Младшие дети, гл. 1

Младшие дети

Он вывалился из нее окровавленным чудовищем и шлепнулся на голубой стеклянный пол - отвратительный, розовый в багровых ошметках, непонятный клубок из множества конечностей.
Приподнявшись на локтях, она увидела, как он зашевелился между ее широко раскинутыми коленями, забарахтался в луже родовых вод, оставляя разводы, заскользил ножками по голубому стеклу, пытаясь встать. Завалившись на бок, он повернул к ней рогатую голову и взмахнул хвостом.
Потом Он начал расти прямо на глазах, наливаясь огромной силой и неодолимой мощью. Светлела обсыхающая шкура. Он уже твердо стоял на ногах.
И Он был золотой!
Он уходил по голубому, стеклянному полу, который вздыбливался, переворачивался перед ней, превращаясь в небесный свод.
Она родила Солнечного Тельца!


Возлюбленная Сестра Богини

Наряженная в ритуальное, темно-синего царского цвета, одеяние, расшитое золотыми звездами, в богатом, бисерном оплечье, Аниса со слезами на глазах смотрела на свое отражение в большом, напольном зеркале. Ее тошнило от мысли, что все жреческое собрание будет глазеть, как ее возьмут. Ею прилюдно овладеет мужчина! Пусть этот мужчина - воплощение Могучего бога.
На рассвете она принесет свою невинность в жертву новому году на алтарном камне храма Солнца…
Еще летом, - задолго до того, как ее выбрали на роль «божественной буйволицы», - ей привиделось, что из ее девственной крови родился Солнечный Телец, но она не восприняла видение, как личное предупреждение, потому что картины, прежде возникавшие перед ее мысленным взором, - битвы богов, гибель городов, кораблекрушения и что-то вовсе непонятное, - не имели никакого отношения к ее жизни и окружающему миру. Она могла бы покинуть на время Обитель Великой Матери, спрятаться в каком-нибудь в селении в округе или уйти в Междугорье, переждать, дабы избежать это испытание…
Могла бы! Только не отнеслась к знаку с должной серьезностью!
Да и солнце в ту пору поднималось еще очень высоко, до зимы было далеко, и следовало выполнить обещание, данное бабушке, выучить язык кочевников. Потом ей предложили вступить в брачный союз с царевичем…
А лето выдалось жарким… Солнечный Телец со своих высот нещадно палил, его лучи были подобны огненным стрелам, а Небесный Бык не приводил на небосвод стада дождевых облаков, оросительные каналы обмелели, Земля-буйволица страдала от засухи, урожай собрали скудный. Людей ждала голодная зима.
Короткое, обрывочное видение обернулось явью, когда во двор Обители важно вошли служители Священного города.
Боги требовали царственной жертвы…
Аниса была лучшим даром, какой могли предложить люди небожителям, - «болла», самый лакомый кусочек, - наследница двух древних царских родов и «возлюбленная сестра Великой богини».
Она была посвящена Небесной Корове! 
Откажись Аниса от участия в Божественной Свадьбе – оскорбила бы Творцов-Жизнедателей, заслужила всеобщее презрение, навлекла проклятье на страну и отняла у людей надежду на хороший, урожайный год. И бабушка никогда не простила бы ее…
- Не плачь. Тебе выпала великая честь – родить солнце нового года. - Бабушка в торжественном, белом одеянии и жреческом венце, встала рядом и обняла за плечо. 
- Сомнительная честь! Нет, Аниса была не против проведения обряда, как такового. «Свадьба богов» - очень важный, государственный ритуал! И она всегда относилась к нему, как должному, неотъемлемой части в религиозной жизни народа. Она очень уважала обычаи предков… пока обычаи не коснулись непосредственно ее. - Будто солнце не взойдет, если меня не вспашут прилюдно.
- А вдруг, вправду, не взойдет! – Циниста, будучи служительницей культа, не могла ответить иначе.
- Цари других народов не сношают девственниц на алтарях перед жрецами, а солнце у них такое же яркое. Оно светит всем!
- Ой, Матушка наша Благодетельница, не слушай ее. – Старая жрица загородила ладонью укравший венец лунный камень между тонкими, изогнутыми, золотыми рожками, символизирующий Всевидящее Око Великой Матери. – Ниска, задница божественной кошки… Ты, давай, мне  не капризничай! Ты должна быть сильной и стойкой. Ты царица! Никогда не забывай, что в тебе течет кровь Мониев, правителей Кереантиса.
