День, в котором много солнца

Солнечным весенним утром, когда луч света залил всю комнату и наполнил ее теплом, Алексей Анатольевич Кравцов, старик 75 лет, не спеша слез с кровати.
- Как светит, зараза, никуда от него не спрячешься. – Вырвалось его негодование в ответ на солнечное приветствие.
Луч света, заполнивший комнату, обиженно уполз восвояси - на солнечный диск набежала небольшая тучка. Кряхтя, старик стал собираться на прогулку.
Сегодня он проснулся в дурном настроении. Впрочем, не только сегодня – оно не покидало его ни днем, ни ночью уже почти 40 лет и постепенно превратило его в обиженного на всех ворчуна. Даже когда все было прекрасно, он умудрялся найти плохое и посвятить смакованию этой темы остаток дня: то страной управляют недостойные, на его взгляд, люди, то невестка-бесстыдница непонятно во что вырядилась, то в праздничной селедке под шубой попадаются мелкие кости. Уж не хотят ли, чтобы он подавился, умер, а они бы в его квартире стали хозяевами? Его сын, посмотрев на это дело, попросил на службе перевода и уехал вместе с женой в Севастополь, за что Алексей Анатольевич очень на него сердился.
Выйдя на улицу, старик посмотрел на небо, на соседское окно, на Мерседес его соседа Виталия Гаврилова и не спеша пошел по улице, опираясь на тросточку. Проходя мимо машины, он совершил свой ежедневный ритуал – со всех сил ударил тростью по соседскому «гаврику». Сигнализация раззвонилась на всю округу, а  в оконном проеме показался заспанный Гаврилов, материвший старика на чем свет стоит.
- Будешь знать, как казенное добро воровать, гад! – Грозил он ему своей тростью в ответ.
Старик не мог простить соседу пластиковых окон, дорогого автомобиля и трехкомнатной квартиры. А может и еще чего-то – Гаврилов слишком напоминал его сына: та же походка, то же телосложение. Даже, казалось, в чертах лица есть что-то общее. Но больнее всего старику было слышать детский смех за стеной и думать о Ванечке…
Внука он не видел ни разу в жизни. Кравцов считал ниже своего достоинства ехать в Севастополь, а семья сына с момента переезда ни разу его не навещала, - сын постоянно ссылался на занятость. Но Алексей Анатольевич ему не верил и во всем винил неблагодарную невестку, которая «отвадила» мужа от родного отца.
- Наверное, мало я Сашку в детстве наказывал, надо было драть его до самой армии, тогда уважал бы отца, а не под бабой сидел бы! – Говорил он сам себе, потому что никто его не слушал.
Так он говорил и говорил, сидя в парке на своей любимой лавочке, а все куда-то бежали, не обращая на него никакого внимания. Казалось, что жизнь проносится мимо него, пока он так сидит и жалуется сам себе.
- А мне бы внучка увидеть! Уж я бы его воспитал как надо! И в футбол бы с ним играл, и бегали бы с ним, водой холодной обливались бы... Вырос бы у меня богатырем, как папаша его – лбина двухметровая, не то, что нынешние – сосут свои карамельки да газировкой запивают…
- Леша? – Неожиданно окликнул его давно забытый, словно из прошлой жизни голос.
- Света? – Ошеломленно протянул старик.
- Как ты?
- Плохо. А как еще можно в старости?
- Да что ты такое говоришь! Старость – это лучшее время в жизни! Правда, я сама это поняла только пять лет назад…
Окликнувшая его женщина присела рядом с ним на лавочку. Одета она была недорого, но со вкусом. Самые простые вещи при умелой компоновке придавали ей особый шарм. Она была жизнерадостна, энергична, от нее словно веяло здоровьем и жизненной силой. И хотя с Алексеем Анатольевичем они были ровесниками, выглядела она моложе его лет на двадцать.
- Ерунда. Ты сама веришь в то, что говоришь?
- Верю. Ты помнишь, как мы расстались?
- Прошу, не напоминай! Да, я поступил как настоящий подлец – уехал без предупреждения, отрубил в один миг все связи, а вернулся уже женившись. Согласен, поступил как трус – просто не хотел долгих объяснений и слез. Не знаю, простишь ли ты меня когда-нибудь, но не проходит и дня, чтобы я себя за это не проклинал.
- Я тебя давно простила.
