Лето воспитания

Крайне обеспокоенные резко изменившимся в худшую сторону поведением и отметками в полученном табеле своего, уже почти ставшего юношей, сына, родители не знали, что и делать, но тут, по счастливой случайности, им на помощь пришли их друзья, которые тоже совсем недавно столкнулись с такой проблемой и помогли им советом:

«… И что – совсем не знаете, как с ним справляться? Ну тогда вот вам телефон одной нашей знакомой… Наш сын провёл у неё два месяца… И уже осенью, по возвращении домой, мы едва узнали нашего оболтуса – так разительно он изменился в плане поведения. Стал вежливым и доброжелательным, начал помогать нам во всём по дому, и к тому же в школе – его оценки повысились в среднем на целый бал… Как это удалось воспитательнице, да еще и такой молодой, мы не ведаем, но результат – на лицо. Может и вы попробуете? … Хуже точно быть не должно»

И родители воспользовались предложением и отдали своего сына на всё лето на воспитание этой женщине.

Мальчик поначалу был только рад съехать от своих предков, думая, что такая молоденькая тётечка уж точно не послужит ему помехой в его мальчишеских забавах. А о школьных заданиях на лето – можно будет и попросту позабыть! Но уже очень скоро, буквально в первый же вечер, от его былой уверенности ни осталось и следа, когда за пренебрежительный жест в ответ на призыв убрать за собой тарелку со стола, хрупкая на вид девушка подошла к нему и приподняла за уши, так, что мальчик вынужден был встать на цыпочки и еще какое-то время переплясывать с одной на другую, выслушивая спокойные увещевания воспитательницы:

 «Родители отдали тебя, выписав мне полный карт-бланш на методы и средства твоего воспитания. Теперь в течении всего лета – ты будешь строго следовать установленных мною правил. За различного рода отступления от них, или какие-нибудь провинности – ты будешь по различному наказан, в соответствии с величиной отступления или тяжестью вины. Тебе это ясно?»

Промычав «ммда», пылающие огнём уши мальчика были отпущены, а сам он – отправлен за письменный стол, записывать за девушкой под диктовку:

«За выполненное не вовремя или выполненное небрежно домашнее задание – воспитуемый ставится в угол коленями на предварительно рассыпанный на полу горох, и, громко и с выражением, читает по учебнику заданный параграф. После чего отвечает на все вопросы преподавателя. За неправильные ответы ученик подвергается порке ремнём по спине или розгами по ягодицам, на усмотрение преподавателя».

«За опоздание к завтраку, обеду или ужину – воспитуемый ест стоя»

«За не помытые перед едой руки – лишается сладкого на весь последующий день»

«За недостаточную, по мнению воспитателя, опрятность в одежде – воспитуемый учиться ходить по дому голым, пусть даже его воспитатель и является представителем противоположного пола».

«Воспитуемому запрещено трогать свой пенис руками. Если воспитателю станет известно об этом факте, к ученику может быть применено одно или несколько наказаний специальной сложности, будь то:

- стояние на табуретке посредине комнаты, раздетым, со спущенными вниз трусиками, и плотно зажатой между ног вязкой дикой крапивы;

- в дополнении к предыдущему пункту – шлепание по пенису линейкой или коротким кожаным ремешком;

- ношение на протяжении суток, без права снимания, специальных трусиков, с внутренней стороны которых нашиты острые пластмассовые колючки иппликатора Кузнецова;

- поливание расплавленным воском или парафином спины;

- поливание расплавленным воском или парафином всей поверхности тела, исключая кожный покров лица, шеи и головы;

- прикалывание к соскам прищепок или зажимов, с возможным последующим сбиванием их ремнём или стеком;

- лишение сладкого на срок от недели до максимум четырёх…

                Мальчик записывал, словно во сне, никак не веря в возможность всего того, что диктовала воспитательница. Временами его почерк становился неровным из-за начинавших вдруг подрагивать рук. Всё это не оставалось незамеченным девушкой. По одному лишь только характеру почерка мальчика – ей стало известно если не всё, то уже многое о нём, и в том числе о том, чего он страшится больше всего.

                … Шли дни, а за ними недели… Поведение мальчика, в результате используемых методов строгой, но справедливой воспитательницы, постепенно шло на поправку. БОльшая половина из того, чтобы было задано в школе на лето, давно была пройдена... Даже характер мальчика заметно изменился. Теперь он был более сдержанным и внимательным, почти всегда следил за тем, что говорит, научился анализировать свои мысли… как вдруг…

                «Сегодня вечером тебе придётся побыть одному. А я ухожу в гости к подруге… Надеюсь, с тобой ничего не случится плохого?»

                «Нет, что Вы! Я буду дочитывать «Степного волка»…. Мне всего двести страниц осталось, - так интересно, что же там будет дальше!»

                «Ну смотри… Я тебе от подруги позвоню и прослежу, чтобы ты не зачитывался, поужинал и вовремя лёг спать» - на всякий случай добавила девушка, хотя сама итак была уверена, что её воспитуемый справится со всем и без её звонка. В последнее время количество наказаний сократилось до минимума, мальчик проявлял недюжинное усердие, менялся к лучшему просто на глазах, что, конечно же, не могло её не радовать.