- Мама - в моем сердце. И отец… - Аниса, осиротевшая в одночасье шесть лет назад, до сих пор тосковала по родителям и брату, убитым заговорщиками во время охоты. Еще поэтому ей был ненавистен родной Лефтис, с его троном, который теперь по закону принадлежал ей. Весь город был напоминанием о трагедии… Но если бабушка решит отдать ее замуж за царевича Атора, то придется вернуться. - Они не одобрили бы…
- Засуха… Согласились бы, как миленькие. И тебя не резать будут.
- Говорят, что больно… - Впервые за минувший день она подумала об ощущениях, сопровождающих потерю девственности. Но боль была не так страшна…
- Да! Забыла… что свою боль ты не умеешь лечить, только чужую. Вот, возьми, «зеленую росу». – Циниста вложила в ладонь внучки маленький фигурный пузырек, оплетенный проволокой, с одурманивающей настойкой. – И боль не почувствуешь и от страха избавишься. Глотка тебе хватит.
- «Роса» не лечит душу. – Вместе с захлестнувшей ее душной волной негодования, Аниса снова ощутила жгучий стыд о того, как поступили с ней жрецы храма Небесного быка, устроив позорный осмотр. С мягкими увещеваниями, сняв с нее одежду, они бесцеремонно рассматривали ее тело, не знавшее мужчины, оглаживали и ощупывали потными руками грудь и живот. Ее передернуло от омерзения, когда она вспомнила, как толстый, лысый Лотус, ключник Солнечных Врат, обласкав маслянистым взглядом ее любовный холмик, покрытый, редкими светлыми волосками, с громким сопением сунул пальцы в расщелину между ног, дабы убедиться в наличии целостности девственной препоны.
Теперь потайное местечко было непривычно беззащитно голым, стараниями храмовой банщицы, минувшим днем сбрившей ей всю растительность под животом и в подмышках, и умастившей тело ароматным маслом.
- Хорошо, что «бык» будет молодой… Ух! Свежий, горячий… А не старый, вонючий Хорий, который еще семь лет назад превратился в вола. Высох его детородный корешок! – Циниста, считавшая царя Тасили виновным в смерти анисиных родителей, не скрывала злорадства. - Даже, если волшебной травки пожует, чуда не произойдет, шишка у него не вскочит. 
Старая жрица не сомневалась, что именно Хорий организовал убийство родителей Анисы - своего родного брата и его супруги - дабы посадить на трон Лефтиса одного из своих сыновей, хотя официально в заговоре был обвинен и казнен другой брат, младший.
В этом мире не было ничего хуже, чем родиться младшим сыном… В больших семьях они не могли рассчитывать ни на власть, ни на наследство. Аниса была младшей дочерью, но сама того не желая, получила власть. Хотя будь живы родители и брат, самое лучшее, на что она могла рассчитывать – это удачное замужество.
- Хорий - наш великий царь, ба, - прошептала Аниса и огляделась, не слышал ли кто бабушкино богохульство. – Он – сын Небесного бога на земле. Он мой дядя.
- От него за статину могилой несет. – Махнув рукой, верховная жрица презрительно поморщилась. – По обычаям предков, его должны были убить еще семь лет назад.
- Почему?
- В прошлом, если царь не мог обежать и освятить поля, его втихую душили. Но хитрые и коварные Атрисы, покорив Тасили, отменили старые законы. Новые придумали…
- Вспомнила! Когда это было-то?
- Когда цари Кереантиса были владыками всего Офира. 
- Кереантис сгорел, разрушился и провалился под землю пять веков назад, ба!
- Все равно, «Отец народа» должен быть здоровым и сильным, дабы обеспечить благоденствие на земле. Он несет ответственность за урожаи и приплод скота, за благополучие своих подданных. 
- Кто будет «заместителем» на празднике? Снова Кос? Или Атор?
Уже семь лет, в течение целого календарного цикла, во всех важных для государства религиозных церемониях – божественной свадьбе и зачатии солнечного тельца, освещении полей и стад - Хория Великого заменял один из его сыновей. Последние два года – средний, папин любимец Кос. Оставалось тайной, как делался выбор, но в урочный час царь Хорий входил через западные двери в сквозной Запретный коридор, где его ждали три сына, один из которых выходил из восточных дверей «Благим быком», воплощением бога на земле. Сам Хорий, вверяя власть своему «заместителю», во время проведения обрядовых действий на людях не показывался, будто исчезал из мира, потому что у Небесного быка может быть только один сын-богочеловек, правящий от его лица на земном троне.
