Карнавал, карнавал, карнавал

                А.Коркина, Д.Николаев

Глава 1. Джунгли. Утро

Эту историю рассказали наши друзья – Тамара Русова и Ник Дрозд – создатели теле-передачи «В мире животных».  Вот что произошло в одной из их экспедиций… Всё это из первых рук, как говорится. Ну, а если наши телевизионщики что-то присочинили, так ведь они творческие личности!
Снимать телерепортажи в джунглях очень трудно.
Обычно диких животных в тропиках почти невозможно увидеть, а если оператору и удается заметить кого-то, то они быстро прячутся. Пусть и камера установлена и всё гото-во, а никого нет. И жди хоть сто лет … звери рядом, но они живут своей, насыщенной и незаметной для посторонних жизнью.
Но нашим друзьям повезло. Вся группа устроилась на большом баобабе, который рос рядом с полянкой. Снимали они всё скрытно. Им хотелось показать ребятам, как звери го-товятся на большой, весенний Карнавал. Ах, этот бразильский Карнавал! Кто его не знает? Все мечтают на нём побывать!
Эта история произошла… совсем недавно. И повторяется каждый год. Впрочем, всё на свете повторяется и всё неповторимо…  Судите сами…
В весенней школе самбы для зверят «Сорванцы» собрались юные артисты. Кто прыгал с ветки на ветку, кто катался по зелёной траве, а Ленивец Коала уже пятый карнавальный сезон висел на дереве – куда ему спешить? Висит себе и ни о чём не заботится. Неугомон-ная Мартышка пыталась его как-то расшевелить, но Ленивец и ухом не повёл.
На поляне появился Жираф – режиссёр театра «Сорванцы». У него длинная шея, и он всех видит.  На голове маленькие рожки и сзади туловища длинный хвост. Живёт Жираф в Африке. Наш Жираф был сетчатым - весь окрашен в темные коричневые пятна, отделен-ные светлыми промежутками, так, что издали он производил впечатление одетого в сетку. А длинная шея ему нужна для того, чтобы доставать листочки с деревьев где-нибудь в Со-мали или Кении, ведь он вегетарианец.
Жираф, в отличие от своих диких собратьев, был уже цивилизованным и образован-ным. Он носил очки и галстук-бабочку на шее, так как считал, что режиссёр должен быть всегда подтянутым и элегантным.
– Здравствуйте, зверята! – весело сказал Жираф.– Здравствуйте, мои сорванцы. Знаете ли, что означает слово «карнавал»?  Карнавал – в переводе с испанского языка значит «праздничная колесница». Именно колесницу мы и должны с вами соорудить. Да ещё вы-брать Хозяйку, или Королеву, которая бы возглавляла наше шествие на этой колеснице.
Мартышка мгновенно спустилась с ветки и встала перед режиссёром
– В этом году я буду Королевой! Я буду первой красавицей! Я буду сидеть рядом с Жар-птицей!
Зверята сидели кружком на поляне. Тигрёнок так и покатывался от хохота:
– Ха-ха-ха! Королевой! Да ещё красавицей!
На все джунгли славится
Мартышка-красавица!…
– Ха-ха-ха! Так тебя Жар-птица и подпустит к себе… Ты только и умеешь, что всех передразнивать.
Но Мартышка была оптимисткой, и ничто не могло её смутить.
–Я – Мартышка! Я – дразнилка!
Но зато я не зубрилка!
Отбиваю чётко самбу,
Так отбить попробуй сам ты!…
Мартышка и вправду была лучшей танцовщицей в джунглях. Шерсть у неё была свет-ло-рыжей, на груди белая манишка, а мордочка – чёрная. Мартышка вышла в круг и пусти-лась в пляс – она встала на ноги и начала высоко подпрыгивать, раскинув лапки. Она вер-телась волчком, прыгала и скакала, отбивая самбу, и была вознаграждена связкой бананов, которую ей сбросила с дерева её страстная поклонница – обезьянка  Курукули.
Но Тигрёнок не унимался – его смешило желание Мартышки стать Королевой.
Тигрёнок пока ещё был похож на большую кошку, но пройдёт немного времени и он превратится в великолепного тигра. Длина его вытянутого, мощного тела достигнет почти трёх метров. Лапы у него станут сильными, с громадными когтями. Но и сейчас он уже похож на своего отца: голова круглая, с короткими ушами и баками, шкурка плотная, уже не пушистая, с красновато-рыжей окраской и поперечными тёмными полосами. Тигрёнок знал, что его родня живёт в Китае, Индокитае, Иране, в России. И этим ужасно гордился.  Там, среди зарослей тростников или в бамбуковых рощах, в горных лесах его братья жи-вут, как ночные охотники. Сильные, ловкие, выносливые, хорошо плавающие в воде – они были непобедимы. Нет, они не гнали дичь, как собаки или гиены. Они её подстерега-ли. И – прыг! 
Но пока Тигрёнок был ещё маленьким и любил смеяться над задавакой Мартышкой.
Та была так поражена насмешками Тигрёнка, что у неё даже не находилось слов отве-тить ему. И тогда за свою обожаемую подружку вступилась уроженка этих мест, маленькая обезьянка Курукули. Она ещё не ложилась спать, хотя принадлежала к тому единственному виду обезьян, который ведёт ночной образ жизни. Все знали, что скоро она уснёт, и никакой гвалт ей не помешает дремать на ветке.
Курукули была величиной с кошку. Шерсть у неё была серой, а на грудке переходила в светло-оранжевую, но на животе – в бледно-кремовую. Маленькие ушки почти прята-лись в густой шерсти головы. Но всех поражали её глаза – огромные, как у совы, светло-янтарные, обведённые белыми кругами, словно нарисованные искусным гримёром. Обезьянка была красивой и оригинальной,  но застенчивой, не понимала своей красоты, и восхищалась своей неказистой, но бойкой подругой – Мартышкой.
– Я тоже думаю, что Мартышка достойна стать Королевой! – парировала она Тигрён-ку.
Тигрёнок был очень милым – его мордочка в рыжевато-коричневой шерсти, с тёмным носом, с красиво очерченными глазами – была выразительной. И он очень любил играть со своим хвостом – тот в прыжке служил рулём, направляя движение.
Нрав у Тигрёнка был веселый и жизнерадостный, но ему уже нравилось повторять вслед за папой: Р-Р-рррр!
И он любил препираться с Мартышкой.
Жираф не очень обращал внимание на перепалку зверят: ведь никого ещё не съели. Это считалось дурным тоном. Здесь все были артистами. Режиссёр Жираф обдумывал сце-нарий своего представления, чтобы максимально использовать таланты каждого.
Внезапно под ноги Жирафу выкатился маленький пушистый комочек. У него были чёрно-белые кольца на хвосте и чёрная мордочка с грустными карими глазами. Он встал на свои непропорционально длинные ноги с плоскими ступнями, которые были розова-тыми, а пальцы длинными, как у музыканта. Это был детёныш енота-крабоеда. Несмотря на грустные глаза, он оказался большим проказником, и Жираф долго не мог решить, куда же его приспособить.
Пока режиссёр обдумывал судьбу нового пришельца, по поляне уже катился клубок из Мартышки, Тигрёнка и обезьянки Курукули.
– Не ссорьтесь! Наша школа «Сорванцы» должна стать первой в джунглях! – опреде-лил сверхзадачу режиссёр Жираф. Но кто его слушал! В весёлую возню включились все. И так всегда!
Жабы-сухолистки – так их называли из-за их кремовой с тёмными прожилками спи-ны, из-за чего окраской они были похожи на сухой лист – надменно наблюдали за всем происходящим. Они ни во что не вмешивались, реплик не подавали. Глядели своими большими сонными глазами, кожа над которыми была вздёрнута и собрана острыми уг-лами. Казалось, что жабы подняли брови и смотрят на всех язвительно, свысока. А широко раскрытые рты со слегка опущенными уголками добавляли им аристократической надменности. Да, они смотрели как самые строгие члены жюри, но кто обращал на них внимание? Все были заняты делом.
Внезапно на поляну выкатился Медвежонок, а за ним следом, высоко подпрыгивая, выскочил Кенгурёнок. Издали слышалось «Иго-го-го!»
– Это что за компания? – удивился Жираф. – Откуда здесь, в джунглях, Медвежонок и Кенгурёнок?  О, да ещё и Ослик?!
– А мы, господин Жираф, из зоопарка. – Ответил Медвежонок. – Там у нас в детском вольере прошёл слух, что вы готовите Большой Карнавал… А Кенгурёнок увязался за на-ми.
Тут на поляну выбежал Ослик – дурашливый и весёлый, на стройных ножках, весь песчано-серый с тёмной полосой вдоль хребта и такой же полосой на лопатках. Его тон-кий хвост с кистью волос на конце весело бил по ногам, а длинные уши торчали. Ослик был родом из Африки, его родня жила и в Передней Азии. А сам он принадлежал к африканскому дикому виду. Любил Ослик есть солому, люцерну, ячмень, сено… Словом, он с детства был вегетарианцем – как и Мартышка.
С первого взгляда было видно, что ему очень хочется пошалить, энергия так и била ключом. Только вот куда её применить? Этого он ещё не знал. Жираф с удивлением погля-дел на него – откуда и этот взялся?
– Иго-го-го! Все побежали из зоопарка, и я побежал! А что тут у вас?
– Ха-ха-ха… Вот дурачок! – засмеялась, отбиваясь от Тигрёнка, Мартышка. – У нас тут весенний Карнавал! И я тут Королева!
– Сама себя не похвалишь, кто тебя похвалит, – покачал укоризненно головой режис-сёр.
– Тот, кто выше, тот и прав.
– Это господин Жираф, – сказал, подпрыгивая, Тигрёнок.
На дереве сидела Сова – шоколадное оперение её расцвечено белыми пятнами, а глаза – огромные, тёмные, влажные, с тяжёлыми розовато-лиловыми веками – были похожи на глаза актрисы немого кино. Она их медленно и важно опускала и поднимала, сопровождая ещё и кастаньетным щёлканьем клюва. Режиссёр пытался и её включить в действие, так она была хороша и выразительна. Ночью, со своим бинокулярным слухом, она была вели-колепна. Но днём, кроме этого покачивания на ветке и щёлканья клювом, ничего не умела.
Вдруг за спиной Мартышки, из дупла послышались вздохи: Ах…ах…ах. Потом ше-лест крыльев – шур-шур-шур. Это из кокона рождалась Бабочка. Мартышка от испуга сва-лилась с ветки. Все эти звуки издавала зелёная, с чёрными поперечными полосами и оран-жево-жёлтыми пятнами Гусеница, которая была в дупле рядом с Бабочкой.
– Ничего, ничего… ещё одно усилие, деточка! Такой красавицы свет не видывал! Ах, какие крылья! Какая порода – Махаон! Настоящий Махаон!  Вся родня записана в Красную Книгу … А какие разводы!  Из куколки, которая перезимовала, рождается дневная краса-вица, бабочка из семьи парусников. Крылья величиной девять сантиметров, а какая чудная окраска – золотистая с чёрным рисунком. Ах, мы обитаем в Европе, Азии, Северной Африке. Я горжусь тобой, малышка, ведь твоя раскраска – королевская!
– Из такой противной куколки такая красавица? – удивился Тигрёнок.
– Что значит противной? – возмутилась Гусеница. – Мы, бабочки, сначала прекрасно чувствуем себя Гусеницами – ползаем, где хотим, все такие зелёные, гибкие. Живём спо-койно, хорошо… по принципу: «Поспешишь – людей насмешишь… Тише едешь, дальше будешь!»,  а  потом, после долгого сна в своём доме – в коконе – просыпаемся чудесными бабочками. Вот такое преображение!
Пока шла это перепалка, из кокона появилась Бабочка, встрепенулась:
– Ах-ах! – расправила свои дивные крылья. Все зверята захлопали в ладоши: как пре-красно присутствовать при рождении Красоты!
Поздравляю тебя, моя дорогая, с днём рождения! – торжественно сказала Гусеница.
– Ах, где я? Где я? Пустите посмотреться в зеркале воды, – взволнованно сказала Ба-бочка.
– А там живёт Крокодилёнок, - предупредил Тигрёнок. – Он такой зубастый!
Но Бабочка была истинной красавицей, и она хотела одного – скорее сама убедиться, что она и вправду хороша. Взметнула своими большими крыльями, пролетела над поляной и села на зелёный островок на середине реки. И только стала прихорашиваться и смотреть на себя в зеркало воды, как вдруг – ах! Тигрёнок был прав – этот островок оказался длин-ным зелёным носом Крокодилёнка. Он медленно всплыл на поверхность и уставился на незваную гостью окулярами своих выпуклых глаз.
– Милый мой друг! – растерянно защебетала Бабочка. – Извините, пожалуйста! Я только хотела посмотреть на себя. Ведь я только что родилась!
– Она умнеет не по дням, а по часам! – восхитилась Гусеница. – Не бойся, детка!
– А он её сейчас съест! – торжествующе воскликнула Мартышка, увидев в Бабочке со-перницу.
– Не съест! – отпарировал Тигрёнок, – у него нет длинного языка, и вообще никакого нет, чтобы слизнуть Бабочку. А зубами он её никак не достанет.
– Достанет, ха-ха-ха, достанет! – не унималась Мартышка, которой так хотелось напу-гать эту задаваку. – Крокодилёнок такой хитрый!
– Какой он хитрый!? – засмеялся, передразнивая Мартышку, Тигрёнок. – Господин Жираф говорит, что у него всего одна извилина в мозгу, и он знает одно: ам, ам!
– Неправда! Неправда! – чуть не плача, ответил Крокодилёнок.
– Милый, зелёный Крокодилёнок, – извиняюще прошептала Бабочка, – простите ме-ня… Вас обидели? Отчего вы плачете?
– Плачет оттого, что не может съесть тебя, глупое насекомое! – смеясь, сказал Тигрё-нок. – Ха-ха! Слышала выражение: крокодиловы слёзы!
– Нет, нет, – испугалась Бабочка. – Я ведь только родилась. Ах-ах! Я полетела! Я уже насмотрелась на себя. Я – красивая. Да, очень. Я счастлива!
– Задавака, задавака. – Мартышка крикнула ей вдогонку. – Задавака, каких свет не ви-дывал. Тоже мне аристократка – драная пятка!..
Крокодилёнок высунул голову из воды и все услышали его любимую песенку:
Я добрый, я умный, дружить я хочу,
Зачем все боятся, что зубки точу?
Со всеми готов поиграть на волне,
Но только никто не приходит ко мне…

