Пинать или не пинать...

     В дипломатическом языке есть такое расхожее выражение: «хватит пинать дохлую  лошадь». Вот и я часто думаю: хватит себя мучить, терзать, чтобы пытаться выведать из своего собственного сознания, памяти что-то, что могло бы быть интересным   хотя бы самой себе. Но время идёт.  И вот я снова «завожусь» неважно от чего: от книг, от чужих стихов, рассказов, мыслей, от собственных эмоций или внезапно посетившей идеи, и вновь во мне рождается интерес к писательству… В эти счастливые моменты с новой силой испытываю  буквенный словесный угар, желание озвучить мысль; робко, неуверенно начинаю складывать строки  и совсем  не вспоминаю  о том, что обещала себе заняться более полезным делом.
               
     В воспоминаниях  роятся случаи или важные события из прошлой жизни. Они становятся яркими, зримыми, оформленными. Истории сразу же начинают обрастать всевозможными подробностями, щедро приправляются чувственными эмоциями и приукрашиваются интересными финальными сценами.
 
     Я входила в этот, большей частью, придуманный мир с азартом и горячностью. Однажды наступает озарение, внутреннее видение чего-то очень понятного тебе одному, ты как будто поднимаешься по трапу самолёта, и тяжёлая дверь плотно закрывается за тобой. Там, на ошеломляющей высоте - другое мышление, смешанное с трепетом, восторгом и страхом. Как же всё-таки это необыкновенно и  замечательно, а, главное, - наполнено жизнью!

    Но вот незадача. Прежде чем выставить напоказ своё творение, стараешься  привести его в надлежащую форму, ещё и ещё раз перечитываешь текст, проверяешь грамматику, стилистику;  просматриваешь учебно-методическую литературу, книги, внимаешь мыслям, цитатам, высказываниям знаменитостей и  вдруг замечаешь, что настроение уже сменилось сомнениями, воля  иссякла, намерения утратили смысл, и ты стоишь перед выбором, почти разочарованный и как будто голый. Многоголосый хор критиков и разномастных «доброжелателей» от литературы твердит о немыслимом количестве графоманов, о безмерно плодящихся любителях-самоучках, об амбициозных  дилетантах, мнящих себя писателями и прочей пишущей братии. Невольно и себя приобщаешь  к этой публике, хотя понимаешь, что болезненного-то влечения нет,  и не существует в принципе.
 
    Ответственность перед будущим читателем, чувство неловкости, неуверенности ... что там ещё присутствует в  душе совестливого человека, осмелившегося взяться за перо? Говоришь себе: стоп! Но в то же время ловишь на мысли: эх, появился бы рядом честный, доброжелательный человек, который смог бы в нужный момент поддержать тебя в твоих намерениях,  развеять сомнения, вселить надежду и веру в то, что «не боги горшки обжигают».
 
     Время меняет настроение и всё начинается сначала: я снова «завожусь» неважно от чего: от книг, от чужих стихов, рассказов, мыслей, от собственных эмоций или внезапно посетившей идеи,  и вновь, подавляя внутренний монолог несогласия и  запретов, во мне  рождается интерес к возможности писать без оглядки, желание в очередной раз распутать неосязаемый мыслительный клубок и сотворить буквенный узор, "инкрустированный" загадками собственной души, прерывистым дыханием и словом…