Пов. 2 Компенсация зависимостей Ч. 2

"В НЕКОТОРОМ РОДЕ ВОЛШЕБНИК"

ПОВЕСТЬ 2. "КОМПЕНСАЦИЯ ЗАВИСИМОСТЕЙ"

ЧАСТЬ 2. ПРИГОВОРЕННЫЕ К СЧАСТЬЮ

 – Может, наконец объяснишь, что мы тут делаем и где это «тут»? – потребовал Ганс. – Мы с Вероникой четыре раза заблудились, пока нашли эту халупу.

 – Правильно, – удовлетворенно кивнул Септимус. – Потому что это мое тайное место. Одно из. А если тайное место может найти даже младенец, то какое оно нафиг тайное! Логично?

 – Логично, – согласилась Мирра, которая в это время рисовала мелом на полу какие-то замысловатые символы. – Картошку принесли?

 – Ага, – отозвалась Вероника, ставя на шаткий стол чугунок, плотно укутанный тряпками. – C пылу с жару, как просила. А зачем нам столько картошки? Это что, какой-то ритуальный дружеский обед?

 – Ну…Типа того, – замялась Мирра. – Не совсем обед и совсем не дружеский, но ритуальный – это да. Мы будем вызывать духа!

 – Что?! – вытаращил глаза Ганс. – Зафига???

 Оторвавшись от малевания каракулей, Мирра строго пояснила:

 – За надом. Вы же хотите выбраться из Города? Вот. Я тут смоталась в нулевое измерение, порасспрашивала. И мне намекнули, что нужно перетереть с сильфами.

 – С кем? – спросил Ганс.

 – Пере…Что?! – ужаснулась Вероника.

 Мирра закатила глаза:

 – Ой, мам-моя, бабуины в ботинках…Сильфы – духи воздуха. И нам с ними надо перете…Переговорить, в общем.

 – Так зачем нам картошка? – терпеливо повторила вопрос Вероника.

 Мирра самодовольно улыбнулась

 – Знаете, чем высокоорганизованное создание вроде меня отличается от ушлёпков типа духов?

 – Они болтают меньше чепухи? – предположил Септимус.

 – Нет! Болтают они больше. Но в довесок они еще и любят еду человеческого мира. Плёвое дело – поймать духа на хавчик. И чем больше сильф сожрёт, тем более материальной станет его оболочка. И тем труднее ему будет от неё избавиться. Улавливаете?

 – Не-а, – помотали головой все трое.

 Мирра обреченно вздохнула и веско молвила:

 – Духи ненавидят материальный мир! Особенно духи воздуха. Здесь они себя чувствуют как корова в болоте. Они пломбами наружу вывернутся, лишь бы поскорее удрать обратно в нулевое измерение.

 – У духов есть пломбы? – изумилась Вероника.

 Проигнорировав её замечание, Мирра продолжила:

 – Конечно, иногда сильным волшебника удается с помощью магии привязать духа к себе…Но это все равно что пытаться голыми руками удержать крота: болезненно, бессмысленно и травматично. Вам крупно повезло, что у вас есть я.

 – Так картошка-то тут при чем?! – не выдержал Ганс.

 – Ой, разорался-то! Я знакома с одним сильфом, который может оказаться нам полезен. И он обожает картошку!

 – Не проще было тебе расспросить этого…сильфа…там, в нулевом измерении? – заметил Септимус.

 – Пробовала, – мрачно проскрипела Мирра, стискивая кулаки. Брусок мела в её пальцах переломился пополам, осыпав пол белым крошевом. – Эта сволочь…короче, не идет на контакт.

 – На хрен послал? – сладко протянул Септимус.

 – Да, – вздохнула Мирра.

 Приготовления были окончены, а участники спиритического ритуала заняли боевые позиции. Мирра стояла в одном из секторов магического круга, единственном, который не был заполнен письменами. С её вытянутой руки свешивалась швейная иголка на длинной ниточке. Напротив Мирры дежурила Вероника с чугунком картошки. Ганс и Септимус стояли между ними, друг напротив друга. Каждый держал по маленькой металлической шпульке и чувствовал себя полным идиотом.

 По сигналу Мирры Вероника метнула в центр круга картофелину. Иголка завертелась, будто её засасывало в невидимую воронку. Картофелина потускнела и исчезла. Вероника швырнула следующую картофелину, которая испарилась прямо налету. В центре магического круга возникла полупрозрачная фигура толстенького человечка с дурацкой прической и хитрющими глазами.

 – Ещё, – потребовал человечек голосом, похожим на завывание ветра в пустом жбане из-под пива.

 Вероника бросила подряд три картофелины, которые сильф заглотил целиком. С каждой картофелиной его тело становилось все более осязаемым. На четвертой картофелине Мирра скомандовала:

 – Давай!!!

 Септимус и Ганс шагнули навстречу друг другу, занося шпульки над секторами магического круга. Шпульки зависли в воздухе и с уходробительным визгом завертелись вокруг своей оси. Письмена внутри магического круга налились янтарным светом. Сильф дернулся, как пойманная муха. Однако натяжение магического поля было слишком сильным: дух воздуха уже не мог ни прорваться обратно в нулевое измерение, ни выбраться за границы круга.

 Мирра зашлась зловещим хохотом. Даже косые взгляды спутников не могли её утихомирить.