На солнышке я, на песочке лежу,
Я с детства с подружкой-колибри дружу,
А то, что на дно утащить всех готов,
То козни моих несчастливых врагов.

Кто в стае, кто в рое, а я всё – один!
У мамы и папы единственный сын.
Я тоже хочу на лесной Карнавал,
Но только на праздник никто не позвал.               

– Ах, какая чудесная песенка, – сказала Бабочка, летая над рекой, не решаясь нигде присесть. – И кому не угодил наш замечательный Крокодил?
– Он плачет, что один! А кто вчера, р-р-р-ррр, вывесил объявление о соревновании по глубоководному нырянию? И ещё подписал: Крокодил и его команда?
– Да, мы вас всех обставим! – вдруг задорно из реки откликнулся Крокодилёнок. Кро-кодилёнок играл наверняка, так как дольше всех зверят мог находиться под водой.
Самыми большими птицами на поляне были бразильские Кариамы – их туловище бы-ло посажено на крепкие ноги. На длинной шее сидела большая голова, похожая на ястре-биную своим загнутым клювом и большими бледно-серыми глазами.  Под самыми ноздря-ми у Кариамов торчали пучки перьев. Величественно они вышагивали по поляне и осмат-ривали всё вокруг. Но участия в представлении не принимали, выступая, как театральные критики из столицы.
Мартышка стала передразнивать походку Кариамов, строить рожицы Тигрёнку. Тиг-рёнок запустил в Мартышку кокосом, да так ловко, что сбил её с ветки. Мартышка плюх-нулась в реку, и к ней сразу ринулся Крокодилёнок. Мартышка, визжа от испуга, выскочи-ла на берег. Все стали покатываться от хохота. Это бывает иногда с детьми. Просто им хо-чется посмеяться, да и всё.
Ослик тут же запел свою коронную песенку:
Жить на свете нелегко,
Грызть морковку – Иго-го!
Да детей возить по кругу
В зоопарке в дождь и вьюгу,
Потому я и сбежал,
На весенний Карнавал.

Говорят:  Осёл упрям!
Да,  решать я должен сам,
И никто мне не учитель,
Я себе руководитель.
Сто талантов у меня
И везде моя родня!

