Глава IV. Последнее Царствование Романовых

Монахиня Нектария (Мак Лиз).

Перевод с английского.

Русский текст Вячеслава Марченко.

Консультант перевода Ричард (в крещении – Фома) Бэттс.





Правление Царя Николая II и Царицы Александры Феодоровны вызывает самое пристальное внимание историков. Быть может, потому, что это был последний бастион могущественного Самодержавия. Сам Запад сравнительно недавно отошел от подобной формы правления. Насаждение коммунистического режима и убийство Царской Семьи вызвали особый интерес в мире к этому историческому периоду, и эти события получили широкое освещение. Но жизнь и судьба Царской четы по-прежнему предстает перед нами противоречивой и полной вопросов: на самом ли деле Николай Александрович и Александра Феодоровна были слабохарактерными, бесчувственными тиранами, как их чаще всего изображали? Или есть нечто другое, более близкое к истине?

Многое из того, что написано о правлении Царя Николая II, – откровенная ложь. Большевики проделали грандиозную работу и отлично справились со своей задачей, оклеветав Царя и его Семью ложными свидетельствами и фальсификациями, завершив политическим оружием последние штрихи в картине своей расправы. Большинство из всего этого было с готовностью принято западной публикой, не имеющей ни малейшего представления о сложностях исторического пути и развития общества России, – для них Николай Александрович и Александра Феодоровна остались лишь тиранами. Если у читателя найдется время, и он попытается пробиться сквозь толщу литературных изысканий того времени, ему придется пройти несколько слоев информации, чтобы добраться до достоверных сведений о Царской Семье.

В первом слое находятся журналисты, которые были более заинтересованы в сенсациях, нежели в реальных фактах. Для этого годились любые “жареные факты“ и инсинуации – ведь надо было создавать книги на продажу. Неизвестное просто додумывали и выдавали за действительное. Сюда можно отнести таких очевидно пристрастных авторов как князь Феликс Юсупов, один из убийц Распутина; князь известен своим развратным образом жизни и лжесвидетельством. Сначала Юсупов пытался скрывать и отрицать свое участие в убийстве Распутина. Это ему не удалось, и он изобрел трагический бестселлер, изобразив убийство как героический поступок. Будучи мужем племянницы Николая II, Юсупов буквально вывалял Царскую Семью в грязи. Критически настроенный читатель не придал бы никакого значения этой безвкусно составленной сенсационной перетасовке событий, но, тем не менее, это один из наиболее часто цитируемых источников об Императрице и Распутине.

Другие журналисты как будто более объективны, но в их повествованиях не хватает истинной причастности к жизни внутри Царской Семьи; к примеру, о здоровье Императрицы и ее сына. Ни один из этих авторов не был очевидцем личных разговоров в Царской Семье. К их числу относятся некоторые родственники Императора, которые не имели близких отношений с августейшей фамилией. Это и такая известная фигура как Морис Палеолог, французский посол при русском Дворе, чьи отчеты о Николае II и Александре Феодоровне имели характер второсортных великосветских сплетен.;



;Великая княгиня Ольга Александровна, сестра Николая Александровича, говорит: “Возьмите, к примеру, мемуары Палеолога. Его посольство в Санкт-Петербурге – это прямо-таки настоящий общественный центр. Предполагают, что его информация о моем брате, его жене и Распутине обладает исключительной достоверностью, но это не более, чем выжимки из светских разговоров и сплетен, собранных в салонах Санкт-Петербурга“.



Большинство этих людей соединяли слухи при Дворе со своими собственными наблюдениями, часто не умея или не желая отделить факты от вымысла. Они сообщали сведения, выдавая их за утечку информации из источников, близких Царской Семье, желая показать свою причастность к малоизвестным тонкостям, а не просто к дворцовой интриге. Тем не менее, зачастую они были сильно дезинформированы, и раскрывали себя тем, что их факты были просто несвежими затасканными домыслами, столь характерными для дворцовых сплетен.

