Кошачья работа. Пожар

Рабочий день планомерно катился к завершению. Последний владелец  навестил своего любимца, все, подлежащие выписке, отпущены домой, в операционной тоже уже почти закончили. В самой клинике еще бурлит жизнь, но в отделении интенсивной терапии все затихает. Остался час рабочего времени: заполнить карты, проверить назначения, передать пациентов ночной смене.

- Чем у нас воняет? – коллега, не отрываясь от записей, морщит нос.

- С улицы, наверное. Где-нибудь помойка горит. – Я пытаюсь разложить по картам результаты анализов, ничего при этом не перепутав.

Еще чуть-чуть, и можно будет съесть что-нибудь вкусненькое, оставленное специально для нас в столовой, выйти под осеннее небо, дождаться автобуса, вытряхнуть из головы все радости и разочарования этого дня и приехать домой, как раз успев к вечернему купанию младшего.
 
- Пожар? – неуверенно то ли спросила, то ли подтвердила Эля.

Из-под двери подсобки сочится тонкая струйка вонючего дыма. Мы несколько долгих секунд толпимся в коридоре у этой двери, пытаясь осознать, чем нам это грозит и что теперь делать. Но кто-то сообразительный уже позвал «главного по бытовым неприятностям». Тот отключил электричество на этаже, распахнул дверь и требует все новые и новые огнетушители. Еще вспомнить бы, где они стоят! Годами мы воспринимали эти красные пузатые флакончики  как что-то вроде досадной помехи, необходимой, чтобы пожарные не придирались. Иногда подпирали ими дверь, иногда просто об них спотыкались.

Хорошо, что в операционной успели закончить! Этаж удивительно быстро наполнился дымом.

- Вытаскивайте животных!

- Какие, к черту, животные! Людей эвакуировать надо! – кричу я, но внезапно оказываюсь у клеток. Кромешная темнота. Едкий дым. Открыть, нащупать, отсоединить все провода и трубочки, вытащить, передать в дверном проеме в чьи-то руки, готовые принять и позаботиться. Обратно в темноту.  Следующая клетка. Открыть, нащупать…  Вокруг меня почти невидимые в дыму коллеги: открывают, нащупывают, отсоединяют.

Все, кто был в клинике и мог оставить рабочее место, здесь. Уносят, устраивают, убеждаются, что жизни пациента ничего не угрожает, возвращаются за следующими.

Фонариков мало, и их слабый свет почти не пробивается сквозь дым. Алабая девчонки выносят втроем, на покрывале, сложив туда же монитор и капельницу.

- Все, всех вытащили!

Слышу, но планомерно проверяю клетку за клеткой. Рядом раздается торопливое шуршание: кто-то перепроверяет за мной. Убеждаюсь, что действительно все. Но кто-то рвется мне навстречу: еще раз проверить.

В робу и волосы въелась ядовитая гарь. Немного тошнит, во рту мерзкий привкус - некогда обращать внимание на такие мелочи. Животных распихали по свободным кабинетам. Несколько котов бродят по аптеке. Пять почти одинаковых йорков сидят в одной коробке. Хорошо, что у них диагнозы разные: шов на пузе, шов на лапе, голова набок, внутривенный катетер в шее, почти здоровый – захочешь, не перепутаешь.

Несравненная Юлька обеими руками изображает аппарат ИВЛ: два пациента не могут дышать самостоятельно, их надо качать вручную, мешками Амбу.

Из задымленного стационара постепенно приносят клетки и переноски. Теперь – самое интересное!

- Кто знает этого рыжего кота?

- Это мой, Лютик, я его завтра выписать планировала.

- А этого рыжего кота?

- Ой… Они ж почти одинаковые.

- Один из них – Томик, его сегодня кастрировали – подает голос незаменимая Юлька.

Переворачиваем котов кверху пузом: сразу ясно, кто Лютик, а кто Томик. Рассадили в переноски, подписали.

- Кто лечит эту полосатую кошку?..

… Вроде бы установили личности всех спасенных. Но тут пришли из аптеки:

- Вы про нас не забыли? У нас три ваших кота коробки крушат.

У ресепшен истерично кричит хорошо одетая девушка с шикарным маникюром:

- Моей собачке срочно надо поменять попонку! Сколько мне еще ждать?! Немедленно поменяйте попонку! Какой еще пожар?! Никуда я не уйду, пока моей собачке не поменяют попонку!

Наконец кто-то из ассистентов отправляется спасать собачку, и недовольная клиентка удаляется, прижимая к груди обладательницу новой попонки.

Ночная смена, в лице Юрыча, моментально вникает в ситуацию. Неожиданно быстро хаос структурируется: тяжелые пациенты отделяются от остальных, обзаводятся мониторами и перфузорами. Даже аппарат ИВЛ транспортируется из отравленного помещения. Наконец-то Юлька может перестать ритмично сжимать пластиковые мешки. Благо, один из ее подопечных начал дышать самостоятельно.

Теперь надо обзвонить всех владельцев, чьих питомцев можно отпустить домой.

- Здравствуйте. У нас возникли некоторые сложности… В клинке произошел пожар… Нет-нет, с ним все в порядке, но не могли бы Вы подъехать… Да, с ним точно все в порядке! Подъехать и забрать сегодня… Да, говорю же, он в полном порядке, немного надышался дыма… Он жив, честное слово! Забрать сегодня, нам негде разместить пациентов. Он точно жив! Да, спасибо, извините за беспокойство, будем Вас ждать…

К полуночи выписали всех, кого смогли. Сил хватает только на то, чтобы сидеть на ступеньках и пытаться откашляться.

В поле зрения возникает «Замгылвыр».

- Вы тут закончили? Надо начать отмывать стационар, чтобы завтра работать нормально.

Ох, зря он это сказал!  Со словами: «Ну не сегодня, так не сегодня! Конечно, пусть проветрится!» «Замгылвыр» шустро удаляется по своим делам. Кому охота связываться с разъяренными прокопченными фуриями?

В тот день никто не ушел из клиники, не спросив, не нужна ли нам еще его помощь.

Никто из пациентов не погиб. Стационар приводили в порядок еще пару дней, и работа вновь пошла по накатанной колее. Вот только фразу: «да гори оно все синим пламенем!» никто никогда больше в клинике не произносил.