– Вот уж правда, – вздохнул Жираф.       
А Кенгурёнок стал гоняться за Бабочкой, потому что она яркая, и он хотел спрятать её в свою сумочку на животе, куда прятал всё, что ему нравилось. Так поступала его мама, говоря: «Ах, ты мой красивенький!» – и прятала его самого в свою сумку на животе. Кен-гурёнку там было тепло, хорошо! Но Бабочка почему-то не хотела попасть в сумку Кенгу-рёнка. Она летала над ним и смеялась – ах, какой он неуклюжий!
Кенгурёнок был родом из Австралии, с южного побережья острова Кенгуру. Он очень походил на свою маму: уши длинные и заостренные, задняя половина тела и ноги сильные. Он привык двигаться прыжками и сидеть, опираясь на задние ноги и хвост. Вот вырастет и будет прыгать до десяти метров! А видит Кенгурёнок далеко – зрение у него и сейчас прекрасное. В сумке мамы он должен был провести восемь месяцев, но случилось так, что Кенгурёнок потерял маму, когда ему было семь месяцев.  А ведь мама не только кормила его молоком, но он мог и спрятаться в её сумочке в случае опасности.  Питался он травкой, корнями, почками, корой. Мама учила его никогда не ввязываться в драку, но если угрожают, то удары сильных задних ног и когти передних зададут обидчику жару!
Обиженный Кенгурёнок уже было приготовился ударить задними ногами, но в этот момент, среди всей этой суматохи, шумя крыльями, на поляну опустился Аистёнок. Вот он и прилетел в тёплые края! Как всё ново! Необыкновенно! Какие-то незнакомые, но инте-ресные зверята и птицы собрались на поляне.
В траве, вокруг поляны кормились стаи клинохвостых попугайчиков с ярко-зелёным опереньем и с угольно-черными шейками и головками. Они приветствовали новоприбыв-шего пронзительными криками.
– Доброе утро!  Курлы-курлы… Разрешите представиться, меня зовут Аистёнок. Я впервые летел над горами, морями, пустынями. И вот я здесь. Я счастлив, друзья.
– Доброе утро, – доброжелательно откликнулся режиссёр Жираф. – Мы тоже рады, но прошу не мешать подготовке к Карнавалу. Включайтесь в работу.
Аистёнок был похож на голенастого подростка.
Длинные обнаженные ноги, покрытые сетчатой кожей, клюв длинный, прямой. Аистёнок был белым, за исключением чёрных крыльев и плеч. Клюв и ноги, которыми он неуклюже передвигал, были красными. У его отца была горделивая походка, и Аистёнок только учился так ходить. Его папа учил Аистёнка лакомиться рыбой, лягушками, ящерицами, улитками, дождевыми червями, мышами и даже змеями. В легендах многих народов аисты приносят счастье, детей и Аистёнок гордился этим.
– Жаль, что моя подружка, Веснянка, осталась зимовать в лесу, на севере, где сейчас так холодно, гуляет вьюга и трещат морозы, – вздохнул Аистёнок.
– Мы тоже её ждём. Она должна стать Королевой карнавала.
– Я! Я!… Я буду Королевой! Ха-ха-ха!– завопила Мартышка
– Иго-го-го! Пойдём вдвоём. Я здесь буду Королём… – запел свою песенку Ослик.
– Вот дурак! – схватилась за голову Мартышка. – Размечтался!
За такие мечты следовало наказать мечтателя Ослика, и Мартышка запустила в него бананом, но промахнулась и попала в Аистёнка. Тот от неожиданности взмахнул крылья-ми и вдруг из-под его крыла выкатился пушистый комочек. Никто этого и не заметил, пока комочек не докатился до Тигрёнка. Тот принял его за мячик и стал играть с ним.
– Оп-ля! Оп-ля! А ну, Слонёнок, становись в ворота, поиграем в футбол.
– Пых-пых! Что за безобразие? – запищал комочек возмущённо. – Куда я попал? Я – Ёжик, а не футбольный мяч.
– Ёжик? – недоверчиво протянул ошарашенный Тигрёнок, который только слышал о ежах, но никогда их не видел. – А почему без иголок? Где твои колючки?
– Без иголок, пых-пых, потому что я маленький, – чуть не плача пропищал тот.
– Дебютант Ёжик, садитесь на пень и слушайте режиссёра. Не отвлекайтесь. Возьмите листочек и записывайте, записывайте! – распорядился Жираф.
Лягушка Ква-ква рассматривала всё представление своими вечно сердитыми глазами. Она была величиной с блюдце, и голова её казалась больше туловища. У неё были корот-кие толстые лапы, вздутый животик и два больших глаза с золотистыми и серебристыми искорками. Над каждым глазом кожа была приподнята так, что Лягушка казалась рогатой. Окрас лягушки напоминал карту мира: туловище было бледно-горчично-жёлтого цвета с ржаво-красными и серовато-зелёными пятнами. Про неё ходили легенды у местного насе-ления, что она ядовита – уж больно страшна! Но это было не так.
– Чудно! Чудно! – радовалась жизни Бабочка махаон. – Я хочу быть на Карнавале в костюме Феи. Доброй и прекрасной. Я буду первой красавицей!
– Вот дела, – ехидно ответил на эту реплику простодушной Бабочки Львёнок. – Одна хочет быть Королевой, другая – Красавицей. Ха-ха-ха! У девчонок только красота на уме. Первым буду я, а ты, Мартышка, будешь … десятой! Или лучше … сотой! Р-р-ррр…
– Артист Львёнок, не отвлекайтесь, – строго одернул его режиссёр. – Вы всегда знаете роль хуже всех.
– А зачем мне её учить? Я и так – царь зверей! У меня уже и корона из пальмовых ве-точек есть, и скипетр из железного дерева, и мантия из шкуры дохлой Рыси. Я и так готов для Карнавала…
– А актёрское мастерство? – возмущенно напомнил режиссёр Жираф. – Разве это не нужно? Завтра же приходите с отцом.
– Господин Жираф покачивал своей длинной шеей и вспоминал: Папа Лев был такой же ленивый – ролей не учил, за актёрское мастерство получал двойки, но всегда хотел быть первым.
А Львёнок лапой отгонял пытавшегося влезть на него Кенгурёнка. Тот всё искал свою маму. Львёнок ещё был маленьким и в пятнах, и полосах, и смахивал на Тигрёнка. Но папа его отличался гривой из длинных волос, чёрным хвостом с кисточкой. Львёнок был рыжим, а грива  – тёмной – ведь он был родом из Южной Африки, капским. Папа учил его охотиться по ночам или в сумерках и ничего не бояться, даже огня. Как было не гордиться Львёнку своей породой, если они были на гербах, и даже в небе есть созвездие Льва – рядом с Большой Медведицей. Даже императоры считали за честь носить имя Льва!
– Артист Львёнок! Оставьте в покое Кенгурёнка. Ответьте лучше, в каком существи-тельном есть три «е»?
Львёнок так глубоко задумался, что стал рассеянно махать хвостом и чуть не уснул от умственного напряжения. Львёнок привык, что охотится его мама. А папа всегда говорит: Я лев – царь зверей, и бегаю всегда по необходимости. Чтобы поймать добычу, нужно сесть посередине пустыни и ждать. Добыча обязательно придёт сама. На что мама ему все-гда отвечала: как же, жди миллион лет!
Пока Львёнок соображал, Тигрёнок, вертясь от нетерпения, выпалил:
– В слове длинношеее животное. Это про вас, господин режиссёр!
– Молодец!  Отгадал, Тигрёнок, – похвалил Жираф.
Тут нам нужно отметить, что Львёнок и Тигрёнок хотя и были близкими родственни-ками, но, как и все братья, во всём соперничали. И теперь они вскочили и стали рычать друг на друга – кто кого перерычит. Р-р-рррр!
Через минуту они успокоились – дети. Львёнок задремал, но ему помешал Кенгурё-нок. Он все пытался на него залезть – искал свою маму.
– Отстань, как дам лапой! Р-р-ррр! – пригрозил Львёнок.
Но что возьмёшь с Кенгурёнка? Тот уже стал играть с Мартышкой. Та обняла, прижала его к себе, стала баюкать – и Кенгурёнок был счастлив.
И лишь Ёжик, уже своей первой иголкой, которая затвердела, сшил себе тетрадку из листьев платана, и старательно записывал всё, что говорил режиссер Жираф.
А Бабочка, полная любви ко всему и всем, увидела Дикообраза и восхитилась им.
– Какая у вас милая и добрая мордашка, я даже не понимаю, почему вас называют Ди-кообразом!
Питон Боа, огромный, радужный удав, который так любил со всеми обниматься, сразу же решил обнять милого Дикообраза. Тут-то и проявил тот свой нрав: выставил все свои иголки  – его голыми руками не возьмёшь!
– Ой, больно! Ш-ш-шшш! Больно! Ш-ш.. – застонал Питон.
Боа был почти четыре метра длиной. Красиво окрашенный, с изменчивым и металли-ческим блеском, красновато-серый. Вдоль спины шла тёмная широкая зубчатая полоска с овальными, сероватыми пятнами. На голове у Боа красовались три тёмных продольных полосы. Удав был ночным животным и, вопреки общему мнению, не очень-то любил воду. Он предпочитал на деревьях, в лесах Южной Америки, выслеживать свою добычу и повторять своё любимое:  ш-ш-шшш…
Тут вбежал в круг юных артистов Страусёнок, увидел всех и так обрадовался!
– А это что за чучело? Ха-ха-ха! – озадачилась Мартышка.
– Как, разве не знаете? Я – Страусёнок. Ах, как я вам рад. Я бежал, бежал… Где моя стая, не знаю. Потерялся.
– Привет, Страусёнок, – приветствовал его режиссёр. – Откуда ты взялся, не понимаю. Твоя родина – далеко, в зелёной  Австралии…
– Нас с мамой привезли пираты, господин Жираф. А я убежал…
– Молодец, Страусёнок. Садись рядом с Розовым Фламинго.
Розовый Фламинго и на самом деле был розовым, с ярко-кармино-красными крыльями и черными маховыми перьями. Аистёнок, гордый, что пересёк такое большое пространст-во, стал рассказывать ему о своём полёте. Но Розовый Фламинго был занят только собой. Он постоянно чистил пёрышки и, стоя на одной ноге, любовался своим отражением в реке. Он имел высокий и толстый клюв, который, начиная с середины, перегнут вниз почти под прямым углом. С помощью такого клюва, Фламинго процеживал ил и планктон в озерах Африки и болотах Центральной Азии. Он преподавал теорию и практику полёта, хотя сам ещё дальше своей речки не летал. На самом деле он был малоподвижным и со своими собратьями проводил время у болотистых берегов.
А вот Страусёнок жадно слушал рассказы Аистёнка о далёких северных странах. И ему так понравились эти рассказы, что самому захотелось туда полететь.
– Господин Розовый Фламинго, я – птица? – спросил Страусёнок.
Но Фламинго ничего не ответил, это его нисколько не волновало.
– Да, птица, – ответил режиссёр, слегка рассеянно.
– Значит, я буду летать? – обрадовался Страусёнок. – Я всё разбегаюсь, разбегаюсь, всё быстрее и быстрее… Но никак не могу взлететь. Кажется: вот-вот полечу… Всю Австра-лию пробежал, и никак не взлетел. Может, я не всё знаю из теории полёта? Вот я с Розовым Фламинго позанимаюсь, и всё у меня получится! Правда?
– Вообще-то страусы – птицы, – смущённо пробормотал Жираф, – но… они… не ле-тают… Зато бегают отлично, и замечательно могут играть в футбол.
– Футбол! Футбол! Вот здорово! – обрадовался Тигрёнок. – Нам как раз нужен напа-дающий.
–  Не может быть! Но ведь вы сами сказали, Господин Жираф, что я – птица! Значит, я должен летать! – сказал огорчённо Страусёнок, не слушая юного Тигра.