Более правдивыми кажутся те источники, на которых базируется настоящее исследование жизни Александры Феодоровны и ее Семьи. Это – люди самого близкого круга, непосредственные участники их повседневной жизни или, по крайней мере, те, кто передавал события и беседы из первых рук. Эти люди последовательны и откровенны. К ним относятся: сестра Николая II Ольга Александровна, баронесса Буксгевден, учителя-наставники Пьер Жильяр и Чарльз Гиббс, а также друзья Александры Феодоровны Анна Вырубова и Лили Ден. Все они дорого заплатили за свою близость к Августейшей Семье – ссылкой или тюрьмой.

Это можно оспаривать, учитывая пристрастность перечисленных людей. Но если взять их рассказы в целом – они свидетельствуют об объективности рассказчиков. Будучи рассеяны по всей Европе и не имея связи друг с другом, они дают удивительно схожие свидетельства о Царской Семье. Но чего они могли бы достичь фальшивой симпатией? Для скандала годится то, что легче всего продать, а не правдивые добрые отзывы. Разве нужна награда за преданность Семье, которой больше нет или если она в ссылке? Недостатки некоторых популярных антологий, таких как “Николай и Александра“ Масси, коренятся в неверной оценке сильных и слабых мест цитируемых источников. Такая некритичность, а также изобилие излишних подробностей создает ореол правдоподобности, и читатель принимает на веру абсолютно все, включая искажения и домыслы. Описание сложностей, связанных с историей правления Николая II и крахом Династии могли бы заполнить много томов. Здесь можно привести несколько примеров самых распространенных искажений такого рода – не для того, чтобы, пользуясь случаем, выразить симпатии или преуменьшить социальные проблемы, а просто чтобы взглянуть на общепринятую точку зрения с другой стороны.

Императорская Россия сталкивалась с невероятными сложностями, которые трудно переоценить. Бремя правительства, с его нелюбовью к переменам, отягощалось праздным, ленивым высшим обществом, чья скука находила отдушину в оккультном спиритизме или радикальных политических теориях. Ленинское революционное движение частично финансировали именно представители высшего класса – того самого высшего класса, который он преследовал и уничтожал, придя к власти. Но в те времена политика была для них чем-то новым – скорее, это была игра. Отвергнув традиционную православную культуру и благочестие, не желая принять гражданскую ответственность за свою страну, они просто зачахли бы в своем бездействии как сухая лоза, если бы случившаяся революция не смела их на своем пути.

(Были, однако, и исключения, и в годы I Мировой Войны аристократия дала примеры героического самопожертвования. Кроме самой Александры Феодоровны, трое ее ближайших родственниц – Великая княгиня Елизавета Феодоровна, сестра Императрицы, двоюродная сестра Императора Великая княгиня Мария Павловна, сестра Императора Ольга Александровна не только опекали военные полевые госпитали и медпункты, но и перевязывали раненых на фронте, иногда под огнем на поле боя.)

Расшатывание Монархии усилилось в самом начале первого десятилетия XX века. Трудности переходного периода страны, которая медленно становилась промышленной, нельзя не принимать во внимание, так же как и последствия двух больших войн в течение 10 лет. Русско-японская война нанесла стране существенный урон, и те, кто хотел радикальных перемен, использовали ее, как и I Мировую Войну, чтобы сплести паутину общественного недовольства.

В 1897 году Китай отдал России в аренду на 99 лет Порт-Артур – единственный тихоокеанский порт с незамерзающими водами; другой порт на Тихом океане, Владивосток, три месяца в году не принимал судов, так как вода покрывалась льдом. Николай II еще не был опытным государственным деятелем, и принял во внимание интересы тех, кто хотел скрытно распространить влияние России на Корейский полуостров; сразу был проложен участок железной дороги Транссибирской магистрали через Манчжурию. Япония имела свой интерес к Порт-Артуру, и ее беспокоило слишком близкое соседство России в случае ее вторжения в Корею.

После тщетных попыток переговоров с Россией, Япония без объявления войны напала на Порт-Артур. Уверенная в быстрой победе, Россия ввязалась в войну, и восемнадцать месяцев спустя оказалась у стола переговоров по случаю победы японцев. Российский флот был разбит, а настроения в обществе приняли угрожающий характер; страна очутилась перед лицом военных поражений и национального унижения.

Напряженная обстановка в стране заставила Николая Александровича предпринять шаги к политическим реформам, и он издает Октябрьский манифест, согласно которому в России появляется первый законодательный орган – Дума. Это был бесповоротный шаг к конституционализму. Так, по иронии судьбы, опрометчивая авантюра на Корейском полуострове стала ключом, отомкнувшим сокровищницу русской Монархии.

