Осенний реквием- Глава 1 часть 7

Читайте ранее: Осенний реквием- Глава 1 часть 6






     Кто-то медленно, неспешно брёл по коридору, мягко переступая с ноги на ногу. Кортик бесшумно скользнул из ножен. Перевернув его обратным хватом, я привычно перебросил оружие в левую руку, вновь потянулся было за двуручником, но передумал и вжимаясь в стену, сдвинулся к двери.

     Если это был Серая накидка, то появился он точно по расписанию. Есть такая небольшая особенность у настоящих мастеров, профессионалов своего дела, в отличие от любителей, они в некоторых моментах чрезвычайно предсказуемы. Особенно когда недооценивают свою жертву. Но это не слабость, как можно было бы подумать, а своего рода визитная карточка.

     Дверь моего номера открывалась в коридор по часовой стрелке. Это было мне на руку, потому как давало возможность первому увидеть незваного гостя и если удастся ухватиться за хвостик котёнка удачи, атаковать вошедшего с его левой руки или даже со спины.

     Испытав лёгкое чувство дежавю – нечто подобное я уже планировал совсем недавно, я взглянул на «куклу» собранную на кровати. Всё-таки кое-что с нашей последней встречи изменилось «Серый»! Я в общих чертах знаю, чего от тебя стоит ожидать и теперь готов к новой встрече.

     Неизвестный остановился прямо напротив меня. Я приготовился, собрался, замер, словно хищник перед рывком. Козырем Серого были «Ундина и Сильфида». Можно было бы надеяться, что столь дорогой алхимический набор, стоимость которого на чёрном рынке зашкаливала за сотню полновесных золотых, имелся у моего преследователя в единственном числе и уже был использован им впустую. Но не найдётся ли у моего визави чего-нибудь подешевле?

     Парень явно был не новичок в использовании боевой алхимии. Слишком умело он в прошлый раз положил обе банки. Быстро, плавно и с идеально выверенным промежутком между бросками, да и действовал он уверенно. Не раздумывая и точно зная как применять набор в не выгодных для его использования условиях.

     Но то на улице, а в закрытых помещениях «Ундина и Сильфида» – спецсредство поистине не заменимое и обладающее у тому же почти сто процентной эффективностью. Однако, как и у любого оружия или магии, были у алхимических наборов и недостатки, которыми я как раз планировал воспользоваться.

     Колбочки с реагентами не нужно было разбивать, метая их в стены или на каменный пол. Сосуд от силы в две трети мизинца длинной, делался из толстого и крепкого стекла, реже из горного хрусталя. Он вполне мог срикошетить от твёрдой поверхности, удариться пробкой или вообще попасть на какой-нибудь мягкий предмет, например на ковёр.

     Штамповать колбы хрупкими – опасное дело. В сумке такую мензурку вполне можно было запросто раздавить, например, неудачно прислонившись к стене. И ладно бы Ундину. А если обе? Мало ведь никому не покажется!

     Был, конечно, вариант с использованием магического стекла. С разнообразными модными у маджинаров заморочками на вроде: саморазбивания по мысленному приказу или с временным таймером и тому подобными хитростями. В такой комплектации «Ундина и Сильфида» были, несомненно, удобнее в использовании, да и просто безопаснее для окружающих. Но вот стоили такие колбы – не мерянных денег, были одноразовыми, да и малые объёмы, требуемые для подобных сосудов не позволяли на полную использовать все возможности творений магов стеклодувов.

     Секрет гарантированной раскупорки состоял в особых пробках, взводимых перед броском для последующего отстрела и в том, чтобы в полёте, как можно сильнее закрутить колбу. После подобной встряски, содержимое расширялось и при приземлении даже на самый мягкий котонатский ковёр, выбивало пробку. Кидать набор, следовало последовательно, вначале Ундину, а затем через секунду Сильфиду. Объятия Ундины в общем-то не страшны, мягкие прикосновения к коже, лёгкая эйфория и всё. Сильфида, хоть и считалась безопасной, однако было одно «но». В больших концентрациях вроде бы безобидный синий газ был ядовит, пусть и не смертелен. В лёгких вдохнувшего его человека начинал бушевать невидимый огонь, дыхание перехватывало, начинался кашель, часто сопровождаемый кровью, что могло продолжаться, по меньшей мере, с неделю.