        Я ведь страус, я ведь птица,
Отчего ж мне не летится?

Змея Боа грелась на солнышке, переливаясь своими радужными кольцами и, казалось, не прислушивалась к разговору, но всё слышала.
– Ш-ш-шшш… Не огорчайся, Страусёнок. Я не летаю, ш-ш-шшш, но мне так хорош-ш-шо, ш-ш-ш, так удобно ползать, ш-ш-ш.
– Тебе хорошо, змеёныш, – откликнулся сочувственно Тигрёнок, – а ему хочется ис-полнить свою мечту. Ведь он – птица! Он рождён для полёта!
Страусёнок  Эму из Австралии не знал, что крылья его недоразвиты, но он самая круп-ная птица из всех современных птиц на Земле. Оперение у него чёрное, курчавое, мягкое, перья хвоста и крыльев – белые, шея и бёдра красного цвета. Он с удивлением разглядывал диковинных животных на поляне своими большими глазищами с  ресницами на верхнем веке на маленькой головке. У него был плоский прямой клюв с роговым когтем на подклювье и две шпоры на крыльях. Когда-то он вырастет до двух метров и станет самой быстрой птицей – в беге будет состязаться с лошадью. Но уже и сейчас любопытный Страусёнок, по примеру мамы, глотал всё, что попадалось ему на глаза ….
– Каждому природа дает своё, – философски заметил Жираф, глядя на Страусёнка. – Ты вырастешь, и у тебя будут крепкие ноги. Ты будешь силён и красив. Друзья, хватит от-влекаться. Пора за дело! Ничего не готово, всё – сплошной ералаш.
– Но ведь артисты только ещё съезжаются, – вставила свое слово Мартышка.
И никто не заметил, как из реки выполз Крокодилёнок.
– Я, я тоже хочу на Карнавал. У меня и стишки заготовлены. Я их спою.
Жил прекрасный Крокодил,
Очень добрым, милым был.
Он на солнышке лежал,
И весь мир он обожал…
Лотос  белый он любил,
И навстречу солнцу плыл,
Никого не задевал,
И попал на Карнавал…

Ослик  захлопал в ладоши:
– Иго! Иго! Иго-го!
Но глупее этой песни
Я не слышал ничего!…

– Нет, Крокодилёнок. Никогда! – решительно сказал режиссёр. – У тебя зубы всё время растут и растут. И ты не поддаёшься дрессировке. Мне такой опасный артист не нужен.
– Я – древнего рода, – заныл юный Крокодил. – Из динозавров мы. Вас ещё никого на Земле не было, а мы уже летали, бегали, владели всей Землёй!
– И ели друг дружку, – заметил Ослик
– Да, не все из нас были вегетарианцами. И тогда мы дружили с Жар-птицей…
– Ведь она из сказки! Сколько же ей лет? – удивилась Бабочка.
– Да, ей вообще миллионы лет, – продолжал ныть Крокодилёнок. – Я теперь только один из динозавров остался. Хочу быть на Карнавале в костюме своего доблестного, гроз-ного предка Динозавра.
– А я? – спросил Страусёнок. – Мама говорила мне, что мы тоже из динозавров. И мы, птицы, более древние, чем ты, зубастик! И мозг у нас развит больше, не как у тебя – одна из-вилина… И что из того, что мы не летаем – мы самого древнего рода!
– Да, всё это правда! – подтвердил Жираф, – вы родня.
Мартышка, кривляясь, запела песенку Крокодилёнку:
Только вылез из яйца,
А уже ку-са-ет-ся!
На уме одно – Ам! Ам!
Лучше в речке плавай сам…
Ха-ха-ха…
Юный Крокодил огорчённо взмахнул хвостом и уплыл на середину реки.

Глава 2. Полдень

Но во время этой перепалки Слонёнок, который любил розыгрыши, забрался в речку и, шутки ради, окатил всех холодным душем. Слонёнок был ещё маленьким, но уже дос-тигал высоты в два метра. А папа его и вовсе был больше трёх метров. И хоботом он вдыхал запахи, доставал ветки с деревьев и фрукты, обнимал маму и хватал еду. У Сло-нёнка был ещё маленький бивень, который будет расти всю его жизнь. Папа научил малыша хорошо плавать в реке. Он сказал, что скоро тот сможет переносить больше полутонны грузов. Слонёнок помнил ещё прапрадедушку, которому было 150 лет. Тот рассказывал малышу о прародине – Африке, откуда  и привезли  Слонёнка.
– Шутки Слонёнка, большого ребёнка… – укоризненно проворчал Жираф, отряхива-ясь.
– Ничего себе шутки, – возмутилась Мартышка. – Этот Слонёнок всё какие-то каверзы строит. Я тут готовлюсь шить себе костюм Королевы из крыльев бабочек, а он – фыр-фыр – всё залил водой. Начинай всё сначала!
– Ах, простите! Я пошутил. Припекать стало, вот я и решил…Уа-уа..
– Ах, ах, он пошутил! Ха-ха! А труд целого утра пропал! Господин режиссёр, учтите это!
– Спокойствие, Мартышка, всякое бывает, – невозмутимо успокоил всех Жираф.
– Никогда не поверю, что Мартышка могла усидеть на месте хоть минуту. – Съехид-ничал Тигрёнок.
– Смешно! – возмутилась даже Бабочка. – Я думала, что только природная красота це-нится в джунглях, а надеть маску красавицы – это не значит стать красивой.
– Не в бровь, а в глаз! – вставил, наконец, слово винторогоий Козёл. Он только что появился на поляне, как всегда с опозданием, и всё хотел сказать что-нибудь умное.
– Вот уж не знаю, допустим ли мы на карнавал Козла – ведь он второгодник. Пришёл на нашу поляну таким милым Козлёнком, а пока сидел в каждом классе по два года, пре-вратился в упрямого Козла. Он так и не научился танцевать самбу. Ума не приложу, что с ним делать?
Козел рассвирепел:
– Бе-е-ее!
Вечно все: Козёл! Козёл!
Как я зол! Я страшно зол.
Все – таланты, даже Ёжик,
Хоть по правде – что он может?
Докажу я – в год Козла:
И моя звезда взошла!
– Бе-е… Подумаешь, Карнавал! Каждый год одно и то же – насмотрелся уже. Я и сам уйду!
И Козёл гордо покинул поляну, а Господин Жираф удручённо посмотрел ему вслед:
– Грустен у Козла удел – он остался не у дел.
– Подумаешь! И без него обойдёмся! – отрезала Мартышка.
– А всё-таки прав Козёл, – задумчиво сказал режиссёр. – Каждый год одно и то же.
– А что тут придумывать нового? – не унималась Мартышка. – Карнавал он и есть Карнавал. Я читала в лесной энциклопедии, что это были Великие Дионисии – праздник прихода весны, пробуждения природы. Когда-то в Греции это был день встречи бога Дио-ниса. Он приезжал из Индии в праздничной колеснице в сопровождении весёлой и красочной процессии танцующих друзей, экзотичных зверей, птиц… Я каждый год тоже совершенствуюсь в танго…
– Да, это так. Диониса встречала жена басилевса, старшего архонта города, и на время всего праздника считалась его невестой и Хозяйкой всей страны… – подтвердил Жираф. – И всё-таки, – видно было, что режиссёра задели слова Козла, самого нерадивого ученика, который  покинул поляну. – Прежде всего, сделаем новую колесницу. Кто возьмётся за де-ло?
– И я! И я! И я! – закричал Ослик.
– Вот заладил. Смени реплику! – отметила Мартышка.
– А везти колесницу кто станет?
– И я! И я!
– Отлично, Ослёнок! Пожалуй, ты тут скорее на месте, –  обрадовался режиссёр. – Ты, Зебра и (осматриваясь) Страусёнок. Вам будет нетрудно везти колесницу. Не написать ли нам новый сценарий? Кто бы из вас мог бы этим заняться?
– Иго-го! И я! И я сочиняю!
– Ты что, своим хвостом писать будешь? Ха-ха-ха! – расхохоталась Мартышка.
– А, может быть, мы поручим это Ёжику. У него и тетрадь есть, он уже умеет писать.
– Вот ещё! Р-р-ррр, – обиделся Львёнок, – Он всю зиму спал где-то. Только объявился, а уже в сценаристы! Да и чужой он здесь!
– Ничего. Думаю, что Ёжик справится, – решил Жираф. – А вот кто у нас будет худож-ником-оформителем праздничной колесницы? Может, ты возьмёшься, Львёнок?..
– А что? Я могу… – небрежно ответил довольный Львёнок.
– Отлично! Теперь еще нам нужен музыкант…
– Иго-го! – тут же встрял в разговор Ослик – Я! Я громче всех пою. Даже громче Пе-туха!
– Ку-ка-ре-ку! Это кто громче меня поёт? Ты, что ли, Осёл? – соскочил с ветки Петух.
– Да ещё мой отец так выводил своё ку-ка-ре-ку, что всю округу среди ночи будил.
– А у меня ещё дедушка плясал на ярмарках, играл на гармошке и веселил честной на-род…  – откликнулся Медвежонок. – И он не раз хвастал, что это вам, Ослам, он на ухо наступил.
Мартышка запела, смеясь над Осликом:
Наступил медведь на ухо,
Нет ни голоса, ни слуха.
И, умея лишь орать,
Он солистом вздумал стать!
Ха-ха-ха…