Но политические волнения витали в воздухе России не только по этим причинам. Во время массовых забастовок в январе 1905 года войсками была расстреляна демонстрация перед Зимним Дворцом. Этот кошмар Кровавого воскресенья будет преследовать Николая Александровича и Александру Феодоровну до конца жизни. Был пущен слух, что стрелять приказал лично сам Царь, и в течение последующих лет это послужило вдохновляющим призывом к революции.

Специалист в области русского языка и культуры Ричард Пайпс, профессор Гарвардского университета, рассказывает об этом в своей книге “Русская революция”. Мирная демонстрация, назначенная на 9-е, имела целью представить Царю петиции, призывающие к политическим и экономическим реформам. Составленные с помощью Союза Освобождения – группы конституционалистов, до этого тайно встречавшихся с социал-революционерами во Франции, эти петиции придавали политическую окраску жалобам, выдвигаемым рабочими союзами. Написанные в стиле, имитирующем крестьянскую речь, петиции обобщали первоначальные конкретные жалобы и недовольства. Поставив в известность Царя и министров, демонстранты направились по главным улицам столицы, сделав остановку у Зимнего Дворца. Николай Александрович, которого советники уверили, что все будет в порядке, что никаких эксцессов не предвидится, возвратился к своим обязанностям в Царское Село.

Восьмого января П.Д. Мирский, министр внутренних дел, созвал Кабинет министров, чтобы решить вопрос о вооруженных пикетах, которым надлежало стоять цепью вдоль линии следования демонстрации у Дворца и других стратегических объектов. Атмосфера все накалялась, и в одиннадцатом часу, напуганные слухами о тысячах демонстрантов и возможной агитацией толпы социалистическими элементами, Кабинет вызвал войска как средство устрашения на тот случай, если события выйдут из-под контроля, с намерением применять силу лишь в самом крайнем случае.

Когда 120 000 демонстрантов приблизились, первые ряды остановились у дворцовых ворот, но, как и в трагедии Ходынки, огромная толпа насела сзади, и первые ряды смяли пикеты, а в некоторых местах демонстранты прорвались сквозь строй солдат. Сначала были даны предупредительные выстрелы, но солдаты, “не имея опыта справляться с толпой, реагировали единственным известным им способом – беспорядочно стреляли в надвигающуюся толпу“. 200 демонстрантов были убиты и 800 ранены. Неделю спустя Царь Николай II сместил Мирского с поста министра.

Угрозой России был нигилизм. Он начался как культурное течение, а затем перешел в политический принцип. Члены его были склонными лишь к разрушению. Позже нигилистов стали использовать те, кто в своем стремлении к радикальным реформам убивали тысячи людей, чтобы проложить путь своей богоборческой утопии.

Летом 1906 года премьер-министр Столыпин повесил 600 человек за политический терроризм. Это намного меньше тех 1600 “губернаторов, генералов, солдат и деревенских полицейских, которых убили бомбы и пули террористов“.

Два великих русских писателя отразили бессмысленную философию нигилизма в своих произведениях: Тургенев в “Отцах и детях“ и Достоевский в “Преступлении и наказании“, “Записках из подполья“ и “Записках из мертвого дома“, где ярко запечатлели настроения анархистов. Самой сокрушительной критике со стороны Запада подверглась карательная система Царизма. Слухи об огромном количестве казней породили популярную карикатуру на Царскую Россию: тысячи людей посылают на смерть, на виселицы, в сибирскую ссылку. По правде говоря, высшая мера наказания была отменена в России с середины XVIII века за все преступления, кроме политического терроризма и убийства. Крайние меры, предпринятые в 1906 году Столыпиным перед лицом развернутого терроризма, были отклонением от политики предыдущих десятилетий. Всего семьдесят три человека было казнено в XIX веке русским правительством – наверно, наименьшее число среди важнейших мировых держав.;

;В то время как один западный обозреватель замечает, что автократические режимы часто позволяют публиковать о себе только благоприятные отзывы, надо сказать, что Имперское правительство сообщало и о масштабах казней по политическим мотивам в первом десятилетии ХХ века. Понятно, что у каждого правителя были свои представления о правдивости. Обоснованность статистики обычно зависит от оценки доверия правителю и свободы от бюрократических подтасовок, которые разъедают современные правительства.



