Оля. Гл. 3

 Гл. 3
К тете Римме они все-таки поехали, ведь билеты были куплены заранее. Теперь всем родственникам Валерия Викторовна говорила, что квартиру в Грузии пришлось просто бросить, и Оля вынуждена была подтверждать эту ложь. Тетя Римма прописала Олю у себя на год, помогла получить паспорт – российского образца, но без пометки о гражданстве. К началу учебного года Валерия Викторовна и с этой сестрой успела рассориться в пух и прах, поэтому обиженная, уехала назад к дяде Славику. А Оля осталась у тети. У них были хорошие отношения. Тетя Римма совсем не походила характером на сестру: была серьезной, практичной, по-житейски мудрой. Дядя Вася не работал, так как предприятие, которому он отдал несколько десятков лет, разорилось - занимался хозяйством, а тетя Римма торговала в магазинчике продтоваров. С ними жила еще разведенная дочь Эля с внуком Костей и сын Володька – почти ровесник Оли, на несколько месяцев старше.

У тети Риммы были красивые дети – высокие, голубоглазые, да и сама она когда-то в молодости умела вскружить голову мужчинам, со смехом рассказывала, как добивался ее Вася, как забрасывал цветами и записками с признаниями в любви. Мать никогда не делилась с Олей такими романтичными моментами (а были ли они?). Воспоминания Валерии Викторовны о юношеских романах сводились к коротким резюме: «И я его выгнала!», «И я подумала. Зачем мне такое д.рьмо», «Подруга змея влезла. А я после этого даже смотреть на него не хотела».

Олю тетя практично поучала:
- Ты особенно не выделывайся. У тебя ни красоты, ни денег. И располнеешь с годами, как мать (сейчас Оля благодаря вынужденной диете в Грузии весила 39 кг). Вон у Татьяны сыну Валерке уже 32 года, никак не женится. А ты ему приглянулась. Так что подумай.
- Ну теть Римма, он мне совсем не нравится! – протестовала Оля, вспоминая низкорослого губастого Валерку.

- Знаешь, нравится – не нравится – это не в твоем положении. Тебе о куске хлеба надо думать. Школу закончишь – куда с матерью пойдете?

Школа преподнесла сюрприз. Директриса отказалась просто так принимать Олю, и устроила ей тестирование. По итогам которого… зачислила в самый сильный класс. Тетя восприняла это известие без энтузиазма. Володька учился с тройки на четверку, Эля из-за раннего замужества так и не получила образования. Она даже ходила к директрисе – предупредить, что девочка может не потянуть программу, так как в Грузии просто не преподавали некоторых предметов. И это было правдой, Оля рассказывала ей, что в их школе некому было вести химию. Физику, биологию, так как старые учителя уехали, а других негде было взять. Оля сама проходила эти предметы по библиотечным книжкам, решала задачки, сверяясь с ответами в конце учебников. Проверить ее было некому.
Но директриса туманно сказал «Посмотрим». И все три месяца, которые Оля проучилась в этой школе, она числилась среди самых сильных учеников. Ей здесь нравилось: учителя были заинтересованы в детях, и ребята отвечали им тем же. Уроки проходили творчески, в различных форматах. Были здесь и дискуссии, и защиты докладов, и театрализованные представления по литературным произведениям.

Залпом проглотив почти все книги, которые имелись дома у тети Риммы, Оля записалась в библиотеку, много читала. И в последующих воспоминаниях этот короткий период был окрашен для нее в теплые глубокие цвета спокойствия и душевного благополучия. Было много милого, радостного, забавного. В сентябре они сбегали с классом на море, а потом спешили на урок, задорно блестя мокрыми волосами. Гуляли компанией в парке, собирая разлапистые кленовые листья и забрасывая ими друг друга. Оля никого не выделяла из одноклассников – ей нравились все и, казалось, они тоже относятся к новенькой с искренней симпатией.

Особенно запомнился есенинский вечер. Тогда Саша Асташенок должен был читать стихотворение «Я спросил сегодня у менялы», а Оля в костюме «А-ля Шахерезада» на заднем плане исполнять медленную композицию с элементами восточного танца. В самом начале мизансцены Оля застывала на носочке одной ноги, и как только звучали первые строки, начинала двигаться. Но Саша, как назло, стихотворение забыл. Он потел и краснел, покашливал, зачем-то рьяно тер ладонью карман, вслушиваясь в суфлерское многоголосие. А Оля балансировала в неудобной стойке, чувствуя, как немеет стопа и отчаянно боясь упасть.
http://www.proza.ru/2015/06/22/1128