Блокадница

 


 На Лиговке, в 1972-ом году, нашей соседкой, по коммунальной, дворницкой квартире, - была Роза Даниловна Медведкова. Казачка, родом с Кубани. Рассказывала...

 …и вот, деточки мои, жили с нами на Кубани, в нашей станице, полозы. Ещё до войны это было. Звали мы их - Машками. Кормили из мисок молоком, да хлеба туда покрошим.
 И картошку они ели. Ели всё, что у нас оставалось со стола. Были они нам как домашние животные. В руку толщиной, голова с добрый мужской кулак. А в длину поболе двух метров.

 Сидим мы на скамеечке. Семечки лузгаем. Соседушкам косточки перемываем.
 Выползет Машка из норы, из–под хаты. Поднимет свою башку до нашего плеча аж! и ждёт…
 Еду выпрашивает. Мы её погладим по головушке, поговорим с ней ласково, с руки покормим. Она благодарно башку на подол положит – гладь её! Утром так было, в обед и вечером.
 Мы их не боялись. Любили. Они нам были как дети!

 Война. Блокада.

 Война, война… вы не смотрите, деточки, что я такая маленькая и слабенькая… На войну я была призвана в сапёрный батальон. Восстанавливали переправы, мосты для прохождения наших войск. Когда к наступлению, когда к отступлению…

 И всё это мы делали под обстрелами. Обстрелами с воздуха и с противоположного берега…
 Выкашивало нас - только так!..
 Когда нас в батальоне оставалось пять – шесть человек, то к нам приходило пополнение.
 И так было три раза… Бог меня миловал трижды…

 Зимой сорок третьего года меня приказом отправили с фронта в Ленинград на уборку из квартир трупов, пока весна не пришла. Весной, сами понимаете, детки, теплынь, разложение трупов и… чума.

 Зима была шибко морозная! А мы были голодные и обессиленные.
 Квартиры мы взламывали, а трупы, покрытые инеем… так как - что на улице, что в помещении, температура была одинаковая – под минус тридцать!

 Трупы покрытые инеем сбрасывали из окон. Когда с десятого, когда с шестого этажа…
 Штабелировали их во дворах… И долго они в штабелях лежали как дрова… Всю зиму!
 А по весне начали повально вывозить на полуторках из города на Пискарёвку. На платформах-вагонах до станции Шушары, где вы сегодня, деточки мои, собирали турнепс. Он счас корм для скота, а в то время мы его ели за милую душу.

 Кинотеатр «Север»

 На углу Обводного канала и Лиговки стоял, построенный ещё до революции богатеем Елисеевым доходный дом с кинематографом «Север», просуществовавшем вплоть до восьмидесятых годов в качестве кинотеатра. В кинозале, над зрителями, высоко под потолком парил метровый гипсовый рельефный фриз на древнегреческие мифы… В этом фризе, разнообразном по содержанию, меня поражало наглое поведение Леды с Лебедем! Но!.. к моему неоднократному удивлению никто из зрителей наверх не смотрел. Все ждали с нетерпением когда начнётся киносеанс. Кто грыз семечки, а кто заправлялся второпях мороженым «Эскимо»...

 Тётя Роза и наши матросы-десантники

 … возле кинотеатра «Север» видела бой. Наши матросики в рукопашную дрались с заброшенными с воздуха немецкими диверсантами.
 У одного нашего был распорот живот. Кишки волоклись за ним между его ног метров на пять. А он всё бегал и бегал за фашистами и наносил им штыком смертные удары.
 А я сидела на ступеньках кинотеатра и плакала. Страшно мне было это видеть скрозь слёзы…
 Да… деточки мои…

 Совет тёти Розы Ирине

 А ты, деточка моя, когда стираешь, то не стой над корытом, а сядь рядом на табуретку.
 Так удобнЕе будет. И позвоночник себе уберегёшь.

 Конвейер смерти

 Да… Во время войны у нас тут на Обводном канале, под Новокаменным мостом, с обеих сторон, были мостовые ворота. И зимой и летом они были настежь открыты. За ними, за воротами, были большие служебные помещения.
 В блокаду в этих помещениях жили люди. Перед воротами жгли костры. А в глубине помещений спали люди, согревая друг друга. От голода и болезней они умирали… Их живые тут же съедали, а остатки выбрасывали в Обводный канал. И это был конвейер смерти…
 А как же! Ведь они съедали больных и от этого сами заболевали, да тут же вскорости и помирали… И уже их тоже съедали…

 НЭП

 В молодости я пела в Кубанском хоре, а потом меня пригласили петь в хор имени Пятницкого…
 В хоре я и познакомилась со своим Федей. Ещё при НЭПе.
 На Лиговке в то время было много маленьких забегаловок и ресторанчиков.
 А как заманчиво из них пахло! Мимо невозможно было пройти!
 Мы с Федей дома не готовили. Любили ходить в итальянский ресторанчик. Вот здесь, на Курской.
 Но вскорости меня мой Федя по пьяни стал бить и угрожать ножом, чтобы я в милицию не сообщила. А мне, ещё тогда молодой, мои подружки присоветовали сделать так:
 выбросить нож в Обводный канал, вскипятить чайник и полить кипятком на голову спящему супругу.
 Говорили, что после этого мой Федя станет шёлковым и послушным…
 Я так и сделала. Полила ему спящему на голову кипятком.
 Мой Федя вскочил с кровати и со всей силы ударил меня в живот. Потом всю меня избил, живого места на мне не оставил. Искал нож, но так и не нашёл. Ведь я же его перед этим сходила и выбросила в Обводный канал, рядом с Новокаменным мостом.
 Я после этих побоев долго болела… И с тех пор у меня, деточки мои, так детей и не было, потому как всё нутро у меня, мой Федя в ту ночь и отбил…
 До войны мы с ним ещё кое-как дожили. А с войны он так и не вернулся.
 Вот я одна и доживаю свой век в этой самой квартирке…

 А вот попробуйте, деточки мои, какие я нонче испекла пышки! На молоке и муке. Дрожжей никаких! Чуток соли и сахару для вкуса! Главное хорошо перемешать и дать часик тесту выстояться.