Велосипед

  Лёнька взялся за подоконник и высунулся в окно. Солнце ударило ему в глаза и вынудило зажмуриться.
  Двор больничного корпуса был небольшим и резко переходил в сквер. Во время прогулки ребята из стационара с завистью поглядывали туда, в сквер, где гуляли мальчишки, жители соседних улиц. Как они отличались, эти сорванцы, от больничных! На дворе первые дни мая, а пропадавшая на улице с начала марта орава мальчуганов успела покрыться россыпями солнечных отметин, загаром, изумрудными от зелёнки ссадинами и духом приближающегося лета. Больничные же были бледные, как зима, пропахшие таблетками и скукой.
  К Лёньке из-за спины подкрался Васька и присоединился к его наблюдению. В глубине сквера появилось тёмное пятно. Оно быстро росло и надвигалось. Вот у него появились руки, ноги, лицо. Мальчишка! Красные шорты, кепка. Велосипед! Стальной конь отсвечивал и слепил глаза.
  «Уф» - восхищённо сказал Васька, - «вот бы прокатится».
  Васька подошёл к кровати, сел к спинке лицом, и игра началась. Спинка- руль, сидушка- матрац и в путь! Лёнька лихо правил: «Вперёд, давай поворачивай, въедешь же сейчас в дерево! Ну кто так ездит?!». «Сам тогда и едь» - обиженно,  не взаправду конечно, сказал Васька и уступил «руль». Снова поехали.
  В обед в палату пришла Вера Павловна и испортила всю «поездку».
  «Леонид, вам на процедуры пора».
Васька фыркнул. Лёня встал и пошёл за медсестрой, строя Ваське на ходу рожи.
  С рассветом стало ясно, что день будет пасмурным. Небо серое, как шерсть Васькиной кошки Мурки, выцветило, вылиняло весь день напрочь. Лёнька открыл окно. В палату пахнуло свежестью и сильным, пряным, как перед дождём, запахом цветения и травы. Несмотря на непогоду на стыке сквера и двора кто-то возился с велосипедом. Ба! Да это старый заочный знакомый, гонщик в красных шортах. Колесо как назло спустило, но насос и прочие мелочи для починки у него были при себе.
  Лёнька посмотрел на Ваську, Васька - на мальчишку, потом на Лёню.  Товарища по несчастью поняли друг друга  без слов.
  Время было раннее, суббота, корпус почти пустой. Лёнька на цыпочках прошёл к кабинету, где сидела обычно Вера Павловна - никого. Заговорщики ползком и перебежками, как заправские разведчики достигли лифта и через пару минут оказались на свободе. Хорошо! Свежесть ударила им в нос, голову, охладила кожу.
  Опасность предприятия торопила сообщников по бегству, и они быстрыми шагами направились к мальчишки с велосипедом.
 «Привет» - решительно выступив вперёд, начал Васька, - «Мы тут вышли погулять».
  Мальчишка оторвался от своего дела, которое, собственно, было уже кончено, и посмотрел на товарищей.
  «У нас предложение»
  Лёнька протянул незнакомцу все свои богатства: три конфеты, оставшиеся с прошлого обеда, марку и упругий маленький мячик.
«Дай прокатится разок»
  Незнакомец в шортах оглядел Лёнькины богатства и, понимающе кивая, начал укладывать конфеты в карманы. Лёнька обошёл «коня» с левой стороны, поднял  его с земли, осторожно, точно боясь сломать, сел, попробовал руль, равновесие, нажал на звоночек.
  «Ну что ты медлишь» - нервничал Васька, – «сейчас как докторша увидит, и разок не прокатишься».
  Лёнька оттолкнулся ногой от земли и начал набирать скорость. Через минуту он достиг начала сквера и быстро скрылся в тёмной из-за пасмурной пелены аллее. Сделав круг по центру, он обернулся, проехал малый овал и причалил у самых ног товарищей.
  Что за вид был у Лёньки! Пролежавший два месяца в больнице, лишённый всех обычных мальчишеских забав, он преобразился за считанные минуты. Щёки горят, глаза тоже, волосы цвета выгоревшей на солнце соломы, жадно потрёпанные ветром, лежат на макушке врассыпную. Лёнька слез с велосипеда и пожал новому другу руку.
  «Пора» - торопил Васька, – «каково будет, если хватится».
  Крадучись, вернулись тем же путём. И сразу в кровати с головой.
  К вечеру распогодилось. Проползли, точно крокодилы, тяжёлые тучи и очистили небо. Солнце брызнуло на прощание жёлто- золотым и пошло угасать. В палату вошла Вера Павловна. Долго хмурилась, о чём-то думала, смотрела то на Ваську, то на Лёню. Оказалось, что у Лёньки, который уже совсем оправился от воспаления лёгких, вдруг ни с того ни с чего подскочила температура. Вкололи жаропонижающее. В коридоре всё затихло. Только за окном шумели птицы, радостные от того, что ушли куда-то в даль свинцовые субботние тучи. А Лёнька спал, спал неспокойно, метался. Жар давил на него, и сны становились бессмысленными, тревожными. Но вот лекарство наполнило его горячую кровь, начало остужать лоб. Дыхание выровнялось. В бесконечной череде околесиц вырисовался велосипед. Лёнька потянулся и засопел. Велосипед нёс его далеко-далеко, за пределы сквера, туда, где вовсю уже зеленела трава и цвели деревья, жужжали над ними упитанные пчёлы, туда где не было ни лекарств, ни процедур, ни Веры Павловны, а было только жгучее солнце и синее небо, такое синее как гуашь в банке.