 – Хватит ржать! – рявкнул сильф. – Человечишка, ты горько пожалеешь, что посмел…

 Тут он наконец разглядел Мирру и взвыл ещё громче:

 – Ууу! Падла!!! Стекляшка гадская!!! Отпусти меня, слышишь? Хуже будет!

 – Будет, будет, не сомневайся, – пообещала Мирра. – Вероника! Идем: будешь мне ассистировать! Итак…Кхм…Кто-нибудь может навскидку назвать уничижительное обозначение ветра? Ладно, не суть.

 Она ступила в центр круга, наощупь достала из поднесенного Вероникой чугунка картофелину и запихала её сильфу в рот. Тот фыркал, отплевывался, но картофелину проглотил. Теперь его силуэт стал еще отчетливее.

 – Помнишь, о чем мы говорили в нулевом измерении? – грозно спросила Мирра.

 – Отвали!

 – Вероника, картошку!

 – Бред какой-то, – фыркнул Септимус и, отойдя от магического круга, уселся на стул.

 Ганс последовал его примеру.

 – Вероника, где картошка?! – капризно выкрикивала Мирра.

 – Это что, пытка?! – до Вероники лишь сейчас дошел смысл происходящего. – Прекрати немедленно! Если бы я знала, я бы никогда…Аааа!!!!!

 Выронив чугунок, Вероника завопила от ужаса. Странная прическа сильфа оказалась совсем не волосами: на Веронику скалили пасти ядовитые гадюки. Мирра подобрала с пола картофелину и засунула сильфу в рот. Змеи с недовольным шипением опали духу на плечи.

 – Слушай меня внимательно, – шипения Мирры испугались даже гадюки, – или ты сейчас расскажешь мне все, что знаешь про заклинание вокруг Города, или я скормлю тебе всю эту картошку! А потом сварю ещё. И ещё! И снова!! Лет на десять полноценного материального существования! Хочешь? Я это сделаю, я дурная, ты меня знаешь!

 – Да я таких, как ты на вихре вертел, курица! – бушевал сильф, выплевывая куски картошки. – Думаешь, я не проведу твоих дружков? Думаешь, не облапошу каких-то людишек? Кто? Кто из них меня призвал? А?

 Мирра вывела ещё одну руладу дьявольского хохота:

 – Ну ты дятел! Это я! Я тебя призвала! Я!

 У сильфа отвисла челюсть:

 – Гонишь! Это точно был человек! Я же проверял: по всем признакам человек! Я…

 – О да! Мое тело – идеальная копия человеческого, – Мирра продолжала измываться над поверженным противником. – Один в один! Не отличишь. Ты и не отличил, правда? Ну же, признай: тебя поимели!

 Клубок змей на голове сильфа вновь зашевелился. Гадюки хаотично метались из стороны в сторону, ища брешь в магической клетке.

 – Может быть, не будем обострять конфликт? – это, конечно, встряла Вероника. – Может, вы просто окажите нам любезность и расскажите про заклинание вокруг Города?

 Змеи, сильф, Мирра, Ганс и Септимус дружно посмотрели на Веронику.

 – Неужели такие ещё существуют? – недоверчиво покачал головой дух воздуха, и волосы-гадюки заколыхались в такт его движениям.

 – Сама в шоке, – призналась Мирра. – Ну так что, окажешь, блин, любезность, или готовить следующий килограмм картошки?

 – Да пошла ты, – огрызнулся сильф, но без прежнего запала. Похоже, он смирился с поражением. – Ладно, чего ты там хотела?.. Погодь! Сначала пусть девчонка даст слово, что вы меня отпустите.

 – Даю слово! – горячо заверила его Вероника.

 Мирра скорчила недовольную гримасу, но возражать не стала.

 – Хорошая девочка. Так о чем мы? Ах, да, о заклинании вокруг Города, – сильф уселся в воздухе, откинулся на спинку несуществующего стула и скрестил ноги. – Это барьер. Древняя и сильная магия. Вам с ней ничего не сделать. Так что смиритесь и жуйте печеньки.

 Он замолчал, самодовольно ухмыляясь и бросая сальные взгляды в сторону Вероники. Через магический круг пролетела картофелина и врезалась сильфу в лоб:

 – Не отвлекайся, – сказал Септимус, вытирая пальцы о куртку. – Так кто наколдовал этот барьер?

 – Какая разница? Не вам с ними тягаться.

 – Мы попробуем.

 – Флаг в руки, барабан на шею, ветер в спину! Барьер наколдовали лесные братья. Семьдесят лет назад. Но месяцев шесть назад барьер стал жарить будь здоров. Впускать людей он ещё впускает, а вот обратно – фиг вам. Единственный путь – пройти через нулевое измерение. Вам, людишкам, от этого, правда ни холодно ни жарко. Но ты, Мирра, можешь попытаться свалить. Только дружеский совет: поторопись. Пространство внутри барьера лихорадит мама не горюй. Даже в нулевом измерении. Искажения – я тебя умоляю! Войдешь целой, выйдешь по частям. Старшие говорят, что пространство внутри барьера в конце концов схлопнется. Потому вам по-любому капец. Но вы не унывайте: вы же люди, вам так и так помирать.

 – Утешил! – фыркнул Ганс.

 – Зачем вообще нужен этот барьер? И почему никто не замечает его, кроме нас?