     Для реакции нужна была очень малая доза синего газа, а вот результат... Мгновенная парализация всего организма при попадании в облако, состояние близкое к коме при случайном вдохе. Онемение лица и потеря зрения при контакте вещества с глазами или слизистой рта и прочие неприятные последствия. К счастью эффекты не отличался длительность и по заверению производителей, не несли для здорового организма серьёзных последствий.

     Вслушиваясь в тишину за дверью, я старался дышать через раз. Серый был там. Я спиной ощущал его присутствие, взгляд, направленный на мою дверь, слышал тихое, спокойное дыхание.

     Наспех придуманный мною план действий был чистой воды авантюрой. После того как Серая накидка вскроет замок, пропустив мимо себя Ундину, поймать колбу с Сильфидой. Синюю бутылочку бросают медленнее, нежели зелёную и немного по другой траектории. Перед тем как шокер сработает, необходимо время, чтобы отбежать или хотя бы прикрыть дверь.

     Я правша и для меня это не самая удобная позиция, чтобы ловить что либо, летящее из дверного проёма, да ещё почти вслепую. К тому же была возможность нарваться на Морфея - особый вариант Ундины. Галлюциногенный в отличие от оригинала, желтовато-зелёный газ, что даже в малых дозах затуманивал сознание вдохнувшего его человека.

     Бросив ещё один взгляд на свой эспадон. Можно конечно встать перед дверью, дождаться, когда Серый, взломает замок, или вообще самому выбить дверь. Сбить гостя с ног и быстро прикончить без всех этих танцев с бубнами. Я бы так и сделал, но не дай то боги, если Серый уже поставил колбы на боевой взвод.

     Откроется Сильфида, и тут как повезёт. Либо делавший набор алхимик не зря есть свой хлеб, и всё будет хорошо. Либо, как это часто бывает, набор не сертифицирован алхимическим обществом и производитель напутал с концентрацией. Мы оба на близкой дистанции получим такое мощное отравление, что мама не горюй! А если они раскупорятся одновременно...

     Сам я подобного не видел, но ребята говорили, что шар раскалённого газа держится над местом пришествия минут пять, а сама реакция сопровождается жутким взрывом. Так что оставалось только бросать кости на свой «хитрый план» да ловить многострадальный хвостик котёнка удачи вместе с пролетающей мимо второй колбой. А не получится - ломиться прочь из комнаты с надеждой на то, что богиня Ноэль не обидится на меня за попытку догнать и оттаскать за хвост одного из девятерых её домашних питомцев, ну а попутно попытаться зарезать не ожидающего подобной прыти Серого. А там – коль накроет, ну значит судьба. Оклемаюсь минут через пятнадцать.

     Человек в коридоре чего-то ждал. Прошла напряжённая минута, а гость всё не двигался с места. Внезапно, тихие шаги проследовали дальше по коридору и остановились у двери моего соседа в запотевшем пенсне. Зазвенели перебираемые ключи и раздался негромкий щелчок открывающегося замка.

     Дверь, скрипнула. Неужели я ошибся. Походка не была похожа ни на косолапое перебирание ног хозяина таверны, ни на шаркающий, заплетающийся топот подвыпивших вышибал. Кроме них, ключ от номера мог быть только у его хозяина. Если припомнить, то недавно кто-то спешил по коридору в уборную. Было это примерно довольно давно, но мало ли, сколько времени нужно человеку, чтобы удовлетворить естественные потребности. 

     Я глубоко вздохнул и слегка расслабился. Дверь в комнату соседа с шумом закрылась. На секунду мне показалось, будто нежная женская рука, коснулась моей щеки, отметая прочь тревоги прошедшей ночи. Вот ведь что недосып с людьми делает...

     А ведь… Вот же предусмотрительный тип этот господин Эльфордо. Я поправил парадный аксельбант и смахнув с расшитой золотыми молотами перевязи несуществующую соринку, улыбнулся своим мыслям.

