Щучья смерть

    В Просек мы ездим каждый год на открытие охоты по утке. Но это, как правило, случается в третью субботу августа. Зато рыбалка тянет нас туда, начиная с июня, как только закончится нерест, и рыбинспекция даст добро на ловлю спиннингом, на жерлицу, кружки и прочие любительские снасти. Просекские луга напоминают Артемовские с той только разницей, что в последних выращивается сельхозпродукция, а в Просекских лишь траву на сено заготовляет местный совхоз.
    Такого обилия шиповника, как в этих лугах, нигде встречать не приходилось. По осени, когда ударит первый мороз, многие стремятся туда за калиной, которой там в изобилии. Мы же любим Просекские луга еще и за то, что по берегам озер и проток, которых побольше, чем в Артемовских лугах, настоящие заросли ежевики. Набрав кружку этих ягод, засыпаем сахарным песком, и, намяв ягоды, получаем ни с чем не сравнимый ежевичный напиток. А если еще залить содержимое кружек кипятком из местной воды, экологически чистой, благодаря водорослям, очищающим водоемы, то минуты блаженства запоминаются надолго, особенно зимним вечером в кругу друзей, ностальгически мечтающих о летней рыбалке.
    Как-то в конце июля приехали мы на двух машинах на любимое озеро, и сразу стали надувать лодки.
-  Надо бы лагерь сначала поставить, дров для костра набрать, - начал было ворчать Анатолий Васильевич.
-  Успеем! – отпарировал я, - день длинный, солнце садится поздно, так что успеем. А вот рыбки надо наловить как можно скорее: уж больно хочется ушицы заботварить.
   Все со мной согласились, и, не слушая больше ворчания Анатолия Васильевича, спустили лодки на воду, и начали хлестать спиннингами водоем.
   Уже после второго заброса я почувствовал, что к моей блесне кто-то «принюхивается». Наверно окунишко, - подумал я, но в следующий момент почувствовал серьезную тяжесть. Спиннинг согнулся в три погибели. Несколько повозившись, подвел к лодке щуку килограмма на два. Удивлению моему не было предела. Во-первых, как я и предполагал, на крючке сидел маленький «шнурок» (так зовем мы щурят до пятисот граммов). Во-вторых, его поперек схватила щука на килограмм с небольшим. Ну, а в-третьих, эту разбойницу, так же поперек, держала в зубах двухкилограммовая. Малыш трепыхаться не мог. Его крепко держала щука побольше. Та тоже не могла сопротивляться, ибо челюсти крупной щуки держали ее мертвой хваткой. Самая большая не желала отпускать свою добычу. «Когда еще так пофартит» - очевидно, думала она. И вот такую «очередь» - «Жучка за внучку, внучка за бабку…» подвел я к лодке, спокойно взял большую щуку за голову под жабры, вынул всю кавалькаду из воды, и все, кто видел мою борьбу с рыбой, стали поздравлять меня с трофеем. Я подождал, когда со щук стечет вода, и даже встряхнул трофей, чтобы поскорей стекли последние капли. В этот момент большой щуке надоело, что ее держат «за шиворот», и она сильно рванулась. От неожиданности я разжал пальцы, и она шлепнулась в воду около лодки, окатив меня каскадом брызг. Средней щуке тоже, почему-то, надоело висеть, и она, почувствовав свободу, также шлепнулась в воду, добавив порцию брызг в мой адрес. Ну, а малыша я сам выпустил. Таких мы не ловим. Анатолий Васильевич в таких случаях обычно говорит: «Иди домой и позови папу с мамой». Кстати, он наблюдал с берега за моей возней со щуками, и не удержался от комментария: «Ворона каркнула во все воронье горло…»
    Рыбалка что-то не заладилась, и мы варили суп из пакетиков.
-  Вот расскажи кому-нибудь такое и не поверят, - рассуждал я, - а тут столько свидетелей…
-  Без ухи нас оставил, - шутливо упрекал меня Анатолий Васильевич, - зря ты отпустил их. Они предупредили всех щук в радиусе трех километров, что «Щучья смерть» приехал. Так он называет меня в шутку.