– Ладно вам! – примирительно сказал Жираф. – Петушок, подумай, кто будет у тебя в оркестре. Смело бери Медвежонка!
Кенгурёнок, высовываясь из гривы Львёнка, закричал:
– Я буду барабанщиком! Смотрите, как у меня получается…
И Кенгурёнок стал бить лапками по голове Львёнка. Тот ошеломлённо вскочил.
– Ты что, с ума сошёл?  Р-р-ррр! Моя голова тебе что, барабан?
– Да, она у тебя такая же большая и пустая! Ха-ха-ха… Немудрено перепутать! – за-смеялась, сбежавшая на ветку, Мартышка.
Львёнок запустил в Мартышку кокосовым орехом и зарычал – р-р-ррр: пусть не драз-нится.
– Так, сценарист у нас есть, музыканты – тоже, художник  – Львёнок, – невозмутимо продолжал Жираф, – остался костюмер. Мартышка, может ты возьмёшься за это ответст-венное дело? Ты ведь уже шьёшь себе костюм?..
– Как? Мне, первой актрисе, и заниматься тряпками? – возмутилась та. – Стать костю-мершей?
– А разве это плохо? Это чудесно – одевать всех в новые наряды. Это так по-весеннему, – примирительно сказала Бабочка.
– Вот и занимайся этим сама.
– А что она умеет, эта Мартышка, кроме как кривляться? – позлорадствовал Ослик.
– А я верю в нашу Мартышку, – поддержал обезьянку  режиссёр. - Давайте подумаем, какие костюмы мы будем готовить для Карнавала.
Всё это время Панда Инь и Панда Янь весело перешёптывались между собой. Пуши-стые, с белыми мордочками и чёрными полосками на туловище, полумедвежата, полуено-ты, очень дружелюбные и занятные. Их в природе осталось очень мало и рождение панд отмечается в Китае, как национальный праздник.
У них всегда прекрасное настроение. Жуют себе тростниковые стебельки. Да ещё они любят петь свою песенку:
Динь – динь! Динь – Динь!
Панда Янь и панда Инь.
Из далёкого Китая
Стать артистами мечтают.
В колокольчики звонят,
И приветствуют зверят.
– Я хочу быть в костюме китайского императора, – радостно сказала панда Инь.
– А я – китайской принцессы, – закричала панда Янь.
– Да, отлично! – утвердил Жираф. – Китай – ваша родина. А  кто поможет вам делать китайские фонарики? Они могут украсить наш праздник.
– Я! Я! – трепетно отозвалась Бабочка. – Они божественно красивы. Фонарики похо-жи чем-то на бабочек.
– И я! И я! Я всё умею… – встрял в разговор Кенгурёнок, высовываясь из гривы Львенка.
– Ия-ия! Заладил, как Осёл… – передразнила его Мартышка.
– А что плохого быть Ослом?! Ведь Осёл – и я! – обиженно ответил Ослик.
– А  я хочу быть в костюме Д'Артаньяна! Синий плащ, шпага. Если победим – буду охранять Жар-птицу!…
Гиппопотам, высовываясь из воды и фыркая радостно:
– Три мушкетёра! Я тоже хочу быть мушкетёром!
– Ну и я тоже! – скромно потупился Медвежонок. – Я всегда об этом мечтал.
– Я! Я! Я! – закричал, весело подпрыгивая, Тигрёнок.
– И я! И я! И я! – вторил ему Ослик.
– Смешно! Ха-ха-ха…– отозвалась с завистью Мартышка. – Тоже мне три мушкетёра! Обхохочешься! Один Гиппопотам чего стоит – толстячок, каких мало. Тонну весит. Ха-ха-ха!
– Я похудею! Я похудею! – обиделся Гиппопотам.
– Когда рак на горе свистнет! – съехидничала Мартышка.
– Я так хочу быть мушкетёром, – чуть не расплакался Гиппопотам.
– А банкой из-под «Пепси» быть не хочешь?! Ха-ха-ха! – рассмеялась Мартышка.
Тигрёнок подпрыгнул до самой ветки, где сидела Мартышка:
– Р-р-ррр… А ну, отстань! Мы будем мушкетёрами. Гиппо будет Портосом – он самый толстый и сильный! А я – Атосом. А косолапый – Арамисом. Ты согласен, Медвежонок?
– Спасибо, – скромно ответил тот, – я так рад. Сейчас сделаю себе шпагу.
– О! Какие из вас Мушкетёры! Один – на ветке, другой – в речке, третий – по саванне топает. Все в разные стороны! – засомневался Ослик
– Ну, это же понарошку! – отозвался Тигрёнок.
Но тут выступил Петух – Д, Артаньян: он уже примерил на себя шпагу и почистил крылышки и гребешок.
Петух был задорен и весел, и счастлив, что у него появились друзья:
Ку-ка-ре-ку!
Храбрее нет,
Пройди весь свет,
Задиры Петушка,
Когда со мной,
Медведь большой.
И Тигр – наверняка!

И верен нам,
Гиппопотам,
Хоть он годами мал,
Но кто с горой
Пойдёт на бой?…
Наш будет Карнавал!
– Ну, что ж, дерзайте, ребята! – сказал, улыбаясь, Жираф.

***
Вдруг на поляну выпрыгнул пятнистый, гибкий хищный Ягуар.
Окраска его была оранжевая с чёрными кольцами и пятнами. Ночной охотник, он пре-красно лазал по деревьям, плавал, нападал на оленей, обезьян. У черепах он крал яйца.
– А где Жар-птица? Мр-мр… Где птица  удачи? – сразу «взял быка за рога», как гово-рят иногда, этот новый гость. – Птица счастья ещё не прилетела?
– Нет! Нет! Ещё не прилетела. Ждём её! – ответили все хором.          
О, какой прекрасный гость явился – Ягуар! Сразу раздались аплодисменты, смех, весё-лые приветствия…  Юные артисты обрадовались – к ним пожаловал Мастер сцены, известный на все джунгли акробат.
– Добрый день, маэстро Ягуар! – приветствовал его Жираф. – Какой сюрприз! Мы слышали, что вы на гастролях, в джунглях Амазонки…
– Привет! Я пришёл показать всем новый фортель: делаю сальто-мортале через горя-щий обруч, через пламя. И потом – алле-оп! – переворачиваюсь в воздухе. Номер называет-ся «Петля Ягуара»!
Арен маэстро
Я – Ягуар!
На всех фиестах
Я – суперстар!
Я в каждой сказке
Желанный гость.
И даже в маске
Я – супергвоздь!
Кичится мастью
Гепард-король…
Скажу, как Мастер –
Он – суперноль!

– Здорово! – восхитился Тигрёнок. – Я должен попробовать.
– Я – первая! Я лучше всех прыгаю! – заволновалась Мартышка.
– Ох, уж эта Мартышка! Тебе же сказали: ты – десятая! На каждом празднике хочешь быть принцессой! Р-р-ррр… Стыдись! – возмутился Тигрёнок.
– А тебе завидно! А тебе завидно! Ха-ха-ха…
Она и одной минуты не могла посидеть спокойно. И тут же схватилась за лиану и по-летела на другое дерево, строя оттуда рожи.
– Нет, Мартышка, этот трюк тебе не по зубам, – сказал, смеясь, Ягуар. – Вот Тигрёнок – он из нашей породы, кошачьей! Мр-мр… Пойдём, Тигрёнок, порепетируем этот номер.
Ягуар и Тигрёнок ушли репетировать, и вдруг послышался грохот, как будто там гора обвалилась и крики – Ой! Ой!   На поляну выполз стенающий Гиппопотам.
– Что, и ты, толстячок, взялся делать «Петлю Ягуара»? И все бока отбил… Ха-ха-ха! – покатывалась от хохота Мартышка.
– Ничего! Потренируюсь немного, вот тогда и посмотрим, кто мастер сцены. – Не смутился Гиппопотам.
А на спокойную гладь реки опустилась прекрасная Белая Лебедь, шея которой была длиннее тела.
– Добрый день? Ах, как здесь тепло! Я только что вырвалась из объятий Вьюги. Узнаю любимые места. Здравствуй, Аистёнок! Здравствуй, земляк. Рада тебя видеть.
Аистёнок обрадовался оказанному вниманию:
– Белый Лебедь издалёка, из России синеокой…
– Друзья, мы должны подготовить с вами костюмы… – обратился ко всем Жираф.
– А у меня шкурка просто драгоценная, зачем мне костюм? – похвасталась Куница.
– Ну и что? А мы, горностаи, одевали в мантии всех королей Европы.
– А я буду матросом на Карнавале. – Встряла Зебра в разговор. – У меня шкурка, как тельняшка.
– Да уж! Ничего и придумывать не надо! Зебра и есть Зебра. – И здесь не удержалась от насмешек Мартышка. – Да и что такое Зебра? Всего лишь дикая африканская лошадь. Только полоски чередуются тёмная и светлая. Грива короткая, прямостоящая, хвост как у осла.
– Я грэви, фр-рр, из Южной Эфиопии, а ещё моя родня пасется вместе со страусами в Кении и Сомали, – гордо возразила Мартышке Зебра. Она очень гордилась своим происхо-ждением, оригинальностью, она – не то, что простые лошади!
Неожиданно из глубины джунглей послышались приветственные крики Гиен и Гри-фов. И на поляну выскочил Леопард – тоже знаменитость. Господин Леопард славился своим чутьём, ловкостью и носил звание Первого Охотника джунглей. Мех африканского Леопарда густой, пушистый, окраска рыжая с черными пятнами. В Азии его ещё называют барсом. Он вместе со своей подружкой, Госпожой Рысью, пришёл посмотреть на успехи племянника, Тигрёнка. Как-никак, а родня. Жираф тут же послал Мартышку за Ягуаром и Тигрёнком. Те сразу же явились. Тигрёнок впервые в своей короткой жизни сделал перед знаменитыми гостями сальто-мортале.
– Браво, Тигрёнок! – похвалил его Ягуар. – Мр-ррр!