- А кому из трех братцев ты хотела бы подарить девственность? – Циниста игриво толкнула внучку плечом. - Они – все красавчики, как на подбор! Лицом все пошли в свою мать, стерву…
- Никому! – Снова навернулись слезы на глаза. – И ты сама была против. Кровосмешение - грех!
- Гориевы мальчишки тебе - не единоутробные братья.
- Тогда почему ты не хотела, чтобы я стала женой Атора? – Она вспомнила, как бабушка горячо спорила с первым советником, «правой рукой» царя Хория, прибывшем в Обитель Великой Богини с предложением сочетать браком Анису и царевича Атора, ныне наместника в Лефтисе. Статус «Возлюбленной сестры» не обязывал ее хранить обет безбрачия, а союз с законной наследницей трона, сделал бы Атора полновластным правителем второго по значимости города в государстве, «морских ворот» Тасили.
- Так было надо! И в Лефтисе ты осталась бы без присмотра.
- Ба, ты, как Атрисы меняешь, законы под себя?
- Когда-нибудь ты все узнаешь и поймешь… Для тебя же стараюсь!
- Я понимаю, что чем больше власти, тем больше прав.
- О! Ты видишь самый корень! – Бабушкины губы зазмеились в одобрительной улыбке. - А сегодня вы – боги. Кто осудит богов? Ваше родство значения не имеет, важна твоя родовитость, моя царевна. – Она растолковала суть обряда, как служительница культа, и добавила, как простая скотница. - Вы схлестнетесь всего-то один раз. С тебя не убудет.
Сыновья Хория внешне были очень привлекательны и прекрасно сложены, но Аниса никогда не представляла ни одного из них своим возлюбленным и, тем более, любовником, даже когда Атор стал ее официальным женихом. Она не дружила с братьями, встречалась с ними редко, только на церемониях, где они мало общались. И никто не знал, что с младшим сыном царя ее связывает тайна …
Акеш был обязан ей жизнью…
Это произошло давно, в детстве в Гарште, где она гостила с семьей. Когда они убежали из дворца к морю, Акеш упал со скалы. И тогда Белая Буйволица в первый раз дала Анисе волшебные силы для спасения брата - под ее рукой остановилось кровотечение и затянулись раны…
Она сделала то, что не может сделать ни один смертный – оживила человека!
Хотя прибежавшие потом охранники и няньки подумали, что царевич всего лишь потерял сознание и немного поцарапался, удивлялись, конечно, почему так много крови натекло… Анису, ни тогда и потом, никто не поблагодарил, да и сама она была сильно перепугана своим вдруг открывшимся даром. Акеш, если и подозревал что-то, ничего ей не сказал, да и все их последующие беседы ограничивались скучными формулами приветствий. Последние три года он вообще не появлялся на мероприятиях, и до него, как до младшего сына, никому не было дела.
- Каким бы расчудесным не оказался мой… мой утренний супруг… этого не должно быть! – Она проглотила подступившие рыдания. Она должна быть сильной! – Неправильно - все…
- Перестань, болла… Это случается в жизни каждой девицы, если она не Ехиша. Впрочем, мужики и на эту уродливую тварь взлезут и вспорют, если будут знать, где у нее щелочка.
- Ба, я с тобой, что, на языке кочевников разговариваю? – Аниса растерла по щеке мокрый след своего отчаяния. - Не каждую девицу лишают невинности на глазах у всего жреческого собрания! 
- Мы должны засвидетельствовать Священный брак. Принять роды и сохранить «последыш». – Бабушка пожала плечами, развела руками.
- Как будто ваша подушка куда-то денется…
Валик из золотого шелка с пятнами девственной крови, называемый «Первое Одеяние Тельца», на целый год становился едва ли не главным атрибутом всех религиозных церемоний. Священники привязывали его к специальному посоху, и торжественно обходили все края Тасили, привлекая к землям божью благодать. Считалось, что «божественная плацента» обладает чудодейственными свойствами, поэтому каждый человек страстно желал к ней прикоснуться. К зимнему солнцестоянию подушку засаливали до черноты.
- Лучше бы, конечно, если бы твой цветочек соврал опытный любовник, чуткий и нежный, который обошелся бы с тобой ласково… удовольствие доставил.
- Священный обряд! – Аниса спрятала лицо в ладонях. – Какое, к Ехишке, удовольствие?
- Да. Кос… слишком буйный… в страсти… Необузданный! В первый раз он испугал девчонку до визга. Набросился, воткнул свой стручок, вспорол, так что она волком взвыла. Чуть все не испортил. Лотуса совсем не слушал. Загнал со всей молодецкой дури, и, давай, долбить, лишь бы скорей свои орехи освободить… «Богиня» наша потом, должно быть, еще долго в раскорячку ходила.