     Учёный, когда я видел его в последний раз, собирался спать. Свою цепь с ключом он что? Даже на ночь не снимает? И ведь как знал шельмец, что дверь возьмёт, да закроется.

     Попади я в его ситуацию, так и прыгал бы сейчас под дверью в подштанниках. Замок бы ещё ломать пришлось. Вот бы весело было бы, если бы в таком состоянии меня застукал франт в серой накидке.

     Хотя… А кто такой господин Эльфордо? И почему в серой накидке, а не в, например красной... Вот ведь ерунда какая-то всякий раз как приезжаю сюда, в голову лезет. Я ведь должен быть серьёзен и по-военному собран, а мне всё накидки какие-то мерещатся.

     Оправив мундир и сняв с головы пикельхельм, я положил его на изгиб руки и расправив на длинный плюмаж из белоснежного конского волоса, дружески щёлкнул по клюву застывшую в вечном парении на шипе трёхглавую имперскую аквилу. Средняя голова радостно зазвенела, приветствуя столь долго не надевавшего полный парадный мундир хозяина

     Залы старого как сама Империя дворца Эмбергоф отзывались эхом знакомых голосов. Где-то над ухом, жужжала надоедливая муха. Она вилась, то приближаясь, то отлетая на несколько метров, а потом вылетела в открытое окно.

     Ласковый ветерок, тёплый и нежный как котёнок неги, раздувал шторы величественных окон, игрался в моих волосах и нежные, воздушные лепестки недавно распустившейся императорской алеастры, послушные только его желаниям закружились вокруг меня в затейливом танце.

     Сделав глубокий вдох, я храбро шагнул вперёд на парадную галерею, ведущую к центральному залу. Я знал, что о моём прибытии уже извещены и впереди меня ждут. Ведь я не был в этих стенах ставших мне родным домом уже лет десять. Десять лет... неужели столько времени прошло с тех пор как я, покинув эти края, отправился служить Империи в провинции дальнего запада. Приютивший сына швеи и зодчего замок радостно отозвался эхом моих шагов. Солнечные лучи заливали чёрно белую мозаику под ногами, а в воздухе витал аромат цветущей алеастрой и почему то не по сезону сирени.

     Двери в центральный зал медленно приближались, заставляя душу трепетать в ожидании. Видимо услышав мои шаги, хозяева и их гости отложили разговоры. Створки распахнулись передо мной, и стоило мне ступить в ажурный зал, церемониймейстер, величественно не торопясь, как будто я действительно был потомственным дворянином, произнёс моё имя. Со всех сторон летели приветствия, мужчины вежливо кивали головой, а дамы сделав лёгкий книксен, улыбались, обмахиваясь воздушными летними веерами.

     В дальнем конце зала, я увидел отца. Всё такой же молодой солдат и зодчий каменщик стоял рядом со старым герцогом Грегором Эмбергофом, как обычно одетый в свой перепачканный известью рабочий костюм и жёсткий кожаный фартук. Одежда отца, очень гармонично смотрелась рядом с расшитым золотом адмиральским мундиром герцога. Папа улыбнулся, увидев, что я смотрю на него, но отрицательно покачал головой, когда я хотел, было подойти, чтобы поздороваться. Как ни как, а отца я не видел лет с шести, когда произошёл тот несчастный случай. Как же хорошо, что у него всё в порядке.

     Рядом с отцом, я заметил маленький стройный силуэт своей старшей сестры. Десятилетняя девочка, как  всегда, одетая в своё любимый ярко-жёлтый сарафанчик, солнечным пятнышком выделялась среди окружавших её благородных дам. Она смотрела на меня как всегда, серьёзно, но с лёгкой хитринкой всегда мелькавшей в её озорных глазёнках, когда младший братик делал что-то не так. Именно так должна вести себя с непутёвым братом настоящая старшая сестра – и она именно такой она сохранилась в моих воспоминаниях.

     Сестра помахала мне и не удержавшись, всё таки улыбнулась мне своей счастливой белозубой улыбкой. Погрозила кулачком и кивнула куда-то в глубь зала. Проследив за её взглядом, я ничего не заметил. За находящимися в зале людьми знакомыми лицами просто не было ничего видно. Но я чувствовал, что там меня кто-то ждал и стараясь не тревожить отдыхающих господ, двинулся дальше.