 – Правильные вопросы, – уважительно кивнул ему сильф. – Ответ: а хъ..хто его знает! Спроси у лесных братьев. А теперь отпускайте меня. Мне ещё эту сраную картошку переваривать. Сухая, как солома! Не могли что ли масла с укропчиком добавить?

 – Извините, – виновато сжалась Вероника.

 – Извините! – расхохотался сильф. – Нет, вы слышали? «Извините»! Прелесть! Эй, Мирра, уговор помнишь?

 – Ладно-ладно, – надулась душа зеркала, – катись, козлина жирная.

 Шаркнув ногой, она затерла часть магического круга. Шпульки со звоном упали на пол. Сильф сделал в воздухе сальто и завис вниз головой. Змеи мягко шипели какую-то песенку. Сильф о чем-то размышлял.

 – Пошли отсюда, – позвала Мирра остальных.

 – Притормозите-ка, – остановил их сильф и одарил Веронику мечтательным взглядом. – Жалко, если такой цветочек гикнется в этой дыре. Даю подсказку. Когда станет совсем жарко, помните: с железом вам не по пути.

 Прежде чем они успели открыть рот, сильф взмыл вверх и, пролетев сквозь крышу, исчез.

 – И что это значит? – недоуменно протянул Септимус.

 –Может, что мы не должны ссориться и прибегать к насилию? – предположила Вероника.

 – Или этот долбанный урод просто решил над нами поиздеваться, – пессимистически заметил Ганс.


 ***

 – Осьминожь мою печень! Вы что, маленькое королевство захватить решили? – ядовито поинтересовалась Мирра.

 Сегодня роль военного штаба играл дом Вероники. Сразу после спиритического допроса Ганс и Септимус, каждый сам по себе, куда-то пропали. Вернулись они спустя пару часов, под завязку нагруженные оружием.

 – Мы собираемся запереться к парням, которые сварганили вокруг Города охренительно мощное заклинание, – пояснил Септимус. – Не хотелось бы столкнуться с ними неподготовленными.

 – А переть ты это хозяйство на себе будешь? – не унималась Мирра.

 – Кто вообще такие, эти лесные братья? – задумчиво проговорила Вероника. – Я всю жизнь прожила в Городе, но ни разу о них не слышала.

 – А, так, кучка бородатых придурков, – пренебрежительно махнул рукой Септимус. – Высокодуховные отшельники. Живут в чаще, с внешним миром контактов избегают, налоги платят исправно, в антиимперской деятельности не замешаны. Поэтому я ими никогда особо не интересовался. Придется разбираться на месте. Импровизировать. Так! Мужики разбирают оружие, девочки остаются дома и готовят борщ. Ганс, ты мужик или готовишь борщ?

 – Ну уж нет! – опередив Ганса, возмущенно закричала Вероника. – Я дома не останусь! Мы единственные, кто знает про барьер! Мы обязаны держаться вместе! Мирра, я права?

 – Понятия не имею, о чем вы треплетесь, – лениво протянула душа зеркала, поглаживая лезвие кинжала. – После слова «импровизировать» там началась какая-то лажа, и я перестала слушать.


 ***

 Густая духота дороги сменилась влажной лесной прохладой. Земля была устлана прошлогодней палой листвой, таившей под своим бархатистым ковром камни, пеньки, ямы и коряги.

 – Тссс, – предупредил Септимус, когда Вероника в очередной раз споткнулась, – мы уже близко. Конечно, лесные братья проповедуют любовь и все такое. Но вдруг они за эту любовь готовы убить?

 Карта, найденная в архивах городского совета, не соврала: община лесных братьев действительно располагалась в небольшом овражке возле родника. Гармонично вписанные в лесной пейзаж, здесь теснились бревенчатые избёнки.

 – Довольно мило, – прошептала Вероника.

 Ганс поморщился:

 – Ненавижу, когда мило. Спускаемся.

 – Предлагаешь переться всем табором? – усмехнулся Септимус. – Может, сразу с песнями и плясками? Разобьемся на пары. Я пойду с Вероникой, а тебя прикроет Мирра.

 – Чё, самый умный? – моментально полез в бутылку Ганс. – Тебя никто главарем не выбирал!

 – Заткнитесь оба! – шикнула на них Мирра.

 Не говоря ни слова, Ганс развернулся и зашагал вдоль края оврага. Вероника хотела броситься за ним вдогонку, но Септимус положил ей руку на плечо:

 – Пусть идет.

 Втроем они стали спускаться по склону, стараясь слиться с местностью. Получалось так себе. Из-под ног Мирры то и дело раздавался оглушительный предсмертный треск ломающихся веточек. Вероника спотыкалась, поскальзывалась и громким шепотом извинялась за собственную неуклюжесть. До середины склона Септимус страдал молча. У пенька со слизнем, пожирающим масленок, его терпение иссякло:

 – Бабский батальон! – сквозь зубы прокомментировал наместник, за что схлопотал от Мирры смачную затрещину.

 – Ну хватит! – вспылил Септимус. – Я, конечно, не ангел во плоти, но опыт военных операций у меня побольше вашего. Поэтому действуем по моему плану.

 – И каков план?

 – Я иду на разведку, вы сидите в кустах.

 – Какая изощренная тактика!