- Умеешь ты успокаивать! - Аниса грустно покачала головой, когда окончательно уяснила для себя, что бабушка, единственный близкий и родной человек, готова собственноручно уложить ее на алтарь в храме Солнца и держать, если потребуется, даже если «супруг» будет уродливый старик с шипастым кистенем, вместо «копья с тупым наконечником». 
- Но в прошлом году Кос был более сдержан, после проведения с ним беседы на жреческом собрании, - исправилась она и сокрушенно добавила. - Ох, как бы Кос не отбил тебе всякое желание к телесным усладам…
- Ничего! Потерплю, ради всеобщего блага и земного изобилия, - процедила девушка сквозь зубы. - У многих моих ровесниц уже дети есть, а рожать - больней… - Она зажмурилась, чтобы не брызнули слезы, от защемившей душу безысходности, и вдруг увидела приближающуюся голову золотого быка, казалось, даже ощутила исходящую от него силу, лишающую воли.
Аниса ахнула и покачнулась, до того отчетливым было видение, и подумала, что больше хочет, чем не хочет, испытать его мощь.
Узнать мужчину… Изведать телесную близость…
- Вот, и умница! Ты у меня уже девочка взрослая…
Да. Она не только вошла в брачный возраст, но и чувствовала себя, как женщина.
Иногда при виде ладных и гибких тел сверстников она становилась сама не своя, - забывала о своем благородстве, царском статусе, жреческом сане. Ее взгляд теплел, скользя по плечам, рукам, груди и талии красивого юноши - будь он пастушок или сын бедного рыбака - со щемящим любопытством прилипал к набедренной повязке или простому переднику, верно угадывая, что скрывает тряпица. Ее охватывало неясное, томительное желание, волнами, пробегавшее по телу, щекотавшее грудь, скапливавшееся приятной тяжестью под пупком, стягивающее живот и увлажняющее нежные складочки промежности.
Для Анисы не была тайной разница между мужчиной и женщиной, и ее не испугал бы неприкрытый уд с округлыми придатками, вздумай паренек выставить перед ней напоказ свое достоинство. Она видела мужские органы, как вяло болтавшимися, в спокойном состоянии, у мальчишек, купавшихся в озере голышом, так и восставшими, в боевой готовности. И видела, как используется этот инструмент для музыки любви, когда подглядывала за парочками, предававшимися плотским утехам в каком-нибудь укромном уголке священной рощи, и знала, что их стоны и крики не от боли и страданий, а от величайшего удовольствия. Наблюдая за чужими, по сути, сакральными действиями, она понимала, что поступает нехорошо, стыдилась своего поступка и, не в силах ничего с собой поделать, смотрела во все глаза, не замечая, как сама в возбуждении начинает грешно, ласково трогать пальчиками свои упругие дольки между ног и мокрые лепестки цветочка в щелочке. Но, поскольку у нее ни разу не получилось с помощью руки довести себя до такого состояния, чтобы кричать - только до сладостного стона - не могла себе представить, как мужской орган вызывает безумную страсть и дикий восторг, сродни религиозному экстазу, о котором шептались храмовые прислужницы.
Чувственный мир во всей полноте ей мог открыть только мужчина. Только он мог дать ей то, чего подспудно жаждало ее созревшее тело.
Но это должно происходить тайно! Женщина должна делить ложе с возлюбленным, которого выбирает сама… или хотя бы испытывает взаимное чувство.
Ее же повезут на спаривание, как корову к племенному быку. Пусть, как «божественную корову»… И не к быку, а молодому, красивому парню… И ради великого дела… Все равно, унизительно!
- Веди себя достойно, как царица! Ты - дочь Мониев. Наш род древней, чем выскочки Атрисы, порожденные младшим сыном. Наши предки были царями Кереантиса и правили всем Офиром, - вдохновляла бабушка, поглаживая спину. – Беалы были хранителями тайн мироздания и обладили огромной силой. Провидцы и волшебники… Ты у меня тоже волшебница, умеешь кровь заговорами останавливать, боль снимать. Плохо только, что себя не можешь лечить… И дар провидения у тебя есть! Но жаль, что ты не видишь настоящее, а только прошлое и далекое будущее.
Дар целительства… Это была только ее тайна! Но бабушка застала ее за лечением порезанной пятки сельской девочки. А потом попросила избавить ее от головной боли… Хорошо, что не начала торговать ее волшебным даром. Пока не начала. Хотя уже грезила о превращении Обители Великой Матери в главный религиозный центр Тасили, главней Священного города.
