”

Ведущий:
Так закончилась для Пепы жизнь под крылышком у Гойи,
а для Гойи наступили дни страданий
в ожидании вестей от Каэтаны.

                ЗАНАВЕС