Разговор с Эдвином Троммеленом

Иногда к нам приезжают очень интересные люди. Но увидеть на БАМе голландца, путешествующего самостоятельно, от посёлка к посёлку - поверьте, это фантастика. А уж взять у него интервью - редкая удача. Тем более, что речь идёт не просто о туристе.

Если бы меня спросили: «Что вы теперь скажете о голландцах?» - прежде всего, я бы ответила, что голландцы сначала думают, а потом говорят.  В отличие от большинства моих русскоязычных  знакомых, которые сначала наговорят, а потом подумают. Это – первое, что приходит на ум, когда я вспоминаю Эдвина Троммелена.
«О чём бы вы хотели поговорить? Ведь часто бывает, что интервью уже заканчивается, а тех вопросов, которые вы хотели услышать, вам так и не задали».
«О фильмах», - Эдвин не думал ни секунды.
Начали говорить о снятых им, как режиссёром, продюсером и сценаристом  документальных лентах, а получилось, что поговорили обо всём.

 
В принципе, для человека, впервые приехавшего в Москву из Амстердама больше тридцати лет назад на учёбу  в Московский институт русского языка имени Пушкина, интерес  ко всему бескрайнему русскому  вполне логичен.  Нелогичными и шаблонными,  для образованного и увлеченного Россией человека,  сначала кажутся темы работ :  книга о водке  ( «Давай водка»),  фильмы о российских колониях в Мордовии  («Назад в лагерь», 2002г., «Вас здесь ждут. Заключённые в Мордовии» 2003 г.).  И даже исторический персонаж,  ставший главным героем фильма  «За Чёрными горами. Жизнь и приключения графа  Антона Девиера»(2006г.)   -  первый  генерал-полицмейстер Санкт-Петербурга.


Правда, кроме этих трёх «тюремных» лент, есть ещё изумительный, снятый в заснеженной Саха-Якутии  фильм об исчезающих юкагирах «Голоса из Тундры», который получил Гран-При фестиваля неигрового кино «Арктика» в 2011 году.
Но всё равно – для нерядового иностранца, проехавшего от Москвы до Колымы ( это не метафора – это реальная география путешествий Эдвина по России), знающего, что такое УАЗик,  читающего в оригинале российских писателей с мировым именем – от Достоевского до Похлёбкина, и даже научившегося давать взятки на таможне – неужели не нашлось ничего интересней?


 Этот вопрос не давал мне покоя ещё до встречи с Эдвином. Но когда в разговоре вдруг выяснилось, что голландский писатель, режиссёр, продюсер, сценарист Эдвин Троммелен отлично разбирается в наколках наших блатарей, умеет их читать и определять статус носителя  - здесь я уже не сдержалась. 
«Неужели не нашлось других тем?»


Эдвин, по своей разумной привычке немного подумав, очень серьёзно ответил на вопрос. «Ну, у нас же не было такого. Вообще. Такого нет в Голландии. Воры в законе, урки, блатная романтика – это всё было для нас новым миром, о котором мы ничего не знали. Мы вообще мало что знали о русских.  Помню,  в 1984 году,  в телевизионное ток-шоу  на  интервью пригласили  Олега Табакова. Голландские студенты звонили друг другу: «Сегодня на телевидении будет русский». Это было впервые, когда мы услышали живую русскую речь и увидели на телевидении русского человека».


«Моя книга «Давай водка»  - не чернуха о России. Когда я смотрю русское кино, я по бутылке водки, стоящей на столе, могу определить – где снимался фильм.  Вообще, я часто сталкивался с тем, что в России меня  встречали неприветливо: «А, вот, иностранец. Опять будет про нас  чернуху снимать. Водка… Больше не о чем? »
И дальше следует простое до гениальности объяснение.  Оказывается, привезти из России в Голландию сувенир – проблема, если ты решил подарить своим друзьям что-то по-настоящему русское, но не водку. «Разве что матрёшки, - говорит Эдвин. Но их много не увезёшь. И потом,  матрёшки уже надоели. А водка – хороший сувенир, всегда есть, в любом городе или посёлке. Все знают, что это – точно из России». Правда, второй мыслью было привлечение читателя, который книгу о России с другим названием не купил бы. Плюс -  издатели, спонсоры. В общем, спрос, конечно, частично диктует предложение. Вопрос в том, каким содержанием будет наполнено предложенное.


Но вернёмся к документальному кино Эдвина Троммелена.
Разговор о  съёмках фильма «Назад в лагерь»,   обнаружил разницу в некоторых вопросах, которую мы оба поняли, но не стали развивать тему.  История поразительная:  голландская девушка Даниэла за перевозку наркотиков получила шесть лет российской колонии. Отсидела в Мордовии три года и  вышла по УДО.  За это время у  неё случился роман с грузинкой Венерой. После освобождения Даниэла, для которой всё происходящее поначалу казалось адом, не хотела уезжать из России. «Это была такая трагедия, когда мы снимали фильм»,- качал головой Эдвин. Съёмки проходили через три года после освобождения. Венера уже вышла замуж и о голландской возлюбленной вспоминала только как о товарке по отсидке. Та же всеми силами стремилась к продолжению.


