Долгожданный отпуск. Глава 7

ГЛАВА 7.

Часто, пробудившись от беспокойного сна, мы чувствуем облегчение:
такое же облегчение мы почувствуем однажды после смерти.
Натаниель Готорн, американский писатель.
Прошло четыре дня.
Однажды ночью Петру снился сон.
Мягкий свет настольной лампы заполнял собой всю комнату. Занавески были слегка приоткрыты и чуть – чуть покачивались под лёгким дуновением июльского ветра. На стеклянном столике в ведёрке со льдом стояла бутылка шампанского. Рядом стояла точно такая же – открытая, половина содержимого, которой, было налито в два высоких бокала. Постель была заправлена белоснежным бельём, от которого, казалось, по всей комнате распространялся запах свежести и чистоты.
Он лежал на постели и ждал её, представляя, как она выходит из ванной.
И вот дверь открылась и в комнату вошла она…
На ней была лёгкая ночная сорочка – настолько тонкая, что шёлк никак не скрывал аппетитных округлостей её восхитительного тела. Сквозь ткань просматривались очертания её груди. Чуть ниже талия плавной линией переходила в линию бёдер. Лёгкой поступью она подошла к постели и, скинув с себя сорочку, легла на него сверху. Её пышные волосы мягко окутали его лицо, и он ощутил их аромат.
Она поцеловал его. Её влажные губы и нежный язык сводили его с ума. Она будто играла с ним. Возбуждение не заставило себя долго ждать – он почувствовал, как его пенис стал твёрдым. Она тоже это почувствовала. Её рука скользнула вниз и, обхватив его пенис, начала монотонно двигаться вперёд – назад. Мгновением позже она уже ласкала его своим ртом. От её ласк возбуждение всё возрастало и возрастало. Он взял инициативу в свои руки. Теперь уже она лежала на спине. Он начал целовать её шею, грудь, живот. Он был исследователем самых потаённых мест её жаркого тела. Чертя языком круги в низу её живота, он начал спускаться ниже. Из её груди вырвался стон желания, и она развела ноги в разные стороны, тем самым дав понять, что требует продолжения. И он продолжил. Ему нравилось доставлять ей удовольствие, нравилось ласкать её, нравилось, как она изгибалась под ним. Он был скульптором, а она – материалом в его руках.
Затем он вошёл в неё. Он сделал это сильно. Мужественно. И очень глубоко. Он проникал в неё всё быстрее и быстрее, приближая кульминационный момент. И этот момент настал.
- Да, мой сладкий! Да! Ещё чуть – чуть!  Да, мой сладкий!
 Это были именно те слова, которые заставляли его чувствовать себя мужиком. Это были те слова, которые она всегда произносила в конце их занятий любовью.
По её телу дважды прошла судорога, после чего, закрыв глаза, она бессильно лежала на смятой простыне и часто дышала.
В эту ночь они занимались любовью ещё дважды. 

* * *

Однажды телефонный звонок разбудил Петра, когда он спал. Часы показывали половину первого ночи.
- Ты знаешь, где твоя Аня? Ты думаешь, она на работе? Запомни, приятель, никаких ночных смен у неё на работе нет! И запомни, приятель, адрес…
- Для чего вы мне это говорите? – только и успел крикнуть в трубку Пётр.
Но в трубке уже звучали гудки.
Пик…пик…пик…прямо по мозгам…пик…пик…пик…
Дальше всё было словно в тумане. Он одевается. Хлопает входная дверь.
Тёмный подъезд… Улица… Вот он уже мчится на машине…
Фонари отбрасывают блики на лобовое стекло… Он у гостиницы…
Не обращая внимания на крики администратора, он вбегает вверх по широкой лестнице на третий этаж. Номер 306. Он у двери. Он вслушивается в звуки за дверью.
Относительно тихо, хотя…
В следующее мгновение он вышибает дверь!
Он в номере! Аня лежит на кровати, едва успев прикрыться простынёй. В её глазах недоумение и ужас. Не успев встать, рядом лежит какой – то мужик.  Настоящий боров, по - другому не скажешь.
- Эй, я не понял!
Мужик поднимается с кровати, но тут же падает  обратно,  отброшенный метким ударом в челюсть.
 И лишь, единственная фраза, словно волчок, вертелась в голове Петра, когда его в наручниках выводили из гостиницы сотрудники милиции. Фраза, которую он услышал за дверью гостиничного номера, прежде чем вышибить дверь…
Да, мой сладкий! Да! Ещё чуть – чуть! Да, мой сладкий!
Аню с тех пор он не видел.