***
Ящерица грелась на солнышке.
Голова у неё была широкая и как бы обрубленная, ноги короткие, но сильные. Она вы-делялась на траве ослепительной расцветкой. Её крупные чешуйки были похожи на цвет-ную мозаику. Горло было в чёрно-белых продольных полосках, а макушка головки – цвета ржавчины.  Туловище ящерицы было чёрным и блестящим, словно только что нарисован-ным. И вся она была похожа на расписанную и покрытую лаком шкатулку.
Ящерица выскользнула из кустов, услышав аплодисменты. Тут-то Гиппопотам и наступил ей на хвост. Та рванулась, а хвост остался на земле.

– Растяпа! – возмутилась Ящерица. Когда она возмущалась, то раздувала кирпично-красные щеки. – Хотела посмотреть на цирковой номер наших знаменитостей, а мне ото-рвали хвост! Придётся опять отращивать новый. А как быть Королевой на Карнавале без хвоста?!
– Смотрите, и эта ящерица тоже мечтает быть Первой Красавицей на Карнавале. Умо-ра! – Засмеялась Мартышка, первой выйдя из оцепенения после слов Ящерицы.
– Я похудею! Я похудею! – стал извиняться Гиппопотам.
– Похудеет он! Как же! – опять заспорила Мартышка. – Посмотрите на его папу и ма-му! Ха-ха-ха!
– Не трогай моих родителей, глупое создание. Они очень ловкие, хотя каждый и весит тонну.
– Да уж, в быстроте и ловкости им не откажешь, хотя земля дрожит, когда Гиппопотам бежит! – заметил Жираф.
– Милая Ящерица! Мы что-нибудь придумаем. Применим какие-нибудь маленькие женские хитрости, и всё будет отлично! – поддержала её Бабочка.
– Ж-Ж-Ж, – загудел на низких нотах Шмель и сел на нос Гиппопотаму. Тот стал мо-тать головой, а Мартышка так хлопнула веткой Гиппопотама по носу, что Шмель свалился замертво, а на носу Гиппопотама вздулась огромная шишка.
– Как говорится, услужливый дурак, что опасный враг, – изрек Жираф.
– Вот ещё! Я хотела спасти Гиппопотама. Ведь он ещё малыш, хотя и такой… толстя-чок! – не сдавалась Мартышка.
– Ж-Ж-Ж, – загудел Шмель, очнувшись после удара Мартышки, и скорее улетел – ка-кие здесь, оказывается, опасные места…

***
Тем временем на поляну, наконец-то, приползла Улитка. Ещё неделю назад она узнала о Карнавале и сразу собралась в дорогу.
– Ох, как я спешила. Я прошла целых три километра… Уж так устала. Ведь свой дом на себе несу!
– От баобаба до баобаба три метра, а Улитка воображает, что три километра! – разо-блачила Улитку Мартышка. – Кстати, как костюмер Карнавала, интересуюсь, какой кос-тюм ты хочешь выбрать, если свой домик таскаешь на себе?
– А я его украшу цветами, бабочками, и это будет моя шляпка. Очень красиво!
– Вы правы! Главное, это участие в Карнавале. Любовь к празднику, – поддержала Улитку Бабочка.
– Пусть участвует, если успеет доползти к полночи до Большой Поляны. – Насмешли-во сгримасничала Мартышка. – Ну, если не в этом году, так в следующем! Ха-ха-ха!
– Милая Улитка, позволь нам со Стрекозой украсить твой домик цветами.
– Благодарю тебя, красавица Бабочка. Недаром сказано: поспешай медленно. Бабушка говаривала когда-то: тише едешь, дальше будешь. Ах, а я такая любительница попутешест-вовать! Подружки так и зовут меня: Улитка-путешественница.
             Кто никогда не бросит дом,
             С ним путешествуя вдвоём?
– Ха-ха-ха! Улитка-путешественница! – снова закричала с ветки насмешливо Мартыш-ка.
– Да, путешественница. Я всегда иду вперёд. И никогда не возвращаюсь. И мой дом всегда идёт со мной.
Так они и препирались, пока на поляне не появился настоящий путешественник, ко-рабль пустыни, как его ещё в древности звали арабы, странник-верблюжонок. Он постоян-но что-то жевал и сплёвывал на землю. Горб его только-только начинал вырисовываться, и на нём гордо сидела другая путешественница – Горилла. Она весело размахивала связкой бананов, держа один перед мордой Верблюжонка.
Гориллы были самыми крупными обезьянами в Африке. Они вели бродячий образ жизни, жили в одиночку и только случайные спутники становились их друзьями. И когда маленькая и любопытная Горила  узнала, что Верблюжонок идёт на Карнавал, она беспеч-но увязалась за ним. Тем более, что путешествие на его спине обещало быть лёгким. Она соышала, что на Карнавале угощают обожаемыми ею плоддами, ягодами, орехами.
– Добрый день, господин Жираф! – поклонился Верблюжонок. – Ах, как я устал! Я не пил целую неделю! Туда ли я, наконец, попал?
– Добрый день, дорогой наш путешественник. Вы находитесь в сказочной стране, где собрались звери, птицы и гости на Большой Карнавал. Будьте нашим гостем вместе с ва-шей спутницей.
– Хэллоу! Привет всей компании, – поздоровалась Горилла. – Надеюсь, что мы все ве-село проведём время, потанцуем под там-тамы!
– Привет, подруга! – обрадовалась Мартышка. – Располагайся. У нас тут есть всё для прекрасной жизни – завались бананов, чистая речка, высокие деревья и гибкие лианы, что-бы летать с дерева на дерево, и лучший в джунглях театр самбы «Сорванцы».
– Ну что ж, передохнём. Как приятно в долгом путешествии встретиться с таким оази-сом дружелюбия.
Пока все знакомились с Верблюжонком и Гориллой, шутник Слонёнок вошёл в реку, и опять окатил зверей водой из хобота. Но сейчас все радостно закричали, потому что наступил полдень, и солнце немилосердно припекало.
– Как приятно! Как приятно! Какой прохладный душ! – радовался Верблюжонок.
– Пссс!.. – блаженствовала Горилла. –  Моя шкурка лоснится! Я отдыхаю! Я отдыхаю!
– Иго-го! Иго-го! Я тоже так умею, – закричал Ослик и запел свою любимую песенку, чтобы привлечь к себе внимание:
Иго-го! Иго-го!
Кто не знает ничего,
Тот живёт на белом свете,
Как известно – ого-го!
Иго-го! Иго-го!
Добиваешься всего,
Если есть большие уши
И упрям ты – ого-го!
Иго-го! Иго-го!
У Ослёнка нет рогов,
Но когда его обидят,
Он ответит: ого-го!

Ослик забрался в воду и давай бить копытами по воде, пытаясь всех обрызгать – ведь Слонёнок имел такой успех! Но у него ничего не получилось. Тогда он, не задумываясь, вскочил на проплывающую мимо корягу…  А это оказался обиженный невниманием всех Крокодилёнок. Недаром Жираф говорил, что Крокодилёнок умеет только: ам-ам!  Он тут же схватил Ослика за хвост и потащил в воду. На берегу все закричали: «Спасай Ослика!» – сгрудились возле воды, но не знали, что предпринять для его спасения…

***
И вдруг из кустов выскочили и встали перед всеми Козёл, Дикообраз и Хамелеон.
Из воды показалась большая Черепаха и присоединилась к ним.
– Команда Крокодилёнка! – закричала Мартышка.
Львёнок первым вскочил на ноги:
– Р-р-ррр! Команда Крокодилёнка? Кто кого? Да я вас всех… Одной лапой… Уложу! Р-р-ррр!
– Только попробуй! – ответил Козёл. – Команда самбы «Драчуны» вызывает «Сорван-цов» на поединок!
– Ах, спасите Ослика! – заволновалась Бабочка. – Он такой неосторожный. Ведь и ме-ня также Крокодилёнок чуть совсем не съел, когда я была маленькой…
Черепаха с усмешкой повернулась к Львёнку:
– А ты, Львёнок, полезай в воду и спасай своего друга Осла. Слабо?
– Ничего себе, Крокодильчик!  – удивился Тигрёнок. – Одиночка! Сиротинка. Ещё и слёзы лил…
– Друзья, не будем грубить друг другу, – вмешался в разговор Хамелеон. – Крокоди-лёнки – тоже голодные ребёнки!  Он же не со зла.
– Крокодилёнок, отпусти Ослика. Мы подумаем о твоём участии в  Карнавале. Твоём и твоей команды. Если ты будешь хорошо себя вести.
И все стали препираться, но никто не решался вступить в реку, пока это не сделал юный Портос – Гиппопотам. Задремавший в воде у берега, он проснулся от шума, понял, что происходит, и вытолкнул Крокодилёнка с Осликом на берег. Крокодилёнок из врож-дённого упрямства никак не хотел отпускать свою добычу.
Но с Гиппопотамом не поспоришь! Освобождённый Ослик, встряхнулся и, радостно подпрыгивая, спел:
– Иго-го! Иго-го! Без друзей ты – ничего!
И он стал носиться вокруг полянки.
А Крокодилёнок, воодушевлённый обещанием режиссёра, махнул хвостом приятелям и уполз в воду. Его команда, довольная победой, гордо ушла с поляны.