 Наградив Мирру строгим командирским взглядом, Септимус перебежками направился к ближайшему бревенчатому строению. Мирра проводила наместника неприличным жестом и поспешила следом. Ответственная Вероника в смятении шуршала кустами. Она не знала, как правильнее поступить: бросить за товарищами или выполнять указания Септимуса и оставаться на месте. Дилемму разрешила деревянная клеть, которая неожиданно ухнулась сверху, накрыв Септимуса. Мирра замерла в странной позе, занеся ногу для очередного шага. Вероника зарылась поглубже в кусты. Из укрытий высыпали лесные братья в зелено-коричневых одеяниях. Среди них сразу бросался в глаза полупрозрачный толстяк с дурацкой прической.

 Абсолютно ровным голос Септимус произнес:

 – Я наместник Его императорского Величества, владыки и повелителя Империи. Если через две минуты вы не освободите меня, я сочту ваши действия бунтом против действующей имперской власти. Очень скоро сюда явится отряд…

 – Бросьте, ваша милость! – усмехнулся лесной брат с седой окладистой бородой. – Никто не придет! Дух воздуха из нулевого измерения нам все рассказал. Мы знаем, что вы действуете как частное лицо. Вы пришли расспросить нас про Великую Огненную Стену, ведь так? Кстати, а где ваши спутники?

 – Я потерял их, – слегка виновато улыбнулся наместник, – по дороге к городским воротам. Не люблю дилетантов. Предпочитаю действовать в одиночку.

 – Она, – Септимус небрежно кивнул в сторону Мирры, – не в счёт.

 – Конечно-конечно, – согласился седобородый. – Значит, это нынешнее воплощение чаровского зерцала? Своеобразно, ничего не скажешь.

 – Не забывай наш уговор, человек, – угрожающе зарокотал сильф.

 – Конечно-конечно, – испуганно пробормотал седобородый и воздел руки к небу. – В сей час взыва…

 – Что с ней? – перебил его Септимус. – С Миррой?

 – Полный паралич, – зловеще прошипел сильф, припадая к прутьям клетки. – Не только вы умеете ставить ловушки на духов. Скоро эти ребятки сделают из тебя овощ. Расслабься: это метафора. Твое сознание уснет, а тело – тело будет жить. Долго, я надеюсь. Потому что пока ты не перестанешь дышать, магическая связь не прервется. Эта рыжая дрянь будет тебя отражать. Будете вместе пускать слюни и носить трусы на голове. Продолжай, магистр, – обратился он к седобородому лесному брату, – но поторопись! Меня уже тошнит от этого мира!

 Магистр сглотнул:

 – А…ммм…

 – Ну, чё надо? – раздраженно бросил сильф.

 – О великий дух, поведай мне…

 – Короче.

 – Они действительно пришли вдвоем? Больше с ними никого не было?

 – Вам, людям, что, магия последние мозги отшибла?! – возмутился сильф. – Какого рожна ты, баклан, не расставил охрану по периметру?

 Магистр растерянно развел руками.

 – Идиоты, – обреченно констатировал сильф. – Значит так: я к тебе в холуи не нанимался. Разгребайся сам. И учти: нарушишь уговор – всех тут сдую.

 Над оврагом пронесся ветер. Поймав его поток, сильф взмыл вверх и пропал.

 Вероника сидела в кустах ни жива ни мертва. Если бы перед ней лежал расчлененный человек, она бы знала, как поступить. Но сейчас у нее не было ни расчлененного человека, ни малейшего понятия, что делать.

 Магистр меж тем продолжал. С уходом сильфа он вновь почувствовал себя на коне. Голос его звучал драматически и внушительно:

 – В сей час взываю к вам, братия! Мы, открывшие секрет Счастья, подчинив…

 – Может, поделитесь? – деловито поинтересовался Септимус.

 – А? – рассеянно обернулся магистр.

 – Ну, секретом счастья. Раз уж мне все равно уготована участь овоща, так хотя бы исполните последнее желание, удовлетворите моё любопытство. За каким хреном вам понадобилось огораживать Город заклинанием?

 – Великой Огненной Стеной! – с раздражением капризной примадонна поправил магистр. – Хорошо, так и быть. Пока готовится церемония ощаст…отщас…лив…о-счаст-лив-лива…ния…Так вот, пока она готовится, я поведаю тебе тайны нашего ордена! Все равно ты не сможешь никому он них рассказать. Так что плевать. Уведите его! И её…это…переместите, в общем. И пошлите в Город людей: надо разыскать тех двоих. Защитим же наш идеальный мир от недовольных!

 Братья дружно взревели. Они подняли клетку, кучей навалились на Септимуса, скрутили его и уволокли в один из деревянных домишек. Туда же унесли окоченевшую Мирру.

 Вероника медленно выползла из кустов и, низко припадая к земле, стала подниматься вверх по склону. Она не представляла себе процедуру осчастливливания, но уже само название звучало омерзительно.


 ***

 Септимус лежал, привязанный к кушетке. Голова была зафиксирована между двумя металлическими пластинами. Из носа торчали трубки. Они были подведены к огромной дымящейся колбе, внутри которой бурлила радужная жидкость. На округлом боку колбы были выгравированы пиктэмы. Септимус уже видел их и помнил, что они читаются как «Ого».

 – Что это? – прогнусавил наместник.

 – Сосуд счастья, – отозвался магистр. – Его священные испарения сделают вас абсолютно счастливым человеком.

 – Отвратная перспективка, – признался Септимус. – И как скоро это произойдёт?

 – О! Всего несколько вдохов! Чувствуете? Чувствуете, как проблемы отступают?