* * *

«Светка с бухгалтерии» печатала авансовый отчёт.
Это была привлекательная светловолосая девушка, с пышными ресницами, за которыми пряталась пара больших синих глаз. При общей её стройной фигуре, она обладала весьма аппетитными формами, которые нередко приковывали к себе взгляды мужчин.
Тут дверь открылась и в кабинет вошёл друг Петра Михаил, который в отличии от своего друга, был человеком плотным, скорее даже полным, а так же большим любителем сладкого. Вот и сейчас он держал в руке кусок пирожного.
- Слышно чего? – спросил он, взглянув на табель – календарь, лежавший под оргстеклом.
- Нет, - ответила та, - звонила раз десять, но телефон по – прежнему недоступен.
- И так уже третий день, - подытожил тот, - ну, Петя, надеюсь там у тебя всё нормально. Надеюсь, что ты либо телефон потерял, либо сети и вправду нет.
- Как там та местность обзывается?
- Да в том - то и дело, что не сказал. Только сказал, что хочет посмотреть в интернете карты местности. А когда на следующий день я проснулся и позвонил ему, телефон уже был недоступен.
- Выходит, никто не знает, где его искать? - Светлана взглянула в глаза Михаилу и в её взгляде чувствовалась нарастающая тревога.
- Выходит, что так!

* * *

Лунный свет проникал в окно и отбрасывал причудливые тени.
Пётр проснулся и сел на кровати.
Сон никак не шёл из головы. События двухлетней давности с особой регулярностью всплывали в его памяти. Он встал и прошёлся по комнате в поисках воды. Постепенно зрение его привыкло к темноте, и он стал различать очертания предметов. Взяв со стола металлическую кружку, он подошёл к двери, рядом с которой, на табуретке, стояла кастрюля с чистой питьевой водой.
Напившись, он поставил кружку обратно на стол, и начал шарить по карманам своей куртки, висевшей в углу на вешалке, в поисках сигарет. Достав сигарету, он уже было хотел выйти на улицу, когда вдруг вспомнил, что спички он оставил на тумбочке рядом с кроватью, когда, вечером, зажигал свечу. Да и сейчас шарахаться по дому в полной темноте не было ни малейшего желания. Подойдя к тумбочке, он нащупал рукой коробок, достал спичку и чиркнул. Спичка вспыхнула, и он поднёс её к свече, но в то же мгновение чуть было не упал от неожиданности!
- Что за чёрт! – он вытаращился в окно.
За окном  на него глядела девушка.
Черные как смоль волосы обрамляли её спокойное мертвенно – бледное лицо, которое не выражало никаких эмоций. Девушка была, бесспорно, красивой. Родинка над верхней губой придавала некую пикантность её обаянию, а сами губы, едва заметно шевелились, словно она что – то говорила в тот момент, когда Пётр не отрывая глаз, смотрел на неё.
Пламя горящей спички подобралось к его пальцам и он, обжегшись, замотал рукой в воздухе, стараясь затушить спичку и заглушить боль. В следующую секунду он вновь посмотрел в окно, но за окном никого не было.
Лишь полная луна освещала участок у ворот, где стояли оба автомобиля.
Он выскочил во двор, и кинулся к калитке. Та оказалось заперта.
Оббежав дом, и никого так и не увидев, Пётр вернулся к крыльцу и сел на ступеньки.
Сердце его бешено колотилось. Видение было настолько реальным, что его разум отказывался верить в обратное.
-Не могло же такое привидеться, - размышлял он про себя вслух, - я же точно её видел!
Поднявшийся внезапно, ветер, заставил его зайти в дом. До утра больше ничего примечательного не произошло.