***
На поляне все готовились к Карнавалу:  Ёжик сочинял сценарий, Львёнок, которого назначили художником, намешал из сока разных плодов и растений красок и кисточкой хвоста сделал пару мазков по колеснице. Но ему стало скучно, и он решил поручить это Ослику, у которого хоть не было никаких талантов, зато было большое рвение и желание быть на виду. А к тому же, у него тоже был хвост с кисточкой. Ослику очень нравилось размахивать хвостом с краской, и поэтому к вечеру все уже ходили полосатыми.
Петух организовал оркестр, в котором Горилла играла на барабане. Им радостно под-певал – Иго-го! – Ослик.
Змея Боа весь день лежала на ветке и блаженствовала на солнышке. Ведь известно, что солнце уничтожает все вредные микробы и бактерии. Змея Боа размышляла о том, какой костюм она наденет на Карнавал, и пришла к убеждению, что Мартышка никак не может быть Королевой – ухватки у неё как у мальчишки-сорванца.  Хорошо бы взять её покрыва-ло и самой стать Королевой. Она бы украсила его Светлячками. Покрывало бы перелива-лось, светилось в темноте ночи.
И так она размечталась, что когда наступили сумерки, хвост её опустился с ветки, а Мартышка, которая за всё хваталась, как попало, и летела сама не зная куда, приняла в су-мерках хвост Змеи Боа за ветку лианы и схватилась за него, чтобы лететь на другое дерево. И обе грохнулись на землю.
– А-А, – заорала испуганно Мартышка.
– Ш-ш-шшш, – зашипела возмущённо Боа.
Напрасно змея Боа мечтала о накидке Королевы. Она была ещё юной Боа и не знала выражения «мартышкин труд». Что означает – напрасный труд. Мартышка поначалу спле-ла пару кривых петель, но одну из них пропустила, и всё покрывало стало дырявым. Тогда она поручила плести его Пауку.
Туловище Паука, покрытое розовыми и белыми пятнами, было величиной с грецкий орех и сидело на длинных тонких ногах. И сам он был вместе с ногами окружностью с блюдце. Он плел свои сети из толстых, золотистых нитей. Все кусты вокруг поляны были затянуты паутиной и некоторые гнёзда были величиной с колесо телеги. В центре гнезда сидел Паук. А поутру нити паутины были унизаны капельками росы и блестели, словно бриллианты. Да, Паук был мастером! О такой, сотканной Пауком парче к Карнавалу, меч-тали все!
Паук взялся за дело охотно и споро, но тут же, по привычке, принялся ловить мушек в сплетённую им паутину. Ему не до красоты.
Мартышка же весь день весело прыгала с дерева на дерево, ела бананы и ждала полно-чи, чтобы блеснуть на карнавале накидкой, сплетёной Пауком, которую бы она выдала за свой шедевр.
Все усердно занимались подготовкой к Большому Карнавалу.

Глава 3. Вечер

Вдруг на поляне появился в высоком колпаке, в тёмных очках, в звёздном плаще Вол-шебник. Никто ещё в джунглях не видел Волшебника. И зверята, и гости праздника были в восторге.
Волшебник запел свою песню:
К вам явился я без виз,
Приготовил вам сюрприз.
Вы такого не видали,
И увидите едва ли.

Я – Волшебник. Просто гений.
Никогда не знал я лени.
Я учился сотни лет,
Чтоб зажечь на небе свет!

На поляне всё стихло, все смотрели на необыкновенного пришельца из сказки. Вол-шебник встал в круг, взмахнул широким рукавом и оттуда вылетели дикие голуби Вяхи-ри,  потом он стал подпрыгивать и колпак съехал на макушку. Но Волшебник не смутился, стал зажигать фейерверки. И они закрутились в небе огромными кругами, и осыпаясь искрами на землю.
– Абракадабра! Абракадабра! Абракадабра!
От этих слов пламя вспыхнуло с новой силой – это было древнее заклятие месопотам-ских колдунов, которое на русском языке означало – бессмыслица, потому что перевод его был засекречен древними жрецами. И вот стоило сказать Волшебнику это слово, как по-лыхнули все огни. И так сильно, что пламя высоко взметнулось вверх и достигло верхушки старого граба, сухая ветка которого вспыхнула с треском, упала и…
И джунгли запылали!
– Ух ты! Вот это фейерверк! – восхитился Тигрёнок.
– Вот здорово! Красотища! – все ещё под впечатлением действия Волшебника сказал Ослик.
– Дурак! Спасаться надо… Делай ноги! – завопила Мартышка.
– Без паники. Все к речке... – взволнованно закричал Жираф.
– Но там же Крокодилёнок! – испугался Ёжик.
– Спасайся, кто может! – кричала Горилла.
И все кинулись врассыпную: и царь зверей Львёнок, и гибкий, ловкий Леопард, и озорной Тигрёнок. Высоко в небо взмыли Лебедь и Аистёнок. Ослик с криком – Иа-Иа – опрокинул кокосовый орех с красками и поскакал, куда глаза глядят. А Мартышка прыгнула ему на спину. Горилла забралась на своего Верблюжонка и – скорей, скорей – прочь! И Ленивец Коала проявил незаурядную прыть: издав истошный вопль, он свалился на спину скачущей Зебры, ухватился за гриву и был таков.
Даже режиссёр представления, господин Жираф, поскакал, усадив Ёжика на спину. Да и сам Волшебник, сбросив на бегу колпак и очки, кинулся наутёк. Он оказался старым зна-комым – второгодником Козлом:  просто хотел заявить о себе, а теперь и сам удирал со всех ног.
– Стойте! Надо спасать праздничную колесницу. На чём же мы поедем на Карнавале?- отчаянно затрубил Слонёнок.
– Да какая там колесница. Горим! Тут бы самим  спастись! – кричал, убегая, винторо-гий Козёл, виновник пожара.
– Все бегут, и ты беги, Слонёнок, – отчаянно пыхтя, сказала уползающая  Улитка.
Но Слонёнок никуда не побежал. Он издал боевой клич слонов, зашёл в речку, набрал хоботом воды и стал тушить пожар. Слонёнок не знал, что его доблестные предки в далё-кой Москве сорок первого рокового года, в зоопарке, когда туда попала зажигательная бомба, и все звери отчаянно метались в клетках, сами потушили пожар. Слоны набрали из бассейна полные хоботы воды, залили водой огонь и остатки его затоптали ногами.
Наш Слонёнок первым делом кинулся спасать праздничную колесницу, которую це-лый день мастерили Тигрёнок и Медвежонок. И хоть пришлось ему изрядно потрудиться, но пожар потушил.
И вдруг все почувствовали, что жар спал, что пламя больше не гонится за ними по пя-там, и постепенно стали возвращаться на поляну. Бабочка слегка обожгла свои роскошные крылья. Змея Боа – хвост: ей придётся теперь поменять всю шкурку, но змеи это умеют.  Тигрёнок подпалил свои усы и хвостик, а вот Ёжик остался невредим.
– Уф, напугал ты нас, Козёл! – никак не мог отдышаться Жираф.
– Бе-е! Я только пошутил. Я тоже готовился к Большому Карнавалу.
– Тоже мне шуточки! – возмутилась Мартышка.
– Вот уж кто молодец, так молодец – Слонёнок! – восхитился режиссер. – Ты – луч-ший пожарник джунглей. Тебе и на маскараде надо быть в костюме пожарника. Награждаем тебя медалью! А теперь посмотрим, как мы подготовились к Карнавалу. Что у нас есть после этого происшествия? Художник Львёнок, где праздничная колесница?
– Я поручил своему помощнику, Ослику, раскрашивать её.
– А Ослик как взялся раскрашивать, только всех перемазал.
– Я готов начать сначала! Иго-го!
– Так, оформления нет, – подвёл итог режиссёр.
– Вот она, – радостно сказал Слонёнок и вывез на поляну закопчёную, но целую ко-лесницу.
– Хорошо, что Слонёнок спас колесницу, а то и на Карнавал выехать было бы не на чем. А где наши музыканты?
Петух с обгоревшим хвостом, чистя перья от копоти, возмутился:
– Эти Горилла и Верблюжонок – первые сбежали и стащили единственный барабан. Только я и остался. Вот и вся музыка.
– А ты, костюмер Мартышка, как ты позаботилась о спасении костюмов? – прошипела Боа.
– А у меня наряды ткал Паук – большой профессионал.
– А где Паук? – стала спрашивать всех Бабочка, – Ах, сгорел…
– Сгорел на работе! – удрученно кивнул Ёжик.
Жираф строго посмотрел на него:
– Наверно и сценарий сгорел?!…
Тот победно запрыгал и зафыркал:
– Пых-пых-пых! А вот и нет! Я прицепил сценарий иголкой к вам на загривок. Он там должен быть.
Мартышка, схватившись за лиану, пролетела над Жирафом и сорвала сценарий. Жи-раф даже вскрикнул от неожиданности.
– Молодец, Ёжик! Раз есть сценарий и колесница, можем продолжить подготовку. Иногда и самый слабый, но старательный может выйти победителем из трудной ситуации, – назидательно проговорил Жираф.
Львёнок возмутился: какой-то маленький, дохленький  Ёжик, которым Тигрёнок иг-рал, как мячиком, заслужил похвалу, а он – сильный и храбрый, будущий царь зверей, только укоризну режиссёра.
– Эй, Тигрёнок, Мартышка, – подозвал он своих приятелей, – надо разобраться с этим задавакой. Подумаешь, сценарист! Р-р-ррр! Что гениального он придумал? Вот Козёл, хоть и перестарался, но всех поразил!
– Пожалуй, – согласился Тигрёнок, – не отдадим пальму первенства какому-то умнику из-за океана.
А Мартышка всегда рада была участвовать в любой интриге – так жить интереснее. К тому же ей было лестно, что её позвали, как равную, в такую компанию, которая вечно её высмеивает. Они отозвали Ёжика в сторону, дружески помахивая хвостами, и когда довер-чивый Ёжик вошёл в их круг, наивно думая, что они хотят его поздравить с подвигом, Тигрёнок пнул его лапой и подбросил высоко-высоко, как футбольный мяч. И взвыл: оказывается, у Ёжика к этому времени уже все иголки затвердели.
– Ой, ой! Больно! Больно! Р-р-ррр!
Но все звери вместо сочувствия, стали дружно хохотать над незадачливым Тигрёнком. Смеялись даже его приятели-заговорщики  Львёнок и Мартышка.