     Пару раз меня окликали, и мне даже пришлось остановиться. Со мной поздоровался и долго жал руку худой и поджарый лейтенант с задорно топорщащимися гусарскими усиками. Его имени я не знал, но помнил в лицо. Пару лет назад, на дальнем западе.

     Пробиваясь к своим, сквозь идущий в наступление на Новый Оэрлэн авангард загнарасскийх войск, моему отряду довелось вывести из под атаки заграссцев его людей. Их тогда посекла картечью непонятно как оказавшаяся у халфлингов пушка и его тело, было одним из немногих кого моим «Медведям-шатунам», удалось вынести с поля боя.

     Ещё раз меня остановила незнакомая женщина. Одетая в простое красное платье крестьянка родом всё с того же дальнего запада. Она, заплакав, обняла меня и её три дочери, смущённо улыбаясь, не зная, куда деть задорно блестящие глазки глубоко поклонились.

     Мне было необычайно неловко от этой немой сцены. Я помнил её и мне, было безумно стыдно, что я ничего не успел для неё сделать. Тогда, пять лет назад, я на острие удара возмездия влетел в деревню, занятую отрядом шариских халфлингов. Из живых в этом имперском поселении остался только мальчик и его трёхлетняя сестра, укрывшихся среди тюков сохнущего сена на верхнем ярусе огромного сарая. Их мать и три девочки постарше, вместе с остальными местными жителями болтались с вспоротыми животами на раскидистом дубе, растущем в самом центре деревни.

     Врагов здесь уже не было. Вполне естественно, что мы, захоронив тела, забрали с собой сироток и я не видел ничего такого в том, что лично хлопотал об их принятии на воспитание в Чренторский Инженерный Колледж. В конце концов, дальнейшая их судьба зависела от них самих и если им, и суждено было когда-нибудь стать имперскими инженерами, то явно не в этом нежном возрасте.

     Я извинился перед женщиной за нашу нерасторопность. И раскланявшись с девочками, собирался было продолжить путь, когда толпа стоящих передо мной погибших в боях однокашников расступилась и за их спинами я удел её.

     Она сидела на небольшом ослепительно белом диванчике с золотыми подушками и что-то вышивала. Лёгкое почти воздушное кремовое платье, ниспадающий поток прямых бледно платиновых волос и бледная почти алебастровая кожа. Рядом с ней на полу, оседлав большой, почти с него размером пуфик, резвился незнакомый мне мальчуган. Года четыре, пять от силы. В сердце больно кольнуло. Почувствовав мой взгляд, она подняла на меня свои огромные нефритово-зелёные, чуть лучащиеся глаза и улыбнулась, той нежной, искренней улыбкой которую всегда дарила только мне...

     – Здравствуй любимый.

     – З-здравствуй... – в горле мгновенно пересохло.

     Слова царапали связки, вместе с болью рвались из груди, но голоса не было.

     – Я уж и не чаяла, что нам выдастся, свидится раньше срока. – в её голосе сквозила прежняя теплота и нежность которых я незаслуживал.

     Острые ушки предательски подрагивали, выдавая, как много всего хотела бы она сейчас мне сказать, но правила светского приёма...

     – Н-Ниес... Ты прости меня, если сможешь.

     – Мне не за что тебя прощать. Всё случилось так, как случилось. К тому же Витя, если ты помнишь, именно я настояла на том, что мне стоит посетить тот приём. А ты, всё отговаривал меня. – Ниес слегка печально улыбнулась далёким воспоминаниям.

     – Но я бы мог...

     – Ты не мог. Не обманывай себя дорогой. Ты только мучаешь себя таким образом. – она встала и подойдя ко мне дотронулась до моего лица своими маленькими нежными ладошками. – Прошло десять лет, а твоя жизнь как будто застыла на месте. Остановилась тем зимнем вечером... Мне это не нравится!

     – Но я... – моя рука накрыла её нежную почти прозрачную ручку.

     Говорить было больно.

     – Я знаю. После того дня, ты посвятил себя только одной женщине – Империи. Ты защищал её, охранял сон её детей и жестоко наказывал тех, кто посмел причинить ей боль.