Хотя система сибирской ссылки являлась не самой совершенной в каком-то смысле – были и крайности, как в любой карательной системе; однако, неверно считать, что в Сибирь ссылали только политических заключенных. Из всех, сосланных в Сибирь, 87% были осуждены за такие ужасные преступления, за которые в Европе, несомненно, подверглись бы более суровому наказанию, включая смертную казнь. По мере роста стачек и терроризма за период с 1905 по 1907 год количество сосланных политзаключенных увеличилось. Согласно одного источника, 45 тысяч людей были высланы в административную ссылку за последние три месяца 1905 года. Но надо отметить, что эта оценка была опубликована в 1923 году, когда коммунистическое правительство уже начало свой резкий пересмотр истории, как замечает один современный писатель, “пусть вас не смущает относительно мягкая политика прежних дней. Позже придут страшные концентрационные лагеря другого режима“.

Александр Тарсаидзе, в своей книге “Цари и президенты“ дополняет картину:

“Попытайтесь вместо Сибири представить себе какой-нибудь малонаселенный западный штат, и суть системы ссылок станет яснее. Кто может сомневаться в том, что приговоренный к заключению в Левенворте; предпочтет деревеньку в пустынной Дакоте, если к нему может приехать семья и где он, если уж ему так захочется, сможет писать статьи, обвиняя в своих бедах американское правительство.



;Левенворт – известная тюрьма в Америке для особо опасных преступников.



В биографии Ленина Валерий Марку описывает чистенькую комнатку в крестьянском доме, уставленную книгами, где Ленин и его невеста Надежда Крупская “могли любоваться из окна бескрайней степью, где ни звука, ни следа человеческого, лишь степной простор. Мерцали вдали белоснежные вершины гор Монголии, а в зимние утра, в летние дни глаза слепило от сияния света. Вот в таком приятном простом домике Ленин мог свободно писать свою главную работу “Развитие капитализма в России“, которую опубликовал в 1899 году, будучи все еще в ссылке. Оттуда он переписывался с друзьями в России. Имперское правительство не только не мешало его работе, а чуть ли не поощряло ее. Мадам Крупская в своих мемуарах раскрыла нам, что Ленин получал денежные пособия от правительства и мог не только платить за аренду дома, жить на эти деньги и нанимать слуг, но и ходить на охоту, на рыбалку, совершать поездки по окрестностям“.

В то время как революционное движение набирало силу, в правящие классы все сильнее проникал дух реформ. Может быть, если бы русская Монархия имела в запасе больше времени, а “народные” волнения не так хорошо организованы, Россия, возможно, избежала бы катастрофы – ленинской власти: убийств и репрессий миллионов людей.

Тем не менее, земельная реформа, улучшение условий труда и образования на время ослабили угрозу революции. И разве не ирония судьбы: чем больше попыток реформ предпринимало правительство, тем более приближалось падение Самодержавия. Ленин знал, что ему надо действовать быстро и решительно, пока его призывы не умерли на баррикадах. Понадобилось бы много томов, чтобы объяснить, почему победил Ленин и провалились попытки Царя править более гуманно и справедливо. Здесь можно лишь кратко изложить несколько причин тому, перечислив, что было предпринято.

Когда дед Николая II освободил крестьян в 1861 году, он не только попытался возвратить землевладельцам средства в виде субсидий и регулярных платежей от крестьян-собственников, но и разработал план освобождения. Однако, непредвиденные общественные потрясения скоро пресекли эти намерения, не дав им реализоваться.

