Поцелуй на перроне Ладожского

Обратный отсчет. Минутная стрелка необратимо отмеряет ход времени против часовой. Никому нет надобности знать, что их ждет через пять, четыре, три, две, одну минуту … Те, кто сумели разгадать индивидуальный секрет хронологии событий уже никому не расскажут каково это быть ясновидцем … Они завистливо глядят, растворившись среди обычного течения жизни, в сторону тех, кто еще пытается просчитать и предугадать судьбу своей пунктирной линии на контурной карте. Они предвидели свое исчезновение, как и жалкое стремление детективов их отыскать. Их никогда не найдут, у времени своя цена за уверенность в своей неприкосновенности.

Солевой раствор, омывающий глаза, предупреждающий их загрязнение, защищающий от ветра, делает мое лицо мокрым без дождя. Защита и беспомощность. Ничего не исправишь, когда нечего исправлять. Истертая кожа щек и скул. Последствия самобичевания после которого становится легче до следующего приступа рефлексии. Страдание других смешивается и объединяется с собственной тоской по беззаботно свершённым грехам. Рецепторы боли накалены до предела. Мои прокуренные пальцы рук, рот и глаза; опустить руки вниз, закрыть глаза, зашить рот, чтобы не посметь опорочить больше ничью невинную кожу и наивность жизни.

Катятся слезы вниз из моих глаз, бесшумно оставляя за собой шлейф, полосы разочарования. Голословные обещания друг другу и приближавшееся несоответствие душ – причины возникшего диспута в голове, от которого не сбежать, по милости которого истощается запас жидкости в моем организме.

Я словно тюбик зубной пасты, в котором больше не осталось желеобразной массы, и из-за неимения другого средства, тебя разрезают вдоль и поперек ножом, чтобы вычистить все, что в тебе осталось. Разрешение на выжим чувств из тела другого человека, когда ты знаешь правду. Правда состоит в том, что ты ненадолго будешь в обиходе, необходим на некоторое время человеку; создается мнимое ощущение постоянства, что ты с человеком без желтых бумаг на право пользования с истечением срока службы. Теряешься, живешь в забвении, но приходит день, когда осознаешь всю тяжесть своего положения; ты взят в аренду, и скоро ты станешь лишней, мешающей дальнейшему движению комбинацией слов, жестов, поступков; отпускаешь …

Постскриптум.

Как же долго мы решаемся на первый шаг.