- Ба, я наполовину Атрис. Во мне течет и ретенская кровь… И «Возлюбленной сестрой» я стала, как дочь Атрисов, - напомнила она главный довод, который бабушка выдвинула тасилийскому царю Хорию, когда увозила внучку в Обитель.
«Нет ни одной дочери Атрисов, посвященной Великой Богине», - сказала тогда Циниста, и Хорий не нашел, что возразить…
Аниса никогда не отказывалась от своего родового имени, которое, по обычаю, наследовалось от отца, хотя не считала себя ретенкой – в основном, благодаря воспитанию бабушки, со скандалом забравшей ее из Лефтиса, после убийства родителей.
В наследство от матери ей достался гордый, боевой дух беалов, некогда многочисленного народа Офира, населявшего обширную территорию, от золотых городов Семпоалы на западе до Близнецов-гор на востоке, а на юге – до самых Духовых гор. По всему побережью залива Трис еще можно было увидеть величественные руины их городов. Ныне, все, что осталось от Кереантиса – небольшая область, от Междугорья до озера Орос, в верхнем течении Тафасет, катившей извилистой лентой свои воды по долинам Тасили на север, к морю. Царям династии Мониев, резиденция которых находилась в городе-крепости Синкекре, удалось сохранить независимость, присягнув на верность Атрисам, царям Гаршты, правителям всего Благодатного Тасили.
И внешне Аниса - копия матери - нисколько не походила на смуглых, темноволосых и кареглазых ретенов. У нее были золотистые волосы, светлая кожа и голубые глаза, - приметы божественного происхождения - за что ее особо почитали пастухи и землепашцы с берегов озера Орос. Они обращались не в Священный город, а в Обитель с просьбой, чтобы «Возлюбленная Сестра Небесной Коровы», совершила священнодействие на их пашнях и пастбищах, чем успешно, и без зазрения совести, пользовалась корыстная Циниста, дабы пополнить храмовую казну.

***
В багровом свете заходящего солнца последнего дня минувшего года Аниса - в синем, расшитом звездами, одеянии, символизирующем, одновременно, ночное звездное небо и коровью шкуру, в рогатой короне и белом, брачном покрывале - спустилась по семи ступеням главной, храмовой лестницы. Сопровождавшие ее девушки в венках из поздних цветов, наряженные, как подружки невесты, пели грустную, свадебную песню.
Раздались возгласы восхищения. Хвалы красоте «жене-невесте» не были лестью - дабы подчеркнуть анисину естественную привлекательность, опытная Лоида жирно обвела ее глаза лазурью, брови удлинила черной краской, а губы накрасила ярко-красной помадой.
Теперь нельзя было плакать, чтобы не испортить красоту…
В Большом дворе Обители Великой Матери, куда с утра не пускали простолюдинов, Анису встречали жрецы из храма Небесного быка, в богатых, праздничных одеждах и с лицами, покрытыми синей краской, свидетельствующей об их верном служении богу. Два юноши, похожие друг на друга, как братья, подвели к ней огромного, черного быка с позолоченными рогами и серебряным полумесяцем на лбу, длинными, височными подвесками, накрытого лазоревой попоной и увитого красными и голубыми лентами с множеством помпонов. При каждом его шаге раздавался мелодичный перезвон бубенчиков.
- Не сбросит? - деловито осведомилась Аниса.
- Это вол, госпожа. Он послушный, - пошептал слуга, опускаясь перед ней на колени, и согнулся, предлагая воспользоваться его спиной, как ступенью. 
- Он очень красивый. - Она погладила смирное, ухоженное, заботливо выращенное животное, которое повезет ее к «божественному супругу». 
Когда она забиралась на спину быка, ничем не закрепленные спереди полы распахнулись и расползлись, обнажив тело до шеи и напоминая о назначенной ей роли. Молодой слуга, увидев то, что не должен был видеть, шумно втянул носом воздух и, прикусив губу, отвернулся, дабы не смущать и скрыть собственное смущение, и загородил ее от посторонних глаз широкими плечами. Охваченная стыдом, она быстро привела в порядок одежду и, во избежание повторения позора, подоткнула угол ткани под себя.
Ворота открылись под радостные крики народа, собравшегося у стен Обители в огромном количестве. Воины, обеспечивавшие охрану и следившие за порядком, оттеснили толпу с дороги. Люди на обочинах приветствовали почтительными поклонами и хвалами «божественную жену-невесту» со свитой.