Быстро росло население, разрушались устойчивые сельские социальные структуры, постоянно снижался спрос стараниями инородцев-перекупщиков, завышавших цены, на ранее ходкий товар крестьянина – продукцию сельского хозяйства; теперь нужнее стали товары промышленного производства: одежда, предметы для домашнего хозяйства – все это легло тяжким бременем на миллионы бывших крепостных и тех крестьян, которые порвали с традиционным жизненным укладом, чтобы заявить права на свою собственную землю. В течение нескольких последующих десятилетий проблемы становились все острее, и никакие ответные действия правительства – выдача большого количества субсидий, пособий для переселенцев, аннулирование огромных сумм задолженностей – уже просто не могли изменить ход событий. Ситуация все ухудшалась, хотя к тому времени, как грянула революция, крестьяне были владельцами или арендаторами 90 процентов всей пахотной земли и 94 процентов домашнего скота. Их хозяйства просто не давали того постоянного дохода, который был им так нужен.;



;Хотя основной доход крестьян был скудным, Ричард Пайпс указывает, что массового голода при Царском режиме не было, несмотря на неурожаи и случаи голода в некоторых губерниях. Массовый голод впервые был при коммунистическом режиме и отягощался позорным искусственным голодом 20-х и 30-х годов.



Во время пребывания Петра Столыпина на должности премьер-министра (1905-1911), земельная реформа была узаконена при поддержке Императора. До этого многие крестьяне были объединены в общины в своих родных селах, и каждый крестьянин владел участком общинной земли. Это давало ему право голоса на сельских сходках, а также призывало его к ответственности перед общиной. В это время крестьяне составляли около 4/5 населения России, сельские общины имели свои суды и судей, избираемых сельскими сходками, которые имели право разбирать гражданские дела.

Согласно новым реформам, крестьянину разрешалось выходить из коллективных хозяйств и заявлять права на выделенную ему землю. Собственное землепользование поощрялось; с одобрения Царя много государственных земель было продано крестьянам через правительственные субсидии и низкопроцентные ссуды. Как надо поддерживать реформы, Николай Александрович показывал дворянам-землевладельцам личным примером. Распродавались большие участки пахотной земли – кабинетные земли Семьи Романовых. Столыпин пошел еще дальше и издал закон о принудительном отчуждении больших участков земель по смерти крупного землевладельца, к большому неудовольствию верхушки общества. Столыпина, человека, наверное, самых дальновидных взглядов того времени и способнейшего премьер-министра за все время правления Николая II, убили революционеры в 1911 году. (Примечательно, что после революции Ленин конфисковал в пользу государства все только что приобретенные крестьянами земли.)

В то же самое время правительство систематически принимало меры для облегчения труда рабочих на заводах и фабриках, постепенно освобождая их от тяжелых условий труда, какие были распространены на заводах Западной Европы в начале промышленной революции. В 1897 году был установлен 11,5-часовой рабочий день, а в 1905-1906 его снизили до 9-10 часов для большинства рабочих, для остальных же рабочий день стал 8-ми часовым.

К 1903 году всем владельцам фабрик и заводов вменялось в обязанность обеспечивать медицинский уход за рабочими и членами их семей и обучение грамоте рабочих и их детей. Еще до этого указания многие крупные землевладельцы добровольно создали у себя подобные права. В 1912 году добавились компенсации и выплаты за инвалидность по усмотрению рабочей администрации. Как отмечал социолог Рут Руза, анализируя этот законопроект в своей работе в 1975 году, в нем были недостатки, но “в своем обеспечении рабочих медицинским уходом этот законопроект пошел значительно дальше того, что предлагала любая другая страна“.



Одним из самых трудных вопросов правления Николая II был еврейский вопрос. История евреев в России слишком длинная и сложная, чтобы изложить ее здесь. Отношение Царя к так называемым “погромам” можно видеть по его реакции на убийство Столыпина. Когда премьер-министр был убит в Киеве еврейским террористом, Николай II сразу же отреагировал, чтобы не допустить ответных действий; он немедленно приказал губернатору принять все меры, чтобы предотвратить возмездие, даже если для этого придется ввести войска.

Нет никаких доказательств человеческой враждебности Царя к евреям. Правда, существует его письмо к матери, в котором он выражает беспокойство по поводу большого числа евреев, участвовавших в демонстрациях и беспорядках 1905 года. В России издавна существовали законы, ограничивающие деятельность евреев. То, что Николай II не торопился изменить эти законы, исходило из боязни последствий стремительных социальных реформ в нестабильном обществе России.

Ко всему прочему, вопреки западному восприятию этих законов, сами по себе ограничения – как географические, так и социальные, не являлись непреодолимой стеной. В зависимости от политической и экономической обстановки в разные периоды истории России, все эти ограничения зачастую игнорировались. Во время Царствования Николая II в европейской части России были евреи-промышленники, евреи-ученые, врачи, служащие. И в прежние века евреи также занимали высокие посты в правительстве.