- Разве это можно простить?
- Простить можно что угодно, если ты готов простить сам себя.
- Я себе этого не прощу.
- Это ты зря.
- Расскажи лучше, как у тебя жизнь сложилась.
- Погоревала, конечно, даже хотела из окна выброситься, но передумала – уж очень жить хотелось. Потом назло тебе вышла замуж за паренька, который был влюблен в меня еще со школы. Все стихи мне писал, в любви признавался. Рано овдовела, всю любовь отдавала сыну. Погубила я его, Леша. Спрятала его себе под юбку, оберегала от мира вместо того, чтобы мужика из него растить, себе защитника, плечо надежное. Вот и стал он пить. Как я ни боролась – все бесполезно. Потеряла я и сына. Потом сама чуть не умерла в больнице от рака. Врач сразу сказал, что проживу не больше пяти дней. Я лежала в палате одна, смотрела в окно и плакала. Пять дней! Всего лишь пять дней остается в жизни, а что я видела? Сначала мечтала от родителей поскорее сбежать, потом стирка-глажка-готовка, потом ты меня бросил, я жить не хотела, потом снова замужество, снова стирка-глажка-готовка, потом похороны, пьянство сына, все по врачам его таскала, а сейчас вот сама в больнице в ожидании смерти. Все, жизнь закончилась! Пролетела в суете, в каком-то гупом ожидании счастья – вот еще чуть-чуть напрягусь и оно придет.
Я смотрела в окно и ревела. А небо было таким красивым! Леша, ты не представляешь, каким было небо в этот вечер! На него словно кто-то разлил розовую краску и оно рисовало причудливые узоры из облаков. Впервые в жизни я смотрела на небо и видела небо. Не свои проблемы, заботы, мысли что купить на ужин, а именно небо! Проникалась его красотой, восхищалась его величием и непредсказуемостью!
И тогда я решила, что оставшиеся пять дней должны стать самыми счастливыми в моей жизни. Если я все это время ждала счастья, значит, оно должно прийти! Я радовалась каждой прожитой минуте, каждому новому облачку на моем небе, улыбалась каждому человеку, даже нахальной санитарке Зойке, которую ненавидела вся больница.
Я отказалась от уколов и лекарств и часами сидела в парке, наблюдая как играют дети, как разговаривают прохожие, как нежно целуются влюбленные парочки. А еще брала хлеб и кормила птиц. Они облепляли меня со всех сторон – такие хрупкие, доверчивые, садились на меня и ели прямо с руки, протягивая свои маленькие головки на тонких шейках. И мне было так хорошо, как не было за всю жизнь!
На третий день я смогла ходить без тросточки. Врач, увидев это, попросил повторно сдать анализы. Как он был удивлен! Смертный приговор он отменял за свою практику впервые!
Я вернулась из больницы домой и решила пересмотреть свою жизнь. Продала машину и трехкомнатную квартиру и переехала в маленькую, уютную квартирку. Деньги, которые мы откладывали непонятно на что, во всем себе отказывая, я теперь трачу на путешествия и развитие. Нас учили копить просто так и деньги лежат на сберкнижках бесцельным грузом. А ведь деньги – это возможности. И лучшей возможности, чем приносить нам радость, у них нет. Мы должны видеть радость в каждом нашем дне.
- Да, но не у всех это получается.
- А что мешает?
Старик замялся, Светлана продолжила:
– Не отвечай. Сейчас ты найдешь тысячу причин не делать ничего, но причина одна – нежелание над собой работать. И я тебя понимаю. Это тяжелейший труд – обвинять в своих бедах не окружающих, как мы привыкли, а только себя.
- А все вокруг ангелы во плоти по-твоему, да?! – Начал заводиться старик. Ему не давали покоя мысли о Ванечке.
- Ты конкретно о ком-то?
- Да, о ком-то! Вот мой сын, например. Бросил меня одного и уехал со своей… - Старик запнулся, желая покрепче выразиться, но постыдился Светланы, - …женой, будь она не ладна. Внука мне еще ни разу не привезли! Все работа у них там какая-то! Да просто старый больной идиот на хрен никому не нужен! Это ты понимаешь!
- А ты сам-то себе нужен? – Тихо, но уверенно спросила женщина.
Старик махнул рукой и отвернулся. После некоторой паузы, не оборачиваясь, он вполголоса сказал:
- Сам себе я уже давно не нужен.