     – Не... не только ей.

     Ниес опять грустно улыбнулась и нежно провела пальчиком по пульсирующей болью полоске вертикального шрама. От середины лба, минуя левый глаз к щеке до уровня крыльев носа.

     – Знаю милый, знаю. Это всё Джон Вайт... Твои друзья мне всё давно рассказали. Молчи, ничего не говори. Не стоит он твоих слов.

     Умилительный карапуз, слез со своего пуфика и осторожно ступая, подошёл к Ниес, схватив её юбку своими маленькими ручками.

     – Мама, Мама! А кто этот Дядя? – голосок был чистый и звонкий.

     Эльфа потрепала малыша по платиновым с русым отливом кудряшкам и опустившись перед ним на колени произнесла.

     – Поздоровайся. Это твой Папа! – голос Ниес, слегка дрогнул когда она заканчивала фразу.

     Малыш внимательно и совсем не по-детски посмотрел на меня, помолчал и произнёс.

     – Здравствуй Папа. Ты к нам навсегда?

     – Нет, малыш. Папе скоро уже нужно будет идти. – ответила за меня Ниес, потому как моё горло щемило.

     Я стоял столбом, в ушах не прекращая, эхом звенели отголоски детского голоса.

     – Это хорошо. – рассудительно ответил ей малыш и я вздрогнул от его слов. – Тогда Папа. Когда родится брат, передай ему от меня привет. Он очень важен для всех нас. И сестрёнке тоже! Обязательно когда родится, найди и защити! Сестрёнка сама тебя об этом просила, так что не забудь. 

     Сказав эти слова, малыш развернулся и забавно перебирая ножками, убежал, скрывшись в окружавшей нас толпе давно покинувших меня людей.

     Братику, когда родится... Сестрёнке, когда родится, но её придётся найти и она сама просила... Смысл его слов как-то ускользал от меня.

     – Но как...

     Ниес, встав и опустив свою платиновую головку мне на грудь, молчала примерно минуту.

     – Он не рождённая душа. – ответила она так, как будто этим объяснение хоть, что-то для меня значило.

     Но Ниес продолжила, не вдаваясь в пояснения.

     – Сегодня он выглядит на четыре года, а вчера меня навещал умудрённый сединами старец вместе с самим Претором. Неделю назад он был статным юношей, а завтра мне вновь придётся менять ему пелёнки.

     – А как его зовут... – глядя в ту сторону, куда убежал карапуз, спросил я.

     – Его никак не зовут. Он не родился и ты не успел дать ему имя.

     – Но как же так?..

     – Такова жизнь, дорогой. Что случилось – то случилось. Он не родился и не вырос, он ничего не знает, но ему известно больше чем богам с которыми он водит дружбу. Мне он сказал, что ему не нужно иметь имя, хотя он его знает.

     – И он один такой? 

     Ниес покачала головой и платина волос заволновалась. Внезапно она наклонила голову, как будто к чему-то прислушивалась.

     – Тебе пора дорогой. Иди, уже случилось-то, что должно было случиться.

     – Но что?

     – Господин Эльфордо Реневье Сан Пьеро Мэдрес. – провозгласил на весь зал церемониймейстер. – Наследный барон Мэдрес. Учёный инженариум!

     Присутствующие в зале оживились, приветствуя вошедшего. Я повернулся к входу и разглядел смутно знакомое лицо. Слегка удивлённое выражение, худоба, пенсне и стрижка под горшок.

     Мужчина, заметив меня, махнул рукой, как будто мы были с ним знакомы. Я повернулся к Ниес, желая узнать: кто собственно такой новый гость. Но моей покойной супруги рядом со мной небыло. Я стоял один в большой центральной зале новоградского дворца герцогской семьи Эмбергоф. Над ухом жужжала назойливая муха.

     Нет! Это не муха, это где-то в зале, что-то трещит. Звук был знакомый. Ну, конечно же! Кто-то применил в соседней с залом комнате штурмовой алхимический набор. Неужели на нас напали! Не удивительно, что более расторопные, чем я, военные, коих в зале было, как я помнил не мало, поспешили вывести из здания людей.