 Впервые Септимус пожалел, что к нему начало возвращаться обоняние. И порадовался, что этот процесс затянулся.

 – О да, чувствую! – путы на руках были крепкими, но недостаточно. Если бы только удалось достать лезвие, припрятанное в рукаве. – Чувствую! Но перед тем как я окончательно стану счастливым, будьте милостивы: расскажите, зачем нужен этот барь…Великая Огненная Стена!

 Магистр задумчиво посмотрел в угол под потолком и сказал:

 – Ради счастья. Этот Город и его окрестности – его воплощение. Идеальный мир. Тот, кто воздвиг Стену и основал братство, был мудрым человеком и могущественным волшебником. Он понял главное: понял Смысл счастья. А поняв Смысл, получил над счастьем абсолютную власть.

 – И в чем же этот смысл?

 – Смысл в том, что счастье недолговечно. Единожды найденное счастье нужно оберегать. А лучший способ сохранить скоропортящийся продукт – консервация!

 – Но сильф говорил, барьеру семьдесят лет. Почему он стал заметен только сейчас?

 – Потому что люди глупы! И потому что всегда найдутся …уроды – ошибки системы, которых не удовлетворяет универсальное счастье. Люди покидали Город. Люди приезжали в Город. Угроза перемен, разрушение устоев, попрание традиций…О! Мы не могли этого допустить. Создатель Стены сделал её слишком слабой. Проницаемой. Поэтому мы её усилили. Усилили заклинание. Но все равно появились вы – проклятые…искуны! Вам даровали идеальный мир! Нужно было только сидеть и не рыпаться!!! Но вы…вы, как гнилостные бактерии, поганите наше законсервированное счастье!

 – Законсервированное? Ха! – Септимус зашёлся смехом. – Скорее смахивает на мумификацию! Долговечный труп счастья!

 – Не важно, – мрачно пробурчал магистр. – Скоро мы выловим всех ущербных и подвергнем вас процедуре осчастливливания. Не за горами тот день, когда наше счастье станет абсолютным. Никому не избежать лучшего будущего.


 ***

 Ганс сидел под деревом на вершине склона и пытался угадать, что же происходит на дне оврага. Совесть шептала, что нужно наплевать на амбиции и догнать остальных. Упрямство гневно кричало, что нефиг, потому как а чё они, и вообще. Аргументы не слишком убедительные, однако их хватало, чтобы удержать Ганса на месте.

 Листва на склоне зашуршала, и оттуда вынырнула Вероника. Ганса убрал ладонь с рукояти кинжала и помог ей подняться. Веронику била мелкая дрожь,  но за стуком зубов Гансу все же удалось разобрать её слова:

 – Лесные братья! Они заколдовали Мирру и схватили Септимуса! Они хотят сделать его счастливым!

 – Вот подонки! – Ганс тоже умел язвить.

 – Их надо спасать! – в отчаянии провыла Вероника.

 – Сколько их? – спокойно поинтересовался Ганс.

 – Кого?!

 – Братьев.

 – Не знаю. Я видела человек пятнадцать.

 – Вот видишь. Мне одному с ними не справиться…И даже не заикайся, что, мол, нас двое.

 – Но Септимус…

 – Пусть его Мирра спасает.

 – Говорю же: она не может! Её заколдовали! Обездвижили! Это все сильф! Он мстит Мирре за картошку! Он был там!

 – Мирра попалась в ловушку? – удивился Ганс. – А мне она казалась тертым калачом.

 – Не знаю, я не заметила ничего, никакой ловушки, никакого магического круга…Но Мирру парализовало. Раз – и все…– Вероника осеклась. – Только я не понимаю, как такое может быть. Если там была установлена магическая ловушка, почему Мирра не ожила, когда они её оттуда унесли…

 – Может, это очень большая ловушка, – Ганс нехотя подключился к расследованию.

 – Но тогда почему она не подействовала на сильфа, ведь он находился рядом?

 – Откуда я знаю? Ты ведь у нас учёная.

 Вероника опустилась на землю и закрыла глаза ладонями:

 – Да, ты прав. На первом курсе. Введение в магиологию. Там что-то говорили о духах…Но я думала, мне это никогда не пригодится!.. Так. Спокойно. Надо сосредоточиться. Если не магический круг, то что?

 Под её пристальным взглядом Ганс испуганно помотал головой.

 – Артефакты! – хлопнула себя по лбу Вероника. – Четыре магически заряженных артефакта, расставленных по четырем сторонам света! Это же хрестоматийный случай! Надо искать.

 – Ты уверена? – Ганс предпринял вялую попытку отбиться от напористой Вероники.

 – Нет! Но пока я не вижу другого объяснения. Надо спешить. Отыщем артефакты, Мирра оживет и спасет Септимуса!

 – Как они хоть выглядят?

 – Не знаю. Вероятнее всего, кристаллы. Наверное, подобраны специально, чтобы действовали на Мирру и не причиняли вреда сильфу. Давай: я ищу на востоке и севере, ты на западе и юге. Если что – юг здесь, запад – где ёлка.

 Она чуть не вприпрыжку кинулась к восточному склону.

 – Притормози! – взмолился Ганс. – Ну, найду я эти артефакты. Что дальше?

 – Переверни их.

 – И все?

 – Да. Поменяем полярность ловушки. Сейчас Мирру выдавливает в нулевое измерение. Нам нужно вдавить её обратно. Поспеши!