- Так чего же ты ждешь тогда от других? Человек, который не любит сам себя не вызывает любви ни у окружающих. И бесполезно их в этом обвинять.
- Но ведь я его отец! Плоть от плоти!
- Это прекрасно, но закон притяжения сильнее. Представляешь, на людей он тоже действует! И пока ты сам не излучаешь любовь, тебе никогда ее не получить извне. Никогда, запомни!
Полуденное солнце залило весь парк – деревья, дорожки, скамейки. Стало жарко. Гулявшие по парку люди устремлялись в тень и к киоскам с мороженым. Двое пожилых людей, сидевших на лавочке, услышали звуки музыки и обернулись – на сцену вышел оркестр и  ведущий объявил медленный танец.
- Да ну его все к черту, Светка! Пойдем танцевать! – Алексей Анатольевич решительно подскочил с лавочки, отложив трость и подхватил свою спутницу.
Движения были нежные и плавные, а дух захватывало так, что старик только давался диву – такого он не чувствовал даже в свои 22, когда танцевал со Светланой на выпускном института геологии.
- А прыть-то у тебя осталась прежняя! – Восхитилась собеседница.
- А может и добавилась! – Похвастался Кравцов. – Будем танцевать до упаду и наплевать, что скажут люди!
- А ты посмотри на них.
Старик оторвал взгляд от голубых глаз собеседницы и огляделся. Люди, стоявшие вокруг, смотрели на них с восхищением, почти не дыша. У многих на лицах были теплые, добрые улыбки, кто-то перешептывался: «Вот это любовь!», кто-то откровенно завидовал: «Хотел бы и я в его годы так отплясывать», кто-то, растрогавшись, смахивал набежавшую слезу. Старик так удивился, что даже запутался в ногах и чуть не упал.
- Вот это да! Глазам своим не верю!
- А ты что хотел увидеть?
- Санитаров, которые приехали к нам.
Оба засмеялись. Танец наполнился нежностью и понес их ввысь к своей чувственной сути. Туда, где двое держат друг друга в объятиях и ощущают, как сплетаются их души в единое целое. Алексей Анатольевич потянулся губами к губам женщины, которую когда-то любил. Ему казалось, что он любил ее всегда. Только ее одну.
Вдруг музыка закончилась. Повисла пауза, которая тут же взорвалась аплодисментами стоявших вокруг людей. Старик не понимал, где он находится. Было такое ощущение, что центр его жизни переместился из головы в самое сердце и наполнило его незнакомым доселе ощущением – будто раньше он жил отдельно, как брошенная запчасть, а сейчас его кто-то собрал в единое целое. Ему казалось, что такие важные вехи жизни человека, как молодость и старость были специально разделены каким-то злым волшебником. На самом же деле они едины и представляют одну суть. Но понять это может только тот, кто любит жизнь и хранит в душе радость.
- Приглашаю прелестную даму прогуляться по парку. – Протянул он руку.
- С удовольствием! – Согласилась Светлана.
Они шли, держась за руки, внезапно на Алексея Анатольевича накатила тревога.
- А есть ли смысл любить эту жизнь, когда тебе остались считаные дни? – Спросил он.
- Если ты ее любил хотя бы минуту, она уже прожита не зря!
Эта мысль была так неожиданна, что старик даже не сразу услышал звонивший ему телефон.
- Алло, папа? Мы приехали, а тебя дома нет. Я тебя с утра ищу, где ты?
- Сын? Сынок, это ты? Это правда ты? Ты мне звонишь? – У старика перехватило дыхание. Подступивший комок болезненно сдавил горло, что стало трудно говорить. – Ты приехал ко мне, сынок?
- Да, папа. Мы с женой решили вернуться домой и заняться бизнесом. И хотим познакомить тебя с Ванечкой, он о тебе очень много спрашивал – какой ты, какого ты роста, какого цвета у тебя глаза, какой у тебя нос. Он уже нам все уши о тебе прожужжал… - Посмеялся сын и продолжил говорить, но Алексей Анатольевич уже не мог слушать – слезы текли, словно водопад, который вымывал из него все обиды и очищали его душу. Он присел на лавочку, которая блестела, купаясь в солнечных лучах и была изрядно накалена. Светлана села рядом, обняла его за плечи и тоже заплакала, разделяя его счастье.