Покинув двор Обители, процессия двинулась по берегу озера Орос на север, в  Священный город, к Дому Солнца, самому высокому храму,  усеченный конус которого виднелся вдали, на фоне темнеющего неба. «Ворота» на его верхней площадке, обращенные на восток, казались иголкой.
Аниса ехала следом за синелицыми жрецами Небесного быка, исполнявшими под аккомпанемент струнных инструментов, колокольчиков, труб и трещеток древний гимн в честь Могучего бога, покровителя Тасили:
- «Бык Могучий, Бык Благой!
Бык буйный, ярый и бодливый,
Одетый в грозовую тучу,
Взбегаешь ты тяжелой поступью
На хрустальный небосвод,
И гремит гром,
Стучишь золотым копытом
И высекаешь молнии.
Дыхание твое – ветры,
Рев твой – страшные бури…
Ты - наш Великий Бык,
Владыка и Силач,
Вечный податель благ!
Ты неустанно водишь по небу
Свои тучные стада,
Ты даешь нам воду небесную,
Силами твоими зеленеет земля,
И радуются люди.
Раздвинь облака,
Спустись в свой дом,
Куда спешит твоя супруга».
 
***
Дорога от Обители Великой Богини - древнейшего святилища Тасили, стоявшего на границе земель ретенов и беалов, одинаково высоко и преданно чтящих богиню, в образе белой буйволицы - до Священного города на Храмовой горе, занимала несколько часов. К Дому Солнца они прибудут за час до рассвета. Время церемонии было давно точно выверено, все учтено, и запас имелся, на тот случай, если возникнут непредвиденные обстоятельства при паромной переправе на восточный берег Тафасет у Тростниковой Луки, где река сужалась.
Опоздание исключено.
Под убывающей луной - Оком Великой Богини - щедрого, прозрачного света которой хватало, чтобы разглядеть травинки под ногами, к растянувшемуся по дороге шествию присоединялись жители окрестных селений. Жрецы не пели, музыканты не играли, чтобы сберечь силы для предстоящего главного действия.
Аниса оказалась в окружении служительниц Обители, только два юноши-скотника, ведущие быка, были чужаками в их женском обществе. 
- В Триградии тоже есть обычай - царицу на быке возить, - сказала одна из жриц, хранительница масел, - но у них настоящую царицу возят, из города в город, а не из храма в храм.
- Наша Аниса - настоящая царица, наследница трона Лефтиса, - напомнила всем Циниста. – А линиды возят простую красивую девчонку. И весной, перед равноденствием.
- А потом все пьянствуют три дня к ряду, до упаду. В Триградии все праздники придуманы для того, чтобы напиться.
- «Священный брак» - очень важный для всей страны, всех людей ритуал…  Он закрепляет связь между богами и людьми.
- Линиды говорят, что боги живут на вершинах высоких гор, куда ни один смертный не доберется, – осудила соседний народ хранительница лекарственного огорода. - Они думают, что всем миром правит Отец богов и отцеубийца, который похож на человека, но может превратиться в любое животное. Еще они говорят, что от него произошли все народы. Он женщин воровал и насиловал, и они рожали царей. 
- Какая чушь!
Вера и обычаи линидов, населявших земли за горами Близнецами, отличались от тасилийских, хотя у них были общие предки с ретенами.
- Говорят, что женщины линидов с настоящими быками совокупляются, - вступила в разговор молоденькая храмовая портниха. - У них у них в каждом городе есть священная роща для такого дела.
- Чего, им не хватает своих мужиков? У линидов такие уды короткие, что не могут выудить сласти? – Хихикали жрицы. – Так вот, зачем они столько быков у беалов покупают! 
Юноша, шедший справа, с любопытством оглянулся. Аниса показала ему язык и заерзала, чтобы устроиться удобней. Женщины своей дурацкой болтовней, напомнили о том, что скоро должно произойти, а ведь она только успокоилась и расслабилась, убаюканная размеренной поступью вола.
Ее везли на быке к «Могучему Быку»…
Стоило ей подумать о мужчине, который будет первым, ее тело отозвалось самым неправильным, неприличным образом. 
Змея похоти зашевелилась в животе, провернулась клубком, потянула пупок, хлестнула кончиком хвоста по соскам и, скользнув вниз с приятным напряжением, лизнула раздвоенным языком щелочку между ног и пощекотала переднюю спайку, выдоив из лона любовную влагу, намочившую синюю ткань. Промежность при каждом толкающем шаге быка терлась о ворсистую, лазоревую попону, посылая вверх волны наслаждения. Под мелодичный, ритмичный перезвон подвесок и бубенчиков…
Аниса опомнилась и, мысленно обругав себя за бесстыдство, приложила руку к груди, чтобы успокоить часто стучащее сердце.