     Я нахлобучил на голову шлем и вырвав из ножен боевой палаш, а левой выхватил кортик. На миг, мне показалось, что в полу прикрытых дверях промелькнула маленькая, детская фигурка. Ребёнок бежал туда, где по моим предположениям бушевали пары штурмовой алхимии.

     Рванувшись вперёд и больно стукнувшись коленом о невысокий сундук с покатой крышкой, стоящий в ногах небольшой, одиночной кровати, я резко остановился. Лицо было влажным. Неужели кровь?

     Слизнул языком катящуюся мимо рта каплю, я инстинктивно ожидал почувствовать сладковато-солёный с привкусом железа вкус. Но жидкость оказалась просто солёной, возможно слегка горьковатой.

     Слёзы не желая останавливаться, одна за другой текли из глаз, застилая взор мутным маревом. Не было ни всхлипов, ни сдавленных рыданий, ничего такого, что можно было ожидать от потерявшего над собой контроль человека. На душе было не спокойно. Старый шрам, полученный мной на новоградской арене почти десять лет назад, неприятно пульсировал в такт бешено стучащему сердцу. Что со мной произошло? Где я и как попал в это место...

     Вытерев лицо рукавом, я огляделся. Маленькая, жилая комнатка, или скорее номер на постоялом дворе, а может в какой-нибудь таверне. Кровать, сундук, шкаф, тумбочка и рабочий стол со сложенными рядом на полу полками. У изголовья кровати, прикрытое внутренними ставнями окно.

     За окном пробуждался рассвет. Кажется я, в каком-то городе, прорывающийся сквозь слегка приоткрытое окно ветерок, приятно холодит ещё влажное лицо, неся с собой запах дождя, дыма и версельской сирени.

     Я перевёл взгляд на кровать. На ней, закутавшись в одеяло, лежал человек. Кажется грохот, с которым я споткнулся о сундук, не потревожил сон спящего. Но, что здесь делаю я? Склонности бесцельно шляться по чужим спальням, я за собой ранее не замечал, а вспомнить, как я здесь оказался, не получалось.

     Возможно, я охранял спящего, или наоборот собирался напасть? Не зря ведь в моей левой руке хищно поблескивал заточкой обнажённый кортик. Хотя...

     Из соседней комнаты доносился приглушённый звук. Какой то олух, страдал бессонницей и не стесняясь разбудить постояльцев соседних комнат гремел железками и хлопал створками шкафа. Откуда-то я знал его имя. Господин Эльфордо Реневье Сан Пьеро Мэдрес. Кажется, он был наследным бароном.

     Я тихо, стараясь не разбудить спящего, подошёл к кровати. Каким-то шестым чувством я понял, что стоит мне узнать лежащего на кровати, как все воспоминания вернутся. Готовый немедленно заткнуть человеку рот, если проснувшись, он вздумает кричать, я отдёрнул полог одеяла.

     На кровати, слабо напоминая формы человеческого тела, лежали мои собственные вещи. Несколько минут я отсутствующим взглядом, рассматривал, метал доспехов, свёрнутый в рулон грязный плащ на подушках и суму, изображавшую ноги. Затем как будто во сне, повернулся к двери и открыв защёлку замка, вышел в ярко освещённый коридор.

     Меня встретил запах свежей выпечки. Если я был в таверне, то кухне видимо уже колдовали над скорым завтраком для постояльцев. Хотя странным было то, что в таверне вообще пекут хлеб.

     Напротив моей комнаты, на стене, в изящной рамочке с вензелями, висел эвакуационный план второго этажа. Я пару минут неотрывно смотрел на него так, как будто он мог помочь мне прийти в себя.

     По коридору со стороны лестницы на первый этаж дул лёгкий ветерок. Я глубоко вздохнул, голодный желудок призывно заурчал, желая также насладиться вкусом свежего хлеба, но сквозняк как будто прогонял приятный запах, хотя по всем законом мироздания должен был приносить его с собой. Дверь за моей спиной скрипнула и со звонким хлопком закрылась.

     Вздрогнув всем телом, я обернулся на звук. В голове было пусто, а непонимающий взгляд бессмысленно блуждал по дверному полотну.