 Ганс тяжело вздохнул. Он не любил энтузиастов и героев. Его отец был из таких и погиб, когда Гансу было одиннадцать. В тот день Ганс остро прочувствовал смысл выражения «в один миг жизнь перевернулась». Она действительно отчебучила сумасшедший кульбит. Мирная, уютная, надежная, добрая, она в одночасье превратилась в нищую скандалистку, любящую распускать руки. И воплотилась эта новая жизнь в отчиме. К четырнадцати годам Ганс решительно прекратил мечтать о домике на берегу моря, заботливой жене и трех ребятишках. Он приказал себе грезить о несметных богатствах и стал бандитом. Но все-таки иногда ему хотелось быть немножечко героем.

 Ганс осматривал южный склон в поисках магического артефакта. Основная трудность заключалась в огромной протяженности этого пресловутого юга и сравнительно небольших размерах искомого артефакта. Вот была бы это гигантская колонна, торчащая посреди леса! От неё бы ещё и след волочения остался. Ганс усмехнулся, представив кучку крошечных человечков, которые прут вверх по склону огромный продолговатый валун. Каменюка падает и…Воображаемая колонна так и осталась навсегда висеть в воображаемом воздухе. Ганса озарило: артефакты – часть ловушки, а уж кому как не бандиту знать о правилах их обнаружения! Первое правило гласило: надо искать не ловушку, а признаки её создания – рыхлую землю, примятую траву, сломанные ветки. Конечно, в случае с артефактами их могли тупо положить на землю. Но Ганс отогнал от себя эту неудобную мысль.

 Полминуты спустя он заметил ветку клена, одиноко торчащую посреди голого пятачка. Невероятно: эти кретины сами пометили место установки артефакта!

 Вероника не ошиблась: это и впрямь был кристалл. Ганс боязливо потрогал его пальцем. Ничего не произошло. Быстро, словно опасаясь обжечься, Ганс вытащил кристалл из земли и тут же воткнул его обратно, только другим концом. И вновь ответом ему была тишина.

 В рекордные сроки Ганс обогнул овраг и отыскал оставшиеся три кристалла, беспечно помеченные кленовыми веточками. На восточном склоне он увидел Веронику, беззвучно рыдавшую под кустом.

 – Я не нашла, – давясь слезами, всхлипнула она, – я не нашла ни одного. Я просто не знаю…

 – Не плачь, – успокоил её Ганс, – я нашел все четыре. Ты молодец: догадалась про кристаллы. Сейчас Мирра уже, наверное, ожила и мутузит этих ребят.

 Вероника улыбнулась.

 По лесу прокатились тоскливые жалобы кукушки и потонули в шуме листвы. Ни бранных возгласов, ни криков о помощи. Что-то было не так.

 – Не сработало? – голос Вероники прервался.

 Ганс медленно кивнул.

 Не сработало. Или сработало не так, как они предполагали. А это означало одно: ему все-таки придется испробовать роль героя.

 – Покажи, куда их повели, – решительно потребовал он, вытаскивая кинжалы.

 Его немного задело, что Вероника не стала возражать, останавливать его, уговаривать остаться. Быть может, дело было в том, что она по наивности не понимала всей самоубийственности его поступка.

 Гансу показалось, что лесной гул усилился. Хотя, наверное, это кровь стучала у него в висках. Так и не придумав эффектной фразы, Ганс поспешил вниз. Шорох листвы подсказал, что Вероника спускается следом.

 Внезапно прогремел взрыв. Крыша одного из домиков подскочила метра на три вверх и рассыпалась мелкой стружкой. Ганс застыл с отвисшей челюстью.

 – Там Мирра и Септимус! – закричала Вероника, сломя голову бросаясь к подорванному домишке.

 По дну оврага метались лесные братья. Им явно было не до пришельцев, так что Ганс с Вероникой беспрепятственно добежали до взорванной избы. Внутри была всего одна комната. Пол заливала вонючая бурая жидкость, в ней поблескивали осколки стекла. На кушетке хихикал связанный Септимус, а вокруг, прямо в бурой луже, валялось полдюжины лесных братьев с бессмысленно-глупыми, застывшими лицами. Среди них был и седобородый магистр. Его губы кривила улыбка абсолютного счастья.

 Ганс и Вероника бросились освобождать Септимуса.

 – Чем это воняет? – брезгливо поморщился Ганс.

 – Счастьем, – из темного угла раздался слабый голос Мирры. – Зараза! Ну меня и долбануло! Надо уходи…

 Вероника подхватила Мирру, и они вместе свалились на пол. В воздухе разноцветными бабочками порхала эйфория. Вероника протянула руку, чтобы поймать хотя бы одну.

 Земля содрогнулась. Стены хлипкого домика заходили ходуном.

 Борясь с головокружением, Ганс выволок наружу сначала Мирру с Вероникой, а затем и Септимуса. Наместник не сопротивлялся, только глупо хихикал.

 Лесные братья больше не суетились. Они катались по земле в панической истерике. Их вопли не давали Гансу сосредоточиться.

 – Что случилось? – простонала Вероника, хватаясь за голову.

 – Не знаю. Массовое помешательство. Надо уходить. Ты спятила?!!!

 – Что с вами? Вам плохо? – в порыве маниакального человеколюбия Вероника бегала от одного лесного брата к другому, пытаясь оказать им первую помощь.