 Я никакой трагедии в этом не увидела. Для всего постсоветского пространства однополая любовь в местах лишения свободы – не афишируемый в обычной жизни факт. Но потом, когда нужно социализироваться, есть возможность создать нормальную семью  – об этом предпочитают не вспоминать.  Зачем ворошить то, что напоминает о статусе изгоя. Эдвин внимательно меня выслушал и сказал только, что голландка вступила в брак с женщиной, и сейчас у неё всё в порядке.  Ну, и хорошо. Хотя в голове у меня вопрос возник: может быть, Венере в Амстердаме было бы совсем не хуже, чем в России. Ну, да ладно. Что гадать. Всё случилось, как случилось. И Эдвин Троммелен снял об этом отличный документальный фильм.


 «Вас здесь ждут. Заключенные в Мордовии»  - урок занимательной географии и социологии. Оказывается, в Мордовии есть колонии: женские, мужские, для подростков , для туберкулёзников, для ВИЧ-инфицированных,  для иностранцев. Но вопрос не только в количестве исправительных учреждений и отбывающих в них наказание людях.  Всё это  нужно охранять, кормить, одевать, обслуживать коммуникационные сооружения и т.д. И всем этим занимаются местные жители. То есть люди, населяющие некоторые районы Мордовской автономии, делятся на две категории:  сидящие «на зоне» и работающие «на зоне». И кто кому якорь – ещё большой вопрос.  И ведь не сказать, что судьбы навязаны. Особенно для тех, кто не лишён свободы передвижения, но, почему-то, совершенно ею не пользуется.


Эдвин Троммелен, кстати,  тоже уже выбрал для себя наиболее комфортные условия существования. «Я городской человек, и Амстердам я очень люблю. Если и переезжать – то на юг Франции или в Испанию. Во-первых, там теплее, во-вторых – европейская культура мне понятнее и ближе. Я не смог бы жить в России».
Ответ не удивляет. Я только прошу назвать три первые, приходящие на ум причины  - почему не Россия. «Расстояния, коррупция и погода. Здесь очень холодно зимой».

 
С расстояниями всё понятно – об этом мы говорили отдельно. Расстояния у нас такие – пока сам их не проживёшь – вряд ли можно объяснить.  Территория огромнейшая.  Кстати, Эдвин русскую гостеприимность связывает именно с расстояниями.  Цену российским масштабам  он действительно знает прекрасно. «Восемь часов мы ехали на бортовом  УАЗике по Колыме. Ну, вы же знаете, что это река?» - вопросительно смотрел на меня Эдвин, рассказывая, как они с другом и бессменным оператором Паулем Энкелааром, тоже голландцем, добирались до места ссылки графа Антона Девиера.  Видимо, Эдвин ждал какой-то  реакции на вопрос про реку, а я в ступоре медленно осознавала другое: восемь часов на бортовом УАЗике по реке Колыме.    Можете выдыхать.


Так вот, русские люди понимают, что в дороге человек устал, проголодался и элементарно хочет помыться. Поэтому его сразу кормят и предлагают душ. В Голландии гостя не кормят, или очень редко. В этом просто нет надобности. «Наверное,  у нас это не в крови»,- говорит Эдвин. Да и откуда это возьмётся уже в двадцать первом веке, если всю Голландию на поезде можно пересечь за полтора часа.


А вот с коррупцией  немного легче. Оказалось, что самое сложное – перевезти через границу камеру. Однажды наши доблестные таможенники  не нашли уже к чему придраться, но тут «спас» случай. Паспорт на камеру оформляется один раз в год. Даты стояли с 31 мая 2005 года по 31 мая 2006 года. Оказалось, что для наших таможенников – это не просто год, а год и один день. Должно быть с 31 мая по 30. Недопустимое нарушение. 400 евро исправили ситуацию. Нужно отдать должное  - соображалка у доблестных работников таможенной службы работает – дай Бог каждому.

 
Вообще, если передавать  разговор  полностью – у меня, наверное, не хватит суток.  Поговорить успели практически обо всём. 
Из самого запомнившегося: «Достоевский очень глубоко раскрывает человека.  Душу, мысли, борьбу с самим собой», -  ответ на вопрос, почему большинство иностранцев считают именно Достоевского лучшим.  И тут же удивил, когда я спросила – сложно ли читать Достоевского: « Нет, он очень простой в словах».  Вот вам и секрет мирового признания.


Кстати, Эдвин встречался с Эдуардом Успенским, Алексеем Германом, Бродским, Юлием Кимом, Сокуровым. В гостях у Успенского напоили чаем, Бродский оказался очень закрытым человеком, Юлий Ким – очень приятным, а Сокуров – очень красиво говорил.
Сейчас Эдвин Троммелен собирает материал для книги о БАМе. Если кто уже не помнит, БАМ – это Байкало-Амурская магистраль. Железная дорога. В планах – снять фильм о БАМе, но с этим сложнее: нужно делать заявку и дожидаться решения, чтобы получить грант. За личные деньги такие фильмы не снимаются.


И чтобы вы уж совсем смогли представить себе, каков человек этот «летучий голландец»,  вы должны познакомиться с его женой -  Сигрид Ван Эссель . Вместе  21 год. Она – удивительный художник. Архитектурно выверенные и логически завершённые панорамы Амстердама, выполненные руками супруги Эдвина Троммелена - как снимок города с высоты птичьего полёта – можно рассматривать бесконечно. «Конечно, она скучает по мне больше, чем я по ней, - Эдвин не мог оторвать  взгляд от ноутбука, в котором  был открыт сайт Сигрид. – У меня каждый день новые встречи, новые люди. Она остаётся дома, где всё привычно. Свой мир, который не меняется. Оставаться всегда сложнее, чем уезжать».