Экзекуция

Перед подъездной дверью, на лавочке, под сенью одичавшего винограда тоскует бывший директор склада твёрдо-бытовых отходов Лускин Игорь Николаевич. По двору носится стайка воробьёв – от дерева к дереву. На крыше прячась от жаркого солнца за кирпичным дымоходом вещует горлица: «ду-ду, ду-ду». Вспотевший от жары Игорь Николаевич, вытирая рукой пот и приглаживая слипшиеся волосы, слушает птицу и жадно, как черепаха, всплывшая со дна, хватает овлажнённый воздух ртом, дышит с сипением.

Хлопнула дверь. На порог входа в подъезд выскочил белобрысый, лет девяти мальчуган, в хамелеоньих очках и кожаных не дубликатных шортах, какие обычно носят дети бывших моряков дальнего плаванья. В руках у него широкополосный ремень и похожая на школьный дневник синяя тетрадь с изображением на обложке полуголой девицы в трёхмерном изображении.Проходя мимо лавочки, он, подражая взрослому, кивнул головой в сторону Лускина и писклявым, ещё не заматеревшим голосом говорит:

- Здорова, сосед ! Сидишь, чертяка ! Как, дела !?

-Здорово, сосед! – Передразнил его сгоряча Лускин. - У меня дела – огонь ! А как у тебя !?

-Нормалёк, сосед ! Сегодня двойку получил по математике ! Иду к отцу на разборки !

-А ремень зачем ? – С интересом спрашивает Лускин.

- Мамка сказал с собой взять. Говорит, возьми, а батька там разберётся что к чему !

-А ну да… конечно… - Утвердительно покачал головой Лускин.- Я тоже, когда работал, у меня всегда в тумбочке в третьем шкафчике лежала офицерская портупея. Иной раз как разойдусь, всем тошно становилось… Вылетали из кабинета как ошпаренные…

- Кто вылетал ? Подчинённые? –Вытянув шею, спрашивает мальчуган.

-Не… сыновья… На работе у меня воспитание лучше получалось. Обстановка настраивала. А тебе мать не сказала зачем отцу ремень нужен ? – Интересуется дальше Лускин.

-Мне оно надо… Мамка, когда посмотрела дневник, говорит: «бери ремень и срочно – к отцу, а я ему сейчас позвоню по мобиле, чтоб всё сделал как надо.» Вот я и иду !

- Ну, давай иди-иди, -ухмыляется Лускин.- Когда будешь назад ?

-Да я быстро обернусь. Делов-то…

Через час на дворе стало ещё душнее. Солнце издевательски палило, мягчило асфальт и жарило двор, да так, что под тень винограда от невыносимой пытки пеклом заскочили воробьи. Они прыгали возле ног, выщипывая с полу хлебные крошки, высыпанные жменью на асфальт Лускиным ради личного интереса к птичьим забавам.

Вдруг мимо него, проскрипев кожаными шортами, пулей пронёсся тот самый мальчуган. Очки у него съехали к кончику носа, открывая настежь глазёнки, а в руке трепыхался широкополосный ремень.

-Ей, сосед, постой ! – Кричит ему вслед Лускин.

Тот обернулся. В глазах у мальчугана гуляет решительность и стремление совершить какой-нибудь подвиг.

- Ну чё ? Говори быстрей, сосед ! Мне некогда ! – Оскалился мальчуган.

-Как там ремень ?Выдержал !?

-Да какой там… – Махнул рукой мальчуган. – На ухнарь порвался. Рука у батьки тяжёлая, а ремень хлипкий. Не умеют делать сейчас ! Вот если бы советский ! Мне так он и сказал, неси, Витюнчик, эсэсэровский, тот, что с бляхой, а на бляхе якорь… Чтоб якорь морскими узлами на жопе вырисовывался.

- Ты гляди… Ну и как экзекуция ? – Спрашивает, открыв щербатый рот, Лускин.

- Батька остался доволен, а у учителя я не спросил, ему не до того; тот сейчас в кабинете по стойке смирно хныкает, волосы на себе рвёт, умоляет прекратить воспитание. Потом спрошу, когда бляху отцу донесу.

- Так что, учителя что ли подвергли экзекуции ? – Удивлённо уставился Лускин в физиономию мальчугана.

- Ага… Он не заслуженно поставил мне двойку. И насмехался на весь класс… . Рожу корчил. Молодой ещё, дурной, этот учителишка… Год назад как университет окончил. Строит из себя столичную штучку, говорит, что попало… мол-де я – олух, и родители – олухи ! Такого придурка, говорит, содержат ! Орал, что по мне ремень плачет !

- А кем у тебя работает отец?

- Директором школы…