- Линиды, все - беспробудные пьяницы! Не любовное дно ищут, а дно кувшина. Не встает у них дрын! 
- Да-да, я тоже слышала, - подхватила хранительница масел. - Бабы влезают в коровьи шкуры и приманивают быков. Бык видит буйволицу, возбуждается и покрывает ее.
- Дурешки безмозглые! Хватит уже вздор нести! – Циниста фыркнула. - У линидок между ног, что, ехишкина бездна? Не отдаются они ни быками, ни другим животным! На каменный елдак садятся, верно,  когда не могут долго забеременеть. Есть у них, в Новой Сидне храм с колоннами, увенчанными бычьими головами, посвященный их богу, в образе Могучего Небесного Господина. И там, в алтаре стоят половые органы, выточенные из священного камня, добытого за морем, в Илонии. Но эти штуковины не бычьего размера, а нормального, человечьего.
Аниса знала о народе линидов больше всех присутствовавших, вместе взятых. Понимала линидский язык, который выучила в Лефтисе, когда отец пригласил для брата учителя из Солонии, одного из трех городов, что на восточном берегу Триса. Но сейчас ей не хотелось ничего рассказывать. 
Выдернув из-под себя мокрую ткань, она подоткнула сухой кусок и, поправив одежду, посмотрела на привязанный к запястью, лежавший на ладони пузырек с «зеленой росой».
- Они садятся, а мы только гладим, - сказала портниха. 
- Ах, какое досадное упущение, - съязвила Циниса.   
- Мы, что, хуже линидок?
- Ты его хоть раз видела? – Бабушка имела в виду изваяние Могучего бога. 
- В детстве. Плохо помню… Но наш Силач очень большой. Огромный! 
- Вот, именно! Его плодородная колонна не для твой лунки. Даже, если разрешат тебе на него сеть, божий дрын в тебя не влезет.
- Еще у линидов есть обычай, перепрыгивать через разъяренных быков. – Женщины вернулись к обсуждению соседей. - Кувыркаются, скачут, что саранча между бычьими рогами. И самые ловкие удостаиваются царских почестей. Победителям на головы надевают венки из лавра и возят на колесницах по всем городам.
- А остальные участники вообще без наград остаются? 
- А остальных - хоронят. 
Жрицы захохотали.

***
До Храмовой горы, которая на самом деле, была невысоким холмом, но с поражающими воображение, великолепными сооружениями, процессия добралась без происшествий.
У стен Священного города произошел неприятный случай, когда несколько сельских женщин, прорвавшись к Анисе через кольцо окружения - чем сильно напугали царевну - и стали просить ее благословение, порываясь поцеловать край одежды и ноги. Воины быстро оттащили ретенок, восстановив порядок.
Для соблюдения чистоты обряда вооруженная охрана впустила в ворота храмового комплекса только служителей религиозных культов со слугами, а простой народ остался за стенами, напоминая о себе монотонным гулом голосов.
Украшенная величественными колоннами и грандиозными изваяниями небольшая центральная площадь не стала для Анисы открытием, поскольку ей доводилось бывать в Священном городе на разных празднествах, но произвела неизгладимое впечатление на тех, кто увидел ее впервые. 
У ворот возникла толчея, потому что прибывшие поторопились немедленно омыть лицо и руки в желобах-водотоках, расположенных близь входа, дабы не занести грязь в священное место. Потом вставали в очередь, выстроившуюся к бронзовой статуе Могучего бога, в образе человека с головой быка - обнаженный, с большим, эрегированным фаллосом, он гордо восседал на троне. Все хотели прикоснуться к отполированным бесчисленным множеством ладоней божественным яйцам и колонноподобному члену, что, по древнему поверью, приносило удачу и благополучие.
Отказавшись от помощи юноши-скотника, Аниса спешилась самостоятельно, просто перекинув ногу и соскользнув со спины быка на древние плиты. Она заметила в углу двора, в тени колоннады, знатных гостей из Гаршты, которые стояли тесным кружком и шептались о чем-то, но ни одного из хореевых сыновей с ними не было. Она огляделась, выискивая кого-нибудь из братьев среди слонявшихся по двору гостей, но тут заиграли музыканты, занявшие свое место, и храмовый хор запел гимн:
- «О, Великая Мать, Небесная Корова,
Ты первая поднялась из Вселенских вод,
Когда не было ничего,
Небо не было создано,
Земля не была создана,
Не было корней, не было зерна.