 – Оставь их и помоги Мирре! – завопил Ганс. – Септимус, черт тебя побрал! Кончай ржать и уведи её отсюда! Септимус?

 Наместник стоял, наклонив голову набок и хлопая глазами:

 – Ты знаешь мое имя? – протянул он. – А как тебя зовут?

 – Ганс, придурок! Ты что, забыл?

 – Ганс Придурок? Смешное имя!

 – Нашел время для шуток! Помоги мне!

 – Ганс, а ты будешь со мной дружить?

 – Совсем спятил?

 – Значит, не будешь, – разочарованно вздохнул императорский наместник и хлюпнул носом. – И те девочки тоже не будут.

 Потом он скрестил руки на груди и враждебно заявил:

 – Я с вами никуда не пойду. Мне никто не нужен! И вы – тем более!

 – Да приди ты в себя! – Ганс что есть силы тряхнул его. – Ты нас не узнаешь? Вспоминай: волшебный лес, дерево бур-бур, пещера. Ну же! Идем!

 Септимус подозрительно покосился на него:

 – Мы что, вместе ходили в лес?

 – Да!

 – И лазали по деревьям? И были в пещере?

 – Ну да!!

 Земля в очередной раз содрогнулась. Ганс решился на отчаянный шаг:

 – Мы твои…товарищи! Ну же, вспоминай!

 – И эта девочка тоже? Она учится в младших классах?

 – Разрази меня гром! Да, она наша младшая подружка, мы должны её защищать. И если ты, чудила, сейчас не пошевелишься, нам всем каюк. И ей в том числе!

 – Я не хочу, чтобы ей был каюк, – серьёзно заявил Септимус. – Ладно, идем. Э…

 – Что ещё?!!!!

 – А ты сядешь со мной за одну парту?

 – ДА!!!

 – Хорошо. Знаешь, никто не хочет сидеть со мной за одной партой. И учителя говорят…

 Септимус смолк на полуслове и, пошатываясь, зашагал к склону. Ганс подхватил лежащую без сознания Мирру, взвалил к себе на плечо, сцапал Веронику за шиворот и поволок всю компанию наверх. Вероника вырывалась, выкрикивая всякий гуманистический бред. Лесные братья в полном составе катались по земле и вопили. От шума у Ганса разболелась голова. Овраг затрясся, как эпилептик. Ганс едва удержался на ногах. В это время очнулась Мирра. В ухо Ганса вылился поток изобретательной брани, а потом что-то впилось ему в лодыжку. Ганс опустил глаза. В его ногу вгрызался зубастый Ужас, чистый, без примеси надежды Кошмар. Ганс уже видел такое в Волшебном лесу после гибели зверопотама.

 Вероника тоненько заверещала. Мирра соскользнула с гансова плеча и мощным пинком отшвырнула Темную Тварь из нулевого измерения. Тварь шмякнулась о ствол и угрожающе заворчала.

 Теперь земля дрожала не переставая.

 – Это нас трясет или у меня в башке такой тарарам? – уточнила Мирра, отфутболивая ещё одну Темную Тварь.

 – Нас трясет, – сообщил Ганс.

 – Что, что происходит? – запищала Вероника.

 Ганс схватил её за руку и потащил наверх. Септимус уже стоял на краю оврага и терпеливо ждал своих спутников.

 Темные Твари наводнили склоны оврага. Палая листва буквально ими кишела. И все они ползли вниз. Ганс вдруг понял причину помешательства лесных братьев. Их терзали Темные Твари. Они уже были там, но Ганс, занятый спасением своих подельников, попросту их не заметил.

 – Это вы меня освободили? – в голосе Мирры звучала претензия.

 – Да.

 – Как?

 – Вероника догадалась про ловушку. Мы нашли четыре кристалла и перевернули их.

 – Вы ЧТО СДЕЛАЛИ?! – претензия сменилась ужасом. В тот же миг несколько Темных Тварей отделились от общего потока и набросились на них. Следуя примеру Мирры, Ганс расшвырял их пинками.

 – Срочно валим отсюда! – крикнула Мирра. – Септимус, чего рот разинул! За мной! Ать-два!

 – Но там же люди! – не унималась Вероника.

 – Их не спасешь! Самим бы ноги унести!

 Они побежали. Ганс тянул за собой Веронику, Мирра вела Септимуса, а он что-то бормотал себе под нос. Мимо них с бешеной скоростью просвистел железный штырь, когда-то забытый в лесу безвестным путником.

 – Какого…– прорычал Ганс. – Что тут творится?

 – Потом, – огрызнулась Мирра.

 Они неслись сквозь ад. Компанию им составляла вся лесная живность. Лес трясло и лихорадило. Однако вскоре землетрясение начало ослабевать: похоже, им все-таки удалось вырваться из эпицентра. Когда лисица набросилась на бежавшего рядом зайца, они поняли, что опасность миновала.

 Тяжело дыша, Мирра повалилась на землю.

 – Было весело, – сказал Септимус и засмеялся.

 – У него совсем крышу снесло! – покачала головой Ганс.

 – Не страшно, – отозвалась Мирра. – Это он счастьем надышался. К утру все выветрится, и он придет в норму.

 – Я должна вернуться и помочь лесным братьям! – отчеканила Вероника, поворачивая обратно в чащу.

 – Уймись! – прикрикнула на неё Мирра. – Нет там уже никого.

 – Как нет?