* * *

Утром, когда все были уже на ногах, Пётр первым делом рассказал, об увиденном ночью, Алексею Ивановичу.
Тот в ответ усмехнулся.
- Думаю, дружище, с выпивкой пора завязывать. – С улыбкой выпалил он.
- Но, вы, же говорили, что кроме вас в деревне живут ещё несколько человек.
- Несколько человек – это сильно громко сказано. Если ехать дальше по дороге, вглубь тайги, то там стоит пара – тройка домов. Формально они относятся к Тимофеевке. Фактически же, в одном из домов живут старик со старухой. Староверы. Слыхал про таких?
- Может она к ним приезжала?
- Ага, и среди ночи решила прогуляться по деревне. «Дай, думает, погляжу в окна»! Так что ли? А как она прошла во двор, ты же говорил, что калитка была заперта!
- Действительно, - Пётр задумался, - про это я забыл.
- И потом, - продолжал Алексей Иванович, - до тех староверов километров восемь, не меньше. Не могла же она пешком прийти.
- Ладно, проехали, Иваныч, может и впрямь показалось.
После завтрака они уехали в посёлок за запчастями для «Жигулей».
Вернувшись через пару часов с новым водяным насосом, они занялись ремонтом автомобиля. Благо ремонт оказался не таким трудным и через некоторое время «Семёрка» была заведена. Температура больше не зашкаливала, правда для этого пришлось отогнать её на ближайший пригорок, чтоб выгнать лишний воздух из системы охлаждения.
- Ну, что, теперь перекусим? – Спросил Алексей Иванович, - там Лена картошки отварила, да рыбы нажарила.
- С удовольствием.
После приёма пищи Пётр попросил Алексея Ивановича показать окрестности.
Всю дорогу тот рассказывал ему про то, что было раньше в деревне. Какие жили люди, и чем они занимались. За разговором они не заметили, как дошли до самой окраины.
 И снова внимание Петра привлекла та самая избушка, что стояла на отшибе, у самого леса.
- Может, сходим, посмотрим, что там? – спросил он.
- Да, что там смотреть? Нет там ничего.
- Ну, интересно же, Иваныч!
- Ладно, уговорил. Только потом пойдём домой. Нужно ещё с ручья воды натаскать, а то воды мало осталось.
Спустя десять минут они стояли возле загадочного дома. В стороне от него стоял разрушенный сарай, с висевшей на одной петле, дверью. Позади участка начиналась тайга. Весь участок зарос травой и сорняками высотой по пояс.
Стоя у порога, Пётр взялся за дверную ручку и, медленно открыв дверь, которая со скрипом отворилась, прошёл внутрь. Алексей Иванович остался стоять на пороге.
В доме царил ужасный беспорядок.
Всюду на полу были разбросаны книги, банки с неизвестным содержимым, посуда и прочий хлам. Кровать с кучей смятого постельного белья и старой одежды, стояла посредине комнаты. На стене, наперекосяк, на одном гвозде, висел шкафчик с несколькими тарелками. Окна были разбиты, и стёкла были рассыпаны повсюду. На кухонном столе были разбросаны какие – то рукописи и старые чёрно – белые фотографии.
Пётр подошёл к столу и,  принялся рассматривать рукописи. Заголовки пестрили странными названиями:  «приворот»…  «излечение прокаженного»… «защита от дурного сглаза»… «порча на смерть». От последнего заголовка у него по спине пошли мурашки.
Он повернулся, чтоб пройти обратно к выходу, но тут же вскрикнул от неожиданности, увидев своё отражение в разбитом зеркале. Сделав шаг назад, он наступил на какую – то склянку и поскользнулся. Стараясь сохранить равновесие, Пётр схватился рукой за тот самый шкафчик, который висел на стене. Тот не выдержав его веса, оторвался и с грохотом упал на пол, увлекая за собой Петра.
На шум в дом вбежал Алексей Иванович.
- Что тут происходит? – крикнул он, - Ты чего тут разлёгся?
- Поскользнулся, - ответил тот, потирая ушибленное колено.
Алексей Иванович помог ему встать, и они уже было собирались уходить, как вдруг внимание Петра привлекла одна фотография на столе. Он взял её в руки и сдунул с неё пыль.
На фотографии была изображена семья. Мужчина с женщиной стояли на заднем плане, положив руки на плечи девочке, сидевшей перед ними на стуле. Рядом с ними стояла пожилая женщина. Все они смотрели в объектив, снимавшего их фотоаппарата и все, кроме пожилой женщины, улыбались. Пётр разглядывал фотографию, в то время как на его лице было выражение крайнего недоумения!
- Иваныч, а ведь это же она! – сказал он.
- Кто она?
- Девушка! – он ткнул в фотографию пальцем,  -это та самая девушка, которую я видел в окне.
- Этого не может быть, - сказал Алексей Иванович, - это не может быть она.
- Точно тебе говорю, она это. На фотографии, правда, немного помладше. Вон, и родинка над губой такая же! Я запомнил.
- А я тебе говорю, что этого не может быть! - настаивал Алексей Иванович, - всё, пойдём, Петя, хватит тут нам болтаться.
Они вышли из дома и направились в обратную дорогу, когда Пётр спросил:
- Иваныч, ну почему ты так твёрдо уверен в том, что я ошибаюсь?
Тот остановился и посмотрел Петру прямо в глаза.
- Я точно уверен в том, что ты ошибаешься,  потому что девушка, которую ты видел на фотографии, уже лет двенадцать как мертва!