     Кажется, мой сосед учёный, несколько минут назад, попал в такую же щепетильную ситуацию. Я засунув руку в поясную сумку и достал оттуда ключ, выданный мне хозяином.
 
     Оказавшись в замочной скважине ключ, тихо клацнул, даже не провернувшись, но отпирать дверь отказался. Врезанный в дверь механический замок был открыт.

     Замок как замок, бесхитростный механизм всего то и умеющий что подчиняться ключу и щеколде. Это было странно, неужели у господина Эльфордо, уникальный запор автоматически срабатывающий стоит только закрыть дверь.

     Удобно и в принципе неудивительно ведь он учёный как я помнил – талантливый изобретатель инженер. В таком случае понятно, почему он всегда таскает при себе связку ключей. Правда, зачем ему в таком случае несколько ключей, для единственной замочной скважины. Может быть, они от личного дома учёного? Тогда зачем ему носить их с собой, если ключ от номера он висел на золотой цепочке поверх камзола. Там и греметь то ненужно. Странно всё это.

     Стоя перед дверью, держась за воткнутый в скважину ключ, я окинул взглядом одинаковые завитки ручек, на дверях номеров, опрокинутую тумбу с разбитым кувшином и лужей воды вокруг него. Хотел уже, зайти обратно в комнату, когда внимание моё привлекла небольшая цепочка ещё мокрых следов от узконосых сапог с мягкой подошвой.

     Они вели из глубины коридора к моей двери, точнее к тому месту, где на противоположенной стене висел план этажа. Там скопилась небольшая лужица, от которой следы шли уже к двери четырнадцатого номера.

     «А ведь учёный ходит в вязаных лаптях, вот растяпа, наверное ноги намочил…» подумал я и перевёл взгляд с лужицы к висящему над ней плану этажа. Рука сама собой повернула ключ против часовой стрелки. Тихо щёлкнул замок, запирая дверь, но для меня этот щелчок прогремел как бой курантов новоградской крепости.

     Остатки морока старой штукатуркой слетели с моего сознания. Хаотичные обрывки воспоминаний, как будто толчками выстроившись в правильную последовательность, вернулись на своё место.

     События прошедшей ночи как океанский ста-двадцати пушечный «Ман-о'-вар» вынырнули на меня из тумана забвения. Я громко вдохнул, вновь впуская в лёгкие насыщенный запахом сдобы воздух.

     Такой приятный, знакомый с детства запах сопровождает не только творение рук пекаря... он остаётся и долго витает в воздухе там, где совсем недавно применялось одно из детищ алхимиков. Нервно-паралитический газ, дитя Ундины и Морфея.

     Обычный неприятный как от сохнущей краски аромат реакции с Сильфидой вспомнился бы сразу, но кто мог подумать, что Серые пользовались Морфеем. Тяжёлый газ… Теперь понятно почему алхимический набор не раздумывая применяли и на улице.

     От досады я чуть не грохнул кулаком по ни в чём не повинной стенке. Меня накрыло Морфеем и слава богу что только им. Расслабившись в тот момент когда Серая накидка отошёл от двери, я легко провалился в галлюцинации… Такие реальные.

     Откуда мне было знать, что гость наведается к соседу. Небольшой дозы газа, проникшего в комнату сквозь неприметные трещины и щели в стене, хватило, чтобы мой уставший мозг поддался и Морфей проник в разум. Я погрузился в царство снов и кошмаров. Это – смотря с какой точки зрения посмотреть. Не знаю, как быстро я вырвался из их объятий, но Серый, всё ещё был в комнате соседа.

     «Но почему он направился именно к нему?»

     Мне мгновенно вспомнился человек, внимательно вглядывавшийся в тёмные окна второго этажа. Он исчезает в тенях и через короткое время свет из окна четырнадцатого номера озаряет темноту сада.

     Учёный подходит к окну, открывает его и долго смотрит в ночь. Господин Эльфордо человек моего роста и с улицы видно лишь его только тёмный силуэт в ярко освещённом окне. Плотные струи воды немного деформируют фигуру учёного и с большого расстояния, например из соседнего переулка, одетого дутый камзол мужчину вполне можно принять за латника.

