Алгоритм жизни

Смеркается. Наверное, скоро из-за туч покажется растущая луна. Через несколько дней обещали полнолуние. Старый деревянный стол, на нем – чашка кофе. Одинокий верблюд, несмотря на застывшую фигуру у окна, медленно бредет по нарисованной пустыне. Эту картину ему подарила сестра перед его отъездом. Рядом еще одна – извержение вулкана – ее любимая и самая ценная для него.

Все же в Германии не так уж плохо. Раньше кажется было труднее. Напротив его дома - высотки в шесть этажей, светится вечерними огнями школа. Нынче рано и быстро темнеет, хотя уже месяц нет снега. Несколько ребятишек выбежали из здания. Румяные щеки, широкие улыбки были заметны даже с высоты четвертого этажа. Он завидовал их счастью, безмятежности, молодости.

Он оглядел свои руки – морщинистые, уставшие от многолетнего труда. В шестьдесят уже устаешь от всего этого: от верблюда, от Германии, от ребятишек, от одиночества, вообще от жизни. Остается вот так сидеть у запотевшего окна наедине с грустью, иногда еще с чашкой кофе, и прокручивать всю жизнь в голове.

Вот ему снова двадцать четыре – он молод, резок и полон надежд. Он мечтает о славе и известности, сидя на этом месте. На стене обитают верблюд и вулкан, за окном - школа и дети. Через мгновение ему сорок семь – глотает таблетки, запивая виски. На деревянном столе лежит ныне ненавистная книга, не принесшая ему ожидаемых славы и денег, на стене – верблюд и вулкан, за окном – школа на ремонте. Но вот ему опять шестьдесят один – вместо таблеток на столе кружка кофе, вместо книги – рваный башмак, руки не доходят до него: то ли выбросить – то ли починить.

За стеной на непонятном и неразборчивом диалекте ругается молодая супружеская пара. По каждодневным ссорам понятно, что счастья не видать. Он посмотрел на эту стену: проводив верблюда взглядом несколько секунд, он перебрался на две фотографии, висящие левее. Такие старые и такие ценные. Фото двух самых важных и любимых женщин в его жизни: жены и сестры. Вторая заменила ему мать и отца, жена же – всех остальных. Он любил их почти одинаково… и почти одинаково чувствовал себя при расставании с ними – одиноко, подавлено, разбито. Новая волна воспоминаний поглотила его – снова он десятилетний мальчик, с красными от слез глазами, пытается ухватиться за юбку сестры. Она же всячески пытается оторвать себя от младшего брата. Позади него, загудев, тронулся поезд. Последний рывок сестры, и он уже в движущемся вагоне, придавленный большим чемоданом. Он навсегда запомнил те глаза сестры, смотрящие вслед уходящему поезду. Больше он ее никогда не видел.

А теперь ему семнадцать – его первый поцелуй с девушкой, впоследствии ставшей его спутницей жизни – и сразу пятьдесят три – гроб с холодным, истощенным от болезни телом его жены медленно опускается в большую яму, предназначавшуюся для двоих. В голове всплывает любимый голос: «Мы ведь, как в сказке, умрем в один день?» Но жизнь – вовсе не сказка, а те, кто так считает – дураки … и долго не живут.

Смеркается. Деревянный стол, на нем -  пустая кружка кофе, на стене все так же бродит по пустыне верблюд и извергается вулкан. Из-за стены слышны злобные крики, из-за окна – радостные. На полу маленькой комнаты лежит старичок. Он уже не дышит. В его глазах все померкло навеки.
   
                2015г (14 лет)