Двенадцать

первый из них - холодный и неприступный; совсем как айсберг, только не такой большой. глаза у него голубые, прозрачные-прозрачные, а кожа - белее снегов. и ужасно заносчивый, просто сил нет.

второй сед и стар, спорит вечно с первым, и ведь выигрывает - потому и оттепели.

третий злится, - такое вот у них противостояние, - заметает всё ещё больше, реки, чуть оттаявшие, закрывает снова ледяными заслонками.

четвёртый со вторым полностью солидарен, хотя и с третьим тоже, совсем чуть-чуть, поэтому рассыпает вместо снега по лесам белые брызги подснежников.

пятый - сиреневый, медово-облачный, раскрывает свои ладони навстречу теплу и Солнцу. одуванчики, солнечные дети, кивают ему в ответ.

шестой боится темноты, поэтому просит Солнце надолго не отворачиваться, будить его часа в три. оно слушается.

седьмой пахнет нагретым за день асфальтом. на тепло прилетают бабочки, кружатся над головой.

восьмой задумчив, отчуждён, собирает в корзинки начинающие желтеть листья - чтобы их никто раньше времени не заметил и не испугался.

девятый - огонёк - рассыпает повсюду золото, а чтобы не выглядело слишком вычурно, брызгается ещё на деревья рубиновыми каплями.

десятый хмур и расстроен, проходится по золоту серой краской, заливает его холодным океаном.

одиннадцатый полон тайн, почерневшей листвы, прорисован до мельчайших деталей. принимает эстафету, смеётся зловеще, зажигает свечи перед зеркалами, варит глинтвейн.

двенадцатый щедр на сказки.
и поэтому, когда в полночь двадцать второго выпадает снег, можно смело сказать: "это для тебя".