Родные души

из сетевой драмы "Волжская чайка ОНЛАЙН"

В который раз за день генерал-майор устало потёр рано поседевшие виски. Перед ним, вытянувшись по стойке смирно, стоял невысокого роста солдат с сержантскими погонами. Почти подросток, если не смотреть в его потемневшие пустые глаза.
– Старший сержант Чайкин по вашему приказанию прибыл!
Старший сержант… Генерал пошелестел бумагами личного дела:
– Па-а-ачему не по Уставу форма?! Ррразгильдяй!
– Так точно! Виноват! – по удивлённому лицу парня было ясно, что он не понимает, в чём дело, и лихорадочно соображает, что не так.
– Приказ о присвоении тебе звания прапорщика вышел неделю назад. Мог бы потрудиться и привести обмундирование в порядок. Избаловались… «Боевая группа спецназа»... Меньше пафосу, раздуваетесь от гордости, как индюки. Где боевые награды, кстати? Это что тебе – украшение – только на праздник надевать?! – резко остановившись в своём противоречивом разносе, генерал заметил, что известие о повышении не произвело такого впечатления, на которое он рассчитывал. Молокосос, бывший хорошим снайпером, в этот раз даже бровью не повёл, только ещё больше вытянулся и надсадно гаркнул:
– Виноват!
Генерал мысленно вздохнул и углубился в изучение личного дела. Судимость по малолетству за угон транспортного средства, самовольное оставление территории воинской части, многократное нарушение режима, неисполнение приказа старшего по званию, драка со старшим по званию, дисциплинарное взыскание за распитие спиртных напитков, жалоба от Комитета солдатских матерей…
– Чайкин, ты просишь перевести тебя в боевую разведгруппу? Ты в своём уме? Ты забыл о замятом мною деле о запросе из милиции? Таким идиотам надо дома у мамкиной юбки сидеть, а не в элитных войсках служить! – это была провокация, генерал-майор знал о детдомовском прошлом подопечного, пусть парнишка пожалуется на злую сиротскую судьбу, пусть вспыхнет обидой, а не стоит бесчувственным столбом, показывая лишь те эмоции, которые положено изображать по Уставу.
Чайкин молчал. Его лицо осталось непроницаемым. Генерал продолжил.
– Комитет солдатских матерей настаивает на твоей отставке с должности командира отделения ввиду профессиональной непригодности. Что ты творишь, Чайкин! Когда ты начнёшь задумываться о своей судьбе?
Снова молчание. Ни полслова, ни намека на попытку оправдаться.
– Вот твоё назначение в в/ч №… на должность инструктора по огневой подготовке. Тебе выделят там койку в общежитии, в течение двух недель получишь жильё в городе. Пора начинать жить по-человечески. Больше я ничего не могу для тебя сделать. Вопросы есть?
– Никак нет! Разрешите идти?
– Подожди, – усталые глаза из-за запотевших стёкол смотрели задумчиво и мягко. – Чем бы ты хотел заниматься по жизни? Посвятить себя воинскому делу? Или наёмничать? А может, уйдёшь на гражданку, заживёшь спокойной мирной жизнью, будешь детишек в спортшколе тренировать, семьёй обзаведёшься. А, Яшка?
– Не могу знать! – Чайкин изо всех сил загораживался уставными штампами от разговора по душам, от которого рвалось всё внутри.
– Ну а если мы тебя в Рязанское направим? Станешь грамотным офицером, пользу родине будешь приносить. Поедешь учиться осенью?
– Так точно!
Теперь уже генерал-майор не смог сдержать тяжёлого вздоха.
– Можешь идти.
Чеканя шаг, Чайкин вышел из кабинета. А суровый кадровый военный, повидавший в жизни всякое, подставил лицо лимонному зимнему солнцу, бившему в окно, и улыбнулся.