                Однако одна деталь всё же ускользнула от воспитательницы. Мальчик – по-прежнему оставался мальчиком, а наложенный запрет на прикосновения к своему пенису только усугубил ситуацию. Внутри, совершенно вне поля зрения девушки, мальчик вёл свою почти взрослую секретную жизнь. Девушка была симпатичной, и мальчик часто, особенно перед сном, когда ложился в кровать, тешил себя разными фантазиями, связанными с её телом, волосами, одеждой… А так как притрагиваться руками к самому чувствительному месту своего удовольствия мальчику было запрещено, он нашел себе выход и… зажимал свой пенис между ног, с силой смыкая мышцы… Это доставляло ему большое наслаждение, особенно, когда он представлял свою воспитательницу в одном белом нижнем белье. На самом деле, мальчик, конечно не знал, какого цвета трусики под юбкой у его воспитательницы, но почему-то именно белый цвет – вызывал в нём самые сильные душевные потрясения.

                И вот, не зная этого факта, девушка ушла в гости, и так получилось, что это было в первый раз, когда мальчик оставался в доме один… Еще не успело смолкнуть эхо её спускающихся шагов по лестнице, как мальчик уже был в её комнате…

                На самом деле, еще до того, когда девушка только сказала, что собирается уходить, мальчика обожгла, вспыхнувшая вдруг, словно взрыв на солнце, мысль: «а ведь если её не будет… я смогу посмотреть, что у неё в тех длинных ящичках в спальне! Какое нижнее бельё она носит! И вдруг… там будут белые, словно молоко, трусики?...» С этой мыслью кровь прилила к его голове, порозовев щеки и лоб, но… воспитательница, как на зло для себя, в этот момент отвернулась к зеркалу, поправляя причёску.

                … мальчик был уже в её спальне… как только закрылась входная дверь, он всего несколькими длинными шагами вприпрыжку подбежал к заветным ящичкам… Его сердце стучало поступью загнанной рыси, губы были распахнуты в неосознанности того, что творит…

                «Вжик» - скрипнул выдвинувшийся ящичек, взгляд мальчика упал на то, что находилось внутри и… тут он невольно нарушил установленное правило, которое сам же записывал под диктовку, -  схватился рукой за свой, раздавшийся пенис... На дне ящичка лежали аккуратно сложенные трусики воспитательницы… Вот розовые, вот черненькие, желтые… а вот… Вот наконец и белые!.. Вторая свободная рука мальчика потянулась к ним, схватила и поднесла к лицу… Приятный возбуждающий запах свежего белья вошел через ноздри, и мальчик бросился на кровать, на которой спала его воспитательница… А теперь тут лежит он, со спущенными шортами и с её трусиками в руках… Лежит, и со страстной нежностью зацеловывает их губами… Мнёт их гладкий белоснежный покров… Лежит, и представляет себе в них её… Лежит, и не видит, как сзади мелькнула какая-то тень… Не видит, что эта тень – стоящей за спиной девушки, забывшей одеть к нарядному платью ожерелье… Она вернулась, и теперь стоит и смотрит на своего воспитываемого с огромными от ужаса и возмущения глазами… Еще чуть-чуть – и у неё появятся слова…
 
                … Да, такой вопиющей провинности мальчик не совершал еще ни разу. И это на фоне его значительного прогресса в поведении… Кто бы мог подумать! Вот и она – не могла… Не могла удержать себя от того, чтобы не закричать:

                «Ах ты маленький негодяй!.. Ишь чего вздумал! Трусики мои трогать!... Да я тебя!..» - и с этими словами девушка подбежала к, почувствовавшему будто на него обрушивается небо мальчику, схватила его за ухо, стащила с кровати, и с силой притянула головой к полу.... На спинке стула висели её джинсы, а в них - тонкий коричневый плетеный ремень…  В два счёта вытянув ремень из петель, девушка, крепко зажав склоненную голову мальчика между своими ногами, принялась нещадно хлестать им по его белым мальчишечьим ягодицам, в результате чего – они буквально на глазах покрывались множеством ярко-розовых, а порой даже и красных длинных  узких отметин… Почти сразу мальчик стал извиваться и сучить ногами, пытаясь вырваться из надежного плена сжимавших голову ног воспитательницы… Но эта его неудачная попытка привела лишь к тому, что девушка еще с пущей силой принялась пороть провинившегося…

                …Мольбы о пощаде всхлипывающим от слёз голосом помогли не сразу… Еще какое-то  время ремень исправно ложился на уже и без того всю иссеченную попу мальчика… Наконец, ноги девушки разжались…

                «Больше не будешь?»

                «Ннет» - плачущим голосом ответил мальчик, потирая изжаленные ремнём ягодицы руками.

                «Не верю. Но вот после вечернего наказания, которое тебе предстоит испытать на себе за столь вопиющую дерзость, быть может, и попытаюсь поверить!.. … Что, даже не спросишь, каким оно будет? Правильно делаешь. Потому что оно будет безжалостным и главное – неотвратимым. Ты снимешь с себя всю одежду, я поставлю на центр комнаты табуретку и густо рассыплю по всей поверхности канцелярские кнопки. И потом ты на неё сядешь. И будешь сидеть до тех пор, пока я не разрешу тебе встать.»