     Я перевёл взгляд на эвакуационный план этажа. На фасаде гостиницы, выходящем в парк, было изображено одиннадцать окон. В коридоре второго этажа, всего тринадцать комнат, семь из которых обращены в ту же сторону. Всё с нумерацией от двух до четырнадцати. Двери остальных смотрят на фасад, расположенный над основным особняком.

     Первый номер это большой зал, на двадцать койка-мест где-то на первом этаже. Комнаты два и тринадцать – номера класса люкс, «Г» образной формы, и состоят из нескольких внутренних комнат и занимая всю ширину боковых фасадов. Каждая из них имеет по два выходящих в сад окна. Таким образом, окно первого по счёту номера на стороне сада  – третье, у моей комнаты восьмое, а у последней, четырнадцатой – девятое.

     Вот ночной посетитель стоя перед моей дверью и сверялся со схемой, вычисляя номер в окне которого он видел фигуру в доспехах. М-да… подставил я человека. Судя по звукам, доносящимся из приоткрытой двери в номер учёного, кто-то активно копался в вещах учёного. Странно, если это действительно Серый, то он должен был сразу понять свою ошибку. В конце концов, я был уверен, что он прекрасно разглядел моё лицо во время совместного путешествия. Он должен был уходить, но вместо этого он перетряхивал вещи Эльфордо, не обращая внимания на создаваемый им шум. 

     Мой преследователь, если конечно это был он – не торопился, а вот мне нужно было срочно, что-то решать. На повторный заход Серый, скорее всего не пойдёт. Неудачная попытка, должна была навести его на мысль поскорее исчезнуть из заведения, которое вскоре станет похоже на разворошённый улей. В коридоре и питейном зале слишком велик шанс кого-нибудь встретить, а потому уходить он будет через окно.

     Я никогда не разделял мнения о том, что лучше всего отпустить известного тебе врага, ведь на его место может прийти новый и абсолютно не известный. Врагов нужно не отпускать. Их нужно уничтожать. Не важно, кто будет красться за тобой в тени. Кинжалы, найдя щель в доспехе, щекочут сердце с одинаковым результатом. Вот только в отличии от уже знакомого убийцы, для которого неудачный контракт обычно переходит в число личных обид, новый может просто не появиться.

     Вернуться в номер или атаковать самому? Зло усмехнувшись, я ловко перекинул кортик, который я всё это время таскал с собой, в правую руку и высвободил из нагрудной кобуры «Пастор». С щелчком курок встал на боевой взвод.

     Всё, баста! Набегались. Наигрались в шпионов и тайных агентов. Напрыгались по лужам и надышались всяким алхимическим… К тому же научника нужно было спасать и сейчас мне представлялся уникальный шанс. Тихо провернуть это дельце, прикончив Серого, помочь учёному и не запалиться. Что бы ни произошло, я успею вернуться в свою комнату.

     Я был уже у номера господина Эльфордо, когда тишину спящей гостиницы разорвал в клочья далёкий женский визг. Дамочка отчаянно выводила трель, заливалась на одной высокой, режущей уши ноте. Как неудачно… Кричали вроде бы на улице, но мне то от этого было не легче. Сделать всё «тихо» явно не получалось.

     Ладно, учёный, должен был быть жив. Я ведь предполагал что Серая накидка, готовился взять меня тёпленьким. Моё инкогнито? Да ничего с ним не случится. За убийцей, скорее всего, тянется длинный кровавый след. Вот и по душу научного гения пришёл, явно ведь злобные маджинары наняли. Ну, а что – сойдёт для сельской местности. Спал я в своей комнате, проснулся от того, что какой-то умник начал громыхать, пошёл узнать, в чём дело, а здесь злобный наймит проклятых магов, светлый ум на ноль умножает.
    
     Не успел я рвануть на себя ручку двери, как перед моим лицом сверкнула молния метательного ножа. Я почти рефлекторно дёрнуть головой и лезвие прошло мимо, слегка задев ворот рубахи, вонзилось в стену за моей спиной.




Далее: Осенний реквием- Глава 1 часть  8