 – Обыкновенно. Их всех утянуло в нулевое измерение. На корм Темным тварям. Чья это была гениальная идея перевернуть кристаллы вверх тормашками?

 – М-моя, – пролепетала Вероника. – Ловушка выдавливала тебя в нулевое измерение, и мы изменили её полярность, чтобы поток магии пошел в обратную сторону, то есть из нулевого измерения в…в…

 – Поздравляю! У вас это получилось!

 – О нет, я спровоцировала бойню!

 – Да ладно! Главное, мы успели удрать раньше, чем пространство схлопнулось.

 Ганс наморщил лоб:

 – Сильф что-то такое болтал про то, что Город тоже в конце концов схлопнется. Он это имел в виду?

 – Типа того. А теперь слушайте меня внимательно. Скоро мое сознание вырубится. Я стану ходячим трупом. Вероника, отведи меня к себе домой и положи в воду.

 – Но…

 – Просто делай, как я велю. Ганс, отведи Септимуса во дворец. Ему сейчас лучше быть подальше от меня. Это магия. Не важно. Сложно объяснить. И учти…он будет болтать, – она говорила все медленнее, словно в полусне, – всякое…если ты потом это как-то используешь…если попытаешься ему навредить…урою…тебя…я…

 – Душевная женщина, – пробормотал Ганс.

 – А! Ребята! – протянул Септимус. – Хорошо, что вы здесь. Про барьер я все разузнал.

 – Очухался! – воскликнул Ганс. – Ладно, идем домой.

 – Ага. Идем. А пока я вам все объясню. Почему Мирра молчит?

 – Она приболела, ей трудно разговаривать, – деликатно ответила Вероника, беря Мирру за руку.

 – Жаль. Мне как-то хуже думается без её идиотских замечаний. Знаете, такое странное ощущение, словно бы молчит твой внутренний голос.


 ***

 Всю дорогу до Города Септимус не замолкал ни на минуту. Он красочно описал поход к лесным братьям (причем с самого начала) и в лицах изложил свой диалог с магистром. Потом принялся громко восхищаться красотой окрестных пейзажей, городских стен, ворот и улиц.

 – Это красивый Город! Это, несомненно, красивый город, – продолжал распинаться Септимус, когда они расстались с Вероникой и Миррой. – Но назвать его идеальным? Чушь! А ведь они так и говорили. Лесные братья. Я тебе о них рассказывал?

 – Рассказывал, – буркнул Ганс, которому словесный понос наместника надоел до синих помидоров.

 – Так вот. Они утверждают, что разгадали Смысл счастья! Счастье! Они болтают о счастье! Они думают, если изолировать целый Город и превратить людей в улыбчивых дебилов, это и будет счастье! Идеальный мир.

 – А по-моему звучит неплохо, – исключительно из чувства противоречия заметил Ганс.

 – Для того, кто возводил этот барьер – может быть. Но не для меня! И не для тебя! И не для Вероники…И не для того мальчишки, Марка, и даже не для той су…сумасшедшей магички. Мы заперты в чужом счастье, Ганс, понимаешь? В чужом! И никому до нас нет дела! Можно, конечно, смириться! Можно! НО!!! Но ведь каждый человек хочет, чтобы его ценили…Понимаешь? Чтобы видели в нем лич….

 –Да-да-да, все мы втайне мечтаем о любви, а вовсе не о том, как набить свой карман за чужой счет.

 – Представь себе! Зачастую мы просто боимся быть любимыми. Мы боимся брать у людей любовь. Мы боимся привязаться, ведь это значит почувствовать свою зависимость. Поэтому берем деньги, а потом бросаем.

 – Бросаем деньги? Какая опрометчивость!

 – Бросаем людей.

 – Кхм, ну, тоже ничего хорошего. И как ваша философская милость предлагает выбираться из этого дерьма?

 – Заботиться о ком-то. Найти того, кто будет зависим от тебя. И который, в свою очередь, будет заботиться о тебе, от кого сможешь зависеть ты.

 – Фигня какая-то.

 – Всего лишь равновесие. Компенсация зависимостей.

 – Вроде как союз глухого со слепым?

 – Ммм…Вроде. Тут важны детали.

 – Или безногого и безголового?

 – Ха-ха. Вот только что такое любовь как ни взаимное удобство? Любовь, дружба, симпатия, вся прочая чухня… Все сводится к взаимному удобству и компенсациям зависимостей. Знание того, что ты можешь на кого-то положиться, а кто-то может положиться на тебя, кто-то нужен тебе, а кому-то нужен ты… Все счастливы. Надо только понять: все проблемы в мире от того, что люди ищут идеала, хотя надо искать удобства.

 – Ты же вроде говорил, что все проблемы от бухгалтеров и юристов.

 – Это тоже, но главное, главное – от непонимания…

 – Ладно-ладно, умник. Пойдем-ка, доведу тебя до твоего золотого дворца.

 – У меня есть золотой дворец?! Да ты гонишь, друг! Я вообще живу на чердаке.

 – Ага.

 – Там в крыше во-от такенная дыра! Дождь, конечно, натекает. Но зато можно каждый день смотреть на закаты и рассветы.

 – Да-да. Шевели ногами. Почти пришли. Внутрь войдешь сам. Не хватало еще, чтобы меня зацапала твоя охрана.

 – Черт. Дворец. Я действительно живу во дворце. Эй!

 – Оу?

 – А на хрена мне этот дворец?

 – Без понятия.