Глава 6. Так, где же мы?

Выяснились прекраснейшие стороны Артомонова. Узрев перемолотые, словно зерна в кофемолке тела, он распорядился оградить нас от любых формальностей. Даже от очного доклада чиновникам из министерства.
Молча, мы транслировали нашему командиру тысячи благодарностей. Артомонов сам лично отчитался об успешном перемещении, вписав идеально расплывчато, при этом ни на йоту не отступив от каждого пункта отчета, достижения, открытия и перспективы дальнейшей работы. Этот гениальный человек встал шлюзом семиметровой толщины и (необходимой) высоты между нами и корыстным любопытством административных регуляторов.
Мое сознание не посягало на обретение целостности. Быть расхлестанным в жгуты, лишь бы не "бух - бух- ух" и не ощущение страха. Быть расхлестанным в жгуты - иногда очень неплохая позиция, братцы.
Хочется признаться в слабости и уязвимости человеческой сущности. Как хочется рассказать человечеству, насколько же мы, в конечном итоге, ничтожны.
После методов закаливания, осмысления, физических тренировок; обретения себя и потерю; прощания и освобождения всякого личностного и сущего; доверие веками испытанным и устоявшимся канонам воссоединения себя, как части одной доктрины; после всего отпущенного, как суть временное; после успокоения духовного и физического и взросления с лицом, укрытым морщинами мастера; после принятия всякой пустоты, затвердения "здесь и сейчас"; после акустического выдоха и артистической левитации, - однажды может заглянуть "бух" и проверить тебя на прочность, размозжив со всеми выдохами и доктринами.
Я не думал. Не собирался. Из меня, точно из русла задушенной половодьем реки, вытекало человеческое. Кто и как мог совершить с нами такое? Сама попытка замахнуться на запредельное нечто чуть не уничтожило осколки моего оставшегося горевать пыльного чердака.
Мы ночевали в изоляторе. Мои товарищи по несчастью ни разу не подали сигнала к обсуждению, не сделали попыток окликнуть друг друга. Я уверен -  каждый надеялся, что после глубокого сна, мир окажется опять в стороне, как они всегда и был раньше. А к нам вернуться любимые заблуждения, иллюзии, и главное - незнание. Незнание о том, что подобное пережитому нами вообще может существовать на Земле, или в где-то вне её.
Точно почуяв, как мы распадаемся, к нам еле слышным шелестом забежала медсестра, и вскоре мы провалились в любимый человеческий сон.