***
А тем временем вечерело.
И вдруг стало темно.
В джунглях ночь приходит внезапно – вот только что сияло солнце, потом лёгкие су-мерки, и вдруг – чернота. Только глаза Тигрёнка светились, горели в этой черноте зелёным светом, да слышались разные звуки.
Внезапно джунгли осветились, издали послышалась песня.

Добрый вечер, добрый вечер,
Путь мой звёздами отмечен,
Свет во тьме ночи внезапно просиял.
На волшебной колеснице
Я спешу с небес спуститься –
Осветить собой чудесный Карнавал.

Что случится этой ночью?
Кто там пляшет и хохочет?
Кто на троне восседает королём?
И  под маской доброй феи
Не сокрыт ли лик злодея?..
В эту ночь мы всё узнаем и поймём.

Это показалась почётная гостья Карнавала, госпожа Луна, и волшебно осветила всё вокруг.  Ведь не может Карнавал состояться в черноте тропической ночи. Госпожа Луна, скрываясь от всех, несколько ночей готовилась к первому весенненму новолунию и сейчас вывела за собой целый рой подружек-звёзд. Под эту песню она и открыла Большой Карна-вал.
В добрый путь! В добрый путь!
Праздник детства не забудь!
Приходи на Карнавал,
Не горюй, что ростом мал.

Если сделал всё, что мог,
Будь уверен, мой дружок,
Засияет твой талант,
Среди звёзд, как бриллиант.

Так открылся Карнавал!
Впереди бодро шли, везя колесницу, тройка друзей. В центре шёл Страусёнок, а по бо-кам – Зебра и Ослик, которые весело помахивали  хвостиками. Это была целая феерия му-зыки, смеха, огней и прекрасных нарядов.
Первой на праздничной колеснице сидела Красавица Фея – наша милая Бабочка. При свете Луны крылья её дивного плаща переливались. Змея Боа, гирляндой обвивая всю ко-лесницу, тоже была красива в своей накидке из светлячков и далеко видна. Мартышка же нацепила остатки паутины, которую плёл для неё сгоревший Паук и украсила свой наряд цветком Лотоса – его подарил ей Гиппопотам. Зебра стала матросом. Медвежонок, Гиппо-потам и Тигрёнок стали тремя мушкетёрами и гордо шли позади колесницы. За ними шёл, смущаясь от всеобщего внимания, Слонёнок. Он был в новенькой одежде пожарного, на которой красовалась большая медаль…
Да что там говорить! Всё было весело и прекрасно!
В самый разгар Карнавала все вдруг увидели, как на большой Черепахе показался Кро-кодилёнок  со своей командой. Впереди сидел Козёл и гордо повторял одно слово: Абрака-дабра!  И хотя ничего не происходило, он был важен и сосредоточен. По бокам Черепахи сидели с надменным видом Хамелеон с Дикообразом и держали транспарант с надписью: «Школа самбы «Драчуны» приветствует вас!». А между ними, в центре панциря, возлежал Крокодилёнок – главный режиссёр новой школы. Они спешили попасть на Большой Кар-навал.
– Крокодилёнок! Ха-ха-ха! – как всегда первой завопила Мартышка. – Ну и карьера! С одной извилиной в голове да в главные режиссёры! А Козлу не мешало бы ещё и на третий год остаться. Отбивает самбу не в такт.
– Смотрите, смотрите! Хамелеон притворялся целый месяц, что с нами, а сейчас весь зелёный, как Крокодилёнок!
– Ну, от Дикообраза я другого ничего и не ожидал.
– А не хотят ли они захватить Жар-птицу – главный приз? – догадался Львёнок.
– Иго-го! Они и в самом деле нацелились на неё! – дошло, наконец, и до Ослика.
– Если получат, то в следующем году будут в жюри. Попробуй тогда выиграть Глав-ный приз! И не быть мне Королевой! – запричитала Мартышка.
– Мушкетёры, вперёд! – вскричал Портос-гиппопотам.
Коварный Крокодилёнок ничего этого не слышал. У него был свой план – приехать на Карнавал, и чтобы его команда отвлекла внимание всех, пока он под шумок не поймает Жар-птицу. Эти мушкетёры хотят драться? Отлично! Крокодилёнок подмигнул Хаме-леону. Тот длинным языком схватил Бабочку за крылья и… получил удар по голове от Львёнка. Козёл завопил: наших бъют!…
Завязалась шумная потасовка.
Крокодилёнок понял, что его затея сорвалась, и за спиной дерущихся зверят незаметно отполз к берегу реки…

***
В самый разгар потасовки прилетела чудесная, сказочная Жар-птица – хозяйка Карна-вала. Всё кругом озарилось золотистым светом.
Утомлённая перелётом, она присела на первое попавшееся бревно, лежащее на берегу. А бревно вдруг – ам-ам! – и схватило её за хвост. Жар-птица и не подозревала, что это был обиженный, завидующий всеобщему веселью и поджидающий её, Крокодилёнок.
Первым заметил эту проделку Портос – наш славный Гиппопотам – и кинул громкий клич:
– На помощь, мушкетеры! Один на всех, и все от одного!
В суматохе он перепутал клич мушкетёров, но друзья его отлично поняли и поспе-шили на помощь. Тигрёнок уже вырывал из пасти Крокодилёнка Огненную Хозяйку, а Медвежонок лупил его по башке кокосовым орехом, потому что, тот упорно не хотел открывать свою пасть и отдавать чудесную добычу… И только тогда, когда храбрый Д'Артаньян – Петух, вонзил свою шпору в нос Крокодилёнка, тот отпустил Жар-птицу.
Потрясённая Жар-птица взмахнула крыльями, вспорхнула и… покинула Карнавал.
– Эх, вы! – с досадой сказал Жираф. – Передрались, а Жар-птица и улетела! Вот всегда так бывает – все передерутся, а Птица Счастья никому и не достанется. Готовились, гото-вились…
– Но Большой Карнавал состоялся!  А это главное, – не смутясь, довольный потасов-кой, озорно воскликнул Тигрёнок.

Эпилог

И никто не заметил, как одно маленькое пёрышко, светясь как светлячок, кружа над поляной, опустилось прямо на спину Ёжику. Ёжик тут же подхватил его…
Оно ему очень пригодилось.
Кто написал эту сказку пером Жар-птицы, чистя свои иголки?
Отгадайте!
Вы скажете – такого не бывает?
Но вот что отметил в своём интервью, после показа мирового супербоевика «Карна-вал» в телепередаче «В мире животных» её ведущий, академик науки о животных Ник Дрозд.
– Только раз в году в джунглях бывает такая замечательная ночь, когда все танцуют, поют, смеются и малыши вдруг замечают, что выросли.
А сценарист Ёжик, который впоследствии стал известным писателем-сатириком, оста-вил нам сведения о том, что именно школа самбы «Сорванцы» в тот год заняла первое ме-сто на Большом Карнавале в джунглях, блеснув красотой колесницы, весёлым, дружным задором и талантами юных артистов. А главное – именно они спасли в тот год джунгли от большого пожара.
А о школе самбы «Драчуны», к сожалению, история сведений не сохранила.
Ну, и как не поверить академику?  Видимо, всё так и было.

2003-2005 гг.


Рецензии