Никто еще не возник.
Ты не нашла места, где встать,
Ты родила Землю, ты поднялась Небом.
Луна – Твое Всевидящее Око.
Ноги твои - стороны света.
Ты родила Солнечного Тельца,
Ты заботишься о Солнце ночью.
Ты сделала великое против малого,
То, что сотворила ты, Госпожа Небес, это – хорошо».
Важные привратники распахнули двери Дома солнца, и Аниса в сопровождении пяти главных жрецов, представителей священного совета, среди которых была Циниста, вошла в маленький, внутренний дворик, затянутый золотистым маревом и освещенный чадящими лампадами-чашами на треногах.
- Деньги пожалели на хорошее масло. Раз в году обряд проводят, и то - скупятся, - поворчала Циниста.
Лотус - Ключник Солнечных Врат - и два жреца с синими лицами стояли перед трапециевидным темным входом в храм, между двумя широкими лестницами нижнего яруса.
Дом Солнца представлял собой мощную, возносящуюся высоко вверх, многоярусную, квадратную в основании и сужавшуюся к небу, башню, оплетенную наружными лестницами. Самый верхний ярус - для удобства наблюдения за небесными светилами - был круглый. Он же становился алтарной частью в зимнее солнцестояние. Сооружение венчала арка с бивалом, звон которого раскатывался по всему нижнему течению Тафасет до морского побережья.
Аниса решила, что придется взбираться к алтарю по крутым ступеням, и забеспокоилась о бабушке, но оказалось, что внутри Дома Солнца имеется подъемник, который приводился в действие мускульной силой слуг.   
- Теперь понимаешь, почему Лотус такой жирный, - доверительно шепнула Циниста, когда толстый ключник заполнил собой двухместный деревянный короб. – Этот неумеренный обжора не обременяет себя никаким трудом. Его всегда носят или возят.
Бабушка ненадолго подняла настроение, а фрески, сплошь покрывавшие стены и потолок зала, отвлекли Анису от тяжелых мыслей о том, что ей предстоит…
Она увлеченно рассматривала яркие, многокрасочные панно, изображавшие сотворение мира. Здесь была и Великая Мать, в образе белой буйволицы с золотыми рогами поднимающаяся из вод Мирового Океана, и уродливая, многоконечная Ехиша в Бездне, рожающая чудовищ, вечная врагиня демиургов, и Небесный господин, скачущий по грозовым тучам и высекающий молнии. Годичные приключения Солнечного Тельца занимали весь потолок. 
Потом ей предложили подняться наверх.
Она ехала вместе с бабушкой. Ящик жутко скрипел, пол пружинил, скрежетали колесики…
- Не бойся, не упадет, - заверила Циниста внучку, вцепившуюся в ее руку. – Если уж он от такого борова, как Лотус, не разваливается, то нас, мотыльков, тем более, выдержит.
Все равно было очень страшно.
- Почему ты не рассказывал о Доме Солнца? – Аниса не узнала свой голос. Она озиралась по сторонам, будто хотела немедленно выскочить наружу. 
- Не знаю. – Старая жрица повела плечом. - Повода не было. Да и что тут рассказывать? Разве, о том, что придумал эту штуку ученый-беал, сто лет назад. Бывает, что рождаются в нашем народе великие люди, с рождения обладающие многими знаниями. Может, в них вселяются души наших предков, которые были хранителями тайн мироздания? И у тебя есть дар, видеть то, что не дано видеть другим, только он еще недостаточно развился. Или ты не умеешь им пользоваться… Ты умеешь исцелять без лекарств…
Аниса боялась подъемника, с ума сходила из-за предстоящего обряда, была близка к истерике, а бабушка снова завела любимую речь о беалах, и об ее чудесных способностях, которые сейчас абсолютно бесполезны. Не помогут…
- Ба, я не заметила на площади Атрисов. Мой… тот, который будет участвовать в Священной свадьбе… Он где?
- Он уже здесь. Скоро ты его увидишь. Он ждет, когда в него войдет Могучий бык. 
- А в меня войдет Великая буйволица? 
- Где «зеленая роса»? – Циниста ушла от ответа. – Сделай глоток. Уже скоро начнется.
Аниса ойкнула, не обнаружив пузырька. Должно быть, веревочка соскользнула с руки, когда ее хватали женщины перед храмом, а она, в суматохе и переживаниях, не обратила внимания.
- Растеряша. – Бабушка покачала головой и объятиями привлекла внучку к себе. – Ничего. Я с тобой, моя болла.