Как бы то ни было, факты ограничения деятельности евреев в Царской России как результат долговременной государственной политики дошли до нас виде архивных документов. Немудрено, что их богоборчество и – в ответ – эта политика привели многих евреев в ряды нигилистов-революционеров. Причиной тому называли и многие факторы такого характера, как культурная самоизоляция, а также противостояние Святой Православной Церкви. Следует упомянуть, что в Православии содержится много строгих ограничений против иудаизма.;



;Вряд ли стоит сравнивать этические и расовые виды насилия – и то, и другое не имеет оправдания. И все же отметим, что с 1881 по 1905 год при “погромах” в России уничтожено лишь 500 евреев, а в Америке – стране с намного меньшим населением – линчевали 3.334 негра и сочувствующих им.



Еще одно, последнее, историческое недоразумение – политика Царского правительства в области образования. Есть общеизвестное представление об образе Царя-деспота, который умышленно держит своих подданных в невежестве и безграмотности. Царь Николай взошел на Престол в 1896 году. К этому времени немногим более четверти всего населения в возрасте более 10 лет могло читать и писать. (В 1897 году 27,8 процента могли читать и писать.) Широко распространено сравнение с более высокими европейскими данными, но оно не совсем корректно, так как многие из жителей коренного населения Кавказа, Сибири и Средней Азии, все еще вели примитивный, полукочевой образ жизни, снижая общие Имперские показатели.

К 1908 году начальное образование могли получить все дети от 8 до 11 лет, а 9 лет спустя начальное образование стало обязательным и был разработан план об обязательном среднем образовании в стране к 1925 году. К 1917 году в России, стране со 170-миллионным населением, число грамотных возросло в 2 раза. Половина населения страны могла читать и писать; вполне можно было ожидать, что к 20-м годам неграмотность исчезнет совсем.

К началу I Мировой войны в России было 90 государственных университетов и колледжей. Получив поддержку Царского правительства, открывались “народные“ или “свободные“ университеты, которые, не будучи государственными, выдавали дипломы об окончании учебного заведения, оценивавшиеся весьма высоко. Одним из наиболее известных (хотя и не самым крупным) был Университет Шанявского. К 1913 году в нем было 6000 студентов, половина из них – женщины, что было выше показателей любого смешанного университета в Европе.

По инициативе губерний, уездов и частных лиц открывалось много школ для детей старше 11 лет и для взрослых; все школы были либо бесплатными, либо плата была низкой. Эти школы пользовались успехом и уважением и полностью соответствовали своему назначению.

В 1911 году в Российской Империи насчитывалось четыре Духовных академии, 57 семинарий, 184 духовных училища, 61 епархиальное училище, 13 женских училищ духовного ведомства, состоявших под Высочайшим покровительством Ее Императорского Величества Государыни Александры Феодоровны.

За время царствования Государя Николая II число студентов увеличилось на 400%. Поражает рост женского образования (с 1899 по 1914 годы количество женских гимназий с 54 102 увеличилось до 328 800 – на 507%). Анкета 1920 года, проведенная советами, установила грамотность 86% детей от 12 до 16 лет, начавших учиться при Царской власти.

Придя к власти, Ленин закрыл широкую сеть школ и университетов, а ведь они были учреждены рабочими, которые там преподавали и учились, и которых он пришел “освободить“.

В своем ярком исследовании о дореволюционной России Татьяна Браун пишет:

“Тогда как в России того времени весьма критически относились к своей системе образования, и особенно к той роли, которую играло в этом Правительство, иностранцы высоко отзывались о нем. Морис Баринг, обозреватель, долго живший в России, пишет в 1914 году, лишь за несколько лет до революции: “Обычный русский человек образованного среднего класса очень образованный – настолько лучше образованный, чем обычный просвещенный англичанин, что сравнение показалось бы неуместным“. А в глазах американского специалиста, изучавшего пятьдесят лет спустя систему образования Царской России “остается очевидным, что какие бы недостатки ни существовали в других областях, в общем образовании Самодержавие сделало очень много полезного и разумного к тому моменту, когда военная катастрофа вычеркнула это образование из истории””.